Speaking In Tongues
Лавка Языков

ТОМАС ГАРДИ

в переводах А. Николаевой

ЧЕРНЫЙ ДРОЗД

THE DARKLING THRUSH

Я вышел к роще, на ветру

был снег незримо - сиз,

изгибом ослабелых струн

березы висли в высь.

За грязной ватой облаков

тускнело око дня,

и всякий, кто покинул кров,

спешил к его огням.

В земле, лишавшейся лица,

труп века проступал,

и ткали саван небеса,

и ветер отпевал.

Был сух и сжат предвечный ритм

зачатья и потуг,

и всякой плоти пыл излит,

и обессилен дух.

Но чей - то голос вдруг взлетел

над сумраком ветвей,

он исступленно радость пел

вечернею своей.

То старый дрозд - невзрачен, хил

взъерошенный чудак -

всю душу выплеснуть решил

в сгущающийся мрак.

Столь мало поводов для од

в ликующем ключе

являл земных событий ход,

следы земных вещей,

но веры трепетной струну

певец в ночи задел,

он будто знал о том, чему

поверить я не смел.

НОЧЬ В НОЯБРЕ

A NIGHT IN NOVEMBER

Я внимал ускользанью миров,

колебанию стекол в окне

и ночной перемене ветров,

пробудившись еще не вполне.

Отрешенно немая листва

опускалась ко мне на постель, -

с уст деревьев срываясь, слова

урожай умножали потерь:

точно там, за окном, ты стоишь

и о чем - то мне шепчешь, любя,

и ладони коснувшийся лист

как последняя весть от тебя.

СХОЖДЕНИЕ ДВОИХ

THE CONVERGENCE OF THE TWAIN

В океанских бездонных глубинах,

вдалеке от мирской гордыни,

сотворившей его, он лежит недвижимо.

Саламандровых отблесков сны

пробегают по кельям стальным,

чьи озябшие лиры в ритмах приливов слышны.

Спят зеркал вереницы,

и по стылым глазницам

сто червей безразлично - зловещих влачится.

Обольщавшие чувственный разум

гаснут острые искры алмазов,

в слепоте и безвестье поблекшие разом.

И снуют лунноглазые стаи

меж снастей золоченых часами,

вопрошая: " Для чего здесь это тщеславье?.."

Что ж … Пока чей - то гений кроил

плавный скат рассекающих крыл,

волей высших и всепобуждающих сил

по закону сходящихся пар

уж готовился гибельный дар,

и стального гиганта судьба зрела глыбою льда.

Так медлительно оба росли:

глыба -- в темной немой дали --

и корабль, не знавший морей за огнями земли, --

что из смертных никто не посмел

разглядеть их дальнейший удел

в сокровенном слиянье столь чуждых сближению тел

или знака, что путь их размечен,

что влекомые силой предвечной

не избегнут назначенной встречи.

"Время!" -- грянет Глашатай однажды,

дрогнут оси земные, и в каждом

отзовется их скрежет догадкою страшной.

ПОСЛЕ МЕНЯ

AFTERWARDS

Когда скрипнут, сомкнувшись за мною, трепещущим, створки времен,

и нежнейшего мая листва крылами заплещет,

точно только что спряденный шелк, скажут соседи: "Он,

он всегда замечал подобные вещи."

И когда будут сумерки, и беззвучным взмахом ресниц

ястреба тень на примятый ветром терновник

слетит, скользнув по росному склону вниз,

"Он частенько стоял здесь," -- случайный прохожий вспомнит.

И когда уйду я в ночь, в мотыльковую теплую тьму,

и украдкой ежик лужайку перебежит,

кто - то скажет: "Он нынче ушел от нас, но ему

всем невинным тварям хотелось сберечь жизнь."

И когда, прослышав про мой уход, станут они у дверей,

в полнозвездное небо вперясь, что видно зимою,

промелькнет ли у тех, кто больше не встретит меня на земле:

"Он внимал этим тайнам и разгадывал их порою..."?

И когда во мраке зазвонит по мне колокол, и когда

с языка его звон сорвет ветерок налетевший,

всколыхнет ли в них, еще не раздавшись, новый удар: