Speaking In Tongues
Лавка Языков

Aндрей Чернов

ВАЛЕНТИН И ВАЛЕНТИНА

I

Валентина была девушкой высокой, красивой и задиристой. Она познакомилась с Валентином летом, при очень странных обстоятельствах. Валентин и его друг Николай были музыкантами и играли в вокально-инструментальном ансамбле «Хоботок». Они были очень умными и сочиняли сложную психоделическую музыку со сложными психоделическими текстами, которые писал Валентин.

Но в этот яркий день они были в сракотень пьяные, потому что повстречали на центральной улице города своего друга, которого тоже звали Николай. Поэтому, чтобы отличать его от первого Николая, они звали его Николай Второй. Смыслом жизни Николая Второго было встречать по вечерам своих сложных психоделических друзей с их сложными изломанными судьбами и драматическими жизненными обстоятельствами и ставить им выпивку. Поэтому, когда они остановили Валентину, прогуливавшуюся по центральной улице города, они уже лыка не вязали. Впрочем, им незачем было его вязать. В этой жизни они преследовали совершенно другие цели. Поэтому они подошли к Валентине и сказали примерно следующее: «Дев...шка, вы н.. хтели б с нам посидт в какомниб к..фе?» «Легко!»— ответствовала им лучезарная легкая Валентина, и они отправились в кафе «Шантан»и заказали легкий коктейль «Римские каникулы». Потом они заказали крепкий коктейль «Морская пена». После этого — сладкий коктейль «Аромат сердца». После изысканного и дорогого коктейля «Песня в ночной тишине»они (Валентин и Николай Первый) завалились под стол, опрокинув всю имеющуюся на столе посуду. После этого они встали, громко матерясь, и отправились в поисках укромных мест, справить малую нужду. Но так как в этом городе, видимо, только у них двоих была нужда, то мест для ее справления катастрофически недоставало. Можно сказать их не было совсем.

Поэтому они оказались в весьма затруднительном положении, которое Николай Второй разрешил следующим образом. Он отвел их в достаточно темную и глухую подворотню, в которой Валентин не преминул окончательно потеряться. Подождав его полчаса, друзья отправились на поиски. Все это время Валентина терпеливо ожидала их за столиком в кафе «Шантан», вертя в руках спичечный коробок.

После этого они поехали в гости к Николаю Первому, где Валентин любезно согласился сыграть Валентине свою новую песню, но не сумев и двух нот связать, фактически уснул за пианино. Проснулся он на диване и увидел над собой прекрасное и светлое лицо Валентины, которая спросила его: вам плохо?

Нет, произнес Валентин. Тогда дайте мне свой номер телефона, и я пойду, сказала Валентина. После этого она села в такси и отбыла в неизвестном направлении.

Валентин долго размышлял над происшедшим, но в результате так и не смог прийти к правильным выводам.

Примерно через неделю ему позвонила Валентина, и он пригласил ее на прогулку. Они гуляли очень долго, он угощал ее пивом и картофельными чипсами. Наконец, наступила полночь, и все жители разошлись по домам. Тогда они сели на пустую скамейку под густыми платанами, что растут на центральной улице города, и сидели до тех пор пока не перестали ездить последние автомобили. Потом Валентин снял с нее блузку и стал целовать ее белую прекрасную грудь, но так как было уже слишком поздно, а ей рано утром необходимо было идти на работу, они решили сегодня остановиться на этом. Валентин! — сказала Валентина, в прошлый раз мы были в гостях у вашего друга, теперь я хочу побывать у вас дома. Пригласите меня в гости, Валентин. Хорошо, сказал Валентин, обязательно приглашу.

И они стали дружить. Они встречались, гуляли, ели мороженое, пили пиво и шли в гости к Валентину.

II

Душа Валентины была широка и спокойна, как река Волга. А чувства безбрежны и чисты как Атлантика на тридцать шестой параллели. Любимым словом Валентины было слово «Фак!» (да, именно простенькое английское слово fuck), от которого в его русской интерпретации, она вывела бесконечное количество производных.

Валентина, сказал ей однажды Валентин, вы мне нравитесь, но одновременно я боюсь вас, Валентина. Дело в том, что он не любил Валентину, хотя очень хорошо к ней относился, с лаской и нежностью. Что пугает вас, милый? — вопрошала его ясноглазая воздушная подруга. Дело в том что я не люблю вас, милая вы моя, хорошая вы моя девочка. О, это просто фак, Валентин, вы ведь взрослый мужчина, кто требует от вас любви, разве любовь это и всё что могут дать друг другу молодые и красивые люди? И, смеясь, подходила, покачивая бедрами, к зеркальной витрине, становилась как-нибудь по особенному, встряхивала своей роскошной каштановой гривой и говорила с нескрываемым удовольствием, ай да красивая девочка, ай да хороша чертовка! И шла дальше, вся такая близкая и одновременно далекая. И ей было все равно.

К ней, идущей по бровке тротуара в горделивом одиночестве, часто подъезжали большие и блестящие машины. Их владельцы умоляли разрешить им подвезти её. И она иногда соглашалась — подвезти так подвезти... Потом начиналась игра в вопросы и ответы. Вы приезжая? Нет, местная. Почему же я вас раньше не видел, такую красавицу нельзя не заметить. Ах, право, вы мне льстите, смеялась Валентина, и к тому же я только вчера была выпущена из закрытого пансиона для благородных девиц, а ну остановите свой говёный автомобиль, несносный вы мальчишка, мне здесь выходить, ах, фак ю, не трогай мои колени, сраный лысый ублюдок... Но обычно все заканчивалось не так круто. На предложение одного шикарного парня прямо сейчас ехать с ним покувыркаться, она отвечала, я к сожалению не акробатка, чтобы кувыркаться, а насчет потрахаться — то я сугубо против. Вам следует поискать другую кандидатуру.

А он появлялся под ее окном ночью или утром, днем или вечером, ее принц, ее поэт, и бросал в стекло спичечный коробок. Раздавался тихий «Бум!», и в ответ ее доброе чистое сердце издавало слышный одной лишь ей громкий «БУХ!».

Валентин, Валентин, я ваша, только ваша, мой прекрасный юноша с печальными глазами, ласково шептала ему Валентина, гладила рукой по волосам, нежно целуя его в шею. Но Валентина, я постоянно думаю об этом и никак не могу придумать — ведь могут быть дети, право, дети нам совершенно ни к чему. Мы с вами люди здоровые, друг другу вполне доверяющие, я могу доверять вам, вы можете доверять мне, у нас нет никаких иных половых партнеров. Вы как и я не уважаете всю эту факнутую контрацепцию, но ведь дети!! Что мы будем с ними делать? Ах, Валентин, вы прямо как ребенок. У вас ведь найдутся какие-никакие деньги, чтобы я могла сделать аборт, в конце концов займете у своих друзей. Сумма невелика. А вообще-то я бесплодна, ха-ха.. Извините, что я вас об этом не предупредила. С вами, право, не соскучишься, душа моя, говорил Валентин, и радостно целовал ей пальцы...

III

Тело Валентины потрясало воображение своим совершенством форм и свежестью неполных девятнадцати лет. Но вывести это тело из состояния относительного покоя и устойчивого равновесия пока еще не удалось никому, и Валентину в том числе. Она пахла ветром, морем, водорослями, пивом «Балтика №6»и сигаретами «L&M» , которыми он ее угощал. Хотя она предпочитала «Marlboro» , которое на свой манер называла мурлбором. Так прошло лето, и наступила ранняя осень. Яркая и теплая, с синим-синим небом и шуршащими листьями. И под этим небом вдруг куда-то пропала вся былая безмятежность Валентины, потому что куда-то пропал ее друг Валентин, и его друг Николай, и их друг Николай Второй и Валентина вдруг медленно и мятежно затосковала, сиротливо потянулась к небу, побрела по бульварам и проспектам, обшарила все кафе и забегаловки, все парки и скверы, принялась скитаться по телефонным будкам, теряя жетоны и редкие слезинки, и нашла-таки, наконец. И набила с ним стрелку. И приезжал к ней на стрелку Валентин, и устроила она ему глубокую осеннюю истерику, и обнял он ее, и сказал, что никуда не он не пропал, просто он возвращается к жене, от которой год назад совсем ушел, что Валентина не должна обижаться, что они были друзьями и друзьями остаются, но все меняется в их физических отношениях, то есть раньше они были, эти отношения, а теперь их не будет. Совсем. Но нежность, искренность и трогательная забота остаются.

Ах, Валентин, Валентин, вы так вредны для моего здоровья. Я увлеклась вами, а вы меня бросили. Простите меня пожалуйста, Валентина, но поймите и вы, человека нельзя бросить, человек не спичечный коробок, возражал Валентин, это все не так просто. Людей не бросают, их оставляют. В покое. Наедине с самим собой.

IV

Мысли Валентины были просты и незатейливы, как вязаные варежки. Сейчас я пока еще с ним, думала она, судорожно цепляясь за его руку, пытаясь хотя бы напоследок как-то обнять, прикоснуться, прижаться к нему, такому теплому, родному и неотвратимо уходящему, как большой осенний пароход, на который она, видимо, опоздала. Сейчас я пока еще с ним и поэтому мне хорошо. Потом мы расстанемся, и мне будет плохо, занималась она внутренней констатацией хорошо известных ей истин. Ах, Валентин, ну почему, почему вы должны уходить. В конце концов я согласна жить вместе с вами и вашей женой, я привыкну к ней, может быть даже полюблю ее как сестру, только не бросайте меня, давайте жить вместе, нам будет хорошо втроем. И вас не будет мучить то, что вы меня бросили, такую хорошую. И ваша жена ко мне привыкнет, обещаю, я буду послушной, я думаю она тоже будет согласна. Причем здесь жена, все твердят мне жена-жена, ну причем здесь это, горячился Валентин, я не понимаю, это не жена, это я хочу с вами расстаться.

Боже мой, подумала Валентина, значит мне опять будет плохо. И она обняла его, поцеловала и отпустила на все четыре стороны. А сама побрела куда-то вдаль по бровке тротуара. Она шла и напевала глупую детскую песенку про то, что нужным быть кому-то в трудную минуту, это значит настоящий верный... Сзади привычно взвизгнули тормоза. Это мой настоящий друг, подумалось почему-то. Он даже не успел рта раскрыть, как она резко развернулась на своих каблуках, дернула дверь и оказалась на заднем сиденье в большой черной немецкой машине с названием BMW. Через пять минут она уже смеялась, спрашивая водителя, скажите, вы что немец, да? Дас ист фогельшойце, натюрлих? А почему тогда вы ездите на немецкой машине? Вы бывали в Баварии? Водителя звали Сережа. Толстый и лысоватый Сережа. Может быть он и неплохой человек. Несмотря на то что у него такая машина. А меня зовут Валентина. Конечно, есть, у меня очень красивый и молодой друг, только у него нет машины, зато у него есть жена, и он к ней вернулся, и заплакала. А потом попросила остановить. Он предложил зайти в бар выпить и успокоиться. Он дал ей платок. Извините, сказала она, не сейчас, может быть как-нибудь в следующий раз, но визитку я у вас конечно возьму. Еще раз спасибо.

V

Все радости и беды Валентины проистекали от ее мыслей. И никто не был виновен в том, что в этом были виновны ее мысли. Она никогда не задумывалась о собственных поступках, и потому никогда не осуждала Валентина, да и всех остальных. Она еще иногда встречалась с ним, и с его друзьями, делала робкие попытки сблизиться то с Николаем, то с Николаем Вторым. В какой-то мере они оба были ей безразличны, но ей казалось, что так она будет ближе к Валентину. Но постепенно Валентин с головой ушел в свою вновь обретенную семью, жена его сдуру на радостях родила ему красавицу-дочку, чудо-ребенка, прелесть, очень похожую на подругу его, Валентину. А муж ее забросил и друзей, и свои стихи, и вокально-инструментальный ансамбль «Хоботок», который тут же развалился, а друзья его покинутые, с девицей его распрекрасной, грустной и измученной, заблажили, запили пуще прежнего, стали втроем каждый день посещать кафе «Шантан», пропивая там деньги свои и чужие. А деньги их были нелегкие, праведные. Пили они и хайбол и скрюдрайвер, и виски с содовой, и джин с тоником, и водку с фантой, и портвейн с пивом, да еще и в таблетки ударились, в косяки конопляные и прочую гадость. Но потом присмирели, одумались. Стали потихоньку опять чего-то там бренчать, сочинять, влюбляться по очереди в Валентину, которой к тому времени стало абсолютно все равно. На ее небе было большими и сияющими буквами написано красивое слово «Валентин». Но кафе «Шантан»все посещали регулярно. Видно, красивое слово «Валентин», как суровая нитка, связало разноцветные бусинки их жизней в подобие простеньких стеклянных бус, и разорвать ее никто не решался.

Поэтому Николай и Николай Второй все так же частенько заваливались под стол, опрокидывая посуду, вставали, громко матерясь, и отправлялись в поисках укромных мест. И часто там терялись. И каждый раз Валентина терпеливо ожидала их за столиком в кафе «Шантан», вертя в руках спичечный коробок.

1997

Speaking In Tongues Лавка Языков

Aндрей Чернов

ВАЛЕНТИН И ВАЛЕНТИНА

I

II

III

IV

V

Speaking In Tongues
Лавка Языков