Speaking In Tongues
Лавка Языков

ЛЕОПОЛЬД СТАФФ

в переводах Льва Гунина





Leopold STAFF. Poezje zebrane.

Pastwowy Institut Wydawniczy. Warszawa, 1980.

Перевод © Лев Гунин, 1981











Опершись о гранит, я на море бездонное
Неусыпным гляжу несмыкаемым взором,
На суда, что кружат в нем по пены узорам,
О, неустанное бденье бессонное!


С мукой адской разомкнутый глаз напрягая,
Всю усилием волю сбираю во взгляде,
Корабли свои грузные перемещаю
Над пучиною вод, что сокрыты во мраке.


Ну, а если теперь меня дрема охватит,
Если веки опустятся тихо усталые,
Если в каменный сон свалит изнеможение --


Всю добычу мой флот тотчас даром утратит,
Корабли все потонут груженые, малые...
О, неустанное бдение вечное!





Когда сон, как чайка, измучен лётом --
И бессильно снижается, гаснет кротко,
Кутаясь в прикосновений одежды,
Затворю я все окна комнаты -- вежды.
Буду пить моих роз благотворный запах,
Любимую тут, в полутьме, призывая,
И все, что мне мило, и все, что люблю я.


И пробудится все, что подспудно, магично,
Что имеет неведомой тайны обличье,
Что изменчиво так, так неуловимо,
Что, как прожитый день, уже невозвратимо.


И придет ко мне то, что при свете тает,
Разливает тоску, а небо смещает;
Руки легкие, мглистые опускает
Сна на зрачки: их явь мучит, пытает;
Все, что так странно и приглушенно,
Все, что с глазами со взглядом бездонным;
Все, что ступает так тихо-тревожно,
Палец к губам поднося осторожно.


И пробуждается все, что магично,
Что имеет неведомой тайны обличье,
Что изменчиво так и так неуловимо,
И, как прожитый день, уже невозвратимо...






Я смеялся, шагая за гробом любимой,
Плакал, глядя на маски шутов балаганных,
И ребенка, что хлеб протянул мне, убил я,
А убийце помог избежать высшей кары.


Побледнев, страшной ночью задул я огарок,
Тайну жаждав узнать, что в глухой тьме роится,
А свечу ясным утром достал и зажег я,
Чтоб душе было проще себе же открыться...


Вы ж, безумным меня называя, закрыли
В хате темной, мне руки вложили в оковы...
О, зачем вы таким меня быть не пустили?
Ведь не лгал никому я из вас, что здоровый...


Как и мне, тайна жизни иное вам шепчет,
Но ведь люди всех... Мне или вам той правдивой
Сути тайна не выдаст... Почему в гнев так кличет
Вас безумье мое? Ведь здоров, ведь не крив я!..






                       Ночью бессонной
Отвори души врата золотые,
Пусть в них благость войдет напором, стихией.
                       В ночи бессонные
Пряжу приходят прясть ощущений,
Чудо вещать -- небывалых мгновений
Тайные глуби, тайной бездонные.
Сколько ж хранят они сказочных бдений! --
Открой им душу, внимай их пенью,
Ведь жизнь коротка --
                                     как и ночи бессонные.


                        В ночи бессонные
Стань в воротах души на страже,
Где мыслей рой весть о чуде расскажет
                        Ночью бессонной.
Ведь если вспугнут их чужие руки,
Сгинут молчащие и не вернутся:
Как весенний туман, белый, покорный...
А сколько несут волшебства откровений --
Открой им душу, внимай их пенью,
Так жизнь коротка --
                                    как ночи бессонные.






Приходит ко мне ночью, приходит, обнимает,
И так мне тихо, сладко, хоть, кто она, не знаю.


Мне шепчет о высоких, под небом, перевалах,
Где есть лишь гор вершины -- чтоб радуга держалась.


Где в скальные пустоты такая тишь нисходит,
Что слышно, как, нагретый, гранит тепло выводит.


Мне шепчет: среди диких, лесистых буреломов
Там золотой, несметный, хранимый клад закопан;


Там мертвые есть воды, затянутые ряской,
Которые о ветре забыли в дебрях чащи;


Там по ночам над темными, зыбучими трясинами
Порхает огонек, трепещущий и синенький;


В том месте, где омыто все чарами и тайной,
Душой зовет бродить в нестойком полумраке;


И шепотом своим меня усыпляет,
И так мне сладко, тихо, хоть, кто она, не знаю.