Speaking In Tongues
Лавка Языков

Валерий Шевчук

ЗАКОН ЗЛА
(Затерянная во времени)
(фрагмент)

Перевел Рафаэль Левчин



…В историю войны полов амазонки могли бы вписать свою золотую страницу. Полагаю, будет не лишним, если перескажу то, что написал о них Геродот из Гелиокарнаса; напоминаю, что написано это было в пятом столетии до Рождества Христова, или, как предпочитают говорить атеисты, до нашей эры…
Так вот, амазонки жили сначала в Малой Азии. В бою под Термодонтом греки их разбили, набрали три корабля полонянок и хотели увезти в Грецию. Однако в море пленницы устроили то же самое, что впоследствии украинский герой Самойло Кишка и ещё некоторые менее известные исторические личности (интересующихся отсылаю к книге "Самойло Кишка", К., 1993, которую я составлял и редактировал), -- очевидно, гены амазонок унаследовали не только женщины, но и мужчины. Итак, амазонки перебили греков-мужчин, а ветер занёс их в Меотийское озеро (Азовское море) к берегам Крыма. Они высадились на землю, поймали коней и верхом начали опустошать владения скифов, беспощадно убивая мужчин, -- скифы, невзирая на свою многочисленность, одолеть их не смогли и решились на хитрость (о, никчемные мужские хитрости!): подослали к амазонкам юношей, которые стали возлюбленными женщин-воинов. Однако и в этом "бою" победили не мужчины, а женщины, ибо юноши порвали со своим народом и создали вместе с амазонками отдельную общину, оставаясь у них в подчинении и слушаясь их советов. Так, согласно Геродоту, возник народ, названный савроматами или, позднее, сарматами, а уж сарматов исторические хроники XVI-XVII столетий числят среди наших предков. Более того, некогда Речь Посполита, сиречь объединение Польши, Литвы и Украины, поэтично называлась Сарматией…
Далее я должен описать один странный сон, полностью касающийся нашей истории. А приснилось мне, будто я и есть один из тех юношей, которые, как описал Геродот, покорились амазонкам, но уже в то время, когда амазонки перестали кочевать на скифский манер в повозках-хатах, а основали свой город к югу от Танаиса, сиречь Дона, и более того, состарились и превратились в бабушек, дождавшись кто внуков, а кто и правнуков, и таким образом создали ядро народа, который после был назван сарматами. Я и сам был уже давно не юноша, а седой муж, точно такой, как в нынешнем веке, и вот иду залитой лунным светом дорогой, ведомый неведомой силою, котора я и подвела меня к дому, где жила Белая Лебедь -- царь-девица, та, кто правила амазонками и единственная из них не взяла себе мужа, а так и осталась девой до старости. Вот прохожу я сквозь лёгкую деревянную стену, так как и сам вроде нематериален, и невидим остаюсь в тени. И вижу открытый огонь, играющий языками, и суровую, чёрную от ветров, времени и бесчисленных пережитых сражений царицу с белыми волосами и сверкающими, как звёзды, очами. Всегда носила белые одежды Белая Лебедь, но в эту ночь оделась во всё чёрное. А рядом с нею стояла юная и прекрасная дева-воин, одногрудая, с коротко подстриженными кудрями, с сагайдаком, полным стрел, и луком в руке, в короткой тунике; и тут я вдруг понял, что эта девушка совершенно похожа на Артемиду, железная статуя которой стояла на постаменте в житомирском парке, возле коего я вырос, только у Артемиды была обрезана как раз рука, державшая лук, и только теперь я уяснил, кого изображали древние греки, творя статуи своей богини, -- то была, несомненно, амазонка.
И царица амазонок Белая Лебедь сказала:
-- Сегодня я говорила с богами, и мало утешительного сказали они мне, ибо сколько б мужчин не убивали мы, не одолеть нам их из-за слабости и жалости нашей женской. И потому повелели боги мне выбрать среди моих юных воительниц самую лучшую, самую прекрасную, самую смелую и самую жестокую. И вот выбрала я тебя. Приказали боги, чтобы послала я тебя в глубины времени с помощью чародейства, которое они открыли мне одной. И ты покинешь нас, сядешь на коня и помчишь в те глубины времени, неся с собой и передавая поколениям женского племени наше непокорство и воинственный дух. Время от времени будешь оживать во плоти -- в женской, конечно -- и творить то, для чего мы предназначены -- мужеубийство. И за то примешь жестокую кару от мужчин. Но не бойся и не дивись, ибо убить тебя окончательно никто не сможет, поскольку ты посланница богов наших в глубины времени. Каждая твоя очередная смерть будет лишь свидетельством и сигналом, что пришло тебе время снова садиться на коня и мчаться в новые поколения к новым людям. Но ты не изменишься духом, в том твоё предназначение. И прежде чем это осуществится, должна ты сказать мне: готова ли ты, воительница, на подвиг сей?
И юная прекрасная дева, тонкая в талии, но мускулистая телом, гордо вскинула голову, сверкнула стальными очами и воскликнула звонко, словно медью ударила о медь:
-- Готова, повелительница! Не моя и не твоя то воля, но богов наших. Посему нет у нас выбора!
-- Хорошо сказала, -- кивнула царь-девица. -- А теперь приступим к таинству. Но сперва проверим: а не подслушивает ли нас какая-нибудь злая душа. Обнажи свой меч, дитя моё!
"Злой душой" был я. Посему вынужден был покинуть дворец Белой Лебеди -- впрочем, что надо, услышал. Вновь побрёл по дороге, теперь в волнах тумана, который невесть откуда взялся -- может, послан был богами, чтобы скрыть тайну великого обряда, что творила сейчас Белая Лебедь, -- и я пил тот туман, а он складывался, свивался, сплетался в кубы, шары, сгустки, квадраты, колёса, сферические тела, и в каждой из этих фигур светилось треугольное око. А я шёл и шёл, заходя то в одну фигуру, то в другую, становясь и сам на какое-то время то кубом, то шаром, и это длилось, пока не услышал за спиной конский топот -- из тумана вырвалась серая тень коня, а к гриве его припала серая же фигура юной амазонки с острыми чертами лица, с волной русых волос за спиною, да, той самой амазонки, которую призвала к себе царь-девица. И конь со своей всадницей мелькнул у меня перед глазами и исчез, превратившись в ещё одну из фигур, плавающих в пепельном просторе…