Speaking In Tongues
Лавка Языков

ДМИТРИЙ СКИРЮК

ОСЕННИЙ ЛИС

роман  



Опал: ЕДИНОРОГ

 

 

12

 
 
Рассвело. День принёс с собой туман, прохладу раннего утра, синеву безоблачного неба и яркий солнечный свет. Пели птицы. Лес вокруг постепенно просыпался. На маленькой поляне меж трёх сосен резвились лисы — прыгали, скакали и гонялись друг за другом, тявкали заливисто, вертелись волчком. Им было весело: день за днём приближалось их время.
Два человека полулежали у погасшего костра.
— Неужели тебе не было страшно? — спросил Реслав.
Жуга пожал плечами.
— Вначале, конечно, было. А потом не помню.
— Как так — не помнишь?
Травник покосился на Реслава. Улыбнулся виновато.
— Много ли ты помнил из того, что было, когда родился?
— Как ты себя чувствуешь... теперь?
Жуга помедлил, прежде чем ответить.
— Мне хорошо, — сказал он. И умолк.
Одежда травника сгорела без следа, остались лишь царвули и кожух. Сгорел янтарный крестик и верёвка от него. Волосы же травника, к немалому удивлению Реслава, обгорели лишь чуть-чуть. Реслав отдал ему свою рубашку. Вторая пара штанов нашлась у Жуги в мешке. Травник лежал, полузакрыв глаза, задумчиво смотрел на резвящихся лисиц.
— Ты знал, что всё так случится?
Травник рассмеялся и сел. Потёр ладонью подбородок.
— Ну ты даёшь, Реслав! Кто ж мог такое знать? Чёрт... морда чешется... Неужто борода растёт?
Жуга перевернулся на живот и потянул из ножен меч. На гнутой рукояти тупорылым матовым клинком засеребрилась бритва. Лис плясал на клинке. Травник поднял взгляд на Реслава, в глазах его поблёскивали озорные искорки.
— Как думаешь, сумею?
— Лучше уж не надо, — с сомнением сказал Реслав. — А то ещё распластаешь себе горло с непривычки... Я бы научил, да сам не бреюсь.
Травник спрятал Хриз обратно в ножны, дважды обернул их ремнём и сунул поглубже в мешок.
— И что ж ты дальше делать думаешь? — спросил Реслав.
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Жизнь продолжается. Или... не продолжается… — Он улыбнулся. — Я не решил ещё. Наверное, осяду где-нибудь, сделаюсь целителем... Людей, зверей буду пользовать. Давно собирался этим заняться. Бог даст, не пропаду. Так, куда же я... Ага. — Он вынул что-то из мешка и протянул Реславу. — Держи, Реслав. На память.
На ладони травника переливался красным полированный овальный камень. Травник подобрал его с алтаря, когда всё кончилось. Опал и кучка серой пыли — всё, что осталось от злосчастного браслета. В рассветных солнечных лучах камень был неверятно, сказочно красив. Реслав замялся в нерешительности.
— Ну, что ты... зачем...
— Бери, бери! — рассмеялся Жуга. — Мне он теперь без надобности. Да ты не бойся — это самый обычный чёрный опал. Отдашь дочурке.
— Я... — начал было Реслав, и тут до него дошёл смысл сказанного. — Что ты сказал?! Дочурке? Но я... откуда...
— Дочке, Реслав, дочке, — утвердительно кивнул Жуга, чему-то улыбаясь про себя. — Можешь мне поверить.
— Спасибо... — ошеломлённый, Реслав повертел опал в руке. — Скажи, Жуга, — он поднял взгляд на травника. — Ты мне рассказывал про этих четырёх зверей. А кто был тот, единорог который?
«Ты думаешь, у года нет хозяина?»— вдруг прозвучало рядом.
Реслав подскочил на месте и вытаращился на вдруг возникшего перед ними единорога. Сглотнул мгновенно пересохшим горлом. Посмотрел на Жугу. Травник уже был на ногах.
— Ты вернулся!
«А я пока что и не уходил.»
Жуга сделал шаг, другой и оказался рядом с ним. Протянул руку. Осторожно провёл пальцами по лебединому изгибу шеи, взъерошил белую гриву. Единорог не возражал, наоборот, даже придвинулся поближе. Зверь выглядел усталым. Ноздри его трепетали. Под тонкой бархатистой кожей синела сетка вздутых вен. Глаза у единорога были голубые.
— Спасибо, — произнёс Жуга и отступил.
«Ты заставил меня поволноваться.»
— Я и вправду... с ним в родстве?
«Да, — единорог кивнул. — И со мной тоже.»
— Вот значит, как... — Жуга помрачнел. — И кто же я теперь? Демон? Ангел? Зверь?
«Ты выбрал сам. Ты человек, и никто у тебя этого не отнимет. Но среди нас ты всегда будешь своим. Ты смог очень многим помочь, ты достоин. А теперь — прощай.»
— Постой, — окликнул его Жуга. Единорог остановился. — Ещё один вопрос...
«Спрашивай.»
— Как же меня всё таки зовут?
Тот долго молчал, прежде чем ответить, и было в его глазах что-то такое... Реслав не знал, могут ли единороги улыбаться, но был уверен, что если бы могли, это выглядело бы именно так, как сейчас, и никак иначе.
Наконец Единорог поднял взгляд.
«А зачем тебе имя?»




...