Speaking In Tongues
Лавка Языков

Дмитрий Скирюк

ДРАКОНОВЫ СНЫ

ДРАКОНОВ КЛЮЧ

«Сначала научись не моргать, а затем поговорим и о стрельбе.»

Стремительный Вэй

— Бр-р... Холодно. Подбрось-ка дров.

— И так горит.

— Подбрось, г’рю, ведь нет же никакого терпежу!

— Ишь, разорался, Зяблик. Нам ещё всю ночь сидеть. А кончатся дрова, так кто пойдёт? Зяблик пойдёт? Фиг. Шпент пойдёт! Так что — сиди и не чирикай.

— Тебе, Шпент, лишь бы потрепаться, а у меня на рыбе дважды руки поморожены, так холоду не терпят вовсе... Ох, задувает, ну и задувает. Да дождь ещё... Перебраться, что ль, под стену, ближе к энтим? А, Шпент?

— Подберёшься, как же... Враз вылезет этот бугай и сам с тобой разберётся. Встали, мать их раздери, на лучшем месте со своей телегой и торчат уже неделю.

— А чего им тут?

— Да хрен их разберёт. Ахтёры, говорят. Дня три-четыре и взаправду выкобенивались. Эти... как их... преставления давали.

— Да-а? И об чём преставлялись?

— Да ни об чём. Они там эти... вокрубаты. Крутят, значит, это... ну, вокруг. Девка там у них ещё такая, ого-го, какая девка. Стрелки мечет. Ничего так, симпатишная. Я б её, ну, если б случай выдался, так я б ей это бы... не прочь.

— Это маленькая-то? Видал. Чё ты в ей нашёл?

— Э, не скажи. Она же это... она же знашь, как выгнуться могёт, ого! Да...

— Ори тише — неровён час этот услышит, вылезет и сам тебя это... выгнет. Лучше дров подбрось.

— Ох, Зяблик ты, Зяблик и есть. Связался я с тобой... Кажи спасибо, что до кучи надо было Фрицу морду наскоблить, а то б...

— Вот... вот правду про тебя говорят, Шпент, что ты мать родную обкрадёшь и за гроши жидам заложишь! Первый же пришёл, как хвост подпалили! У, знал бы я, что Хольц меня с тобой поставит...

— Ха-ха, ладно, проехали. Чё там у тебя?

— А во. Селёдка.

— Бр-р, опять селёдка... Обалдел? Чего получше не было?

— Да будет ерепениться — хорошая селёдка. Брууновская. Нюхни, коль не веришь.

— М-мм. Кхе-кхе... Вроде, ничего. Хотя, на вид не больно-то казиста.

— Не ндравится, не ешь.

— И-и-эх. Ладно. Нарезай, что ли...

Два бродяги, кутаясь в тряпьё, придвинулись к костру. Один из них достал нож, долго примеривался к большущей селёдке, лежащей у него на коленях, и наконец распилил её пополам. Некоторое время оба жевали, с завистью поглядывая в сторону большого полотняного шатра, разбитого у городской стены, потом устроились под навесом, у стены, покидали рыбьи кости в огонь, подбросили дров и стали устраиваться на ночлег.

* * *

— Ишь, сидят, — Олле сплюнул и поправил полог. Постоял, задумчиво скребя в затылке. — Как бы лошадь не свели. Выйти, что ль, разобраться, а? Как считаешь, Арни?

— Сядь, не дёргайся, — ответил здоровяк, подбросил дров в чугунную печурку и затворил плотнее дверцу. — Пускай сидят. С коптилен их повыгоняли — кончился сезон, а из города уходить не хотят. Так и так — не уйдут, а вот подойти побоятся.

— А может, всё ж таки прогнать?

— Пускай сидят. Ложись. Спи.

Олле предпочёл не спорить, но из чувства протеста поворчал, лёг поближе к печке и отвернулся. Тил, заинтригованный, закутался плотнее в одеяло и сам поплёлся к выходу. Приподнял полог. Пару мгновений рассматривал сидящих у костра двоих оборванцев, затем повернулся к Арнольду.

— Думаешь, это за мной?

— Кто знает, — тот пожал плечами. — Но вообще-то, вряд ли. Никто не знает, что ты здесь. Хотя, ты прав — наверняка они из той же кодлы.

Рик вскинул голову, не почувствовав тепла под боком, и суматошно заоглядывался. Гневно пискнул и принялся выпутываться из одеял. Палатка заходила ходуном.

— Тише ты, идолище! — выругался Олле. — Раздавишь...

— В самом деле, Телли, приструни его, — сонно отозвалась Нора из своего угла. — Не ровен час, увидит кто.

— За ветром не заметят, — успокоил её Вилли.

С грехом пополам дракона удалось уложить обратно. Рик протестовал сначала бурно, потом замёрз и угомонился. В последние дни он рос не по дням, а по часам, соответственно, и ел за троих. Единственным, что в нём пока не изменилось, был голос. Прятать его от соглядатаев Тройки становилось всё труднее и труднее. Вдобавок, Рику до смерти надоело сидеть на месте и хотелось поразмяться. На счастье всех пятерых вдруг похолодало, и дракона одолела вялость.

Прошло три дня со времени пожара в доме на Канаве. Несмотря на уверения Арнольда, выбраться из города им так пока и не удалось — на каждой улице, у всех трёх городских ворот шныряли люди Хольца или Яббера. Арнольд и все его спутники были вне подозрений, но вывезти из города дракона незаметно не было возможности. Арнольд арендовал местечко у стены, передвинул туда помост, поставил палатку и теперь выжидал удобного момента, отгоняя шантрапу и слухачей, а вынужденную проволочку заполнил тем, что обрабатывал под чучело драконью шкуру. Скрыть полностью такую тварь, какой стал Рик, оказалось невозможно, но когда пошёл слушок, что кто-то видел «ящеру» в палатке акробатов, Арнольд продемонстрировал явившимся «на стук» стражникам почти готовое драконье чучело, для пущей достоверности набитое соломой и со стекляшками от горлышек бутылок вместо глаз.

— Точно, он это! — воскликнул тотчас же один из них. — Он!

— А не свистишь, Сорока? — с сомнением переспросил второй. — Давно ж видал, поди, да с пьяных глаз ишшо...

— Гад буду, он! — ответил тот и, выставив для верности перед собою протазан, опасливо приблизился. — От нас же с Клаасом тады и сбёг.

— Слышь, ты, чучело, — мягко сказал Арнольд, брезгливо перехватывая оружие за древко, — не трогай чучело. А то ведь я тебя тоже... потрогать могу.

— Но-но, ты не очень-то... не очень! — окрысился тот, но смерил взглядом силача и предпочёл не связываться. Протазан, однако же, убрал.

— Ишь как... Таки подох, змеёныш!

Воспользовавшись замешательством солдат, Арнольд поспешил их выпроводить прочь, пока настоящий дракон не заворочался под настилом. Двумя днями позже помост пришлось разобрать, и теперь им топили печку: по вечерам с неба уже сыпался снежок.

Рудольф пропал без следа. Тил каждый день ходил к нему, но дом стоял пустой и запертый. Проникнуть внутрь никто не посмел. Сам Телли жил теперь в шатре у акробатов. Он подрезал волосы, по предложенью Норы выкрасил их сажей и выходил наружу лишь когда темнело. Кафтан для него одолжили у Олле. Говор у него теперь тоже изменился — челюсть всё ещё побаливала после удара, язык двигался неловко, всякий раз нашаривая пустоту на месте выбитого зуба. Узнать его никто пока что не узнал, и если бы не Рик, всё складывалось лучше некуда.

Нора, чтобы не терять времени даром, взялась натаскивать его на дротики, но результаты были более, чем скромные — Тил попадал куда угодно, только не в цель. Приходилось отрабатывать стойку, рассчитывать силу броска и глазомер, а странное всеобъемлющее чувство видения, так неожиданно возникшее тогда на рынке, никак не могло прийти.

Или не хотело.

Его наставница, надо сказать, отнеслась к этим неудачам неожиданно спокойно.

— Ну что ж, — говорила в таких случаях она, ободряюще похлопывая мальчишку по плечу, — кучность уже есть, осталось добиться точности. Поначалу всегда так бывает. Потом навостришься.

За размышленьями Телли не заметил, как все уснули, один лишь Арнольд сидел у печки, налаживая трофейный арбалет. Вооружившись ножом, он уже развинтил спусковой механизм и теперь возился со стопором. Судя по тому, с какой уверенностью он обращался с оружием, Тил решил, что арбалет Арнольду в руки попадает не впервые. Но удивило мальчишку другое — силач, похоже, всерьёз готовился к бою.

Дождь всё лил и лил. Промасленная ткань шатра помаленьку начала протекать, тонкие струйки сбегали вниз по стене и отблески огня отражались в этих блестящих дорожках. Рик угомонился и тоже спал, свернувшись калачом, дыханье с тихим свистом вырывалось из драконовых ноздрей.

С тех пор, как Рик перелинял, он так ни разу даже не пытался извергать огонь. Рос он уже не так быстро, как в первые дни, но похоже было, что внутри дракончика образовалась пустота, которую он безуспешно пытался заполнить. Олле ворчал, что такой прожора разорит их в считанные дни, а вот будет ли с него какой доход — ещё вопрос; но Арнольд придерживался другой точки зрения. «Не обращай вниманья, — сказал он Телли. — Он просто тебе завидует».

Силач со скрипом завернул последний винт, затем одной рукой и даже без особого напряга натянул стальную тетиву. Потряс арбалетом, проверяя, не слетит ли стопор. Стопор не слетел. Арнольд нажал на спуск — Тил услышал, как в тишине палатки щёлкнула тетива — кивнул и отложил оружие. Посмотрел на Телли.

— Чего ты там прилип? — сказал вдруг он. — Задёрни полог.

Телли вздрогнул от неожиданности и тут же подчинился.

У Арнольда была одна странная черта — он никогда не заговаривал первым. То есть, конечно, заговаривал, но происходило это очень кратко, односложно и всегда по существу. Расплачивался ли он с торговцами на рынке, заказывал обед в корчме или просто рассуждал о чём-нибудь, всякий раз у его собеседника возникало чувство, будто бы Арнольд отвечает на какой-то, ещё не заданный им же, этим собеседником, вопрос. Причём, этот самый вопрос ему ну совершенно не хотелось задавать ни до, ни после. Похоже было, что одна лишь Нора чувствовала себя свободно рядом с силачом, да и та порой робела. Первые дни с циркачами Тил просто терялся, когда Арнольд с ним заговаривал, однако пообвыкнув, с удивлением обнаружил, что такой стиль общения Арнольду вполне подходит, иначе с этакой громадиной вообще никто бы не рискнул заговорить.

Тил опустился на лежанку рядом с печкой, пощупал дырку от зуба, вздохнул и поплотнее завернулся в одеяло. Прислонился спиной к мерно вздымающемуся и опадавшему драконьему боку и некоторое время молча смотрел на огонь, потом перевёл взгляд на спящих циркачей.

Нора спала тихо и безмятежно, лишь чуть подрагивали веки, да временами шевелились руки, поправляя одеяло. Во сне она казалась младше, чем была. По смуглому её лицу бродили тени, она порою хмурилась, но всякий раз неясная тревога проходила стороной, гонимая усталостью мирного сна. Тил смотрел на неё долго, пока вдруг не поймал себя на мысли, что боится эту странную девушку не меньше, чем Арнольда-силача, но почему — не смог себе ответить. Вдруг показалось, что она следит за ним из-под прикрытых век. Если бы она сейчас, открыв глаза, вдруг улыбнулась ему, Телли, наверное, закричал бы. У Норы была странная улыбка.

Очень странная.

Проказник Олле был во сне такой же беспокойный, как и в жизни — спал, разметавшись как морская звезда, и то и дело поворачивался с боку на бок. Узкие ладони всё время двигались: одеяло у него было коротким, и если прикрывало ноги — мёрзла голова и наоборот. Он и на людях носил всё то же разноцветное трико, не делая различий между жизнью и подмостками. Соломенноволосый, узколицый, гибкий как ящерица, он выглядел немногим старше Телли, но у него уже сломался голос и пробивалась борода. Из вороха цветастых тряпок, наваленных у Олле в изголовье, торчали ручки двух жонглёрских зонтиков — иногда он использовал их вместо шеста, чтоб ходить по канату. У них была своя история. Один зонтик был пошит из ярких лоскутков, другой был тёмным, и Олле утверждал, что если ему хочется сегодня видеть сны, он пользуется пёстрым зонтиком, а если просто отдохнуть, то — чёрным. Вилли посмеивался над этой его причудой, частенько предлагая ему положить в изголовье оба зонтика сразу и посмотреть, что получится, и даже придумал ему прозвище — Смотритель Снов. Олле не обижался.

Вилли спал на боку, приоткрыв по-детски рот и положив под голову ладони. Красноватые отблески огня падали на его высокий лоб и прямые, отпущенные по последней моде волосы. Лицо его было странно хрупким и красивым, даже во сне храня какое-то мечтательное выражение; по тонким губам скользила улыбка. Тил многое бы дал, чтоб посмотреть, что там ему такое снится. На гвоздике, вбитом в опору шатра, заботливо обёрнутая в кожаный чехол, висела его лютня.

Тил вздохнул и перевёл взгляд на силача — тот расколол в щепу дубовый чурбачок и теперь выстругивал стрелы для арбалета.

— Арнольд, — позвал он. Тот поднял голову, и замер, ожидая вопроса. — Расскажи, как вы встретились.

Арнольд помедлил.

— Кто? — спросил он наконец.

— Ну, — Тил неловко указал рукой на спящих. — Ты, Нора... Все вы.

— Обычно встретились, — великан пожал плечами и вернулся к своей работе. Нож с тихим шорохом заскользил по дереву. — Примерно год тому назад. После войны податься было некуда, времени много, а сидеть на месте не люблю. Я встретил Нору в Цурбаагене, она туда забрела по делам. Это она придумала научить меня жонглировать. Она уже тогда многое умела, а я только на спор железки гнул... — Арнольд задумался и после паузы продолжил: — Олле — местный, он из Локерена. Из ихней труппы в войну никто не уцелел, вот он и прибился к нам. А Вильям — тот откуда-то с островов. Он умный, даже писать умеет. Сам стихи сочиняет и эти... как его... пиесы, вот и решил попутешествовать. Да он сам тебе потом расскажет, спроси его, он любит поболтать. Песенки поёт... Народу нравится.

Рудольф пришёл в полночь, совершенно неожиданно — полог у входа вдруг откинулся, обрушив вниз поток воды, и в шатёр проникла тёмная сутулая фигура. Арнольд шагнул было ему навстречу, но тут же сел обратно, услышав тихий шёпот старика:

— Тише, тише... Это я.

Он успокаивающе поднял руку. На нём был тёплый плащ с островерхим, отороченным мехом капюшоном, делавший его совершенно неузнаваемым. В руках Рудольф сжимал тяжёлый посох с круглым набалдашником — не столько для опоры, сколько ради обороны.

Телли кинулся к нему:

— Где ты был?

— Неважно, — старик уселся на лежак, отбросил капюшон и протянул ладони к печке. — Ни к чему тебе об этом знать, — он огляделся. — Зря вы не уехали в ту ночь.

— Не получилось, — грустно кивнул Телли. — У всех ворот искали Рика и меня. Я заходил к тебе, но не застал. Там заперто.

Рудольф помолчал, затем полез за пазуху.

— Я вот чего пришёл, — сказал он, разворачивая какую-то тряпку. — Из города вам теперь так просто не уйти. Хольц всюду понаставил своих шестёрок. Тебя, Арнольд, они не видели, но скоро сложат два и два. Их ты драконьей чучелой не обманешь.

— Откуда ты знаешь про чучело? — опешил Арнольд.

— Оттуда, — хмыкнул тот.

Некоторое время все молчали.

— Ну и что ты предлагаешь? — нахмурился силач. — Лезть через стену? Летать эта тварь не умеет, хоть и с крыльями. Не на верёвке же его спускать...

Рудольф развернул свёрток. Зашуршал пергамент.

— Лисс не всегда был городом, — проговорил он, — ему от силы века полтора. Когда-то здесь стояла крепость барона Гумберта дю Ле Шардэ, очень древняя, потом её разрушили — он, вроде, был не в ладах с кем-то из графов Фландрских, а впрочем, я не помню. Вот, посмотрите сюда. Телли, дай огня. Вот, видите? Раньше селиться за пределами ограды было запрещено. Когда потом отстраивали стену, ею обнесли уже весь посад, добавили башен и получился город.

— Ну и что? — недоумённо косясь на выцветший рисунок, спросил Арнольд.

— Здесь должен быть подземный ход.

— С чего ты это взял?

— Его не может не быть, — сказал Рудольф. — В замках всегда устраивали подземные ходы. О нём писал Рене Блееккер, его упоминали в своих балладах Вальтер фон дер Фогельвейде и Найдхард фон Ройенталь. Он был, без всякого сомненья, был. Когда-то я пытался прибрать его к рукам, чтобы возить товар в обход ворот, но мне не хватило времени как следует порыться под башнями.

— Под всеми?! — опешил Телли. — Ну ты даёшь!

— Так значит, ты не знаешь, где он, — теряя к разговору всякий интерес, резюмировал Арнольд.

— Погоди, — старьёвщик поднял руку, — сперва дослушай. Тил, свети сюда.

Телли придвинул поближе свечу, и все трое снова склонились над планом.

— Смотрите сюда, — узловатый стариковский палец очертил западную окраину Лиссбурга. — Город начинался вот отсюда. Видите? — на юге и на западе застройка ровная, кварталами, и улицы прямые, а здесь сплошной лабиринт. Вот здесь рыбокоптильни, а здесь Блошиная Канава — остатки крепостного рва, его потом засыпали.

— У города семь башен, — продолжал Рудольф. — Их тоже строили не сразу. Дозорная из них самая новая, да и то, если рассуждать, она вовсе даже и не башня, а навесная бойница, только очень большая. Её горожане иногда так и зовут: Half Turm — «Полубашня». В ней нет ни ворот, ни фундамента. Речная, башня Синей Сойки и башня Трёх Ключей были построены лет за тридцать до неё, когда город стал разрастаться на юг, вдоль реки. Все они с воротами. Вавилонская ещё старше, она ровесница города. Сперва там были только ворота, потом их фланкировали башнями, но так и не смогли подвести под крышу до сих пор... За это, кстати, её Вавилонской и прозвали.

— Не понимаю, — нахмурился Арнольд. — К чему вся эта болтовня? Для меня они все на одно лицо, разве только в одних есть ворота, а в других нет.

— Погоди, Арни, — замирая от собственной храбрости, перебил его Телли. — Я кажется, понимаю. Договаривай, Рудольф.

— А вот это — Толстуха Берта — старый многоярусный донжон, оставшийся от крепости. К востоку от неё — Горелая, её раньше звали Турнирная. Это самые старые башни, и в обеих нет ворот. Эти две башни и есть остатки крепости. Когда-то между Вавилонской и Горелой хотели построить ещё одну, даже стену разобрали, но потом передумали и сложили заново. При этом малость не расчитали, и в стене остался шов на угол — старую и новую кладку отличить легко. Вот в этих башнях и надо искать.

— Как, ты сказал, звался хозяин замка? — спросил Телли. — Умбер...

— Гумберт дю Ле Шардэ.

— Гумберт... — нахмурив лоб, пробормотал Телли. — Берт... Толстуха Берта... Башня Гумберта? Ты думаешь, ход там?

— Какой нам прок от этого хода? — Арнольд равнодушно пожал плечами. — Дракон в него всё равно не пройдёт.

— Когда войско ордена госпитальеров под водительством Годфруа де Во штурмовало замок, барон через подземный ход тайком вывел в тыл противника отряд тяжёлой конницы в полном снаряжении. А там, где прошёл осёдланный конь, я думаю, пролезет и дракон. Тем более, такой, как Рик.

Телли хмыкнул — пускай Рудольфу не хватило времени подкопаться под башню, но уж в архивах-то он порылся от души.

Арнольд, однако, всё ещё был настроен скептически.

— Если только ход за это время не засыпало, — буркнул он, и подумав, добавил: — Или не затопило.

— Вряд ли, — пожал плечами Рудольф. — Обе башни стоят на холме, река к ним не подступает даже в разлив. Хотя, есть, конечно, некоторый риск, но оставаться в городе вам более никак нельзя. Все остальные башни охраняются стражниками, да и у Двойки везде есть глаза и уши...

— Двойка? — встрепенулся Арнольд. — Какая Двойка?

— Такая! — огрызнулся Рудольф и многозначительно умолк. Телли и Арнольд переглянулись и тоже промолчали.

— Ладно, — наконец сказал старик. — Решайте сами. Рисунок я пока оставлю вам. Да, вот ещё что... — Он вынул из-за пазухи тяжёлый свёрток чёрной кожи: — Здесь наконечники для стрел, у меня их с полбочонка завалялось. Возьмите, пригодятся. Ну, я пойду пока темно. Да, кстати, там у стены двое, так вы это... поосторожней с ними. А меня искать вам ни к чему, ещё нарвётесь. Всё. До встречи.

Он подхватил свой посох, поправил капюшон плаща и вышел в дождь. Арнольд и Телли долго смотрели ему вслед.

Арнольд подбросил в печку дров и развернул пакет. Наконечников было двенадцать — все узкие, трёхгранные и очень острые. Силач помедлил, выбрал из наструганных им палочек с десяток поровнее и, осторожно постукивая молотком, стал насаживать на древки острия.

— Завтра, — проговорил он медленно, — ты с Вилли пойдёшь к Толстой Берте. Возьмите с собой пару свечей и посмотрите, что там. Пойдёте днём, так безопасней — в толпе легче затеряться. Так что завтра можешь спать подольше. А я с утра взгляну на Горелую. Если чего найдёте, не суетитесь попусту, дождёмся вечера — посмотрим вместе.

— А как же быть с фургоном? — спросил Телли. — Продадите?

— С фургоном? — Арнольд поднял бровь. — А при чём тут фургон?

— Ну, в подземный ход ведь его с собою не потащишь...

Тот посмотрел на мальчишку с изумлением.

— В подкоп полезешь ты и твой дракон. А мы уедем так же, как приехали —через ворота. Если всё будет в порядке, встретимся на западной дороге, на перекрёстке у часовни. Знаешь?

Телли почувствовал, как по спине ползёт холодок. Он никак не ожидал, что лезть в подземный ход придётся в одиночку, но иного выхода, похоже, и взаправду не было. Он гулко сглотнул, посмотрел на спящего Рика и кивнул:

— Знаю.

* * *

— Ух ты, какая вещь! Ну-ка, дай посмотреть! Дай, дай!

Олле ловко выхватил из под носа у Тила доску с фигурками и утащил её к себе на колени. Покрутил перед собою так и этак, перевернул и потряс.

— Поосторожней... — Телли нахмурился, протянул за нею руку. — Перестань!

Олле проворно отскочил, состроил Телли рожу и спрятал доску за спину, потом подбросил её и поймал.

— Ха! — крикнул он. — Всю жизнь с протянутой рукой... Забавная вещица. Где взял?

— Да так... досталось. Слушай, Олле, это не игрушка. Дай сюда.

— А что? — он тронул одну фигурку, другую и поднял взгляд на Телли. — Они не двигаются?

— Нет. То есть... — Тил замялся. — Ну, в общем, я их двинуть не могу.

— Тогда какой от них прок?

— Не знаю, — честно признался тот. — Она...

— Давай сломаем! — предложил Олле и, увидев, как мгновенно побледнел мальчишка, расхохотался. — Да пошутил я, пошутил... А здорово вырезано. Это что, кость?

— Наверное.

— А круги зачем?

Тил уже и сам был не рад, что вытащил треклятую дощечку. По правде говоря, ему просто хотелось посмотреть, не сдвинулся ли кто ещё, а более удобного момента, казалось, не предвидится — Арнольд пошёл к Горелой башне, как и обещал, Вильям и Нора двинули на рынок за покупками, в палатке остались только Олле, Тил и Рик, да и то последний спал. Теперь, однако, Телли понимал, что лучше бы наоборот остались все другие, а Олле бы куда-нибудь ушёл.

Меж тем, доска, похоже, заинтересовала акробата всерьёз. Он ухватил фигурку лиса и попытался её приподнять. Тил напрягся, но фигурка, как и раньше, поднялась только вместе со всей доской.

— Тьфу, — сплюнул Олле, — толком и не разглядеть... Ты что, приклеил их?

Он поднёс её к глазам и стал рассматривать, придерживая снизу пальцами.

— Занятно... Ха! — вдруг оживился он и отложил дощечку в сторону. — А у меня ведь тоже где-то есть такая безделушка. Я сейчас.

И с этими словами он бросился к мешкам, разбрасывая тряпки.

— Так, где же это я... куда же это я... ай-яй-яй... А! Вот.

На ладони его лежала деревянная фигурка — маленький, с палец ростом человечек с мешком за плечами.

— Нравится? — довольно ухмыльнулся Олле. — Сам вырезал. Чем хуже этих?

И, прежде чем Телли успел его предупредить, поставил человечка в самый центр доски.

— Ха! — крикнул он, двигая его по доске туда-сюда. Человечек пересёк всё поле вдоль и поперёк, перепрыгивая через все стоящие фигурки. — Смотри — не прилипает. Раз, раз, и в дамки! Не то, что твои...

Тил замер, но ничего не произошло, и он с облегченьем перевёл дух. Олле откровенно развлекался, наблюдая за его растерянной физиономией.

— Я выиграл! — объявил он, подбросил и поймал свою фигурку: «Оп!». Протянул её Тилу. Тот машинально взял и повертел её в пальцах. Поднял взгляд.

— А кто это?

— Да просто человек, — пожал тот плечами. — С верёвкой и мешком.

— А где верёвка?

— Издеваешься? В мешке, конечно! Не в руках же её таскать... Песенка такая есть, слыхал, наверное.

Он забрал фигурку обратно, вновь подбросил, поймал и продекламировал:

Из дома вышел человек

С верёвкой и мешком

И в дальний путь, и в дальний путь

Отправился пешком...

Он умолк.

— И что? — поинтересовался Телли. — Что там дальше?

— Да я не помню, — отмахнулся тот. — Вроде, ничего. Шёл, шёл... Не спал, не пил, не ел. Долго шёл, в общем.

— Ну-у, так неинтересно, — разочарованно протянул Телли. — Надо, чтобы там случилось что-нибудь этакое... Таинственное!

— Таинственное? — глаза у Олле загорелись. — Ага! Щас-щас-щас... Тарам-парам-тарарарам... Гм... О!

И вот однажды, на заре

Вошёл он в тёмный лес

И с той поры, и с той поры

И с той поры исчез.

— Ну, как? — спросил он.

— Здорово! — одобрил Тил. — А дальше?

Проснувшийся Рик заинтересовано приоткрыл один глаз и поднял голову, но через мгновенье снова задремал.

— Куда уж дальше-то? — опешил Олле. — Всё! Исчез он! Фьють — и нету!

Он вновь подбросил фигурку, подставил ладонь и недоумённо на неё воззрился. Посмотрел наверх, потом на Телли и растерянно опустил руку.

— Ничего себе...

Фигурка не то чтобы не упала, или упала не туда — она просто исчезла. Оба переворошили всё вокруг, даже Рика согнали с насиженного места, но фигурки так и не нашли.

— Куда она подевалась-то? — поскрёб в затылке Олле. Он потряс опорный столб, надеясь, что фигурка застряла в складках шатра, и едва успел поймать свалившуюся прямо ему на голову Вильямовскую лютню.

Телли стало не по себе.

— Вот тебе и «Фьють!» — передразнил он акробата. — Доигрались.

— А, ерунда, — отмахнулся тот. — Потом найдётся. Всё равно скоро ехать.

Тил вздохнул и невесело усмехнулся:

— Зато теперь закончить можно. Как-нибудь так:

Но если где-то повстречать

Его случится вам,

Тогда скорей, тогда скорей,

Скорей скажите нам.

Снаружи послышались шаги, Тил сделал Олле знак молчать и спешно набросил на драконью морду одеяло. Рик послушно замер, однако тревога оказалась ложной — то были Нора и Вильям, вернувшиеся с рынка. Олле, мгновенно позабыв о своей потере, подскочил к ним, потрясая доской.

— Нора, что было, что было! Это было так интересно! Мы тут такую песню придумали, Вилли, ты от зависти лопнешь!

— Перестань кривляться, — поморщилась Нора, — а то раньше времени с ума сойдёшь. — Она огляделась по сторонам, покосилась на торчащую из вороха тряпок довольную драконью морду и с неодобреньем покачала головой:

— Ну и разгром же вы тут устроили!

* * *

От закутка у восточной стены, где циркачи разбили свой шатёр, до башни Толстой Берты был неблизкий путь — пришлось пересечь едва ли не весь город. За площадью начинались старые кварталы. Пока Рудольф не рассказал об их истории, Тил не замечал, что эта часть города застроена и вправду очень беспорядочно; дома стояли впритык, стена к стене, без всякой планировки, улицы были узкие, кривые и запутанные. Казалось, многие дома были наспех надстроены на старом фундаменте, в котором, при некотором допущении действительно угадывалось что-то, похожее на старую крепостную стену. Телли вспомнился рисунок на фаянсовой тарелке, той, что он когда-то видел у Рудольфа в кладовой. Пять башен старого замка, нарисованных на ней, вполне могли быть теми самыми, с которых начинался город. Непонятно было только, куда девались три из них. Он поразмыслил и решил, что их, должно быть, сломали во время штурма, а после разобрали на камень.

Наконец над красной черепицей крыш замаячила плоская верхушка Толстой Берты.

— Это она? — спросил Вилли. Он остановился, снял берет и вытер пот со лба. Лютнист, похоже, не привык ходить так далеко и быстро уставал.

— Она, — Тил кивнул и поёжился — ему было не по себе. Во владениях Блошиной Канавы он всегда себя чувствовал неуютно, и даже недавнее примирение с Румпелем не прибавляло ему бодрости. Впрочем, сейчас он боялся не столько шайки Отто-Блотто, сколько уцелевших главарей большой Пятёрки. В глубине души Тил был даже рад, что Вилли плохо знает город — опасаясь, что его узнают, он заложил изрядный крюк, чтобы злополучный дом, ещё хранивший на себе следы недавнего пожара, остался далеко в стороне. Поход получился долгим, зато не скучным — Вильям, несмотря на свой акцент и странноватые манеры, оказался интересным собеседником.

Он оказался родом из маленького городка с совершенно непроизносимым названием Страттфорд-на-Эйвоне где-то на юге Британии, и, с детства имея склонность к сочинительству, отправился бродить по свету в поисках сюжетов для своих творений, да и вообще, как выразился Вилли, «посмотреть мир».

— А то, на месте сидя, разве много увидишь!

— Ну, и много ты повидал? — поинтересовался Телли.

— Всякое бывало, — многозначительно сказал тот.

— Ты что, записываешь всё, что услышишь?

— Да ну, ещё чего, — отмахнулся тот. — Таскай потом с собой... Записи мне ни к чему, у меня память хорошая — раз услышу, навек запомню.

— А песню ты сам сложил, которую на рынке пел?

— Я там много чего пел. Какую именно?

— Ну эту... про химер, которые на башне.

— А... Эту — нет.

— А про змею?

— И про змею — не я, — погрустнел тот.

— А ты-то что сочиняешь?

— Да я, вообще-то, песни не люблю. Только обрабатываю те, что услышал. А вообще я пьесы сочинять мечтаю. Сонеты... Это стихи такие, — пояснил он, видя недоумение своего собеседника. — Про любовь.

— А, — кивнул Телли. — Понятно. Похабные стишки.

— Ничего тебе не понятно! — рассердился тот, топорща свои узкие, подбритые по местной моде усики. — Это высокий штиль! Это настоящее искусство. Вот, послушай!

Вилли огляделся и, увидев у стены полуразломанную бочку, проворно на неё вскарабкался, отбросил за спину край плаща и, воздев руку к небесам, завыл дурным голосом:

Косматый Пирр, тот, чьё оружье чёрно,

Как мысль его, и ночи той подобно,

Когда в зловещем он лежал коне, -

Свой мрачный облик ныне изукрасил

Ещё страшней финифтью, ныне он -

Сплошная червлень; весь расцвечен кровью

Мужей и жён, сынов и дочерей,

Запёкшейся от раскалённых улиц,

Что льют...

— Хватит, хватит! — закричал Телли, с испугом замечая, что редкие прохожие уже косятся на поэта и замедляют шаг. — Слазь оттуда, люди ж смотрят!

— Я так и знал, что ты не поймёшь, — с горечью сказал тот. С бочки, однако, он слезать не спешил. — А люди... Что мне люди! Черни не дано понять искусство высшее такое! Им подавай чего-нибудь другое...

Не договорив, он потянул из-за спины свою лютню, которую, после того, как Олле чуть её не разбил, решил пока повсюду носить с собой. Народ помаленьку начал собирался возле бочки.

— Почтеннейшая публика! — провозгласил Вильям. — Послушайте балладу о приключеньях доблестного рыцаря сэра Джона де Борна, который был весёлый малый, но большой любитель выпить и подраться, не говоря уже о прочем, ездил в Палестину и вернулся невредимый...

— Хорош трепаться! — донеслось из толпы. — Музыку давай!

Вилли ударил по струнам:

Сэр Джон де Борн был рыцарь славный,

И в доблести немногим равный.

Он резво лез в любой скандал,

Как всякий честный феодал.

Притом, он обожал скандалы,

Как все честные феодалы.

И при дворе он был в чести

И даже не урод почти.

Владел он замком величавым,

Овеянным столетней славой,

А та, что рухнула, стена,

Была не очень и нужна.

Соседних рыцарей встречая

И аккуратно побеждая,

Он шлем подолгу не снимал —

Под ним он синяки скрывал.

Вокруг красотки увивались

И на турнирах умилялись,

Как он, не покладая рук,

Рубил в капусту всех вокруг!

Однажды он и сам влюбился

И в гости к даме заявился,

И сдерживая страсти пыл,

В себя немало пива влил.

Игриво щёлкая зубами,

Он песню пел прекрасной даме,

Аккомпанируя себе

На барабане и трубе,

Но сей шедерв пропал напрасно.

Сэр Джон расстроен был ужасно,

А дама честь свою блюла

И на ухо туга была.

Когда же страсти отгорели

(И, кстати, бочки опустели),

Сэр Джон де Борн побрёл домой,

Поникнув гордой головой.

А раз, до чёртиков напившись,

В кольчугу с лязгом облачившись,

Сэр Джон, пыхтя, в седло полез —

На подвиги попутал бес.

Но зря в окрестностях знакомых

Искал он львов или драконов

Он географии не знал

А стало быть, не там искал.

— Вот в результате он и рванул в Палестину! — не переставая играть, объявил Вильям под хохот слушателей. — Тут должен быть ещё куплет, но я его пока не придумал. В общем, его там поймали.

— Кто поймал? Драконы? — выкрикнул кто-то.

— Да нет, сарацины!

Он, правда, долго отбивался

И матом яростно ругался,

Но сарацинские ребята

Не знали аглицкаго мата!

В глуши, во мраке заточенья,

Он ел вишнёвое варенье

И косточками в тех плевал,

Кто дверь темницы открывал!

Лютня тренькнула в последний раз, Вилли с достоинством поклонился, забросил её за спину и, спрыгнув с бочки, деловито направился прочь.

— Эй, рифмач! — окликнули его. — А дальше-то чего?

Вилли обернулся на ходу и картинно развёл руками:

— Не обессудьте, господа хорошие, а только больше нету. Как-нибудь в другой раз... Пошли, Тил, и так задержались.

— А кто задержал-то! — проворчал тот. — Ишь, распелся... певчий дрозд.

— Певчий дрозд? — задумался Вильям. — Зингдроссель... Гм. Не так уж плохо.

— О чём это ты?

— Поэту нужно звучное имя, чтобы помнили. Вальтер фон дер Фогельвейде, например, или...

— Да ну, слюнтяйство какое-то, — скривился Телли. — Все эти пташки, лютики-цветочки. Прозвище должно быть острое и чтобы в точку, как стрела, как удар копья.

— Удар копья... удар копья... — пробормотал Вильям и потёр подбородок. — А что, ничего. Пожалуй. я над этим подумаю.

Они прошли ещё немного, повернули раз, другой, и перед ними в полный рост встала Толстая Берта — широченная груда замшелого камня, некогда — сердце старой крепости.

Если верить Рудольфу.

* * *

— Эй, постойте!

Телли вздрогнул от окрика и невольно втянул голову в плечи. Вильям недоуменно заоглядывался.

— Тил, погоди... — кричавший поравнялся с ними и Телли с облегчением признал в нем Румпеля.

— А, Ру... э-э... здорово, Макс.

— Здорово, Тил, — Щербатый перешел на шаг. — А я смотрю — ты или не ты, а потом смотрю — вроде, ты, только волосы покрасил... Ты что тут делаешь?

Телли мысленно выругался. Если Румпель увяжется за ними, оделаться от него будет почти невозможно. Врать, однако, не хотелось, оставалось только надеяться, что слухи о его похождениях до Макса еще не дошли.

— Башню посмотреть хотели, — буркнул он.

— Берту? — Макс посмотрел на возвышавшуюся перед ним громадину и почесал нос. — На хрена?

— Ну... — Тил замялся. — Просто посмотреть.

— А чё там смотреть-то?

— Да я ж тут не был никогда, а ты сам зазывал...

Макс покосился на Вильяма и понизил голос:

— Слышь, а этот с тобой?

— Угу.

В разговоре возникла неловкая пауза.

— Пойти, что ли, с вами? — задумчиво проговорил Макс.

— Да мы уж сами как-нибудь...

— Да ну, ещё заблудитесь, — хихикнул тот и махнул рукой: — Идёмте!

Телли не нашёлся, что на это возразить, и лишь кивнул в ответ, после чего все трое направились к башне.

Даже сейчас, спустя столько лет, старая башня внушала невольное уважение. Это было огромное круглое строение, почти одинаковое по ширине и высоте, с плоской вершиной и мощным талусом. По краю башенной площадки шли широкие зубцы, спускавшиеся вниз на клин едва ли не до середины башни, часть из них была побита и разрушена. Везде виднелись прорези бойниц, а в направлении на юг зиял полукруглый провал входа. Ведущая к нему вдоль стены узкая лестница заметно отличалась от самой башни цветом камня и аккуратностью кладки. Похоже было, что Толстую Берту и впрямь воздвигли для круговой обороны и только после приспособили под городскую башню. Дома к ней подступали едва ли не вплотную, но башня, возведённая на круглом холме, нисколько не терялась среди них, наоборот — стояла гордо и величественно. Поражали размеры каменных блоков — иной был больше взрослого человека, стены возле входа достигали в толщину пяти локтей. Нижний ярус был заполнен камнем, далее вздымалась сложная система лиственничных балок и распорок, потемневших от времени и местами обгоревших. Стражу здесь не выставляли — поскольку в башне не было ворот, нечего было и стеречь, а так как с этой стороны врагов не ждали, то и в дозоре не было нужды.

— Это самая большая башня в Лиссе, — похвастался Макс. — Больше даже Вавилонской.

— Не хотел бы я тут оказаться во время осады, — задумчиво проговорил Телли, оглядываясь. — Если эти деревяшки загорятся, испечёшься не хуже поросёнка в печке.

— Камень в старину был дорог, — сказал Вильям и постучал по балке. — Дерево размачивали, пропитывали особым составом... Видишь? Обугливается, но не горит. А сквозь такую стену попробуй пробейся. Разве только греческим огнём.

— А это что?

— Такая штука из земляного масла, серы и смолы.

Телли представил, как пылающая смесь стекает вниз по лестницам и балкам, и содрогнулся. Если судить по их забавам, весёлые ребята были эти греки... Мелькнула мысль, не рассказать ли Максу о подземном ходе. Тил поразмыслил и решил пока об этом помолчать.

— А подвал тут есть? — спросил он вместо этого.

— Конечно! — оживился тот. — Но только там темно.

— Ну, это не беда.

Приятели достали припасённые загодя свечи и осторожно двинулись вниз.

Когда-то этот замковый донжон был рассчитан на долгую осаду — в обширных подвалах хранился провиант, а в центре был вырыт колодец, уходящий глубоко под холм. Ещё не так давно окрестные жители брали из него воду, но вскоре водовозы снизили расценки, и колодец захирел. Цепь сняли и приспособили для других нужд, осталась только каменная горловина и установленный над нею барабан с тележным колесом. Телли наклонился над провалом и посветил свечой. Мрак был непрогляден, как разлитые чернила. Вильям нашарил под ногами камешек и бросил вниз. Тот долго падал, сухо щёлкая о стены, покуда из глубин колодца не донёсся еле слышный плеск.

Все трое переглянулись.

— Тут глубоко? — спросил поэт.

— Черт его знает... — Макс пожал плечами. — Я не лазил. Вот Отто, говорит, спускался по веревке до воды. Идёмте лучше темницы посмотрим.

Шаг за шагом они осмотрели все помещения внизу. Их было восемнадцать — коридоры, комнаты, ниши, закутки и казематы всевозможных форм и размеров. Одни из них служили кладовыми, в других, должно быть, отдыхала стража, в третьих действительно содержали узников — там до сих пор торчали вмурованные в стену железные кольца. Если где-то были двери, их давно уже растащили. Цемент между камнями отсырел и крошился. Толстой Берты уже много лет, а может быть, веков, не касались ни каменщиков мастерок, ни плотницкое долото. По мере сил скрывая от Макса свои поиски, Телли и Вильям осмотрели стены там, куда смог дотянуться свет свечи, и наконец, все в паутине и в пыли, направились наверх. Макс уже выбрался и Вилли чуть замедлил шаг.

— Нет здесь подземного хода, — вздрагивая от холода, проговорил он шёпотом. — Ни щели, ни камня приметного, ни железки. Никакой вообще зацепки.

— Может, стоит ещё посмотреть? — неуверенно предложил Телли и покосился на свою свечу, сгоревшую почти до основания.

— Если б был, его давно уже нашли бы. Думаешь, мы первые здесь ходим? В колодце, разве что.

— Ну, это вряд ли, — Тил покачал головой. — Отто, вон, ведь лазил, ничего там не нашел.

— Отто и приврать мог.

Телли помолчал, обдумывая это, затем покачал головой:

— Рудольф говорил, что как-то раз барон провёл через подземный ход отряд конников, а разве лошадь в колодец запихнёшь?

— Не запихнёшь, — со вздохом согласился Вилли и дунул на свечу. — Ну что ж, раз так... Тогда пошли наверх. Нельзя же, в самом деле, упускать такую возможность посмотреть на город с высоты птичьего полёта.

— Тил! — в неровном световом квадрате показалась носатая голова Макса. — Ну где вы там?

Каждый следующий этаж был меньше предыдущего, но башня была так широка, что эта разница почти не ощущалась. Здесь царствовало дерево — всё та же лиственница. Под ногами хрустели мелкие камешки. Стены пестрели рисунками, в основном, весьма фривольными, а кое-где и откровенно похабными. Много было всяких надписей, и Телли пожалел, что не умеет читать. Впрочем смысл их был наверняка сродни рисункам. Вилли, во всяком случае, разглядывал их с неподдельным интересом. Тут и там встречалось чьё-то имя, выведенное крупно, жирно и коряво, словно кто-то только-только выучился грамоте и не мог удержаться от соблазна. Смотреть на все эти художества Телли быстро надоело, он поднимался, представляя, как когда-то, много лет тому назад здесь были покои старого барона, людские комнаты, кладовые, оружейная... Телли никогда не доводилось бывать в настоящем замке, но ему почему-то виделись длинные столы, доспехи рыцарей, широкие кровати с горой подушек в спальнях, цветные гобелены на стенах и мерцающий свет чадящих факелов. Постепенно ему даже стало казаться, что он угадывает кое-где следы разобранных перегородок или стен. Вот только самих людей, как он ни силился, Тил не мог себе представить. За размышленьями он не особенно следил, куда ступает, и потому чуть не свалился с лестницы, когда под ногой подломилась ступенька.

— Эй, осторожней! — Макс схватил его за руку. — Тут лестницы старые.

— Да уж...

Телли поневоле задумался, как защитники башни ухитрялись не свернуть себе шею в суматохе осады: перил здесь не было, да и большинства ступенек тоже, их заменяли куски просмолённой верёвки и наскоро прибитые деревяшки. Половину гвоздей горожане уже выдрали. Пол перекрытий был дырявый, в щели между досками просвечивало солнце, в воздухе плясали пылинки. Соскальзывая и чертыхаясь, Тил и Вильям вслед за своим провожатым поднялись на четыре яруса и наконец оказались на верхней площадке. Вид отсюда и взаправду был невероятный, только не на город, а на реку и окрестности — от города виднелись только крыши и ближайшие дома.

— Вся река как на ладони, — Вильям плотнее запахнулся в плащ и пересёк площадку. Башмаки его глухо стучали по доскам настила.

— Телли.

— Что?

— Если б ты рыл ход, то в какую сторону?

— Чёрт его знает, — Тил пожал плечами. — К реке, наверное.

— Тогда выход запросто может оказаться посреди города.

— Гм, — Телли почесал в затылке, — в самом деле, стены ведь построили потом... Хотя, Рудольф об этом знал бы.

Вильям поёжился — здесь, на высоте ветер продувал довольно сильно. На площадке было пусто, лишь у северной стены притулилась низкая каменная будка.

— Макс! — позвал Вильям. — Это что, сторожка?

— Не сторожка, — тот покачал головой. — Там каменная лестница.

— Куда?

— Да никуда. В тупик.

В толще каменной стены был выбит узкий коридор, в который едва мог протиснуться один человек. Истёртые ступени уходили в темноту.

— Спуститься можно?

— Запросто.

Вильям высек огонь, запалил свечу и двинулся вниз, вслух считая ступени. Телли помедлил и осторожно стал спускаться вслед за ним. На сорока пяти счёт закончился, оба остановились и огляделись.

— Ну, убедились? — крикнул сверху Макс. — Поднимайтесь!

Вильям пожал плечами и ничего ему не ответил.

Маленькая камера с глухими стенами длиной и шириной в три шага с небольшим была пуста, лишь из стены торчал погнутый держатель для факела. Без толку потоптавшись там и выглянув в пробитое в стене окно, оба полезли обратно.

Макс поджидал их у выхода.

— Напрасно ищешь ход, Тил, — сказал он, глядя в сторону. — Мы тут с парнями сто раз всё облазили.

Телли словно дубиной по голове стукнули.

— А... э... ход? — спросил он, изо всех сил пытаясь скрыть своё замешательство. — Какой ход?

— Ты рожу-то попроще сделай, — усмехнулся тот. — Думаешь, я не понял, что вы ход подземный ищете?

И Макс умолк. В растерянности Тил и сам молчал, не зная, что сказать.

— Ты больше сюда не ходи, — продолжил задумчиво тот. — Ищут тебя, знаешь ведь. Я не скажу, но если кто другой тебя узнает... В общем, не ходи сюда. И этим, — он кивнул на рифмача, — скажи, чтоб не ходили. Рудольфа тоже ищут. И нашим наказали, чтоб искать.

— А ты что ж? — Телли поднял взгляд. Макс замялся.

— Сам знаешь. Брат у меня живым остался, думаешь, не знаю, отчего? Этот рыжий твой, с мечом, его пожалел — в камин загнал, а добивать не стал. Матиас мне рассказывал. Тот всех порезал, а его не этим стукнул... не мечом, а этим... ручкой от меча. Синяк показывал. Здоровый... Короче, сами там они напросились с этим Шнеллером, я спрашивал. — Макс огляделся и продолжал, понизив голос: — Гиена смылся, а наверху пошла грызня, должно быть, снова город делят. Никто ничего не знает, а только Матиас говорит, что он в эти дела больше ни ногой. И мне сказал, чтоб не совался.

— А хода, значит, нет? — спросил Вильям.

— Нет, — Макс помотал головой.

— Ты ему веришь, Тил?

— Да.

— Ну что ж... Тогда здесь делать больше нечего. Пошли, быть может Арни больше повезло.

И первым зашагал вниз по лестнице.

* * *

Надежды Вилли рассыпались прахом — Арнольда в его поисках тоже постигла неудача. Приятели застали его за умыванием — гигант был весь в копоти и в саже и, шумно фыркая, плескался над помятым оловянным тазом.

— Я осмотрел всё сверху донизу, — сказал он, вытираясь полотенцем, — и ничего там не нашёл. Башня, как башня. Старая.

— Там, вроде бы, есть стража? — спросил Вильям.

— Есть, — ответил тот, — но там затеяли ремонт. Я представился подрядчиком, сказал, что хочу поставлять им лес, и мне позволили ходить, где вздумается. А как у вас?

Телли махнул рукой:

— Плохо.

Арнольд выслушал историю об их встрече с Максом и нахмурился. Поскрёб небритый подбородок и покосился на дракона — Рик уже подлез мальчишке под руку и теперь ласкался, упоённо закатив глаза.

— Да, дела неважные, — признал силач. — Придётся ждать удобного момента или прорываться с боем... Ты уверен, что твой приятель нас не выдаст?

— Кто знает! — Тил пожал плечами. — Нас ведь и другие увидеть могли.

— Тогда ждать больше нельзя.

— Можно стражу подкупить, — предложил Олле.

— А те, другие?, — возразила Нора, — с ними как? Нет, так не годится.

— А что делать? Что делать?

— Большие башни отпадают, — задумчиво подвёл итог Арнольд. — Придётся прорываться у береговых. Синяя Сойка замурована?

— Наглухо, — подтвердил Олле. — Я смотрел.

— Значит, у береговых... Ну что ж, тогда готовьтесь. Грузим повозку. Тил! Твой дракон сможет пару часов полежать смирно?

Тот гулко сглотнул и посмотрел на Рика. Теперь, когда дракон так вырос, Телли не был уверен, что сможет его сдержать.

— Он постарается.

— Отлично, — Арни хлопнул себя по коленкам и встал. — Выезжаем прямо сейчас, пока ворота не закрыли. Олле! Запрягай.

* * *

— Берегись!!!

Чья-то сильная рука ухватила мальчишку за ворот и рванула назад. Затрещала рубаха. Телли потерял равновесие и повалился на спину, и в тот же миг стрела из арбалета ударила в стену над его головой и расщепилась о камень. Телли посмотрел наверх и перевёл взгляд на Арнольда.

— Спасибо, — выдохнул он.

— Не за что, — отрывисто бросил тот. — Ты цел?

— Вроде бы...

— Черти, метко бьют... Держись подальше от входа.

Тил кивнул и зашарил по полу, отыскивая свой нож, нашёл и сел возле стены. Покосился на выход из башни. Огненные отблески плясали на камнях, жар доходил даже сюда. Тил вздохнул и снова начал вспоминать.

Их бегство не заладилось с самого начала. Сперва никто из циркачей не обратил внимания на повозку, едущую следом, а Тил был слишком занят тем, что сдерживал дракона, чтобы тот как можно меньше шевелился. Поездку в фургоне Рик воспринял как новое развлечение и всё время порывался выглянуть наружу из-под наваленных сверху шкур. На город медленно спускалась темнота. Повозка циркачей, поскрипывая, неторопливо двигалась к реке, Тил задремал и пропустил момент, когда она остановилась, и лишь когда дракон опять полез наружу, Телли вскинулся и сел, тревожно вслушиваясь в ночь.

— Что там?

— Чёрт их знает, — Вильям пожал плечами. — Не стража, вроде бы. Тихо сиди.

Донёсшийся снаружи громкий разговор не сулил ничего хорошего. Как Тил ни силился, он не мог понять, о чём идёт речь: Арнольд сменил не только тембр голоса, но и язык, отрывисто и быстро заговорив по-немецки. Отдельные знакомые слова терялись в путанице чуждых фраз и оборотов, однако ясно было, что назревает ссора. Голоса звучали всё резче. Под тент повозки сунулась было чья-то рука, но прежде чем за ней успел проникнуть её обладатель, Олле съездил по ней рукояткой зонтика, снаружи вскрикнули и рука исчезла. Послышался удивлённый возглас Арнольда, затем какая-то возня и снова — сдавленный крик.

— Держитесь! — рявкнул Арнольд и фургон рванул с места.

Снаружи кто-то засвистел, заливисто и громко, через мгновение послышался ответный свист, потом ещё. В борта повозки застучали камни.

— Телли! — силач на мгновенье обернулся. — Лезь сюда! Быстро!

Колёса грохотали по булыжной мостовой, повозку бросало из стороны в сторону; лошадь пустилась в галоп, грязный снег летел из-под копыт. Через откинутый задок фургона Тил видел бегущие следом фигурки людей. Едва удерживая равновесие, мальчишка перебрался на козлы к Арнольду.

— Куда ехать? — крикнул тот, придерживая лошадь.

Телли попытался оглядеться.

— Где мы?

— За площадью. Вон колокольня.

— Где? Ага, понятно... — Тил на миг задумался. — Сворачивай направо, срежем угол.

— Точно? — тот прищурился.

— Точно. А кто это был?

Ответить Арнольд не успел. Наперерез фургону выскочила тёмная фигура, что-то щёлкнуло и арбалетная стрела пробила борт повозки. Из переулка повалили люди, заблестела сталь, Арнольд выругался и вновь погнал лошадь галопом. Подхватил лежащий рядом арбалет и выстрелил навскидку. Нападавшие бросились врассыпную, кто-то заметался впереди, упал и с криком исчез под копытами коня. Повозка подпрыгнула и понеслась дальше, грохоча по камням. Арнольд перебросил арбалет себе на колени, упёр ложе в живот и коротким рывком натянул тетиву. Не оборачиваясь, протянул руку за спину: «Стрелу!». Вильям, чертыхаясь, зашарил в мешках.

Все смешалось в бешеной скачке — темнеющее небо в ущелье сдвинутых домов, летящие навстречу фонари и редкие прохожие, испуганно жавшиеся к стенам. Тил едва успевал указывать, куда свернуть. Он не заметил, кто и когда в них бросил факелом, а может, то была зажжённая стрела, но так или иначе просмолённая парусина полога мгновенно занялась, а ветер бешеной скачки в несколько минут раздул огонь.

— Дракон! — закричала Нора. — Тил, держи дракона!

Рик, возбуждённый близостью огня, метался в тесноте повозки, верещал и хлопал крыльями. Телли буквально повис у него на шее, но ничего не мог поделать: фургон швыряло, словно щепку, утварь, корзины и шкуры смешались в одну кучу, похоронив под собою бродячих артистов. То и дело слышался свист стрел — повозка, ранее так мирно ехавшая где-то позади, теперь стремительно их нагоняла. Арнольд оглянулся и переменился в лице.

— Сумка! — внезапно заорал он. — Ищите мою сумку!

Но всё было без толку. Олле зашвырнуло в угол; он ругался и грозил преследователям зонтиком, изредка отбрыкиваясь от драконьего хвоста. Вильям изо всех сил пытался уберечь свою лютню. Нору охватила истерика.

— Огонь! — кричала девушка, то хохоча, то плача. — Фургон горит! Арни, ну фургон же!

В руке она держала дротики. Ладонь её была в крови.

Когда из переулка выскочили трое и Арнольд в очередной раз попытался свернуть, ось с громким треском лопнула, фургон осел на передок и стал заваливаться набок. Рик с визгом разодрал когтями парусину полога и тут же в ней запутался. С треском, грохотом охваченная пламенем повозка рухнула на мостовую и замерла. Арнольд, не вставая, выстрелил в одного из бегущих и тут же вскочил и рванулся навстречу другому. Тот попытался увернуться, поскользнулся, упал, и через мгновенье был обезоружен. Одним движением покончив с ним, Арнольд замахнулся на третьего отобранным мечом, тот подхватил свой арбалет, который так и не успел перезарядить, и опрометью понёсся прочь, припадая на ушибленную ногу. Силач не стал его преследовать и вместо этого бросился бегом к фургону.

Все четверо уже выбрались из-под разломанной повозки и теперь совместными усилиями выпутывали Рика. Лошадь лежала неподвижно, с нелепо вывернутой сломанной шеей. Олле, вооружившись топором, сдирал горящий полог. Рик фыркал и метался, кожа его заскорузла от ожогов, в мясистой части длинного хвоста засели две стрелы.

— Так вот чего он дёргался! — Тил наклонился и с усилием выдрал обе. По счастью, стрелы были с гладким наконечником и вышли без разрывов.

— Я думал, у драконов шкура попрочнее, — задумчиво проговорил Вильям, осматривая две маленькие ранки.

— Он только что перелинял.

— А...

— Прочь! Прочь! — закричал, подбегая, Арнольд. — Бегите! В стороны! Живо!

Все шарахнулись кто куда, один лишь Олле обернулся: «Что?». Силач, как пёс — котёнка, отшвырнул канатоходца в сторону и, прикрываясь рукавом, нырнул в нутро пылающей повозки. Выхватил оттуда большую кожаную, туго набитую сумку и откатился назад, рукой сбивая с неё пламя.

— Уф... — он встал и с облегченьем перевёл дух. — Успел.

— Ты чего? — опешил Вильям.

— Хватит трепаться, — сказал, вставая, Арнольд. — Держи, — он снял с ремня и протянул ему арбалет, забросил сумку за спину и повернулся к Тилу. — Где мы?

Телли огляделся и сердце у него упало, когда невдалеке проглянул тёмный и широкий силуэт Толстухи Берты.

— Это тупик, — сказал он, — отсюда нет выхода. Мы у башни Толстой Берты.

Несмотря на все усилия, повозка разгоралась всё сильнее. Спасти из их имущества больше не удалось ничего, лишь Вильям вытащил свою лютню, да Тил — мешок с доской. Олле ухитрился выхватить оттуда пару шкур, какие-то припасы и оба своих зонтика. В огне, нелепо корчась и потрескивая, догорало разломанное чучело дракона.

— Они скоро будут здесь, — задумчиво сказал Арнольд. — Может, нам удастся укрыться в башне... Ты уверен, что там никого нет?

— Оставьте нас, — угрюмо сказал Телли. — Договоритесь с ними и уходите.

— Поздно, — усмехнулся тот. — Мы теперь тоже у них на счету.

— Это не стража, это эти... из Пятёрки, — Телли потупился. — Это я вас втянул во всё это. Они за мной охотятся. За мной и Риком, не за вами.

— Теперь уже ничего не исправишь, — жёстко сказала Нора. — Идём.

Башня была совсем близко, но и преследователей не пришлось долго ждать: когда беглецы поднимались по каменной лестнице, в дальнем конце переулка уже замелькали факелы. Арнольд задержался внизу и долго возился там, так долго, что Вильям забеспокоился и выглянул наружу.

— Арни! Где ты?

— Отходите внутрь, — отозвался тот. — Бегом! Я сейчас!

Тил увидел, как Арнольд высек огонь и метнулся вверх по ступеням.

— Я сказал: внутрь! — снова крикнул он, увидев мальчишку, схватил его за шиворот и, развернув, толкнул в темноту коридора. — Быстрее!

И в этот миг грохнуло! Осколки кирпича и камня взлетели к небу, казалось, сама башня зашаталась. Арнольда, Телли и Вильяма швырнуло друг на друга. Наконец всё стихло. Арнольд медленно встал и вытряс из волос набившийся туда песок. Сплюнул.

— Всё, — хрипло объявил он своим оглушённым спутникам. — Лестницы больше нет. Пока они до нас не доберутся. А после...

— Что?

— Там видно будет.

* * *

Их было восемнадцать, туго набитых маленьких мешочков чёрной кожи, смахивавших издали на кошельки. Каждый содержал примерно фунт сухого, чуть шуршащего на ощупь чёрного порошка. Плотно застёгнутая сумка была забита ими почти до краёв.

— Двух нет, — сказал Арнольд в ответ на вопросительный взгляд мальчишки. — Надеюсь, этого нам хватит.

— Хватит... для чего? — Вильям поднял взгляд.

— Чтобы стену проломить.

В осаде башни выдалась очередная передышка. После того, как Арнольд своим гремучим порошком разрушил лестницу у входа, люди Хольца попытались вскарабкаться по её обломкам, но объединёнными усилиями акробатов, Телли и дракона, были сброшены назад. Особенно кстати оказалась неожиданная помощь Рика — едва рассвирепевший ящер показался на пороге башни, от одного его вида нападавшие с воплями обратились в бегство и затаились за углом, откуда теперь стреляли изредка из арбалета, и стреляли, как мог убедиться Тил, довольно метко.

Олле отыскал в мешках свечной огарок и собрался вместе с Норой осмотреть подвал. Арнольд рассудил, что хуже от этого не будет, а Вильяму и Телли выдал по мешочку с порохом, наказав набрать побольше острых камешков и начинить этой смесью другие мешочки, поменьше.

— Только осторожней там, вы! — прикрикнул он, заметивши как Вилли наклоняется над ними со свечой в руке. — Одна искра, и все взлетим на воздух! — Арнольд подумал и добавил: — Вместе с башней.

— Это и есть греческий огонь? — заинтересованно спросил Телли, пересыпая порошок в ладонях.

— Не знаю. Я называю его просто порошок.

— Откуда он у тебя?

— Брат мой выдумал, — Арнольд разложил на полу оставшиеся стрелы и теперь подгонял их под трофейный арбалет. — Случайно изготовил как-то раз, перепугался до икоты, а после видит — вещь полезная. Подвизался где-то при мануфактуре, и делает теперь по чуть-чуть на продажу. Я упросил, чтоб он мне сделал дюжину, другую. Хорошо ещё, что там, в повозке не рвануло...

— Брат?

— Ага. Бертольд. Мы с ним близнецы, только он монах. Ну что, готово?

— Вот, — Тил протянул ему четыре мешочка.

— У меня тоже всё, — сказал Вилли, ставя рядом три своих.

— Семь. Отлично, — Арни достал из сумки моток пеньковой верёвки и разрезал на короткие куски. — Воткните в горловину.

— Для чего?

— Они пропитаны селитрой. Хорошо горят. Когда полезут опять, поджигайте и бросайте вниз. Это их задержит. Может быть, они вообще от нас отстанут до утра.

— А ты?

— Я заложу заряд, — он вскинул сумку на плечо. — Где здесь самая тонкая стена?

— Наверху, — мрачно пошутил Вильям.

— Очень смешно! — буркнул Арнольд. — Напомни, чтоб я потом посмеялся... Ладно. Тил, возьми меч, — он протянул ему узкий выщербленный клинок, — арбалет тебе всё равно не взвести. Я вернусь.

С этими словами Арнольд подхватил сумку и растворился в темноте. Вильям и Тил остались одни, если не считать Рика. Снаружи было тихо, лишь догорали деревянные опоры лестницы.

— Как думаешь, до утра продержимся? — спросил Телли, осторожно выглядывая наружу. Рик тоже сунулся посмотреть и Тил поспешно отпихнул его назад.

— Да нам до утра и не надо, — грустным голосом ответил поэт, уселся у стены и распустил завязки куртки. — Если стену прошибём, так сразу смоемся. А если нет, так и завалит тоже сразу.

Он переложил лютню на колени, с сожалением коснулся лопнувших от жара струн и вздохнул. Заглянул в футляр со стрелами, перевернул и высыпал их на песок перед собой. Красноречиво посмотрел на Телли — из всего запаса, заготовленного Арни, уцелело три стрелы, все остальные растерялись во время погони или сгорели вместе с повозкой. Две стрелы Вилли вырвал из драконьего хвоста, одной чуть не убили Телли. Итого — шесть.

— Негусто, — признал поэт, уложил их обратно и взвёл арбалет.

Становилось прохладно. Тил попытался поплотнее запахнуть разодранный кафтан и встрепенулся, поражённый внезапной мыслью.

— А вдруг они и с той стороны нас тоже ждут?!

— Не знаю... Вряд ли. Ты бы стал ждать на их месте?

— Я — нет, но они...

— Так и так, если камни посыплются, им там не поздоровится. Там никого не видно?

— Тихо всё... Эй, кто там?!

Из коридора донёсся скрип башмаков. Вильям и Тил вскочили с оружием наизготовку, но через миг на свет вышел Олле, и оба с облегчением перевели дух.

— Вы чего тут расселись? — спросил он и огляделся. — Где Арнольд?

— Ушёл дыру в стене ломать. Погаси свечу — они на огонёк стреляют... Вы чего-нибудь нашли?

— Нет, — Олле плюнул на пальцы и сжал фитиль. Наступила темнота. — Только комнату какую-то с лестницей, а больше ничего. Пустая башня. И людей нет никого. Это что у вас? — он пихнул ногой мешочки.

— Да это, — оживился Тил, — такая штука с громом. Бросишь на голову им, как бахнет — мало не покажется. Арнольд придумал сделать.

Олле с осторожным уважением подбросил мешочек на ладони и положил на место. Вздохнул и опустился на пол.

— Где Нора? — спросил его Вильям.

— Там, — Олле показал на потолок. — Осталась на площадке.

— Неплохо бы сходить за ней, а то неровен час, Арнольд забудет...

— Не забудет, — усмехнулся канатоходец, — он без Норы — никуда.

В тревожном молчании потянулись минуты ожидания. Снаружи совсем стемнело, в полуовале входа замерцали звёзды. С реки приполз туман, щербатый камень стен покрыла тонкая плёнка воды. Тил сидел, привалившись к стене и бездумно гладя пальцем лезвие меча. Доска с фигурками упиралась в бок, но двигаться не хотелось. Телли думал на неё взглянуть, как там дела, но потом решил, что так и так — хорошего не жди, и не стал лишний раз её доставать. Дракон сперва подлез ему под бок, но вскоре, чувствуя, что хозяин не в настроении играть, отполз к стене и задремал.

Тупое лезвие меча не больно и даже отчасти приятно царапало палец. Тил закрыл глаза и вскоре целиком сосредоточился на этом ощущении. Усталость, холод и тревога постепенно отступили, не исчезли совсем, но как бы отошли на задний план, поблёкли и слились с холодным камнем стен, сырым песком и полумраком старых башенных подвалов.

«Я совсем запутался, — подумал Тил. — Совсем, совсем...»

С тех пор, как исчез Жуга, Телли чувствовал себя очень странно. События последних дней смешались в непонятную пустую кутерьму, казалось, что вокруг него всё время что-то происходит, но при том всё это не приводит ни к чему, как бег по кругу. Разгром аптечной лавки, акробаты, воровская шайка на Канаве, заговор, дракон, Арнольд и прочие артисты, бегство... Между этим не было, как ни смотри, ну совершенно никакой связи, и всё же в глубине души Тил был уверен — что-то происходит именно сейчас, что-то очень важное и столь же недоступное для понимания. Временами Телли казалось, будто он пытается открыть замок, и даже ключ в руках, но только скважины в замке почему-то нет.

За этими мыслями Тил не заметил, как задремал и проснулся лишь когда услышал вопли Олле:

— Тил, проснись! Эти гады снова лезут!

Телли вскинулся и ошалело завертел головой, пытаясь в темноте сообразить, что происходит. Рука сама нащупала и сжала рукоять меча, сердце бешено забилось — Телли никогда ещё не приходилось убивать. Слабые вспышки при ближайшем рассмотрении оказались искорками от кресала — Вилли силился поджечь свечу. Олле с топором стоял у входа и махал рукой.

— Иди сюда!

— Что стряслось? Тебя ранили?

Щека у канатоходца была расцарапана, кровь стекала тонкой струйкой, чёрная в свете луны.

— Да вот, подкрались незаметно, влезли по стене. Я врезал обухом кому-то, думаю, промазал, а он возьми да упади.

— А те, что сзади лезли?

— Чёрт их знает... — Олле потер лицо ладонью, полосками размазывая кровь и копоть. — Я им бросил вслед один мешочек этот ваш, так эти сразу врассыпную — шарах! Сильная вещь.

Телли нахмурился:

— Чего-то я не слышал, чтобы грохотало.

— Ну, — невозмутимо кивнул Олле. — Я ещё тоже удивился. Вы говорили, что грохнуть должно, а он...

— Ты что... просто так его кинул?

— А чего?

— Верёвку надо поджигать сперва!

— Да? — хмыкнул тот. — Что ж ты сразу не сказал?

— Ну ладно, — Вильям наконец-то запалил свечу, прикрепил её не выступ камня и присоединился к остальным двоим. — Где...

— Берегись!

Посыпались камни. В проёме входа вдруг обрисовалась долговязая фигура; серебристой полоской сверкнул меч. Олле с криком бросился вперёд с топором наперевес, и в тот же миг Вильям вскинул арбалет. Послышалось короткое «чанг!», и нападавший рухнул вниз со стрелой в груди.

— Олле! — побагровев, рявкнул Вильям, с натугой перезаряжая арбалет. — Не стой под стрелой, сколько раз повторять! Отойди назад!

— Так я...

— Заткнись! Тил! Приготовься бросать мешки — сейчас они полезут...

Из коридора, громко топая, выбежал Арнольд, бросил взгляд на вход, затем оглядел всех троих и переменился в лице.

— Где Нора?

— Наверху...

— А этот?

Тил захлопал глазами, не понимая, кого силач имеет ввиду, затем вдруг понял и почувствовал, как холодеет всё внутри.

Он огляделся.

Дракона не было.

— Только что был тут , — растерянно пролепетал Олле. — Вот только что.

— Вы что, с ума сошли?! — вскричал Арнольд. — Я же вам сказал, чтоб все держались вместе!

— Я могу поискать... — заикнулся было Телли, но Арни перебил его на полуслове, и тот умолк.

— Нет времени! У нас осталось несколько минут, фитиль уже горит. Быстро за Норой! Увидишь по пути дракона, тащи его вниз.

Тил хотел возразить, но тут же понял, что в драке от него и вправду толку мало, отдал Арнольду меч и молча двинулся наверх. Однако не успел сделать и десяти шагов, как запыхавшаяся девушка сама выскочила ему навстречу.

— Арнольд, они идут! Их много! Пробираются вдоль стен...

— Пригнись!!! — завизжал Вильям, вскидывая арбалет.

Стрела исчезла в темноте. Снаружи закричали, что-то рухнуло и мягко покатилось по камням, а в следующий миг в широкий коридор ворвались сразу трое. Арнольд и Олле, не раздумывая, бросились вперёд. Вильям без слов толкнул мальчишку на свечу, прикрыл его собой и скорчился над арбалетом, заряжая новую стрелу. Обернулся на него в оскале стиснутых зубов: «Бросай! Бросай!!!». Трясущимися пальцами Тил поджёг торчащий из мешка фитиль, мгновение смотрел, как огонёк, шипя, стекает к горловине, затем размахнулся и бросил бомбу вниз, на головы врагов.

Громыхнувший взрыв ударил по ушам, мелкие камешки забарабанили по стенам. Коридор заволокло вонючим белёсым дымом, один из нападавших с иссечённой спиной замертво рухнул на камни, два других, изрядно оглушённые, едва могли сопротивляться, и Арнольд прикончил их обоих. Тил поджёг ещё один мешочек, швырнул его вслед за первым и схватился за третий.

— Стой, — спокойным голосом сказал Арнольд, перехватывая его руку. — Хватит.

Прогремел второй взрыв и наступила тишина.

— Сколько ждать? — спросил Вильям.

— Рванёт с минуты на минуту, — хмуро отозвался силач. — Советую сесть.

— Может, лучше подняться наверх? — неуверенно предложил Олле.

Арнольд покачал головой.

— Выше лезть — больнее падать, — сказал он. — Здесь безопаснее всего. Доверься мне.

— Тихо! — Вилли вскинул руку и прислушался. — Что это?

Через мгновение и все остальные услышали странный звук; услышали и недоумённо посмотрели друг на друга, а затем — на Арнольда. Это было что угодно, но не грохот. Звук шёл откуда-то из глубины подвала и напоминал, скорее, жуткий, очень громкий скрежет, от которого у Тила заныли зубы и по спине забегали мурашки.

— Смотрите! Смотрите! — вскричал Олле, указывая куда-то вглубь прохода.

Стена у поворота в конце коридора рывками поднималась вверх и в сторону, оставляя на полу высокий длинный холм скопившегося мусора. Тил вместе с акробатами изумлённо наблюдал, как огромные блоки серого камня медленно исчезают в скрытом проёме стены, открывая взору непроглядную темень уводящего куда-то вниз коридора.

— Подземный ход... — ошарашено пробормотал Вильям, по-прежнему держа перед собой взведённый арбалет.

Темнота в глубине туннеля зашевелилась, обретая очертания, и на пороге появился дракон. Он оглядел по очереди всех четверых артистов и задержал свой взгляд на Телли.

— Там! — объявил дракон.

И в этот миг раздался взрыв.

Такого грохота Телли не мог себе представить даже в дурном сне. Казалось, сама земля сейчас куда-нибудь провалится. Старая башня вздрогнула и зашаталась, посыпались камни. Свеча погасла. Припав к земле, зарывшись пальцами в песок, Телли всем телом ощущал, как внизу с глухим рокотом рушатся подвальные перегородки. Наконец пол под ногами перестал качаться, Тил рискнул приподняться, затем сел и ошалело затряс головой. Поднял взгляд и увидел перед собой Арнольда. Силач был уже на ногах. Губы его шевелились.

— Тил!

— А?

— Ты меня слышишь?

— А?

В ушах звенело, перед глазами плавали круги. Тил попытался встать и обнаружил, что если держаться за стену, то стоять он может очень даже ровно, а вот башня, похоже, всё ещё шатается.

С пола медленно и осторожно поднимались остальные акробаты.

— Ох, ох, — пробормотал Вильям, потирая отбитые конечности. — Не знаю, как у башни, а у меня точно все бока разворотило. — Он подобрал свой арбалет. — Где выход, Арни?

— Пошли, — скомандовал Арнольд и первым двинулся вниз по лестнице.

Однако надеждам их не суждено было сбыться: в подвале рухнули несколько перегородок, да кое-где просели перекрытия, сама же стена устояла. В каменных блоках зиял неровный провал, словно чьи-то гигантские челюсти выгрызли кусок из пирога, да пол повсюду был усыпан щебнем, вот и всё.

— Жалко, — пробормотал Арнольд.

— У нас ещё есть подземный ход, — напомнил Вильям.

— Ещё неизвестно, куда он ведёт, — заметил Олле.

— Я не о том, — отмахнулся силач. — Порошка жалко.

— А где дракон?

Все заоглядывались: дракон опять исчез. Кляня себя последними словами, что оставил Рика одного, Тил побежал наверх. Обернулся на ступеньках: «Я сейчас!», и тут же понял, как нелепо это прозвучало — возвращаться вниз теперь не было смысла, единственной надеждой на спасение стал подземный ход. Остальные четверо без слов переглянулись и полезли следом.

Вход в туннель был всё ещё открыт, самого же Рика поблизости не наблюдалось. Похоже было, что дракон, напуганный внезапным грохотом, удрал и скрылся в темноте подземных коридоров — на полу в туннеле, в толстом слое пыли отпечатались следы драконьих лап; одна цепочка их вела к двери, вторая — вперёд и вниз. Оставалось лишь надеяться, что ход за все прошедшие века не засыпало и не затопило. Беглецы переглянулись.

— Ну, — неловко сказала Нора, — пошли, что ли?

Арнольд высек огонь, зажёг свечу и беглым взглядом осмотрел плиты перекрытия. Потрогал ушедшую в камень потайную дверь и хмыкнул: дверь сидела как влитая в каменных пазах. Непонятно было, как дракон вообще её нашёл и чем открыл.

— Нам не закрыть её, — сказал Арнольд и посмотрел на Телли. — Будет погоня. Надо сломать. У тебя остался порошок?

Тил порылся в сумке и протянул Арнольду четыре мешочка.

— Вот всё, что осталось. Но тогда у нас не будет...

Договорить он не успел.

Все пятеро как-то забыли о том, что их враги по-прежнему здесь. А те, похоже, рассудили, что беглецы случайно подорвали весь гремучий порошок. Тишина окончательно убедила их, что все в башне убиты. Кто знает, какие мысли были у того парня с мечом, что вызвался идти на разведку, может быть, он просто выслуживался, а может, хотел отомстить за убитого друга... Уже потом Тил вспоминал, как внезапно исказилось лицо канатоходца, как Олле вскинул свой топор и бросился вперёд.

— Нора!!!

Телли никогда не воспринимал всерьёз угловатого гибкого канатоходца, считая его чуть ли не своим ровесником. Весёлый и дурашливый, казавшийся ещё мальчишкой, Олле был родом из Локерена, вырос в беспощадных драках уличной шпаны, а повзрослел в шатре бродячих циркачей. Он выжил в последней войне и сейчас тоже не собирался сдаваться. Но в этот миг Тилу открылось ещё кое-что.

Олле был влюблён в эту девушку. И сейчас, когда рванулся навстречу врагу, он сделал это, совершенно не раздумывая.

— Олле, назад!

В дыму и в темноте было трудно различить, кто враг, кто друг. Руки у Арнольда были заняты, Тил видел, как гигант отбросил прочь мешочки с порохом и потянулся за мечом, как Вилли вскинул арбалет, как Олле выбил меч из рук противника, ударил топором и отскочил...

...а потом заметил, что ударил мимо и прыгнул снова.

Арбалет в руках Вильяма громко щёлкнул и стрела вонзилась Олле под лопатку, прервав его прыжок на полпути. Отрывисто и гулко хлопнул воздух, заполняя пустоту, и тело циркача исчезло. Его противник отшатнулся и упал, затем вскочил и с воплями помчался прочь из башни.

Воцарилась тишина. Четверо стояли в пустом коридоре.

— Куда он подевался? — спросил, оглядываясь, Вилли.

— Где Олле? — дрожащим голосом спросила Нора, повернувшись к силачу. Тот не ответил. — Олле где?!

Вильям присел на корточки и теперь шарил по полу, пропуская между пальцев сырой песок. Нашёл и поднял древко от стрелы и посмотрел на остальных — наконечника на древке не было.

— Они вернутся, Нора, — медленно проговорил Арнольд. — Не знаю, что произошло, но Олле больше нет. Нам надо уходить.

— Нам надо уходить... — бездушно, словно эхо повторила та и вздрогнула. — Да... да, — она заторопилась и первой ступила под тёмные своды. — Пойдём.

— Возьми свечу.

Арнольд задержался, заложил мешочки в желоба под дверь, приладил и поджёг фитиль, затем достал из сумки новую свечу и отправился догонять остальных.

В туннеле было сухо, пахло пылью и землёй. Следы дракона уводили вниз. Тил шёл и почему-то вспоминал фигурку человечка, над которым он и Олле весело смеялись, сочиняя странную историю, как человек с верёвкой и мешком ушёл из дома и исчез. «Но если где-то повстречать его случится вам, — пробормотал негромко он, — тогда скорей, тогда скорей, скорей скажите нам...»

— Что ты сказал? — обернулся Вилли.

— Да так, — ответил тот и, помолчав, добавил. — Ничего.

* * *

Путь занял несколько часов. Работа древних землекопов превзошла все ожидания. Подземный ход вывел четверых беглецов не в центр города, как опасался Вильям, и даже не к реке, а к трём источникам, точнее — к ближнему из них, известному в народе как Драконов ключ (скала при взгляде с севера и впрямь смахивала на дракона, присевшего на задние лапы). Родник бил у основания скалы, образуя маленькое озерцо. Из трёх источников он замерзал последним. Едва добравшись до воды, Тил с наслажденьем смыл с волос осточертевшую чёрную краску, Нора тоже вымылась, а Вильям и Арнольд ограничились тем, что выпили воды — всех четверых мучила жажда. После этого они расположились в рощице неподалёку от воды, развели костёр и попытались уснуть. Единственное одеяло отдали девушке, остальные ограничились одеждой, что была на них.

А вот Рик пропал. Его следы прекрасно было видно на полу в пыльном туннеле, но снаружи были только камни и пожухлая трава. Земля промёрзла, снег ещё не лёг, и оставалось лишь гадать, куда направился дракончик. Телли утешал себя мыслями, что Рик цел и невредим, и может, даже улетел, но всё равно уснуть не смог. Вильям тоже просидел всю ночь без сна, казня себя за неудачный выстрел. Никто его не упрекал, прекрасно понимая, что произошла нелепая случайность. Другое дело, что никто не мог понять, что именно произошло после выстрела. Арнольд забрал у барда арбалет и стрелы и теперь рассматривал их, особенно ту, что обнаружилась в пыли, когда исчез канатоходец.

— Моя стрела, — уверенно сказал Арнольд, поднося древко ближе к огню, — Рудольфов наконечник.

Потом подумал и добавил:

— Был.

Он протянул стрелу Вильяму, но тот не взял, только вздохнул и молча отвёл взгляд. Бард уже четвёртый час сидел на куче хвороста, не проронив ни слова, и лишь бездумно гладил пузатое донышко лютни. Запасных струн у него не было.

Оставшиеся две стрелы Арнольд завернул и спрятал в мешок.

Ночь подходила к концу, небо постепенно светлело. На севере проступили очертания трёх башен Лиссбурга и шпиль соборной колокольни. Было холодно, над рекой клубился пар. В рассеянной белёсой дымке можно было различить самый ближний, северный причал.

— Покажи доску, — неожиданно попросил Арнольд.

Телли поднял голову:

— Что?

— Ту, круглую, — Арнольд прищёлкнул пальцами. — Она ведь у тебя?

— А, да... да, — он зашарил в мешке. — Вот. А зачем она тебе?

— Рудольф отдал её тебе. Он же потом принёс мне эти стрелы.

— Думаешь, если ей по голове кого-то треснуть, то он тоже исчезнет? — горько усмехнулся Телли.

— Всё может быть, — ответил тот и склонился над доской.

Нарисованные некогда старьёвщиком круги давно уже все стёрлись, но в том, что фигурки передвинулись, у Телли не было сомнений. Более того — он был уверен, что сдвигались они много раз. Меловые линии исчертили всю доску. Дракон переместился из угла на центр, фигурки воина и мальчика теперь стояли вместе у другого края, и только лис остался там, где был. Впрочем, нет, — поправил себя Телли, — ещё ладья стояла на прежнем месте.

— Для чего это нужно?

Тил пожал плечами:

— Я не знаю. Я уже давно хочу понять, что это за штука.

— Рудольф сказал тогда, будто они передвинулись. Это правда?

— Да. Они и сейчас не там, где были раньше.

— Кто их двигает?

— Не я.

Арнольд помедлил, затем ухватился за фигурку воина. Напрягся — вены вздулись на руке — но оторвать её не смог, и передвинуть тоже. Фигурка воина осталась, где была, и от объятий силача нисколечко не пострадала.

— Не надо, — медленно сказал Телли. — Олле тоже так вот с ней шутил, шутил... и дошутился.

— Что ты сказал? — Арнольд поднял взгляд.

— Он выставил туда свою фигурку. Наверное, ты видел у него — деревянный такой человечек с мешком.

— А. Да. Видел. И что?

— Ну, проскакал её по всей доске, подбросил... Она возьми да и исчезни.

— Исчезла? Как исчезла?

— Ну, пропала. Потерялась. Мы её потом так и не смогли найти.

Арнольд с прищуром посмотрел на Телли и задумчиво побарабанил пальцами по доске.

— Почему ты раньше этого не говорил?

— Да разве ж я думал, что будет так!

От всех этих объяснений у Телли запершило в горле. Дым, сажа, пыль, казалось, высушили его изнутри. Он с отвращением сплюнул и встал.

— Куда ты? — не отрываясь от доски, спросил Арнольд.

— Пить хочу.

До озерца Драконова ключа было идти недалеко. Изгиб оврага вскоре скрыл костёр. Рассветный лес был холоден и тих, на воде желтели ивовые листья. Тил медленно спустился вниз, склонился над водой и долго пил, жадно глотая своё отраженье, когда зеркало воды под ним вдруг разлетелось брызгами, и на поверхность с шумом вынырнула золотистая драконья голова. Телли вскрикнул от неожиданности и повалился на спину, оторопело хлопая глазами, затем расхохотался:

— Рик!

Голова закивала и двинулась навстречу.

— Фу, чёрт! как же ты меня напугал... Иди сюда, разбойник.

Рик шёл спокойно, поводя хвостом и фыркая от удовольствия, волны расходились от него как от кораблика, плеская в берега, и постепенно Телли начали одолевать сомнения. Что-то здесь было не так. Озерцо было не то чтобы маленькое, оно было очень маленькое. Даже в середине, там, где бил родник, оно едва ли достигало трёх локтей в глубину — Тил видел дно. Происходящее казалось бредом и нелепостью, как если бы спелый арбуз целиком запихнули в бутылку и после достали обратно.

Откуда же вынырнул Рик?

Отряхивая лапы, словно кошка, дракончик тем временем уже выбрался на берег, повёл плечами, оправляя крылья, однако от объятий уклонился. Вместо этого он помотал головой, вдруг выгнул шею и что-то выплюнул мальчишке под ноги.

— Вот! — пискнул он и умолк.

В первое мгновенье Телли показалось, что от драконьей шкуры отлетела золотистая чешуйка, потом он пригляделся и ахнул: перед ним лежала монетка.

Золотая и на семь углов.

Мгновенно всплыли в памяти все странности последних дней, собаки, деньги и всё прочее. Тил вспомнил тупичок у булочной, откуда выскочила псина с кошельком, её горящие глаза и мокрую шерсть у неё на боках...

Мокрую.

Тил поднял взгляд. Рик уже вошёл в воду и теперь, вывернув шею, выжидательно смотрел на хозяина. Тил гулко сглотнул и сжал монетку в кулаке. Тёмная поверхность озера вдруг показалась ему пугающим провалом в никуда, зрачком гигантского слепого глаза.

Дракончик ждал.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой?

Дракончик ждал.

— Я не умею плавать.

Дракончик ждал.

— Ты уверен, что... что знаешь дорогу?

Дракончик ждал.

Тил заколебался — снимать или не снимать башмаки, и решил не снимать. Медленно шагнул вперёд. Холодная вода свела ступни, мурашки побежали вверх, к спине. Осторожно нащупывая дно, Тил подошёл к дракону и ухватился за чешуйчатую шею. Помедлил, затем забрался на дракончика верхом и покрепче вцепился в шипы на его спине. В этот момент он не думал ни об акробатах, ни о Рудольфе, ни об оставленной на попечение Арнольда доске. Сердце его бешено колотилось.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь... — пробормотал он, несколько раз прерывисто и глубоко вздохнул и что было сил наддал дракону пятками в бока:

— Вперёд!

Тёмная вода плеснула и сомкнулась за его спиной.

Дальше

Speaking In Tongues Лавка Языков

Дмитрий Скирюк

ДРАКОНОВЫ СНЫ

ДРАКОНОВ КЛЮЧ

Speaking In Tongues
Лавка Языков