Speaking In Tongues
Лавка Языков

Константин Дмитриенко

Метафизическая река Лида Саль

Из всех искусств …является кино.

Водку можно убрать.

Всем не хватит.

Даже земли не хватает на всех.

Их сжигают.

Сжигают нас.

Или закапывают, но на определенное количество лет.

Зарастаем травой и становимся прахом между корней

Или луной в ветвях.

После холодных огней,

После красного бархата на бортах,

После кутьи

И девяти,

Года и сорока,

Срок водку убрать.

Пора.

Водитель трамвая. Женщина. Полных 25 лет,

месяцы считать не принято. За мужем? Нет… одна.

Спит и в три часа по полуночи, когда самое странное время, когда

сердце сбивается с заученного КАК — там,

видит себя моряком, не под парусом белым, как облака щёки

но все же… В морях.

Дальнее плавание. Альбатрос на корме.

С дизелем — полный порядок.

В трюме — крысы и груз.

До порта назначения будут еще:

Мертвая зыбь,

Воспалившийся глаз солнца выпадет из орбит точно на спины акул.

Рыбы крыльями держат озвезденевшее небо,

вода светится и горит, наверное, так

представляли себе магеллановы люди полнейший трындец.

Миллиард тонн рассола, на ужин

был странный суп, кок на нас экономит, или так экономит кэп?,

точно, — в его каюте бар застеклен и закрыт на замок…

Нам оплатят в Пусане, сказал старпом,

Зеленью или Фазанами…

Прямо по курсу — звезды и звезды — над головой,

а Луны — не видать…

Ближе к концу собачьей вахты, все начнется опять:

глаза слипаются, хоть спички ставь,

следом за мороком, принявшим буфетчицы вид,

оно и понятно — почти месяц без баб…

Да ну его! Хрен по корме!

Плевком расплывается мат, ты не плачь, морячок,

может статься, в Патайю, зайдем.

Между плотных грудей, как татуировка «дракон» —

возникает видение. Вот:

он шахтер, лезущий в забоя ствол.

E. pluribus Unum в обойме — патрон.

Клеть скрипела, визжала, хрипела,

Напоминала, что где-то здесь —

Дорога в один из кругов…

Надо вспомнить, что именно было написано там,

Надо ли?

Если давит на плечи свод — тонны вселенной на шее, как знак

Того, что ты почти атлант.

Не зевай!

Воздух спертый, крепи трещат, бог далек, в небесах, над плечами,

Но пока еще держат,

Все же — ништяк, пока ништяк,

Глубже, глубже, как в бабу свою, или в мать.

Ты еще не рожден, не зачат.

Скол угля в луче фонаря — вот тебе звезды. Музыка сфер и

танцы планет.

Денег нет.

Уголь упал в цене,

Как сорвавшийся лифт.

Миф об аде всего лишь миф…

Говорили — Черное Золото… Значит я — почти принц…

Антрацитовый Князь кровей…

А как оно было здесь 7 миллионов лет назад?

Не трясись. Над землей тебя ждут, ей-ей,

Белые крылья, но эту пыль не выдернуть из горбатой души…

Канареечка дышит, значит еще не пора.

Притуши огонек. Темнота.

И когда взрыв шарахнет, совсем как быка, в центр лба

(Шахту ведут на забой),

Свет врывается красной струей, между искр из глаз

Мир другой. Устремившийся ввысь…

Небоскребы и ты — таксист.

канареечно желтый король дна дорог

нам героев не надо

точно я говорю браток

есть районы опасные есть так сяк

я на север ходил на запад восток и юг

там так же как здесь

платят вези забавляй разговором если не глуп

молчи когда надо

ну да черный я

когда нам сказали

нужно стрелять

мы стреляли

ась?

Вьетнам

я возил сенатора к шлюхам когда парень был еще вовсе никем

пацан как пацан

хрен их разбери что им надо от нас

на 42ой слышал взяли с дустом братка

знатный был дуст не эта ботва

SOOCKER! FUCK YOU! KISS MY ASS!

это я другу

встречаемся в два месяца раз

или он меня или я его подрезаем друг друга

(это вроде как руку пожать)

обругаем и катим дальше

знаешь чего я хочу

стать таким как тот парень

что отмазал пару-тройку компаний

от налогов

капусту срубил

капитально живет фирму свою основал

А начинал с нуля.

Вел дела о разводах, выпускал под залог…

Всякое было, зато —

нынче — модный юрист и могу выбирать.

(всегда есть из чего) вот так, о чем это я?

Член гольф клуба, буду сенатором, а там буду смотреть,

стоит ли лезть еще глубже в эту грязь…

Впрочем, после той грязи, что видишь в судах,

дрянь любая покажется снегом белого рождества, а я —

Санта Клаусом.

Выплатил ссуду, построил дом.

Тихий район. Никаких черномазых, поляков и желтых.

Циммерманы, МакКарти — в соседях. Дети —

дочка и сын. Жена, по субботам

проповедь в церкви. Яхта… Связи и сотовый телефон.

А все потому, что надуть судью оказалось легче,

чем это казалось в колледже.

Дыры и щели в законе оставлены для того,

чтобы умный заполнил их. Я получил,

пока еще не сполна, но все впереди.

Да здравствует эта страна! Ей Богу, моя.

Когда прихожу домой, позволяю себе стаканчик, другой.

Да под Роджерса тихо усну на кровати, качаясь

как будто бы в седле…

навстречу заре, навстречу заре,

напевая себе,

вот — Салли скучает, и Сара скучает, и Марта,

вот и мне, — скучно без них, но выбирать

лишь одну,

и нельзя быть сразу с каждой, да еще здесь вот,

среди коров,

Джордж, напарник мой, верный дружок,

наливает мне кофе, или вот, предлагает табак,

на пастбище гоним коровок, знай мычат,..

ах, нельзя быть сразу со всеми, приходится выбирать,..

ну, хорошо, говорю я Джорджу, чувак,

выберу Сару, а как же Салли?, а Марта?

кто станет по ним скучать?, а коровок моих,

их на кого оставлять, если я даже и выберу одну…

ах, нельзя быть со всеми, нельзя,..

пусть, скучайте пока

я гоняю стада из Техаса и снова в Техас,

дайте время мне выбрать,

ах, Сара,

дай мне выбрать солнце над речкой,

ах, Марта,

луну по ночам, волчий вой мне оставь

ах, Салли,

дай смотреть на восход и заход,

ах, нельзя быть с каждой, со всеми сразу — нельзя,,,

ну да ладно, ковбой, старина,

пусть хоть кто-то ждет,

жизнь пройдет

и одна, может быть, тебя вспомнит,

может статься, что не одна… Ага,

был такой вот — (!) — мужик, подарил мне кольцо (я его заложила в ломбард), как-то раз пошел прикупить сигарет и вина…

С той поры его больше нет. Не встречала, быть может погиб, но мне кажется, что жив. Снится, бывает, но я — одна.

Стою у витрины. Пятак — 5 на 2.

Первая вечность прошла, началась вторая.

Осень, зима — самое мрачное время, подхватить на ветру между сырых домов, хоть цистит, хоть воспаленье придатков — как два пальца в рот с перепою…

Вот так — бабье счастье, тоже мне!

Блядь, мужики, каждый мнит себя принцем — член золотой, как бы не так…

Ритка — дальше пасет, а здесь — вот она — я, проститутка, не блядь.

Смешно, деньги приносит пизда, а вроде как богом дана, ничего мне не стоит, давала ж «за так»… Оказалось всему есть цена.

Грустно брать в рот у водителя в «Москвиче», постоянно стучусь о руль головой.

С «черными» — вот с кем более или менее легко, но они норовят представить тебя пацаном, тычут в жопу, без крема, дескать, давай, подруга, три сотни своих отрабатывай. Впрочем — платят всегда, не то, что эта вся шелупонь, малолетки едва успевшие сесть на колеса.

Да…

А тот парень — ушел. Что с ним стало — ей богу — не знаю, вот и сто, смотр на дорогу. 50 — за отсос, молодняк, тот дешевле, ночь — три сотни, гондоны — мои, хочешь — еби, хочешь, трепись о своем.

А тот парень, что подарил мне кольцо, ездил в Якутию на прииски, золото мыл, был нормальный мужик, но пропал…

Вот что, девочка, не позволяй никому целовать себя в губы. Это уже любовь. Не стоит с работой мешать. Любовь, она больше чем просто трах…

Ладно, пойду, вон клиент подкатил.

Да, наверное, зря я кольцо заложила, надо было оставить, но как-то решила все забыть, не выходит, а парень тот говорил — что колдун, я не верила, но вот — не забуду никак.

А еще говорил, что всегда будет где-то во мне, если не рядом, тот мужик, что мне был люб.

Говорил…

Вот и все, водку можно убрать.

Водку НУЖНО убрать, не по-русски оно, и все ж…

Я сумел рассмотреть собственную смерть в кино,

В главной роли Бандерас, Ди Каприо, или Уиллис Брюс.

Почему-то со мной происходит такое, когда

В окна желтые зенки топырит луна,

Мне известно, что следом за этой, будет другая война,

Где-то меж ними Анри Барбюс.

Вот и все, хлеба можно не класть на стакан, да и водку — убрать,

Не православно и все ж,

Мне казалось — я викингом был, или ронином каким,

Вот еще эта вошь…

Рядовым без креста,

Без дешевой медальки под лапник,

Просто в центр экрана летел снаряд,

Я не Райен, я, мама, не ранен, я кончен,

Водку можно убрать со стола, я убит.

На куски разлетелся статист

(В главной роли, ты помнишь, Сталлоне, что ли?)

И никто не жалеет,

И некому нас пожалеть,

Морячок, проститутка, шахтер в забое,

Адвокат и ковбой или черный таксист.

Водку можно убрать

В кинозале — темно. Свет не включат, и света нет.

От сердечного приступа,

Во сне после работы,

Скончалась водитель трамвая.

Женщина, незамужняя, полных 25 лет.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Константин Дмитриенко

Метафизическая река Лида Саль

Speaking In Tongues
Лавка Языков