На высоком этаже высокого мшистого замка жила-была маленькая девочка
с очень печальным характером. Девочка, забравшись на тяжелый табурет и
вытянувшись на цыпочках, смотрела в узкое окошко на облака вокруг и зеленый
луг. Она видела яркие желтые цветы на лугу, и ей было очень грустно от
того, что она точно знала, как можно нарисовать и луг, и цветы, и облака,
куда какой цвет положить (как будто цвета -- это тюбики с краской!), и
даже -- как одно-два облачка превратить в овечек, спустив их в зелень.
Или она вспоминала все стихи, все книги про луга и цветы -- но, словом,
она не могла любить то, что видела, просто так, не выгадывая для себя какой-нибудь
пользы. Пусть невольно, но она выгораживала себя -- и так отгороженной
от мира, ей это было чрезвычайно досадно...
А двумя окнами выше, запертый в рамке окна, будто в раме портрета,
чах и сутулился неправдоподобный мальчик, который не верил в достоинства
зеленого и желтого и не ведал иных запахов, кроме запахов сургуча и воска.
Он знал слова; но не знал, на что они могут быть годны.
И так получилось, что первым из окошка шагнул он, поскольку девочке
со своего табурета нужно было еще вскарабкаться на высокий подоконник,
и увидеть далекий мир ближе настолько, чтобы поддаться искушению слиться
с ним совсем и таким образом сгинуть со всеми своими талантами. Но падала-то
она не на луг, которым столько любовалась, а на острые камни двора.
Мальчик и девочка летели камнями на камни, словно две несчастные черепахи,
выпущенные из когтей судьбы. Но, оказавшись рядом, они увидели друг друга
и погибли для смерти: он вдруг забыл те слова, которые собирался произнести,
умирая; а она заглянула в его глаза и не смогла определить, какого они
цвета...
И тогда они стали другими людьми, и на несколько секунд у них за спинами
вымахали крылья - это отлетали их ангелы, решив, что дело уже сделано.
Мягко-мягко мальчик и девочка опустились на зеленый луг -- не помяв
ни одного цветка, не сломав ни одной травинки, -- и, не зная, что же им
делать дальше, взялись за руки и отправились в темно-синий лес за лугом,
сверху он казался им горизонтом или грозой.
И, как только они вошли в этот лес, им стало страшно -- страшно друг
друга. В темно-синем лесу лица их стали бледно-синими; глаза ввалились
и пропали в черных ямах глазниц; губы мальчика стали кроваво-красными,
а губы девочки кроваво-черными; и каждый взглянул на руку, которую сжимал,
и увидел, что ногти на ней светятся, и это было уже слишком...
Они отпрянули в разные стороны, разбежались, потерялись и заблудились,
каждый в своем. Но, бродя поодиночке, они не могли не вспоминать друг друга
-- прежних, воздушных, -- и этими виденьями любовались в холодном лесу,
но в любование прокралась боль, и вот так получилась любовь.
И тогда они поняли, что для любви -- настоящей, не воздушной, -- нужно
большое мужество, куда большее, чем для того, чтобы выпрыгнуть из окна.
И отправились порознь искать это мужество -- мальчик где-то читал, что
в лесу обитает волшебный человечек, знающий волшебные слова; а девочка
видела в старинной книге рецепт волшебного напитка из волшебных трав...
Прошло много темно-синих лет. Они блуждали по лесу, то сближаясь и
проходя друг от друга в ничтожной разнице времени и пространства, то расходясь,
будто круги на воде. Они попадали в плен к лесным разбойникам и ломали
кости в буреломах, они выучили язык птиц и зверей и научились разводить
костры под дождем... Она варила настои изо всех трав, подобных изображенной
на картинке в старой книге, но от этого только желудок ее ожесточился,
а глаза затянуло звездной пылью. А он нашел своего волшебного человечка
и предложил тому все накопленные за годы скитаний золото и каменья. Но
человечек только рассмеялся:
-- Недорого же ценишь ты мужество любить.
Тогда бывший мальчик предложил человечку забрать у него всю кровь,
разогнав взамен по венам какую-нибудь нефть или яблочный сок, но человечек
сказал:
-- Я вижу, что ты храбр, но мужество любить -- это совсем другое мужество,
чем то, которое нужно в бою или при последнем издыхании. Кто не заглядывал
в лицо смерти?.. Но мало кто -- не настолько трус, что годами смотрит в
лицо любимого человека и любит его таким, какой он есть. Вне зависимости
от освещения...
А бывшая девочка тем временем набрела на чайный куст, и был сезон,
и она заварила вдруг обыкновенный чай. Испив же его, поняла наконец, что
никакой волшебной травы не бывает, потому что невозможно придумать ничего
более волшебного, чем то, что уже существует. И так же, как обыкновенный
чай дивно душист и вкусен, так и обыкновенный человек, если ты его любишь,
становится дивным, волшебным и неповторимым...
Однажды они увидели свет и с двух сторон вышли на залитую солнцем опушку,
и впервые за долгие годы странствий увидели друг друга живыми -- но тут
же и умерли, ведь был полдень, и солнце осушало цветы от росы, а тела от
душ. И души их, уносясь от земли, заиграли в воздухе радугой мыльных пузырей,
а мертвые тела со страшной силой грянулись о землю и разбились на мелкие
кусочки...
-- Хорошие сказки плохо не кончаются, -- сказала девочка. -- Это плохая
сказка.
-- Это вообще не сказка, -- ответил я и закрыл блокнот, заложив страничку
сухим желтым цветком. -- Давай-ка чай пить, пока мы еще летим...