(1987)
В переводах Вадима Крейда
От редакторов: Этот материал предоставлен альманаху
«Рубеж» и будет опубликован в 3-ем номере, посвященном литературе Нового
Света. Перевод выполнен по изданию: Marvin Bell. New and Selected Poems.
New York, Atheneum, 1987.
Три Лошади, Глядящие На Саскатчеванское Солнце
Когда луна была в своей третьей четверти
и светляки -- звезды дворов --
тоже светили, три четверти всех их,
и три четверти домов
в нашем квартале были освещены,
ибо люди могли оставаться дома,
я отправился на не слишком невинную прогулку
по соседским газонам,
направляемый светом светов,
а на газонах светили сотни лун,
там, где раньше была лишь вежливая трава.
Были там луны на длинных стеблях,
длинные стебли, озеленившие
центр каждого цветка,
и свет, окрасивший белизною
лепестки. Я мог бы сказать,
что был это свет звезд,
касавшийся верхушек цветов, и без сомнения,
что-то небесное коснулось всего растущего
и голов людей, проходивших без головных уборов,
но мне нравилось думать, что вот, мол, наш мир
именно здесь и вот здесь жизнь,
которая не есть умиранье. Нет, я не говорю,
что лучше находиться именно здесь.
Я говорю только: вот где сотни и сотни
в сердцевинах зеленых лун,
гигантских в моих глазах,
восходят потому, что мужчины и женщины
посеяли семена зеленых трав,
и выросли цветы -- как мне кажется -- в искусственном
освещении, и для некоторых эти луны, как огонь в теле,
для других -- как свет ума
Ты не прекрасна -- это точно
Ты прекрасна -- это неточно.
Ты позволяешь сорнякам расти у шелковицы
и шелковице -- расти у дома.
Так близко, в твоей тишине
ветреной ночи, шелковица укрывает стену
и ветви ее отметают день, когда мы спим.
Сказало дитя, и показалось истинным:
«Потерянные вещи равны».
Но это неправда. Если я потеряю тебя,
остановится воздух и рост деревьев.
Кто-нибудь прополет сорняки, мой цветочек.
Тишина не будет твоею. Если я потеряю тебя,
я упрошу траву, чтоб позволила мне заснуть.
Они были желтыми, пегими, золотыми, каурыми.
Они были липкими, жилистыми, увертливыми в руках трех слепцов.
Они были оседланный дух, плоть веры.
Они озадачивали, они были активны, они жили неподвижно.
Где стояли они рядом, глядя на солнце,
где стояли они и не двигались в солнечном свете,
где дышали они, но не двигались, не вздрагивали,
там останутся они в памяти, там не могут стареть.
Преступно -- животным говорить о времени,
противно -- раскрыть чье-то желание, так, для разнообразия,
безнадежно -- быть правдивым, жестоко -- быть хотящим, --
но все слова можно попрать ради главного права -- быть.
Знаю, ты хочешь быть где-то до молчания,
ты -- прежде всего! Это -- человеческое желание --
быть где-то посреди шума, каким бы он ни был.
Пусть это даже шум конца мира -- не важно.
Может быть, это оттого, что живешь
стоя на вершине всего, день за днем
мельтеша по коже планеты
и зная, что новая гора формируется
в глубине симфонии сил.
Ты спускался в котлованы строек,
старался услышать, что там -- в канале.
По воскресеньям ты ждал вблизи труб органа,
как воробей, греющийся на крыше в дыму.
Может быть, это от одиночества
жизни, а не из-за разнообразия.
Ибо если тут и там поешь серенады,
сотрясая силы природы,
это значит, что сначала ты хочешь чувствовать,
и лишь потом -- думать об идеалах.
Мы должны держаться в стороне от наших отцов,
у которых большие уши. Мы должны держаться в стороне
от наших отцов, кто как снег.
Должны избегать прикосновений листьев,
которые и есть наши гордые отцы. Мы должны
искать отца под ногами. Отец
прощал нас, когда мы делали все правильно.
Он помогал поправиться, когда мы были здоровы.
Теперь отец хочет поддержать нас,
когда мы ничего не весим. Отец в своей могиле
дает нам все, что мы когда-либо пожелали
в лодке, пересекающей кто знает куда
туман над водой
и гладкий, мягкий песок.
1. Саскатчеван -- одна из канадских провинций. (Прим.переводчика)