Speaking In Tongues
Лавка Языков

Сэмюэл Тэйлор Кольридж

В переводах Андрея Дерябина



Эпитафия
Ответ ребенку
Кубла Хан
Сонет
Дженевьева
К Природе
Труд без мечты
Могила рыцаря



Эпитафия


Остановись-ка, странник божий, стой!
И прочитай смиренно: под землей
Поэт лежит — или хотевший быть таким
О, вознеси молитву перед ним!
Он тот, кто много лет свой дух терзал
Обретший смерть, он в ней бессмертье отыскал!
Будь милосерднее, хвала; за славу он прощен
К Христу он веру обращал — и ты живи как он!


Ответ ребенку


Ты спросишь, что птицы тебе говорят?
«Люблю!» — дрозд и голубь кричат и летят
Туда, коноплянка уж где с воробьем
Поют ту же песню на ветке вдвоем.
Зимой их не слышно — ведь ветер силен,
Но песни поет непонятные он.
И хоть я не знаю, о чем он поет —
Но звуком он силу свою выдает.
Цветы и листочки, и солнца тепло,
И песня с любовью — все вместе пришло!
А вот жаворонок над гладью полей,
И небо лазури над ним голубей.
Исполненный счастьем, любовью, весельем —
О чем напевает порою весенней?
Но песня всегда неизменная с ним:
«Люблю я Любовь — и Любовью любим!»


Кубла Хан


Возвесть в Ксанаду Кубла Хан
Дворец волшебный повелел.
Где Альф священный протекал,
Вниз, к морю, чрез пещеры храм,
Стремясь в людской удел.
Богатой десять миль земли
Стеною башен обнесли:
И там, в садах прозрачных, извилисты ручьи.
Дерев благоуханных разлит там аромат.
И лес стоит под солнцем, покрыв собой холмы,
Он стар, как эти горы, и зеленью богат.
Широкие овраги, круты и глубоки,
Разъединяют горы, зеленые от кедра.
Здесь под луною женщин рыданья нередки,
Что к демонам любовным взывают от тоски.
Твои, о первозданность, благословенны недра!
В расщелине, с кипеньем непрерывным,
Как если бы зашлась она в дыхании надрывном,
Источник мощный вырывался из земли;
И вздохов этих быстрых посреди
Как град или мякина из-под цепа
Огромные взлетали камни в небо
И тотчас же, в момент и навсегда,
Святая поглощала их вода.
Пять миль, несясь извилистым потоком,
Сквозь лес и долы тек ручей, священ.
И, достигая множества пещер,
Впадал он шумно в океан глубокий:
И в этом шуме Кубла услыхал
Как предок на войну его позвал!
Здесь тень свою дворец прелестный
Бросал на воды в полдлины,
И раздавался звук совместный
Пещер глубоких и волны.
О чудо! Блики голубые
Отбрасывали своды ледяные!

Во сне я деву увидал,
Она играла на цимбалах.
И были сладостны напевы
Той нежной Абиссинской девы
Что о горе Абор мечтала.
И я в себя прийти не мог
От этой песни величавой.
О, наслажденье, о, восторг!
Как долго музыка звучала.
И я в уме построил в ряд
Дворца и гротов карнавал!
Все, кто услышал, их узрят.
Поберегись! — они вскричат, —
Его огнем пылает взгляд,
И влас оплел лица овал.
Пред ним глаза благоговейно
Сомкни; он пил нектар мгновений,
Он млеко Рая воспевал!

 

Сонет


Луна, мать дерзостных видений, эй!
Изменчиво твое великолепье!
Из-под вуали томный взгляд очей
Твоих мой скромный зрак приемлет;
Твой бледный лик то прячется во мрак,
Сбирая сонмы тьмы в вершинах ночи;
То выглянет сквозь тучи как призрак,
И небо озарить собой захочет.

Так и Надежда! Вся тебе под стать!
Подчас во взоре еле-еле брезжит;
Дракон отчаянья ей не дает летать;
Но вдруг под парусом врывается на стрежень,
И, метеором разрезая гладь,
Печали и тоски заглушит скрежет.


Дженевьева


Моя любовь, о Дженевьева!
Ты в ореоле красоты,
Твой голос — ангелов напевы,
Взгляд — свет рождественской звезды!
Но только в сердце равнодушном
От жара страсти нет следа.
Твой голос кажется бездушным,
Хотя и грустен иногда.
Когда страдалец бледный гибнет,
Не видя дружеской руки,
Как лебедь в медленном изгибе
Выходит плавно из реки,
Так грудь твою печальный вздох
Теснит; люблю тебя, мой Бог!

 

К Природе


Вам может показаться это странным,
Что наслажденье я пытаюсь получить
От каждой мелочи. И может научить
Меня любви и вере неустанной
Листва дерев и форма лепестка.
Да будет так. И если мир порою
Угрюмо посмеется надо мною,
Моя душа останется легка.
Я свой алтарь воздвигну средь полей,
И крышей будет небо голубое.
А аромат цветов у келии моей
Да воскурится фимиамом пред тобою!
В тебе лишь Бог! Не презирай того,
Кто скромный дар вознес у лика твоего.

 

Труд без мечты


Природа — это труд. Покинул жук нору.
Пчела жужжит, а в небе — птичий звон.
Зима с улыбкою заснула на ветру,
И на лице ее весенний виден сон!
Единственный, я праздность берегу.
Мед не несу, не строю, не бегу.
Смотрю на дюны я, где амарант ветвистый
Вокруг рассеял аромат душистый.
О, амарант! Цвети, цвети для всех.
Но только для меня цветенье грех!
Брожу с лицом поникшим, невесом,
Но как узнать, что душу клонит в сон?
Труд без мечты — ничто. Мечта — свобода.
Но быть должна направлена на что-то.


Могила рыцаря


Где твоя могила, сэр Артур О’Келлин?
Где твоя могила, славный рыцарь мой?
Где весна и ветер, на горе Хелвеллин,
Под главой березы молодой!
Дуб, что рос когда-то, шелестел листвой,
Бури свист и грохот выносил зимой,
Пал, не удержал он кряжистого тела,
И над ним береза вырасти успела.
Кости рыцаря — прах,
Меч истлевший в руках.
Но душа, верю я, в небесах.