Speaking In Tongues
Акимицу Танака в переводах Евгения Даенина
От переводчика: Акимицу Танака -- поэт, переводчик,
фотохудожник. Родился 2 октября 1948 г. в окрестностях города Цу (географически
-- в самом центре Японии). Автор книг стихов «Прыгаю с фосфором» (Токио,
1983), «Экимоз голоса» (Токио, 1990), «Губы лучей» (Токио, 1990). Составитель
и переводчик «Антологии современной русской поэзии» («Гендаиси Тэте», Токио,
1991, N.5).
ЭКИМОЗ ГОЛОСА К перу архангела,
пронзающего их,
не припадали зубы,
распыляясь
от букв уже заполненных таблиц
по капле костной
в радужную заумь голодной полости, --
взволнованное время
чтоб радугой до срока воспалить,
кухонным желобом
уже сочится влага.
И не резец один,
но и его мираж, --
так часто собирающие
жатву дани, --
слоновость костную, источник колыханий, --
о, имя тайное, где опухоль ее
зигзаг молниеносный рассекает;
и пополудни пахнет гарью
жатва дани.
ЕЩЕ СПЕШИТЕ: ЖДУ В кунтскамере своей, сокрытой влагой,
чтоб не явить себя, --
здесь -- жалом кружева --
на ощупь разольется
жар в отпечатках пальцев,
разрывая кольцо их в клочья, --
тонкость сцены -- спицей --
развяжется в ушах.
Эй, посох путника,
о где есть экимоз --
ось -- голоса?
И, скатывая ось земную в кость,
еще кружится перепонка уха --
сон мягче сна любого! --
шепот трав сухих
и губы судорожных букв,
сплетенных азбучным лучом заката
в вихрь;
и в смерче -- на границе смерти --
тот шепот -- в извержении залива --
по жерлу памяти, скользящей плавником,
кружась меж ножниц временнЫх,
кроится
по капле...
И Велимир
в конце концов
не любит мяты.
ИЛЛЮСТРАЦИЯ ПТИЦ Геометрия крыльев,
столь склонная быть
пораженною током тускнеющих их помаваний,
мне явилась не сразу, --
я, грызущий рубцы оперения их
в аппликациях беглых
на последнюю здесь иллюстрацию
птиц,
от лучистого музыкой слуха
их песнь отлучить
не смогу, --
в нотоносец вписав,
дам их танцу свободу полета, --
даже провод воздушный, что душит тела их,
когтями сорву, --
к моментальному следу,
фотону подобному,
следуя голосом,
по том,
окончаньем тепла, --
сквозь губастую пасть,
что изрешечена поглощеньем лучистым;
та болезнь, та боязнь оперенья --
пролистанной книгой небесной --
в пустоте обостряется вновь, --
страх телесный
не в силах избыть.
РУКА ФИЛОНОВА О не поздней, чем вновь
в бессменных часовых висков его дремучих
расстлать тропу щепой,
поколебима углем поминутным
о стол древесный летопись его:
пусть трое суток
в распре лезвий порознь
не засыпают отблески, чтоб густо,
в его недрогнувшего леса хвойный голод
излучиною лезвия врубясь,
позднее стлать щепою
тропы формул;
расплатою его за чистый голос
лесных его цветов --
за споры их вскипаний --
на острие губастого луча
не притупить бы поцелуи в ранах
его руки,
вколоченной в тропу до края чащ
дыханием ее лесоповала
в пульсации висков его,
когда
всей кровью цокота, копыта пробивая,
течет путь норовистого коня.