Speaking In Tongues
Лавка Языков

Морис Метерлинк

Посторонняя

Перевела Ксения Рагозина

Эдмону Пикару

Персонажи:

Дед (он слеп).

Отец.

Дядя.

Три Дочери.

Сестра Милосердия.

Служанка.

Действие происходит в наши дни.

Довольно сумрачная зала старинного замка. Дверь направо, дверь налево и маленькая неприметная дверь в углу. В глубине различимы окна, главным образом с зелеными стеклами, и застекленная же дверь, открывающаяся на террасу. Напольные фламандские часы⁽¹⁾ у камина. Горящая лампа.

Три Дочери. Идемте, дедушка, сядите под лампой.

Дед. Мне кажется, и здесь не достаточно света.

Отец. Выйдем на террасу или побудем в комнате?

Дядя. Не лучше ли остаться дома? всю неделю моросит, ночи теперь промозглые.

Старшая дочь. Однако, небо звездное.

Дядя. Это ни о чём не говорит.

Дед. Лучше не уходить. Мало ли, что может случиться.

Отец. Не надо волноваться. Опасность миновала, она спасена...

Дед. По-моему, ей всё ещё плохо...

Отец. Ну, зачем вы так?

Дед. Я понял по голосу.

Отец. Но поскольку доктора утверждают, что мы можем быть спокойны...

Дядя. Вы же знаете, ваш тесть любит поволновать нас попусту.

Дед. Я ведь не вижу, как вы.

Дядя. Тогда положитесь на зрячих. Днем она прекрасно выглядела. А теперь глубоко заснула, не будем отравлять первый спокойный вечер, который нам, наконец, выпал... Кажется, у нас есть право отдохнуть и даже немного посмеяться, хотя бы сегодня вечером.

Отец. Правильно. Сегодня впервые после этих ужасных родов я чувствую себя дома, среди своих.

Дядя. Стоит болезни войти в дом, как в нем словно поселяется кто-то чужой.

Отец. Хотя, именно тогда и замечаешь, что не на кого и расчитывать, кроме как на своих.

Дядя. Как вы правы.

Дед. Почему я сегодня не могу побыть с моей бедной девочкой?

Дядя. Вы же знаете, доктор запретил.

Дед. не понимаю...

Дядя. Не тревожьтесь попусту.

Дед. -- указывая на дверь справа -- Ей слышны голоса?

Отец. Мы говорим не слишком громко; к тому же дверь плотно закрыта, и, затем, сестра милосердия не отходит от нее и скажет, если станет слишком шумно.

Дед. -- указывая на дверь слева -- Ему слышны голоса?

Отец. Нет-нет.

Дед. Он заснул?

Отец. Полагаю, так.

Дед. Нужно пойти посмотреть.

Дядя. Он беспокоит меня гораздо больше, чем ваша жена, этот малютка. Вот ведь, не одна неделя прошла, как он родился, а хоть бы пошевелился, и ни одного крика до сих пор; он словно из воска.

Дед. Я боюсь, он глухой, и, может быть, немой... Вот к чему приводит кровосмешение...

Осуждающая тишина.

Отец. Я готов возненавидеть его, за то, что он сделал с матерью.

Дядя. Будьте благоразумны; разве малютка виноват?.. Он один в комнате?

Отец. Да, доктор не позволяет больше оставлять его с матерью.

Дядя. Но кормилица там?

Отец. Нет, отлучилась ненадолго. Она тоже должна отдохнуть после этих последних дней. Урсула, посмотри, хорошо ли он спит.

Старшая Дочь. Сейчас, отец.

Все три дочери встают и, держась за руки, скрываются в комнате справа.

Отец. В котором часу придет сестра?

Дядя. Полагаю, около девяти.

Отец. Девять уже било. Надеюсь, она придет сегодня, жена хочет видеть только её.

Дядя. Разумеется, она придет. Она когда-нибудь здесь бывала?

Отец. Ни разу не переступила порога...

Дядя. Ей нелегко отлучиться из обители.

Отец. Она будет одна?

Дядя. Полагаю, монашки проводят. Выходить поодиночке запрещено.

Отец. Но она все-таки настоятельница.

Дядя. Правила одни для всех.

Дед. Вас больше ничего не беспокоит?

Дядя. Не волнуйтесь. Больше уже ничего не случится. Теперь можно не бояться.

Дед. сестра старше вас?

Дядя. Она старше нас всех.

Дед. Не знаю, что со мной; никак не успокоюсь. Скорее бы она пришла.

Дядя. придет, она обещала.

Дед. Скорее бы кончился этот вечер!

Дочери возвращаются.

Отец. Спит?

Старшая дочь. Да, отец, крепко спит.

Дядя. Чем скрасим ожидание?

Дед. Ожидание чего?

Дядя. Прихода сестры.

Отец. Ты не заметила, Урсула, никто не идет?

Старшая Дочь -- у окна -- Нет, отец.

Отец. А по улице? Тебе видно улицу?

Дочь. Да, отец, светло от луны, улица видна до самой кипарисовой рощи.

Дед. И ты никого не видишь?

Дочь. Совсем никого, дедушка.

Дядя. Там холодно?

Дочь. Очень тепло; слышите соловьев?

Дядя. Да-да.

Дочь. Немного ветрено на улице.

Дед. Ветренно на улице?

Дочь. Да, на деревьях дрогнула листва.

Дядя. Просто удивительно, что сестра все еще не с нами.

Дед. Я больше не слышу соловьев.

Дочь. Мне показалось, кто-то вошел в сад, дедушка.

Дед. Кто?

Дочь. Не знаю, мне не видно.

Дядя. Потому что никого и нет.

Дочь. И все же кто-то, должно быть, в саду. Соловьи разом смолкли.

Дед. Хотя я не улавливаю шагов.

Дочь. Должно быть теперь кто-то прошел мимо пруда, он испугал лебедей.

Другая дочь. Все рыбы в пруду вдруг ушли в глубину.

Отец. Ты никого не видишь?

Дочь. Нет, отец.

Отец. Все же пруд залит светом луны...

Дочь. Да; я вижу только, что лебеди перепугались.

Дядя. Уверен, это сестра их вспугнула. Наверное, она прошла через садовую калитку.

Отец. Не понимаю, почему собаки не подняли лай?

Дочь. Мне видно собаку. Она забилась глубоко в будку. А лебеди плывут к другому берегу!

Дядя. Их напугала сестра. Пойду посмотрю. - Зовет её. - Сестра! Сестрица! Это ты?.. Никого...

Дочь. Уверена, все-таки кто-то вошел в сад, посмотрите получше.

Дядя. Она бы отозвалась!

Дед. Соловьи так и не поют, Урсула?

Дочь. Я не слышу ни одного во всей округе.

Дед. И все же никто не шумел.

Отец. Мертвая тишина.

Дед. Конечно, их напугал чужой, если бы шел кто-то из домашних, они не умолкали бы.

Дядя. Вас только соловьи занимают?

Дед. Что, все окна открыты, Урсула?

Дочь. Только стеклянная дверь, дедушка.

Дед. Мне показалось, в комнате потянуло холодом.

Дочь. Ветерок гуляет по саду, дедушка, осыпает лепестки с роз...

Отец. Ну, хорошо, закрой дверь. Поздно уже.

Дочь. Сейчас, отец. Но... я не могу ее закрыть.

Остальные дочери. Ее никак не закрыть.

Дед. Что такое, девочки?

Дядя. Вот уж ничего особенного, я сейчас помогу.

Старшая дочь. До конца она все-равно не закроется.

Дядя. Это от сырости. Наляжем вместе. Должно быть, что-то застряло между створками.

Отец. Плотник поправит завтра.

Дед. Разве плотник завтра придет?

Дочь. Да, дедушка, он работает в подвале.

Дед. Но он же будет шуметь на весь дом!..

Дочь. Я попрошу его работать совсем тихонечко.

Неожиданно с улицы доносится лязг отбиваемой косы.

Дед. -- вздрагивая -- О!

Дядя. Что бы это значило?

Дочь. Я не уверена; должно быть, садовник. Мне плохо видно, он в тени дома.

Отец. Это садовник собирается косить лужайку.

Дядя. Он косит по ночам?

Отец. Завтра ведь воскресенье? Так. Я заметил ему, что трава вокруг дома слишком выросла.

Дед. Мне кажется, что его коса наделала слишком много шуму...

Дочь. косит вокруг дома.

Дед. Ты видишь его, Урсула?

Дочь. Нет, дедушка, он косит в полном мраке.

Дед. Как бы не разбудил мою девочку.

Дядя. Его едва слышно.

Дед. А мне... мне кажется, будто он косит прямо в доме.

Дядя. нет большой беды: больная все равно не услышит.

Отец. Мне кажется, лампа весь вечер горит как-то тускло.

Дядя. Надо бы подлить масла.

Отец. Я велел это сделать еще утром. Она тускло горит с тех пор, как прикрыли дверь на террасу.

Дядя. Полагаю, закоптилось стекло.

Отец. Сейчас она будет светить лучше...

Дочь. Дедушка уснул. Он три ночи не спал.

Отец. Он переволновался.

Дядя. Он всегда чрезмерно волнуется. Бывает, что при этом совсем не хочет слушать доводов рассудка.

Отец. Ну, оно и простительно в его-то возрасте!

Дядя. Бог знает, каковы сами будем в его возрасте!

Отец. Ему скоро пойдет девятый десяток.

Дядя. Он имеет право на маленькие странности.

Отец. Как все слепые...

Дядя. Как все слепые, он слишком много рассуждает.

Отец. Как все праздные люди.

Дядя. А что им еще остается делать?

Отец. к тому же, других развлечений у них нет.

Дядя. Должно быть, это ужасно.

Отец. Привыкнуть можно ко всему.

Дядя. В голове не укладывается.

Отец. Да, печальная судьба.

Дядя. Не знать, где ты, откуда пришел, куда идешь, не мочь отличить ни полдня от полуночи, ни лета от зимы... всегда во мраке, в полном мраке... я бы предпочел умереть, чем так... И это вовсе неизлечимо?

Отец. Кажется, так.

Дядя. Но ведь он не окончательно ослеп?

Отец. Он различает сильный свет.

Дядя. Побережем наши глаза.

Отец. Часто у него бывают странные идеи.

Дядя. Бывают минуты, когда с ним не больно-то весело, да?

Отец. У него что на уме, то и на языке.

Дядя. Но прежде ведь было иначе?

Отец. Конечно. Раньше он был такой же рассудительный, как мы; и ничего необыкновенного не говорил. Сказать по правде, Урсула слишком ему потакает: отвечает на все вопросы...

Дядя. Лучше бы не отвечать, ни к чему хорошему оно не приводит.

Часы бьют десять.

Дед. -- пробуждаясь -- Передо мною стеклянная дверь?

Дочь. Вы хорошо спали, дедушка?

Дед. Передо мною стеклянная дверь?

Дочь. Да, дедушка.

Дед. За ней никто не стоит?

Дочь. Никто. Я никого не вижу.

Дед. Мне показалось, кто-то ждет. Никого не видно?

Дочь. Никого, дедушка.

Дед. -- Дяде и Отцу -- А ваша сестра не приходила?

Дядя. слишком поздно; она уже не придет; с ее стороны это не очень-то красиво.

Отец. Она меня расстроила.

Слышно, как кто-то словно бы вошел в дом.

Дядя. Вот и она! Вы слышали?

Отец. Да, внизу, кто-то вошел.

Дядя. Должно быть это наша сестра. я узнаю ее шаги.

Дед. Я слышал, ступали тяжело.

Отец. Она вошла очень осторожно.

Дядя. Конечно, она ведь знает, в доме больная.

Дед. Я больше ничего не слышу.

Дядя. Она тотчас поднимется к нам; ей скажут, где мы.

Отец. Я счастлив, она, наконец, добралась.

Дядя. Не сомневался, что она придет сегодня.

Дед. Она не торопится подниматься.

Дядя. Но это точно она.

Отец. Мы больше никого и не ждем.

Дед. Я не слышу оттуда ни звука.

Отец. Позову служанку; узнаем, кого ждать.

Он дергает шнурок звонка.

Дед. Я слышу, идут по лестнице.

Отец. Это служанка.

Дед. Мне кажется, она не одна.

Отец. Она медленно поднимается...

Дед. Я различил шаги вашей сестры!

Отец. Но, кажется, я слышу только служанку.

Дед. Это ваша сестра! Ваша сестра!

Стучат в маленькую дверь.

Дядя. Она стучит в дверь, выходящую на потайную лестницу.

Отец. Я сам открою, эта маленькая дверь громко скрипит; ей пользовались только когда хотели проникнуть в комнату незаметно. -- Он приоткрывает маленькую дверь; Служанка не входит в комнату. -- Где вы?

Служанка. Здесь, месье.

Дед. Ваша сестра в дверях?

Дядя. Я вижу только служанку.

Отец. Это служанка. -- Служанке. -- Кто-нибудь пришел?

Служанка. Вошел в дом, месье?

Отец. Кто сейчас приходил?

Служанка. Никто не приходил, месье.

Дед. Кто это вздыхает так?

Дядя. Служанка. Она запыхалась.

Дед. Она не плачет?

Дядя. Нет, зачем бы ей плакать?

Отец. -- Служанке. -- Так никто не входил в дом сейчас?

Служанка. Да нет же, месье!

Отец. Но мы все слышали, как открывалась дверь!

Служанка. Это я хлопнула дверью.

Отец. Она что, была открыта?

Служанка. Да, месье.

Отец. Почему ее не заперли в столь поздний час?

Служанка. Не знаю, месье, я ее закрыла.

Отец. Но кто же тогда открыл?

Служанка. Не знаю, месье, должно быть, кто-то пришел после меня...

Отец. Впредь будьте внимательнее... Да не толкайте, наконец, эту дверь, вы же знаете, как она скрипит!

Служанка. Но, месье, я даже не дотронулась до нее.

Отец. Разве? Вы толкнули ее так, словно хотели ворваться в комнату!

Служанка. Месье, да я в трех шагах от двери!

Отец. Не повышайте голос.

Дед. Кто-нибудь потушил лампу?

Старшая Дочь. Вовсе нет, дедушка.

Дед. Мне показалось, что внезапно комнату окутал мрак.

Отец. -- Служанке. -- Ступайте, но постарайтесь меньше шуметь на лестнице.

Служанка. Я стараюсь.

Отец. А я вам говорю, что вы шумите. Спускайтесь тихо, не разбудите мадам... Если кто-нибудь придет, скажите, что нас нет дома.

Дядя. Да! Скажите, что нас нет дома!

Дед. -- вздрагивая -- Не стоит так говорить!

Отец. ...Это не относится ни к моей сестре, ни к доктору.

Дядя. Во сколько обещал прийти доктор?

Отец. Он не сможет зайти к нам до полуночи.

Отец закрывает дверь. Слышно, как часы бьют одиннадцать.

Дед. Она вошла?

Отец. О ком вы?

Дед. Служанка вошла?

Отец. Нет, она как раз спускается вниз.

Дед. Я подумал, что она присела к столу.

Дядя. Служанка?

Дед. Да.

Дядя. Вот еще не хватало!

Дед. И никто не входил в комнату?

Отец. Нет, конечно, никто.

Дед. И ваша сестра не с вами?

Дядя. Наша сестра так и не пришла.

Дед. Вы хотите меня обмануть!

Дядя. Обмануть?

Дед. Урсула! Ради Господа! Скажи мне правду!

Старшая Дочь. Дедушка! Дедушка! Что это вы?

Дед. Что-то случилось!.. Я знаю, знаю, ей хуже, моей дочери хуже!

Дядя. Вы что, еще спите?

Дед. Вы не хотите мне говорить!.. Я же ясно вижу, что-то произошло!..

Дядя. Тогда, вы видите лучше нас.

Дед. Урсула, скажи мне правду!

Дочь. Но вам известна правдв, дедушка!

Дед. Что-то случилось с твоим голосом!

Отец. Потому что вы ее напугали.

Дед. Ваш голос тоже звучит как-то не так!

Отец. Вы сошли с ума!

Отец и Дядя знаками показывают друг другу, что дед потерял разум.

Дед. Я отчетливо слышу ваш страх!

Отец. Но чего мы должны бояться?

Дед. Почему вы хотите меня обмануть?

Дядя. Разве вас обманывают?

Дед. Почему вы погасили лампу?

Дядя. Никто ничего не гасил; светло, как и прежде.

Дочь. Мне показалось, что свет лампы потускнел.

Отец. А я вижу, что лампа горит как всегда.

Дед. У меня рябит в глазах. Девочка моя, скажи, наконец, что произошло! Скажи ради Бога. ведь вы видите! А я здесь один, во мраке без конца и края! Я же не вижу, кто только что сел рядом со мной! Я не знаю, кто только что прошел в двух шагах от меня!.. Почему вы только что заговорили шепотом?

Отец. Никто не говорил шепотом.

Дед. Вы шептались, вы шептались у дверей.

Отец. Вы прекрасно слышали все, что я говорил.

Дед. Вы кого-то ввели в комнату?

Отец. Но я же вам уже говорил, никто не входил!

Дед. Может быть ваша сестра или священник? Ну, не обманывайте же меня! Урсула, кто вошел?

Дочь. Никто не входил, дедушка.

Дед. Не надо меня обманывать; я все знаю! Сколько нас в комнате?

Дочь. Нас шестеро, мы сидим вокруг стола, дедушка.

Дед. Все сидят вокруг стола?

Дочь. Все, дедушка.

Дед. Вы здесь, Поль?

Отец. Да.

Дед. И вы, Оливье?

Дядя. Конечно, конечно. Я здесь, на своем обычном месте. Это уже не смешно...

Дед. Ты здесь, Женевьева?

Вторая дочь. Да, дедушка.

Дед. А Гертруда?

Третья Дочь. Да, дедушка.

Дед. Ты здесь, Урсула?

Старшая Дочь. Да, дедушка, справа от вас.

Дед. А кто же тогда сидит там?

Дочь. Где это, дедушка? Никого же нет.

Дед. Там, среди вас?

Дочь. Мы одни, дедушка.

Отец. Правда, кроме нас никого в комнате нет.

Дед. Почему никто не видит!

Дядя. Вы что, хотите подшутить над нами?

Дед. Мне вовсе не до смеха, я вас уверяю.

Дядя. Тогда, доверьтесь, наконец, зрячим.

Дед. -- С сомнением -- Мне помстилось, что кто-то был среди нас... Кажется, мне не долго осталось жить...

Дядя. Зачем бы нам обманывать вас? Какая нам в том выгода?

Отец. Мы всегда должны говорить вам правду.

Дядя. Что хорошего во взаимной лжи?

Отец. Вы бы не прожили долго в заблуждении.

Дед. -- пытаясь подняться -- Как я хочу пробиться сквозь эту темноту!..

Отец. Куда вы?

Дед. Туда...

Отец. Ну, не волнуйтесь же так...

Дядя. Какой вы странный сегодня.

Дед. Нет, вы мне кажетесь странными.

Отец. Что вы так ищите?..

Дед. Сам не знаю, что со мной!..

Старшая Дочь. Дедушка, дедушка! Что вы делаете, дедушка?

Дед. Дайте мне ваши маленькие ладошки, девочки.

Три дочери. Вот, дедушка.

Дед. Почему вы все дрожите?

Старшая Дочь. Мы почти не дрожим, дедушка.

Дед. Я уверен, вы бледны.

Старшая Дочь. Очень поздно. Мы все устали.

Отец. Вам пора спать и дедушка тоже нуждается в отдыхе.

Дед. Я не смогу заснуть сегодня ночью!

Дядя. Мы дождемся доктора.

Дед. Подготовте меня к правде!

Дядя. Но ведь не к чему вас готовить!

Дед. Тогда я не понимаю, что здесь происходит!

Дядя. Я вам и говорю, что ничего!

Дед. Я хочу видеть мою бедную дочь!

Отец. Но ведь вы прекрасно знаете, что это невозможно; зачем ее попусту будить?

Дядя. Вы посидите с ней завтра.

Дед. Из ее комнаты не слышно ни звука.

Дядя. Я больше опасался бы шума из ее комнаты.

Дед. Как давно я не видел дочери!.. Вчера вечером я мог держать ее за руку, но ее самой не видел!.. Я не знаю, что с ней... Я не знаю, каким стало ее лицо...За последние недели оно, должно быть, сильно переменилось... Когда я погладил ее по щеке, пальцы поняли, как оно запало... Только непроницаемый мрак между мною и дочерью, и всеми вами!.. Я не могу так дальше жить!.. Невозможно жить!.. Вы там, вместе, вы глядите распахнутыми глазами в разверстый мрак моих мертвых глаз, и в вас нет жалости!.. Я не знаю, что со мной... Мы никогда не говорим то, что следовало бы сказать... и со страхом отступаем, лишь начав задумываться... Но что же вы замолчали?

Дядя. Что вы хотите от нас услышать? Вы же все равно не верите...

Дед. Вы молчите из боязни выдать себя!

Отец. В конце концов, будем благоразумны!

Дед. Сколько же времени от меня что-то скрывают!.. В доме что-то произошло... Но я только теперь начинаю понимать... Как же долго меня обманывали! Так вы полагаете, что я никогда не догадаюсь? Знайте, бывает, что я более зряч, чем все вы вместе взятые!.. Разве мне не слышно, как вы шепчетесь, шепчетесь день изо дня, словно в доме повешеного? Я не смею высказать то, что мне открылось этим вечером... Но я узнаю правду!.. Я подожду, пока вы откроете мне ее, но давно уже я знаю все, без вас!.. А теперь - я чувствую, что все вы бледнее смерти!

Три Дочери. Дедушка! Дедушка! Что с вами, дедушка?

Дед. Я не о вас говорил, мои девочки, нет, совсем не о вас... Я же знаю, вы открыли бы мне правду, если бы не то, что вокруг вас!.. К тому же, я уверен, вас тоже обманули... Вы увидите, вы увидите!.. Разве я не слышал, как вы все втроем рыдали?

Отец. Неужели, правда, ее жизнь в опасности?

Дед. Не стоит пытаться меня обманывать дальше. Поздно. Теперь я знаю больше вас!..

Дядя. Но в конце концов, мы же не слепы!

Отец. Вы хотите войти в комнату дочери? Здесь ведь какая-то ошибка, недоразумение, которым стоит положить конец. Так хотите?

Дед. -- неожиданно нерешительно -- Нет, нет, не сейчас, не теперь...

Дядя. Видите теперь, что вы не в себе?

Дед. Никогда не узнать всего, что человек не смог высказать за свою жизнь. Что это за шум?

Старшая Дочь. Огонь бьется в лампе, дедушка.

Дед. Мне кажется, что огонь встревожен... встревожен...

Дочь. Холодный ветер задувает лампу...

Дядя. Никакого ветра нет, все окна закрыты.

Дочь. Боюсь, лампа вот-вот погаснет.

Отец. Верно, кончилось масло.

Дочь. Вот-вот погаснет.

Отец. Мы не сможем оставаться в темноте.

Дядя. Отчего ж? Я давно привык.

Отец. В комнате моей жены светло.

Дядя. Мы перенесем оттуда лампу тотчас, как уйдет врач.

Отец. Хотя, и так вполне достаточно света; он пробивается снаружи.

Дед. На улице светло?

Отец. Светлей, чем здесь.

Дядя. А я так люблю сумерничать.

Отец. Я тоже.

Молчание.

Дед. Мне кажется, что часы идут слишком громко!..

Старшая Дочь. Это потому что никто не говорит, дедушка.

Дед. Но почему все смолкли?

Дядя. О чем же нам разговаривать?.. и вы не очень собраны сегодня.

Дед. Совершенно темно в комнате?

Дядя. Не сказать, чтобы слишком светло.

Молчание.

Дед. Мне нехорошо, Урсула, приоткрой немного окно.

Отец. Да, дочь моя, приоткрой окно; мне тоже не хватает воздуха.

Урсула открывает окно.

Дядя. Определенно мы слишком долго оставались взаперти.

Дед. Окно открыто?

Дочь. Да, дедушка, распахнуто настежь.

Дед. А кажется, сто закрыто; снаружи не долетает ни звука.

Дочь. Правда, дедушка, полнаяч тишина.

Отец. Непривычная тишина.

Дочь. Можно услышать шум ангельских крыл.

Дядя. Вот почему я не люблю это захолустье.

Дед. Хоть бы какой-нибудь звук услышать... Который теперь час, Урсула?

Дочь. Скоро полночь, дедушка.

Дядя принимается расхаживать по комнате.

Дед. Кто это ходит вокруг нас?

Дядя. Это я, я. Не бойтесь. Мне необходимо немного размять ноги. -- Тишина -- Нет, я лучше посижу; не видно, куда идешь.

Тишина.

Дед. Я хочу уйти отсюда!

Дочь. Куда вас проводить, дедушка?

Дед. Не знаю куда -- в другую комнату, не важно! Не важно куда!

Отец. Куда пойдем?

Дядя. Слишком поздно для прогулок.

Молчание. Все неподвижно сидят вкруг стола.

Дед. Я что-то слышал, Урсула, или мне показалось?

Дочь. Ничего, дедушка, только листья падают в парке; да это листья падают на пол терассы.

Дед. Закрой окно, Урсула.

Дочь. Хорошо, дедушка.

Она закрывает окно, возвращается и садится на свое место.

Дед. Мне холодно. -- Молчание. Сестры прижимаются друг к другу. -- А это что?

Отец. Это сестры обнялись.

Дядя. Мне кажется, что они бледнее обычного сегодня вечером.

Молчание.

Дед. Что же это я слышу?

Дочь. Ничего, дедушка, я просто скрестила руки.

Молчание.

Дед. А теперь?

Дочь. Я не знаю, дедушка... Может быть сестры вздрогнули...

Дед. Я тоже боюсь, девочки.

Теперь свет луны проникает в комнату через цветные стекла и распадается повсюду странными бликами. Полночь бьет и, с последним ударом, кажется, явственно слышно, как кто-то неопределенный встает, крайне поспешно.

Дед. -- Дрожа от ужаса. -- Кто, кто это встал?

Дядя. Никто не вставал.

Отец. Я, во всяком случае, сижу.

Дочери. Я тоже! -- Я тоже! -- Я тоже!

Дед. Но ведь кто-то же встал из-за стола!

Дядя. Свету!

Тотчас из комнаты справа, в которой находился ребенок, раздается младенческий плач, который не смолкает до самого конца сцены.

Отец. Слушайте! Это же... ребенок!

Дядя. Он никогда не плакал!

Отец. Пойдемте посмотрим!

Дядя. Свет! Принесите лампу!

В этот момент из комнаты слева слышатся торопливые, но осторожные шаги. Затем воцаряется мертвая тишина. Все прислушиваются, онемев от ужаса, до тех пор, пока дверь комнаты не открывается медленно, заливая зал светом лампы, и Сестра Милосердия ни появляется на пороге, в своем черном облачении, и ни осеняет себя крестом, склонив голову, объявляя тем самым, что женщина мертва. Все в комнате понимают знак и, после небольшого замешательства, вызванного испугом, сохраняя молчание входят в комнату умершей. Дядя, в полушаге от двери, пропускает вперед племянниц. Слепой, всеми покинутый, встает и осторожно наощупь идет вокруг стола в полной темноте.

Дед. Куда же вы? Куда вы? Мои девочки оставили меня одного!..

З а н а в е с.

1. Часы с противоходным маятником, то есть состоящим как бы из двух маятников. — Прим. переводчика.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Морис Метерлинк

Посторонняя

Персонажи:

Speaking In Tongues
Лавка Языков