Joseph Brodsky
Imitating Nekrasov or Ivanov’s Love Song
Translated by Boris Leyvi
Whenever by this very place I pass,
I stay a while and think back of my lass.
I down the straight two hundred from a glass.
This nuisance, river, at my tiptoes floats,
And in my mind I say to it: Float by.
The bridge Liteynyi and the freighting boats
I make out through a twinkle in my eye.
My bride fell in love with my friend, and at it
I nearly killed them, being on a brink.
The law is strict; though, to my only credit,
I kept it cool and frequented a drink.
I drank like fish, and if another minute
They kept me on the crew, I'd sear like coal.
When I see a phone booth, I go in it, —
I go in it and sometimes make a call.
My friend picks up the phone. We do the chatting.
He says to me: How are ya, Ivanov!
How am I? I don't answer, and he, fretting,
Screams: Come and see the boys, don't vanish off!
I could have made them for her, but, for real,
He made them. Period. Dash. My turn to speak.
And I scream back: The next week, it's a deal! —
But calendars do not have such a week.
This hand, in which I carry half a keg,
Grabbed on her bosom through the slender clothes.
On ottomans, in corners, on the rag.
The other night — that’s when I feel this was.
The limbs rip up my pants right on the stitches,
Upon the sofa — wooly trenches leave.
And my throat wants to holler loudly: Bitches! —
But god knows why it only says: Forgive.
Forgive? Whom? Why? When I hear screaming seagulls,
I get the violent shivers down my crotch.
She screams like that when comes. And then she giggles.
And then she cuddles and murmurs: No, don’t touch.
I knew her like that and before our cuddle,
But life speeds on, not thinking of demise.
And I will get myself another bottle:
Its color’s like the color of her eyes.
|
Иосиф Бродский
Подражаю Некрасову Или Любовная Песнь Иванова
Кажинный раз на этом самом месте
я вспоминаю о своей невесте.
Вхожу в шалман, заказывая двести.
Река бежит у ног моих, зараза.
Я говорю ей мысленно: бежи.
В глазу — слеза. Но вижу краем глаза
Литейный мост и силуэт баржи.
Моя невеста полюбила друга.
Я как узнал, то чуть их не убил.
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
что выдержал характер. Правда, пил.
Я пил как рыба. Если б с комбината
не выгнали, то сгнил бы на корню.
Когда я вижу будку автомата,
то я вхожу и иногда звоню.
Подходит друг, и мы базлаем с другом.
Он говорит мне: Как, ты, Иванов?
А как я? Я молчу. И он с испугом
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.
Их мог бы сделать я ей. Но на деле
их сделал он. И точка, и тире.
И я кричу в ответ: на той неделе.
Но той недели нет в календаре.
Рука, где я держу теперь полбанки,
Сжимала ей сквозь платья буфера.
И прочее. В углу на оттоманке.
Такое впечатленье, что вчера.
Мослы, переполняющие брюки
валялись на кровати, все в шерсти.
И горло хочет громко крикнуть: Суки!
Но почему-то говорит: Прости.
За что? Кого? Когда я слышу чаек,
то резкий крик меня бросает в дрожь.
Такой же звук, когда она кончает,
хотя потом еще мычит: Не трожь.
Я знал ее такой, а раньше — целой.
Но жизнь летит, забыв про тормоза.
И я возьму еще бутылку белой.
Она на цвет как у нее глаза.
|