Максим Немцов -- один из активных «граждан интернетчиков» (так,
кажется, обозвал членов сетевого сообщества в единственном смвоем онлайновом
явлении народу первый Президент России). Но мы с ним свели знакомство задолго
до эры Интернета, в блаженные времена «подпольной рок-журналистики», когда
и я, и Макс были к ней причастны.
Уже тогда он отличался небанальностью взглядов и отличными переводами
с английского; первым, помнится, я прочитал блестящее эссе Сьюзен Зонтаг
«Против интерпретации», затем в Москве появились
переплетенные максовы переводы книг «Двери восприятия»
Олдоса Хаксли, «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом»
Роберта Пёрсига и «Тарантул» Боба Дилана.
После наши контакты стали редкими, а потом и вовсе прекратились.
В начале 90-х я наткнулся в одном из новоарбатских ларьков на маленькую
книжечку «Тарантула» и порадовался за приятеля...
Сегодня Максим, проживающий все там же, во Владике, -- держатель
единственного в своем роде интернет-сайта «Лавка Языков»,
посвященного переводам поэзии, прозы и публицистики с разных языков. С
кем, как не с ним, поговорить о литературе во всемирной Сети?
Обычно пути в литературу начинают с собственного творчества. Ты
же выбрал переводы...
Да, первый английский текст я перевел в восьмом классе -- это были
слова песни группы «Рэйнбоу». Я тогда всерьез думал, что круче эквилинеарного
(чтобы петь можно было) перевода рок-текстов не может быть ничего... Первым
куском прозы стал роман Боба Дилана «Тарантул» -- во время 20-дневной экспедиции
к берегам Новой Зеландии, когда делать было совершенно нечего. Потом понеслось...
...Во-первых, мне всегда хотелось читать книжки. Больше того -- мне
хотелось читать хорошие книжки. Когда я научился это делать, мне
стало скучно и захотелось пересказывать их друзьям. А поскольку мне как-то
хотелось делиться с друзьями, то я и переводы свои распечатывал на машинке
«Любава». Параллельно происходил самиздат (журнал =ДВР= с 1986 по 1991
год), но главным он для меня все-таки не был. То есть, для некоторых т.н.
называемая «рок-журналистика» становилась основой жизнедеятельности, и
когда рок-сцена начала потихоньку распадаться в 90-91 гг., для многих вовлеченных
в нее это стало чуть ли не ударом (я знаю, по меньшей мере 3 случая глубокой
депрессии по этому поводу -- и одну сломанную судьбу). Когда стало ясно,
что печатать рок-зины не для кого и не о ком, я просто вздохнул с облегчением
-- одним затыком меньше -- и сел переводить следующую книгу.
Издательство «Улисс», выпустившее в 1992-м «Тарантула», по сути, осталось
издательством одной книги -- поскольку вскоре после этого издания благополучно
распалось, но подарило мне дружбу с Юрием Кабанковым.
Другое владивостокское издательство, в создании которого я участвовал,
-- «Уссури», -- осталось жить как совершенно индустриальное предприятие,
но без тех людей, которые его сделали.
...Фактически, за эти 20 лет у меня вышло полторы книжки на русском
(о половинке говорить не хочется, это был такой детур в коммерческий перевод,
за который я получил огромную сумму в 560 рублей -- то есть, «ткань не
прижилась»), не считая полутора десятков переведенных на английский и нескольких
публикаций в толстой литературной периодике. То есть, наверное, я один
из самых непечатных переводчиков.
А как создавался твой сайт?
Сайт я придумал летом 1996 года, когда стало окончательно ясно, что
издателей искать бесполезно -- они, как известно, книг сами не читают не
только в России, -- а на полиграфический самиздат (vanity publishing)
денег у меня не было. Довольно случайные люди познакомили меня с Евгением
Никитенко, я предложил ему создать некое литературное пространство.
Он, по-моему, с тех пор неоднократно об этом пожалел, но обратной дороги
уже нет.
Первоначально-то идея была сделать себе просто «домашнюю страницу»
-- но примерно через 20 минут я понял, что это тоже скучно. Сайт я особо
нигде не рекламировал, как не делаю этого и сейчас -- просто, видимо, несколько
более организованный хаос склонен притягивать к себе несколько менее организованный
хаос, и теперь в проекта участвует где-то около 300 человек со всего мира.
Лирическое отступление о «Лавке Языков» хотел написать сам, но лучше
предоставить слово «толстым» журналам. Итак, «Новый мир», №1, 2000: «...задуман
как сайт элитарной литературы, в частности переводной, и, похоже, выдерживает
заявленный уровень». «Иностранная литература», №10, 1999: «...в "Лавке..."
можно найти немало действительно интересного -- в первую очередь это касается
современной поэзии на основных европейских языках, от Кэрол
Руменс до Эрнста Яндля, а также титанов
середины века: Каммингса, Целана,
Одена (работу Сергея
Бойченко с Каммингсом стоило бы отметить особо).»
Существует ли авторское право в Сети? Иначе говоря, как относятся
друг к другу Сеть и копирайт?
Сеть де-факто саморегулируется на основе копилефта. Это честно, я считаю.
В сети нечестно только препятствовать доступу к информации (паролями, подписками),
а если копилефт соблюдается (то есть, сохраняются целостность и авторство
текста и -- при републикации -- указывается первоисточник), но все остальное
-- правильно.
Тогда расскажи о литературных (не толъко переводных) сайтах в Сети.
А переводных-то, собственно, и нет почти. Есть замечательные публикации,
где присутствуют переводы, но в небольших количествах. Есть несколько неплохих
авторских сайтов, есть несколько плохих.
О литературных же вообще можно говорить либо долго, либо не говорить
вообще. У меня, к сожалению, очень мало времени внимательно отслеживать
ситуацию в литературной сети, поэтому я могу, конечно, повторить какие-то
расхожие формулировки, но лучше этого не делать.
Мне литературная часть русского интернета представляется самой интересной
его частью -- поскольку я просто мало чем другим интересуюсь. Я убежден,
что подлинный литературный процесс сейчас происходит преимущественно в
сети -- это самый удобный механизм взаимодействия автора и читателя. Толстые
журналы сейчас все-таки существуют в большей степени маргинально и служат
своеобразными литературными заказниками -- если туда и забредает молодая
и здоровая живность, то от безысходности и голода. Можно, наверное, и через
них сейчас войти в «большую литературу» (хотя фиг знает, что это, на самом
деле, такое), но народу легче, как представляется, срезать путь: обкатать
новую работу в сети и сразу публиковаться в издательстве. Если раньше толстые
журналы служили оплотом высокопрофессионального советского редакторства
и могли быть полезны авторам хоть этим, то сейчас мне вообще непонятно,
кем там засижены места -- если судить по качеству генерируемых ими текстов.
А так называемая «сетевая» литература: что это такое?
Ее не существует. То есть, литература либо есть, либо ее нет. Сеть
-- это просто среда и механизм распространения и взаимоджействия. Для слегка
полоумной группы «физиков» (программистов, математиков и прочей технической
интеллигенции), которая по умолчанию в сети доминирует, видимо, было бы
выгодно считать, что «сетевая литература» -- это нечто особенное: то есть,
доступное их пониманию. Но для таких людей и Пелевин -- Кришна.
Вообще, конечно, поток серости в сети заметнее, поскольку все прозрачнее
и доступнее. Если раньше мне только владивостокских графоманов хватало
с головой, то теперь на меня (или на кого угодно) может вывалить свои творения
опять же кто угодно. Но не думаю, чтобы плохой литературы в сети было больше,
чем в «реальной жизни» -- повторяю, она просто заметнее и доступнее. Не
думаю, чтобы это была катастрофа, как это хотят представить некоторые пуристы
и ревнители.
Есть масса превосходных работ, впервые опубликованных именно в сети
и -- худо-бедно, но -- работают механизмы по улучшению качества этой литературы:
литературные конкурсы. В сетевых изданиях есть несколько хороших редакторов.
То есть -- все по-взрослому, только живее, быстрее и доступнее.
...Не знаю, но мне, например, приятно: когда ругают дальневосточных
«больших писателей» -- членов еще советских Союзов, которые сейчас превратились
в кучку вечно пьяных скандальных идиотов (полуграмотными, положим, они
были всегда), то говорят, что «вся живая литература сейчас ушла в интернет».
Я считаю, что это правильно...
Когда я говорил об институте редактуры, я не шутил, на самом деле:
у меня есть нескольоко любимых примеров авторов, работами которых 20-30
лет назад зачитывались, а труды последнего времени -- абсолютно безграмотны.
Просто потому, что сейчас у них нет редакторов. А про новых -- что можно
говорить вообще о качестве текста, если в одном из современных оплотов
мировой изящной словесности введена должность «почетного корректора», которую
занимают хозяева предприятия...
Каковы, на твой взгляд, нынешние отношения и перспективы отношений
литературы в Сети и «баналъных» книжек?
Книжки никогда не были банальными и, надеюсь, не станут. Давай так:
взаимоотношения книги-артефакта и банального текстового файла.
Если говорить обо мне, то я до сих пор хочу найти ручной печатный пресс
и вынужден пользоваться компьютером только потому, что пресс некуда ставить.
То есть -- книги не вымрут. Банально говорить об ощущении книги -- но оно
есть и не сравнится с ощущением жидкокристаллического монитора.
На самом деле, «Speaking In Tongues / Лавка Языков»
с самого начала и было лишь первой ступенью нормального издательского дела.
Помимо того, что мне всегда хотелось книжки переводить, мне и делать их
еще хотелось. Был период самиздата, как ты знаешь. Потом был долгий период
гибернации, когда все распечатывалось на машинке или принтере (гораздо
позднее) -- и этим дело заканчивалось. Сайт стал для меня сначала этаким
паллиативом -- затем зажил собственной жизнью и, видимо, в ней и останется.
А книжки делать хочется до сих пор. Поэтому с осени прошлого года работает
реальное издательство «Лавка Языков»,
которое возглавляет дизайнер Света Бильская. Надеюсь, в этом году порадуем
тиражами маленькими, но качественными.