Speaking In Tongues
Лавка Языков

лариса березовчук

ОБРЕЧЕННЫЕ
НА ФАЛЬСТАРТ

композиция

Впервые опубликовано в журнале «Вавилон»

преамбула

В поведении языка таится немало загадочного...

Вот, например, два имени существительных женского рода -- «жизнь» и «мода». На первый взгляд, у них много общего. Оба имени производны, обозначая не предметы. Формально каждое из них мы можем трансформировать в иные, так называемые знаменательные части речи -- прилагательное, глагол, наречие. Ан-нет! Не получается это для обоих имён существительных одинаково легко и естественно.

Нет ничего более простого, нежели образовать глагол «жить»; но насколько отличается от него локальностью смысловых оттенков глагол «модничать». Очень редко можно встретить сегодня наречие «жизненно», в особенности, в сравнении с широчайшим распространением наречия «модно». Лишь с именами прилагательными «живой» и «модный» дело обстоит относительно «на равных», хотя они употребляются в совершенно разных контекстах: «модными» бывают только вещи и культурные феномены, в то время, как «живыми» -- предметы одушевленные либо органического происхождения.

И в плане логико-синтаксических ресурсов наши имена существительные весьма и весьма отличаются. Нормативны, например, словосочетания «фактор жизни», «фактор моды». В речевой практике активно применяются взаимообратимые конструкции: «жизнь в моде», «мода в жизни», даже «мода как жизнь» и «жизнь как мода». Но уже сомнительны формы «вызывающе живой», «откровенно жить» в сравнении с параллельными «откровенно модничать» и «вызывающе модный», которые нынче так часто можно услышать. И в принципе оказывается невозможной «индустрия жизни», в особенности, в сравнении с «индустрией моды».

А может перед нами являют себя не столько специфические законы языка, сколько непонятные свойства реальностей, обозначаемых именами «жизнь» и «мода»?

Образному воплощению этой скрытой для языка коллизии в существовании сегодня людей посвящена предлагаемая вниманию читателей композиция. В тематическом плане различия между «людьми модными» и «людьми живыми» проецируются в сферу камерно-интимной лирики.

лариса березовчук

И устрашились люди страхом великим

и сказали ему: «для чего ты это сделал?»

ибо узнали эти люди, что он бежит от

лица Господня, как он сам объявил им.

Иона 1, 10

Ты вверг меня в глубину, в сердце моря,

и потоки окружили меня, все воды Твои

и волны Твои проходили надо мною.

Иона 2, 4

ЧАША

Утро.

Ранняя сутра солнца.

Стадион пуст.

Потир безлюдья -- рана отсутствия.

Уст неразомкнутых последняя стадия терпения.

На круге ветер и облачность переменчивы.

Никто не смотрит, как выглядит я.

Бег для себя -- катится

ранет, чудом сохранённый в погребе памяти.

Какое по счёту дыхание?

Ответ -- закон, обрекающий на результат...

Тогда отчего же в лёгких пьяняще озон плещется?

Коль полыхнул ион огненным шнуром, мыщцы сводит.

Не различить: от боли или от страха.

Ведь небеса хлынут, и чаша вином наполнится.

До краёв -- красным и густым.

Новизна -- пион, что своё отцвёл -- куражится пышностью.

По легкомыслию, не от коварства -- глазам зрение обещает.

И он.

*** * ***

Пить... Есть...

Этого всем всегда хочется.

Нетерпение сердца

-- суть жажды и голода.

Каждый их утоляет взглядом

-- алчным, ненасытным, плотоядным.

Око -- глотка, иссыхающая

без глотка нектара -- пьет

линии, формы, цвета, пропорции.

В них таятся первые чары любви.

А затем на блюде видимого

подадут амброзию:

портрет души на лице,

безмолвие разговора жестами рук,

в осанке неукротимость стремления к высоте

поднебесья и силу

-- силу, напор шага по жизни.

Такую пищу на бумаге запечатлеть

не дано никому.

Кто страждет -- будет любой ценой

потакать желаниям хлебнуть и откусить:

он не отведет взор.

*** * ***

Один литератор как-то сказал, что есть слова, по

своей природе чужие поэзии, типа «сопромат»,«кавер-

нозные ангиомы», «вердикт», «фальстарт» и т.п. При

этом имелось в виду моё пристрастие вводить в сти-

хи узкоспециализированную, терминологического плана

лексику, нехарактерную для гуманитарного обихода.

Могу представить себе возмущение пуристов от поэзии

(нет! -- от реальности), когда они обнаружат в этом

произведении целенаправленную работу с лексемами

«ион», «сила тока», «напряжение» и др. из области фи--

зики электричества. Ну, это уж слишком!...

Слова «гореть», «горевать» -- сиамские близнецы.

Страдание -- невидимое пламя. Его зажигать

могут люди, которые носят сияющие желанием

мантии. Светится волшебным фонариком счастья

привлекательность. Искры -- игры: легкомыслием

манят, зазывают... Те, кто пылают костром --

победным, мощным -- отпугивают. Ведь каждый

просто хочет лаской чужого тепла отогреть душу,

в одиночестве заледеневшую. Разомлев, заснуть,

свернувшись калачиком, под расписным одеялом

химер любви. Человеку ни к чему ожоги излучения

-- смертоносного чуждостью. Но если не повезло...

«У вас очень сильная энергетика». Все чувствуют:

даже свет и воздух напрягаются перед грозой. Ион

-- бездомный сын природы, потерявшей естество.

Молния -- огненный мост богов, вспыхивающий

между землей и небом, когда они к нам спускаются,

являя грозный лик страсти. Кому -- Серафим, кому

-- Серафима... Коснется -- закутает горе в свой плащ

любого. А кто, будучи в здравом рассудке, захочет

превращаться из солидного устойчивого электрона

в какую-то безродную, суетливую частицу?.. Опасно.

Добровольцев рисковать собой нет.

привилегия позже

Это неправда,

что время на всех и у всех одно.

Человек -- сумма

экранов. На каждом из них мелькает свое кино. Но...

афишу с расписанием сеансов

повесить забыли. И кассы,

чтобы купить билет на время «от» и «до»,

-- тоже нет.

Избежать драмы не удастся, похоже. Только бы

трагедию прошлого с комедией будущего не перепутать.

Вот и смотришь на лицо...

А который там час?

-- никто не знает.

Он и она проникнут взглядом друг в друга,

затем побегут куда-то, забываясь в опьянении мигом

счастья «теперь». Им недосуг подумать

о ножницах сюжета

-- работают, особенно в мелодрамах, вовсю... В суд

-- потом, когда плач начнется, --

бессмысленно обращаться:

приговор будет вынесен

с оглядкой на дату рождения. Зачинщиком и виновным

окажется тот,

у кого стадион

давно проиграл состояние новизны.

Вот и шагают по жизни

-- несуетно, рука об руку --

глаголы «есть», «было» и «будет».

Да хранит нас судьба от этого фильма ужаса.

чрево кита 1: течения

Небо плодоносит нами

-- микроскопически малыми

-- замкнутыми в камерах

подводных лодок, глазу невидимых. Урожай

затем чьи-то руки

высыпают в эту ёмкость, чтобы

время каждого изжило себя. И скорлупки

дозреют -- растворятся в едкой кислоте

чрева Левиафана. Затем монстр отрыгнет

в подзвёздную пустоту

нечто вроде облачка,

бывшего человеком когда-то.

Но пока

в темноте внутренностей несёмся струйками

то ли песчинок, то ли планктона,

от потряхиваний сбиваясь в ручейки и реки

поколений. Чуть-чуть шуршим

оболочками судеб

-- это одиночество охраняет

живые ядрышки от соприкосновений

с чужими. Плывите,

плывите утлые судёнышки! На воле

океана вам бы скользить...

Куда вас бросает

в коловоротах -- желудочных спазмах кита?

*** * ***

Вспышка -- рукава пиджаков

соприкоснулись -- узнавания.

По наружности -- человек.

А оказалось -- ангел.

Пламя его выдаёт

-- из глаз полыхает, струится.

Взгляд обжигает: выбор

метит печатью.

И ты горишь

в лихорадке

-- томительно-пугающей,

не уверен ни в чём.

*** * ***

5.45.

Встать -- вертикаль ломается.

Кубики льда

-- закоченевший язык -- дробью

заколотили в пластмассовый колокол таза.

На термометре за окном --

-17. Из крана льётся

-- как во времена студенческих баек --

сплошной экстаз. В 9.00.

-- начало. А дальше --

кислота в горле четырёх пар.

На дорогу -- час-десять:

коммерческая структура -- опоздать нельзя.

Цейтнот перца насыпал в лёгкие.

Немилосерднее двух даг

-- движения рваные раны --

по рани стрелки будильника.

Когда впервые по воде пробежала сто один шаг⁽¹⁾,

почувствовала: сердце

останавливается на пути к нирване.

модная стрижка
по интуиции парикмахера

Модная стрижка у него... Форма

головы -- скульптура,

хранящая прикосновение

рук великого мастера:

в камне отсёк лишнее, и

появилась совершенная вещь. На шее

трёхмерный портрет из мрамора

водружён. Не зря

искусство считают точнее

жизни, за которой мы можем

лишь подглядывать

в замочную скважину разума. Вопросы задаёт

он: где

человек, а где образ? Сомнение

надоедливым комаром

звенит. Я смотрю

на лепку лица ожившего

Антиноя в ореоле мягких волн,

кажется, светлых волос,

ног не чувствуя, от восторга

задыхаясь...

Но есть в пышном затылке, в упругих прядях,

создающих высокий квадратный лоб,

-- нет, не ошибка -- какая-то неточность

по отношению к этой

-- почти божественной --

красоте. Почему?

-- задумываешься... А из провала в мысль

моргана незвано появляется.

Вот она

-- прекрасная, но жестокая --

благоуханно шелестя

наипрозрачнейшим покрывалом

мая

-- будущего

-- ведь оно

-- фата, которая потом запылится в буднях, истлеет --

дама: входит,

касается нежно ладонями воспоминаний,

зовёт память, убежавшую в небытие,

целует... -- и.

Образы прошлого оживают: летом

на коре вишни

янтарно светится сок

души дерева -- душистая смола

сочится, надеждой истекает. А мужчина

-- гарцует, красуясь

породистым жеребцом на манеже моды,

удивляет выездкой напоказ:

галоп,

рысь,

аллюр,

фигурный шаг -- движения за каплей

капля. Ионической мудростью

были подсказаны виртуозные каприоли...

Всё правильно.

Ножницам парикмахера

интуиция диктовала волю

-- модель безошибочно попала в «десятку»,

и ток болью предчувствия

уколол сердце.

Если хочется по заумной «нетленке» вздыхать --

вот тебе Александр Блок.

Если нужно иное --

голову заморочит юный любовник Ди Каприо.

*** * ***

Нет, не зря народ назвал детей «спиногрызами»...

Впрочем, «цветами жизни» тоже.

Желаниям малышей

доводы разума -- не помеха.

«Хочу» и «надо» -- воюют всегда. Этот ринг

-- примета взросления --

у родителей отнимает последние силы. А кроха

доверчиво распахнет глазёнки,

жадной ручонкой дотягиваясь

к предмету вожделения...

Хоть уже через миг интерес к нему будет утрачен.

Разбита чашка.

Сломан от нечего делать стебель.

Играми искалеченный, плачет котёнок.

Вот и говорят иные мудрецы:

чтобы познать мир,

нужно неистово хотеть его.

Из деликатности принято это стремление

именовать сладким словом-- «любовь». Но

никто не задумывается:

каково миру

быть познанным, а затем выброшенным

за ненадобностью в забвение?

лапсердак «от кутюр»
(семейная сцена на фоне пассивного участия автора)

Ой, мама, шика дам!

Из репертуара Филиппа Киркорова

В коридоре две женщины

вертятся перед зеркалом: проверяют осанку, блеск

последний наводят на имидж,

собираясь на деловую встречу. Оно

перечить не собирается: им -- очень надо.

Треск междометий,

ветер жестов дует,

помада рисует улыбку пери,

уверенной, несмотря на происки всех джиннов мира,

в своих чарах.

Требует строго взгляд: цвет щеки

стуж возраста не должен знать, румянясь несмело.

Из кабинета выходит всклокоченный муж,

чтобы за дамочками двери закрыть

поскорее. О жену ударился взглядом:

глаза на лоб лезут,

трясёт, не веря увиденному, головой.

-- Леночка! Что это

на тебе? В этом жутком тряпье

на улицу нельзя выходить -- перед знакомыми стыдно.

Подумают: у него с бизнесом не в порядке,

если обычно гордый такой издатель не может жену

прилично одеть. А губы и ногти

ты зачем накрасила чёрным?

-- Серёжа, милый мой, не волнуйся,

а то ошибок наделаешь,

редактируя файл с переводом Броделя⁽²⁾.

Ты же знаешь, мы на дело с Ларисой сегодня идём

-- до панi Марти: выбивать в её галерее зал, если это

будет возможно по датам. Разговор з панi Мартою

-- редкостной стервой из американской диаспоры,

но в арт-тусовке очень влиятельной --

сам по себе и для любого

крайне по нервам затратный. Потому я надела

самое лучшее, что у меня есть

для лета, зная вкус её и амбиции в сфере fashion⁽³⁾.

-- Вот это? Слов,

чтобы назвать по-человечески жуть из дерюги,

нет. А цвет? -- Боже! Художник по ткани был извращенцем,

придумывая краситель «загар» на детском поносе.

Лена, бомжиха такого не захочет носить:

не пиджак, не жакетик, одно слово -- омерзительный

лапсердак, к тому же, фасон

-- типа сталинских френчей. А швы? -- нет,

струя алкаша! Похоже, заграничный портной

изрядно надрался -- в прямом смысле зигзаг. Помнишь,

когда-то я кофр зашивал?

И ты меня за небрежность стежков ругала.

-- Серёженька! Не сходи с ума.

Что ты несёшь? Этот -- как ты назвал, «лапсердак»? --

единственная у меня вещь «от кутюр»:

мне её панi Вiра -- дiяспоральна бельгiйка --

привезла iз Брюселю⁽⁴⁾.

-- У тебя в мозгах карусель

завертелась от химер непонятной логики моды. На улице

в разгаре май, на коне жары

асфальт липко потеет смолою. Зачем ты обулась

в тяжеленые -- для зимней слякоти -- бутсы? Они же

в два раза длиннее сумочки: в неё поместится только фига,

даже не кошелёк. К тому же

на тебе из шифона юбка

-- светится, прозрачно струится.

Умоляю, смой помаду, сними этот чёрный лак.

Переоденься, прошу тебя!

Ты же в этом во всём на чёрта,

на обнищавшую Хакамаду, нет, хуже!

-- на Ксению Стриж похожа.

-- Прекрати, Сергей!

Это -- чистейшей воды деспотизм.

Я же налысо не оббрилась и не намазала плешь

по линии роста волос зелёнкой, як ота... Пам ятаTш,

на party у панi Марти?

Застряла в горлi канапка у амбiтноW австралiйки панi Докiйки?

-- ота, що концептуальна малярка --

коли вона побачила, як зелено-

голомоза нiмкеня винесла дивовижне гроно

рiзнокольорових нацюцюрникiв з гребiнцями. Жiноче натхнення

буяло, i вона пензликом розцяцьковувала

тоненьку гуму по методi Бретона

химерними вiзерунками пiдсвiдомости.⁽⁵⁾

А ты думал, это -- воздушные шарики?...

-- Какой кошмар... Леночка!

Всё это, в том числе, тряпки -- мода,

но безумие соляркой горит.

Какая нужда насильно себя превращать в... в... да -- в глисту

на гусеницах. Вот у Ларисы -- жакетик цветной

и тоже излишне... какой-то... барочный. Но

она же в нём -- человек, а ты...

-- Сергей, тут вмешаюсь я. Мой жакетик,

хоть из бутика, но в сравнении с этим

восхитительным творением «от кутюр»

-- копеечный. Лена -- подчёркнуто стильна,

точь-в-точь соответствуя

моде «гранж». Правда,

«дизайн Лондонских девушек» -- уже не мейнстрим:

тенденция -- на излёте. Но она

по-прежнему лидер

для маргинальных кругов: творческая среда

во все времена любила

вариации на тему enfant terrible

-- своего рода пропуск для взрослых

на спектакли шизофрении. Если привечают

за это -- значит вашей супруге надо

быть именно так

загримированной и одетой.

-- У вас, Лариса, в данном случае есть интерес.

«Глаз -- налево, хвост -- направо»...

-- женские полечки солидарности «Карабас»

я знаю... К тому же,

вы языком владеете,

можете поговорить сами с украино-американской ведьмой,

распоясавшейся на деньги Сороса.

Наплетёте «на мове»

с три короба

о вашем любимом авангарде -- глядишь, снизойдёт.

И Лене для этого нет нужды

себя превращать в чудовище с загадочным полом.

Неужели не видите: здесь совсем не Лолита бальзаковских лет.

Она же -- в точности мальчик-

подросток в девичьих тряпках, укравший

у мамы лак и помаду, на понимая, похоже, что мода

целенаправленно превращает

нормальных людей в трансвеститов.

-- Послушай, Серёжа, и умным будь, как всегда!

Я Ларису представлю, ритуалы знакомства -- это само собой.

Та вести розмову з панi Мартою

Лариса не може -- до цього часу у неW не все гаразд

з «чоколядою» та «аналiзою»⁽⁶⁾: она

-- от ума --

не в состоянии изменять

принадлежность имени грамматической категории рода.

К тому же, придя в галерею,

Лариса взбесится

и на любом языке слова выдавить из себя не сумеет.

Ей лучше вообще молчать.

-- Почему?

-- Ой, там сейчас такое висит...

Панi Марта, щоб украWнський народ

йшов у вропу художньо не темним,

влаштувала у галереW експозицiю

динамiчних вiдеоiнсталяцiй

вiд найкрутiших дiяспоральних митцiв i митиць⁽⁷⁾: на экранах

за пару часов труп проходит

все этапы разложения. Кому интересна некрофилия,

теперь пойдёт в Киево-Могилянскую Академию, а не в ментовку,

за эксгумацией наблюдать. От ярости

Лариса потеряет дар речи. А что делать,

Серёжа, если акустика барочных палат для декламации --

лучшая в Киеве? К тому же,

око у панi Марти... Гляне поверх

-- усе iз середини бачить. Заради успiху справи

i я дивлюсь на Ларису крiзь окуляр

сучасних поглядiв на змогу людини

знайти собi мiсце на теренях мистецтва:

не молода, досвiдчена, помiркована

-- отож терта життям.

Недолiк вельми суттTвий для сьогодення, де всi мусять бавитись

безглуздими дiтлахами.

Не фемiнiстка i без перверзiй.

Якийсь там iз Петербургу -- з iм ям, невiдомим нiкому -- поет,

що, незважаючи на походження, ганьбить себе

творчiстю на росiйськiй мовi. Лiпше iврит, ба, навiть пушту...

Панi Мартi зведе щелепи вiд зненависти,

бо ота клята iмперiя нашу неньку-ВкраWну перетворила в пущу

i плюндрувала iW в столiттях...⁽⁸⁾ -- Серёжа,

о каком выступлении в галерее

Академии может идти речь? Если

я не буду выглядеть в соответствии с актуальной модой...

-- Елена! Кем ты считаешь себя

вкупе с этой -- невесть откуда взявшейся

продувной бестией -- галеристкой? Получается,

если вслушаться в этот бред,

каждй из вас

сейчас

-- то ли создатель, то ли каратель. Этакие

обнаглевшие кутюр от культур!

Лариса и иже с нею поэты -- для вас не люди вообще. Наука? --

так вы, кроме затасканной журналистами обоймы имён

да гомосексуализма -- фимысобаковского заветного слова --

не знаете, ничего. А я

кто тогда?

-- Серёженька, миленький,

прежде всего, ты -- мой любимый муж. К тому же

для успеха в издательском бизнесе

образован излишне, скучен, серьёзен

до оскомины -- верно? Это вредит имиджу,

если бал нынче правит Вальпург, естества своего не тая.

А я? -- любой, понимаюший в драйве культурной карьеры толк,

на меня посмотрит и скажет:

«Ота стильова панi -- вишукана и чарiвна --

видатний драматург

УкраWни доби постмодерну.»⁽⁹⁾

Что правда -- то правда.

И потому стал каноническим грузинский тост

о соответствии реальности идеалам или желаний возможностям

-- что, право, одно и то же.

Увиденному нельзя не поверить.

Пусть огорчённого мужа

утешит на прощание ласковый поцелуй жены,

после чего он снова окаменеет перед своей машиной

в рабочем кресле. И замелькают страницы

умных книг: напряжением замигает экран

-- рамочка знаний сегодня.

Ионизирующего излучения

-- непременного спутника компьютерной эры --

обычно не замечает никто...

Просто от нервных издержек полезли волосы.

Хлопнули двери

-- граница из дерева и металла --

между оазисом дома и пустыней культуры. За нею дамочки,

окончательно надев лица,

исчезли.

соль имен прилагательных

Ах, властелин моих нежных дум!

«от волоска на макушке до мизинчика на ноге весь модный»,

Ну, почему, раздваиваясь в тайных беседах с тобой,

нахожу слова

только претенциозно-игривые.

«всё -- в речах, одежде и манере вести себя -- современное»,

И с пошлинкой, как обязательной изюминкой

гнильцы. Этакий вербальный десерт

второй свежести.

«дышит чистотой и здоровьем он, потому что такой молодой»,

А поделать с собой ничего не могу:

будто твои достоинства

«в нём играет, искрится, привлекая внимание, остро новое»,

на поверхность мыслей всплывают

фразами мёртвой -- кверху брюшком -- тарани

после удара молнии в море,

тараня ум скверным душком:

«в выдающемся человеке кипятком пузырится актуальное».

Фу-у! Какая чудовищная пошлость!

Но ведь так и есть:

от правды деться некуда -- для всех налицо.

Без неё -- никак

слову точно не передать

сияющий ореол привлекательности -- напряжение.

Оно всех без разбору

-- женщин и мужчин, старых и молодых --

замереть заставляет, внемля ему

в страхе и томлении.

Разум утонет

в растворе солёных имён прилагательных.

Неужели сила тока

-- чувства, вызываемого

моим кумиром, -- впрямую

зависит от потери

части «я»? Да, стратегия не нова. Слава Богу,

вещество не осознаёт утраты ионов, хоть и ему

знакомо притяжение тел...

Лишь бы в поле зрения

полюса возникли.

Искра -- просверком влечения -- впыхнет. И соль

осядет, в умах

твердея кристаллами качеств,

столь драгоценных ныне.

РАГА⁽¹⁰⁾ 1⁽¹¹⁾

Агни⁽¹²⁾ породил безупречную юную благосклонную

Толпу Ангирасов⁽¹³⁾ и сделал их прекрасными.

Ригведа⁽¹⁴⁾. Мандала⁽¹⁵⁾ I, 71.

(в тексте соотношение формул стиха-вина⁽¹⁶⁾ к стиху-табла⁽¹⁷⁾ 3/5)

1.Стих --------------------------------------------------

2.Cтих-вина (самхита⁽¹⁸⁾) --------------------------------------------------

3.Стих-табла (падапатха⁽¹⁹⁾) Трудно -- гипса белизна.Трудно --

1. -----------------------------------------------------------------------------------------

2. -----------------------------------------------------------Кали⁽²⁰⁾-------Кали-------

3. гипса белизна.Трудно--гипса белизна.Трудно--гипса белизна.

1. -----------------------------------------------------------------------------------------

2. Кали-----КаликаликаЛика-----КаликаликаЛика-----Каликалика

3. Трудно--гипса белизна.Тру дно.Тру дно.Тру дно.Тру дно. Тру

1. ------------Я -- тот, который везде есть: там и тут -- всюду.-------

2. Лика-----ЛикаликаЛика-----ЛикаликаЛика-----ЛикаликаЛика---

3. дно. Пса белизна. Пса белизна. Пса белизна. Пса белизна. Пса

1. //Я -- конь золотой -- жеребец могучий -- бегаю.//Ждите меня,

2. //-КаликаЛика-----КаликаЛика-----КаликаЛика//---ЛиКалиКа-

3. белизна. Дно гипса. Дно гипса. Дно гипса. Дно гипса. Дно гип-

1. Царь непобедимый и луноликая Царица:// гонец судьбы мчит-

2.лика-----ЛиКалиКалика-----ЛиКалиКалика//---Лика-----Лика----

3. са. Но гипса белизна -- тру. Но гипса белизна -- тру. Но гип-

1. ся уже. //---------------------------------------------------------Как я быстр,

2. Лика---//--------------Шива⁽²¹⁾-----Шива-----Шива-----Шивашиваши

3. са белизна -- тру. Но гипса белизна -- тру. Но гипса белизна

1. вспышками сверкая!--------------------------------------------//Скорость

2. Ваши-----ШивашивашиВаши-----ШивашивашиВаши//-----Ваши-

3. -- тру. Труд ноги пса. Труд ноги пса. Труд ноги пса. Труд но-

1. -- огонь незримый.//-----------------------------------------------------------

2. ----Ваши.-----Ваши.//-----КалиШива-----КалиШива-----КалиШи-

3. ги пса. Труд ноги пса. Белизна -- тру дно. Белизна -- тру дно.

1. ---------Хочешь, о, Царь, возвыситься над недругами? Я твоим

2. ва------ШикалиЛакШика-----ШикалиЛакШика----ШикалиЛак-

3. Белизна -- тру дно. Белизна -- тру дно. Белизна -- тру дно.

1. колесничим стану. Желаешь, о, Царица, затмить красотою дев

2. Шика-------ЛикаШакала-----ЛикаШакала-----ЛикаШакала-----

3. Труд ног.Труд ног.Труд ног.Труд ног.Труд ног. И сабель бе-

1. нетронутых? Я твоим возничим буду. Любите своего слугу,

2. ЛикаШакалалиКашаКалаЛикаШакалалиКашаКалаЛикаШа

3. лизна. И сабель белизна. И сабель белизна. И сабель белизна.

1. ибо преданнее никого не найдЕте там, где сияет пламя жертво-

2. калалиКашаКала-------ШикШлакаВалка-----ШикШлакаВалка

3. И сабель белизна. Белизна -- знать. Белизна -- знать. Белизна

1. приношений. //---------------Хотите узреть его, недоверчивые? --

2. -----ШикШлакаВалка//-----ШикалиВалиКалика-----ШикалиВа-

3. -- знать. Белизна -- знать. Белизна -- знать. Исабель. И са-

1. отверните очи от солнца и ночных светил.// Вот так. Вот так.

2. лиКалика-----ШикалиВалиКалика//----ШикалиВалиКалиКа-

3. бель. Исабель. И сабель. Исабель. И сабель. Исабель. И са-

1. И взору вашему откроется пучок пылающего хвороста, ко-

2. шиКалиВалиКашиКалиВалилиКликаШикалаЛакШикаШика-

3. бель. Исабель. И сабель. Ног Исабель и. На труд ноги пса.

1. торый я сжимаю змеями в длани своей.//---Они свистят пле-

2. лиКликаШикалаЛакШикаШикаШиваши//-ВашаВашаИваИва

3. Ног Исабель и. На труд ноги пса. Ног Исабель и. На труд но-

1. тьми, когда, сильный и уверенный, гонец стегает коней, мча-

2. КаликаИваЛикаиВалиКаликаИВалиКаликаЛак ШикаЛакШи

3. ги пса. Ног Исабель и. На труд ноги пса. Ног Исабель и. На

1. щих его к сердцам повелителей, чтобы вскипятить им кровь

2. каиВаликаИваЛикаИваЛикаликаликаликаЛиКашаКалиКаша

3. труд ноги пса.--------------------------------------------------------------------

1. на костре желания.-----------------

2. каликашикаликашакалиШикала-----Шлак----Клаки-----Шик

3. --------------------------------------------

чрево кита 2: нерегулярная волна

Укачивает успокоение в привычном.

Рано или поздно

захочется поверить в реальность

предания о Левиафане.

Как ласкает музыка инерции! Мы плывём,

плывём, благословляя тьму...

Дальше. Лишь изредка

рядом с нами вдруг становится пусто

-- это субмарина чья-то

слишком рано исчезла: оболочка

не выдержала сил трения

в овеществившейся длительности чрева.

Для тех, кто остался,

утрата не заметна.

Но вот, предчувствуя неизбежное,

адреналин начинает кричать, хоть ещё ничего

не происходит. Да и что может случиться

в одинаковом? Не ведает конца и начала

движение: ему -- везде середина.

В одиночестве отвыкают бояться.

Место -- исток притяжения. Судьба

-- а она -- одна у каждого и у всех нас -- общая --

центрифуга, сальто которой не замечают.

Если шизофренией не болен,

начинаешь чувствовать силу поля -- сальдо

меж полюсами. Так бывает, если вдогонку,

глыбой над поколением нависая, из ниоткуда

-- вне правил регулярности --

возникает волна. В ней

пылинки подводных лодок

искрятся потенциалом энергий другого.

Тумблер напряжения включён,

нарушая расписание перистальтики монстра.

*** * ***

В зеркале наблюдения друг за другом

раскачиваемся,

раскачиваемся

вверх-вниз на качелях

немых вопросов и

громогласных своим отсутствием

ответов. Мы -- почти невесомые

крупинки ценности. Их стоимость

наверняка знает

невидимый ювелир,

взвешивая наши судьбы. Зачем?

Наверное, чтобы нашёлся покупатель...

Если по дорожкам стадиона,

именуемого «влечением»,

бегут, соревнуясь,

закономерность и случай, --

то дама неловко подвернёт ногу, а джентльмен,

хоть и скосит око,

но помогать не станет: есть спрос

только на выигравших. Даже в любви

кто-то стоит дороже, кто-то -- дешевле.

Но платят всегда безымянные третие,

наблюдая со стороны.

Хочется верить, что беспристрастно.

Брызнет -- вот-вот -- на майку нового победителя

струёй вишнёвого сока

ленточка финиша.

* * *
(дуэт)

21 Из голых ещё вчера веток забили фонтанчики

зелёной плоти.

Май! Май! Взор радуют осанны природы... Закрой рот! --

о весну споткнёшься.

11 Если на вишнях возникают кисти

Бегают не для того, чтобы топтать

13 -- упругих соцветий многопалые ручки

сад. Это спортсмены-легкоатлеты слепо

16 с набухшими нежно белыми капельками ноготков --

разменивают круг за кругом по острому гравию

3 знай: скоро

дорожек.

8 дом фей запаха -- рай весны --

Остальные выпивают

9 засыплет чуть розоватый снег

глазами, под ноги не глядя,

5 отжившей своё

соблазн природы

9 свадебной фаты абрикоса.

-- от вина желания пьяны.

герой нашего времени⁽²²⁾

Глубоко заблуждаются простаки, считающие, дескать, fashion

относится к мебели,

макияжу, тряпкам. Ты -- уже толстенький дядечка -- думаешь

о своей крутизне,

свободе, не зная: будущее в деталях нынче предрекают людям

не Парки, не Норны,

даже не фатум. Перед этой понуждающей силой склониться

пристало любому:

Геракл, Ахиллес, АлександрМакедонский -- да что там! --

сам Конан-варвар --

сегодня никто из них не посмеет отмахнуться от моды гордо.

В суровую школу моды

каждый с младенческих лет поступает, независимо от того,

как относятся предки

к её основной учебной методе -- диктанты писать до одури.

Раз сто пятьдесят рука

одну и ту же эпистолу выведет -- глядишь, что-то в голову

и засядет. Так под глас

этой училки-мегеры, не допускающий возражений, мы живём,

думаем, одеваемся,

говорим, строим судьбу свою etc. одинаково. Поймать удачу

за хвост -- значит, понять,

кого мода в герои нашего времени выдвигает, и вести себя

сообразно мейнстрима

канону. А что при этом подумают люди -- неважно: мода

своих жрецов оправдает,

адвокатам щедро грантами заплатив, и молва -- не помеха.

Вот, к примеру -- «по жизни»⁽²³⁾... Был человек. В общем-то,

добрый. Дискантом

-- не басом -- судилось петь ему на роду. Жену -- нежил,

детки славно росли.

Если «конкретно»⁽²⁴⁾ -- в поступках и мыслях радел о чести

и праве, гордился

образованием не худым. Выученное хотел людям стихами

поведать, стремясь корону

«поэта» водрузить на чело. Увы -- никак... То ли не доставало

таланта с воображением,

то ли сумасшедшие девяностые годы с удачей рассорились

навсегда. Но в истерии конца

тысячи лет замелькала глянцевитая лабуда поп-гигантов. И

началось «в натуре»⁽²⁵⁾. Мода

не терпит однообразия: по воле культуры «на топе» теперь

стоит не пиит, а бандит. Дело

-- стилист-пройдоха: каждому свой грим наносит, имидж

заставляет надеть. Везде есть

«пацаны», равно, как -- «паханы». С тоненьким голоском

поэт в погоне за титулом

«героя нашего времени» (вы не поверите -- за год, не боле!)

-- превратился в «авторитета»

от нив и глин словесности. Нынче его уважительно кличут

Мордвин. Как положено,

он суров, строго не допуская шёпотов за спиной, не то, что

возмущенного крика.

А не дай Бог, головой кому-то подумать или стихотворение

написать!... Ходят за ним

до зубов обвешанные новейшим философским вооружением,

пугая литературный народ,

два очень солидных «братка»: Седой и Заика. Для развлечений,

интимных услуг -- тоже

две -- неочевидного пола юных «дружбанки»: Линка и Данка,

по-декадентски игривые,

почти светские. Что из того, что листики слов на древе стиха

вначале завяли, затем

-- и вовсе опадут? Цветенья-то не было: по весне ударил мороз,

пчёлы не танцевали балет,

лепестки на земле -- догнивающий бриолин. Зато закрутилась,

поехала карусель моды

на кураж «в натуре». Добавим к этому политес «строить куры»,

«амуры» и прочие «шуры-

тужуры». В деталях явлен типаж постсоветской эпохи -- нет,

не лох! -- авторитет Мордвин.

*** * ***

Беспокойство нынче в природе такое...

Всмотрись: везде пляшут синие искорки

-- это озон из кувшина неба

пролился. Кажется, что лёгкие

вместо воздуха дышат

колючими мускулами зверей -- сгорают

на скудном солнце октября.

Оно расстелило по тротуарам ковры

из шкур дикобраза.

Взгляды -- невидимые шипы, ядовитые

чуждостью. Уличная толпа

-- не марочное вино погодков

с драгоценным клеймом даты разлива.

Знать, гроза разразилась, а мы

и не предполагали, что в атмосфере произошли

какие-то катаклизмы...

Неужели кто-то наряжает людей

в одежды потенциалов,

электричеством бьющие?

львы и кролик

Охота лёгкой была:

две антилопы, одурев от страха

перед громовым рыком,

расколовшим жаркое марево над саванной,

столкнулись на полной скорости. Теперь

прайд сыто нежится в тени акаций.

Кисточка хвоста -- бабочка.

Львята балуются -- ловят её, теребят,

не боясь потревожить сладкую дрёму царя природы.

А он златокудрую гриву разложил

на спине подруги, лапу примостил

в знак семейной власти

на бедре другой. И зной...

Плазмою растекается всем очевидный

зной законного львиного счастья. Солнце

-- переспевший апельсин --

падает сквозь редкую листву

капельками янтарных долек -- топазов. Львице

снится, как будто что-то ползает

по ресницам, до глаза стремясь добраться...

Вскинулась, трясёт головой,

сбросила когтистую длань супруга

-- заворчал. Осмотрелась.

Кролик.

Маленький, бурый такой. Неподалёку

-- там -- два львиных прыжка всего --

сидит дурачок: длинные ушки

-- ладошки плясуньи, говорящей жестом «да»,

носиком шевелит -- ветер играет

упоительную рагу запахов.

Ну, куда ты прёшь, мелкий грызун-идиот?

Проверяешь на истинность идиому

«лезть прямо в пасть»?

Львица увидела: мелочь,

но о-о-очень нежное мясо. В послеобеденной истоме

секунды -- как мысли -- медленны.

Вальяжно зевнула вопросом:

съесть -- не съесть? Если сласть на десерт

сама идет... Даже не прыгнула. Просто

встала, лениво пошла. Лев проснулся,

гривастой головой повёл, поднялся и

тоже двинулся к лакомству, хоть того

-- каждому на один зуб. Но если зверёк так глуп,

-- почему нет? Львам никто запрет не напишет.

Кролик камешком от страха сжался: недвижен

сидит -- зрачки сверлят опасность

буравчиками. Царственная чета, сделав пару шагов,

понять не сумела, что за слабость

налетела холодным ветерком,

наливая лапы тяжестью, и под ними мелко

земля задрожала. Львы не заметили,

как воздушным шаром начало -- немыслимо быстро --

раздуваться тельце, покрытое бурым мехом,

становясь круглее молодых кустов акации,

больше и тяжелее туши слона,

выше жерди жирафа, подпирающего вымя облаков,

набрякшее в сезон дождей, а глаза полыхнули

багрово -- смертоносной яростью пожара. Окаменев,

они рассматривали влажную кожу носа:

чёрные пластинки подёргивались,

плотоядно, шевелились каменно

-- панцирями морских черепах

на лёжбищах побережья.

Кролик нагнул глыбой голову, и,

радуясь святому безумию превращений,

засмеялся, обнажив резцы.

Сверкнули на солнце два лезвия гильотины.

Дрогнула верхняя губа, напрягаясь, и усы

ощетинились в ветер веером копий.

Спокойно, без спешки примерился и...

откусил голову львице, затем -- льву. Но есть не стал:

выплюнул жвачкой, брезгуя мохнатой гривой

владыки звериного мира. Кролик ведь травоядное

животное -- мирное, беззащитное...

Просто, чтоб хищникам впредь неповадно было.

Вот и всё: больше здесь ему нечего делать.

Лапками помыл мордочку,

оттирая кровь львов, в полуденном пекле саванны

быстро стекленевшую гроздьями рубинов

на толстых нитях -- шерстинах грызуна.

Весело и беззаботно кролик дальше попрыгал.

Тараня черепом купол этого шапито,

нечаянно дождь из тучки пролил,

нескольким баобабам обломал кроны. В движении,

уму неподвластном,

чуть прикасаясь к земле,

всё же случайно раздавил зазевавшегося носорога.

Потом куда-то исчез.

рага 2

По вспышкам вдохновения он превосходит

любого искушённого жреца,

Держа в руке многие силы мужества.

Ригведа. Мандала I, 72.

(в тексте соотношение формул стиха-вина к стиху-табла 3/5)

1.Стих ------------------------------------------------------------------

2.Стих-вина (самхита)-----------------------------------------------------------

3.Стих-табла (падапатха) Машины не ставить. Машины не ста-

1. -----------------------------------------------------------------------------------------

2. -------------------------Тапас⁽²⁶⁾-----Тапас-----Тапас-----ТапастапастаПа-

3. вить.Машины не ставить.Машины не ставить.Машины не ста-

1. -------------------------------------------------------------------------------Царь,

2. ста-----ТапастапастаПаста-----ТапастапастаПаста-----Стапаста-

3. вить. Тьма шины. Тьма шины. Тьма шины. Тьма шины.

1. о, царь!-----Мой повелитель светлый!//------Как ты могуч -- и

2. Пас-----СтапастаПас-----СтапастаПас//-----СапасапатаПат-----

3. Тьма шины. Маши ныне. Маши ныне. Маши ныне. Маши ны-

1. как слуга твой ничтожен!// Он -- прах, по которому великие,

2. СапасапатаПат-----СапасапатаПат//------------------------------------

3. не. Маши ныне. Ныне став -- и тьма. Ныне став -- и тьма.

1. человека обычно не видя, ступают.-----------------//------------------

2. ------------------------------Рохита⁽²⁷⁾-----Рохита-----Рохита//---РохиТаро-

3. Ныне став -- и тьма. Ныне став -- и тьма. Ныне став -- и

1. Смотрю на все твои добродетели и думаю, вопрос богам зада-

2. хиТарохита-----РохиТарохиТарохита-----ХитАртаХитАртаХит-

3. тьма. Не ставить -- маши. Не ставить -- маши. Не ставить --

1. вая:--------------------------------------------------------------------// почему

2. АртаХитАрта-----ХитАртаХитАртаХитАртаХитАрта//---Хит-

3. маши. Не ставить -- маши. Не ставить -- маши. И тьма. И

1. ты -- Царь, а я -- всего лишь колесничий твой? -------------

2. АртаХитАртаХитАрта-----ТаротаротаротаРота-----Таротарота-

3. тьма. И тьма. И тьма. И тьма. Ставить Маши. Ставить Маши.

1. -----------------------------------------------//---Ведь я пригож лицом, и

2. ротаРота-----ТаротаротаротаРота//---ХитроТарохитаАорта-----

3. ставить Маши. Ставить Маши. Ставить Маши. Вить -- маши.

1. тело моё -- камень, о который смертоносные зубы свои меч и

2. ХитроТарохитаАорта-----ХитроТарохитаАорта-----Ротарота-

3. Вить -- маши. Вить -- маши. Вить -- маши. Вить -- маши. А

1. стрелы сломают,---------------------------------------------------//я тоже

2. ХитроТаротаРохита-----РотаротаХитроТаротаРохита//---Рота-

3. шины вить -- не Маши тьма. Тьма -- не маши. А шины вить

1. могу слушать мудрые речи жрецов, вкладывающих сладкой

2. ротаХитроТаротаРохита-----ТропастопаСтих-----Тропастопа-

3. -- не Маши тьма. Тьма -- не маши. А шины вить -- не Маши

1. лепёшкой истину в уста твои,------------------------------------------

2. Стих-----ТропастопаСтих-----СарисарисарисаРиса-----Сариса-

3. тьма. Тьма -- не маши. А шины вить -- не Маши тьма. Тьма

1. ------------------//я тоже способен носить сверкающие славой и по-

2. рисарисаРиса//-----СарисарисарисаРиса-----ТихотихотихотиХо-

3. -- не маши. А шины вить -- не Маши тьма. Тьма -- не маши.

1. читанием драгоценные одежды власти.----------------------------

2. растиха-----ТихотихотихотиХораСтиха-----ТихотихотихотиХо-

3. Ныне ставить машины Маши, и не маши тьма. Ныне ставить

1. ----------//Так почему же люди склоняются перед тобой, а меня

2. раСтиха//---СпиртаспиртаспирТапираПотир-----Спиртаспирт-

3. машины Маши, и не маши тьма. Ныне ставить машины Ма-

1. -- тень твою -- как пустоту -- не видят?---------------------------

2. таспирТапираПотир----СпиртаспиртаспирТапираПотир----Тар-

3. ши, и не маши тьма. Ныне ставить машины Маши, и не маши

1. -------------------------------------------------------------//О, какие дары я

2.психорасарисатира-----Тарпсихорасарисатира//---Тарпсихора-

3. тьма. Ныне ставить машины Маши, и не маши тьма. Не став.

1. принесу кострам! Пусть огненная колесница Агни вознесёт

2. сарисатира-----Психоспасатир-----Психоспасатир-----Психоспа-

3. Не став. Не став. Не став. Не став. Ныне тьма. Ныне тьма.

1. меня к вершинам сокровенных желаний, чтобы их запылала

2. сатир----ХитроспасапсиХораХитроспасапсиХораХитроспаса-

3. Ныне тьма. Ныне тьма. Ныне тьма. Тьма. Тьма. Тьма. Тьма.

1. явь.

2. Психо.

3. Тьма.

чрево кита 3: мертвая зыбь

Почему нас так трясёт?

Больно!

Больно от нарушения правил течений!

Кит, что ли, взбесился,

наглотавшись экологически грязных продуктов?

Но чем он кормится?

-- только планктоном субмарин.

Правда, их миллионы и миллионы...

Вверх -- вниз.

Вверх -- вниз, а не вперёд.

Я чувствую, как потеряны давно знакомые

прикосновения оболочек соседей. Где

вы теперь? -- никого в этом обезумевшем месиве

не найти. Все чужие вокруг.

Не увидеть -- нет иллюминаторов-глаз.

Не услышать -- нет проницаемой для звука мембраны-уха.

Не закричать -- нет связок

у замкнутого объЕма судеб-зЕрнышек.

Только думать можем

мы -- закрытые внутри,

камикадзе из армии жизни.

Ради победы

-- один за другим --

идём на таран незримого врага

-- длительности, когда нам крутят кино-

фильм о себе: так выглядит

инерция трения в общем потоке.

Одном. Единственно нашем. Важен только он.

В чреве Левиафана иных течений -- не замечают,

как будто и вовсе их нет.

*** * ***

Когда ты здоров,

а утро летом

неожиданно порадует радугой --

после шестидесятой минуты бега кажется:

тело искриться начинает,

отдавая в разноцветный воздух

слабость, страхи, сомнение

через испарину

покрасневшей кожи -- грязь

души, которой

ты до смерти надоел

своими жалобами и капризами. Взамен

тебя укутывает

прохладная плащаница

света. Сквозь неё

незримо сочится,

чуть покалывая неисчислимостью точек-разрядов,

сила:

втекает вовнутрь отовсюду.

Лейся!

Низвергайся!

Утопи меня в купели живительного пламени! Ты теперь

-- заветная точка

-- всему исток и себе начало

-- центр, куда стянуты

радиусы, связавшись в узел. Этот коловорот

-- огонь: сверкает

чистая энергия -- желание жить.

Ради этого бегать стоит...

Не иначе, как Сома⁽²⁸⁾ во мне поселился.

*** * ***

Есть дети обычные: они

-- как все --

ковшиком дней

исчерпывают до дна

отпущенную Творцом

длительность. Так -- для себя незаметно --

люди обречены на взросление.

По пути обучаются,

совершая поступки,

науке сострадать.

Но есть и такие, которым

не вырасти никогда.

Зрелость -- не в ширине плеч

или в паутине морщинок... Эти

узнаются по неуёмному желанию

вытеснить впереди стоящих

из вереницы, их место заняв.

Тот, кто берёт без спроса,

протягивает длинную руку

через плечо других

к заветной цели. И дотягивается.

Потому что взрослые

-- наизусть затвердившие

своё -- неизменное -- место в очереди, --

привыкли к мысли о праве

на воздаяние: заслужено

в долгом пути.

А вороватый малыш радуется,

схватив раньше времени билет на сеанс

-- странное кино, в котором финал скрыт в тумане.

и он: обман зрения и слуха

Была уверена: он -- блондин, ну,

на худой конец, тёмно-русый. Всмотрелась

-- почти брюнет.

Мнилось: голосом он

-- как беличьей кисточкой --

способен рисовать

прихотливые орнаменты невысказанного

по молчанию. Но связки напряг

-- и лёгонький пшик

чуть гортанно пробку вышиб

из бутылки шампанского -- самопала,

где вместо вина -- вода,

и неоткуда взяться пузырькам

игристым. Как же так!

Слышала -- что?

Смотрела -- куда?

Начала казниться, бичевать себя:

вот, дескать, уже

глухая тетеря и слепая курица!

А туда же...

Но однажды,

стоя на втором этаже галереи,

увидела: в тенистый дворик

луч -- и откуда? -- заглянул,

взял его

в свой фокус. Вдруг --

человек во плоти исчез. А из тёмного места

-- там -- для явленного -- тело было--

потянулись искристые нити:

огоньками пульсировали,

шарили по воздуху,

огибая в садике кусты

с листьями, почерневшими от первых

заморозков. Вспышки

становились ярче, повинуясь ритму

движений чувственно обрисованных губ,

хоть речи мне не было слышно. Пустота

прорастала из себя

взглядами -- коловоротом

огненных плетей -- шутих, ищущих

на царскосельских празднествах

тёмную немоту

галантной Эрмиты,

Смешки.

Шёпот.

Игривые вскрики. В цинично-наглой свите Эрота

травят дичь не взрослые псы,

а щенки. Ночь насилуют

бесстыдством фейерверков, и вельможи,

лицом алея,

торопливо парики поправляют,

съехавшие в укромных аллеях набекрень...

Я провела рукою по лбу, щеке,

затем сняла пылинку

с лацкана пиджака и... -- своим глазам

не поверила: даже при дневном свете

ладонь мерцала,

а мозг мантры обволакивали

-- хор невидимых корибантов

их в упоении распевал.

Увы! Когда-то

-- легкомысленно и по неразумию --

предназначенных в жертву богине

обучили колоратурам бельканто.

старшеклассницы
(сцена из жизни подростков на фоне белых ночей)

Кто не знает Любочку?

Любу знают все.

Из репертуара группы «Маша и медведи»

Берёзка -- одна-единственная и чахлая.

Немудрено: проросла, считай, сквозь асфальт двора-колодца

на Петроградской и безумие вечных сумерек.

Под ней -- скамейка: её оккупировали, джин-тоником запивая

горечь дешёвой затяжки, Зойка, Натаха и Любочка

-- та, что с седьмой лестницы.

Перед последним классом -- одиннадцатым -- коротают

тоскливо каникулы.

Июль: ещё белые ночи, всего -- десять вечера.

После дождика солнце вишенкой по крышам и стенам

домов катается.

Гулять, развлекаться -- сама природа подсказывает.

Джип «чероки» во двор под аркой проехал, на голубей

и галок лихо рыкая.

Парни -- их двое, таких молоденьких, но уже в смокингах --

жмут на звонок кода в парадном, где живут новорусские.

Через полчаса они вышли, поддерживая за локоток жеманно

прыгающую на «шпилечках» через лужицы девушку с гладкой

причёской и в маленьком чёрном вечернем платьице.

А в обнажённое плечико -- почему-то -- врезается крохотная,

сверкающая лаком сумочка.

Натаха зло втерла в асфальт окурок «платформой» из Турции:

-- Девчонки, вы видели?

-- Видели. Видели... -- откликнулась Зойка мрачно, -- Я с Майей

даже говорила дня третьего.

-- И что? Где она эти два года болталась? -- пустую банку

Любочка выпустила подранком-кузнечиком.

-- Училась. В какой-то закрытой школе во Франции.

-- Мать твою! Отец же её был простым афганом-майором,

правда, спецназовцем. А теперь из «мерса» во-о-т такая

выглядывает ряха жирная.

Натаха под твердокаменный валик -- колодки волос

надо лбом -- пятерню запустила яростно:

-- Ой, как свербит! -- у меня чёлка этим поганыи лаком

залита намертво.

--Мой брат сказал, что у папаши Майки сейчас своя школа

бандитов: всех крутых пацанов собрал в окрестности, --

Любочка худосочные ноги -- от самых плеч -- в блестящих

«клешах» протянула, развела руками мечтательно:

-- Эх, горемыки-подруженьки! Ещё не вечер. Но от жизни такой

чего-нибудь выпить -- покрепче детского пойла этого, --

--Теперь понятно, откуда баксы... Отсюда этаж, отсюда

и Франция Майечки.

-- Ладно, -- Зойка встала решительно, -- пошли к Иванычу:

дадим на пиво, а он нам за водкой сбегает.

Сказано -- сделано: здесь сюжет по накатанной тропочке

развивается.

Есть пустая квартира -- огородничали на даче Натахи родители.

Картошки начистили, отварили сосиски и, помидором

закусывая, вспоминали, как вместе с Майкой

на дискотеку бегали.

-- Я же с ней седьмой и восьмой класс просидела рядышком, а

теперь эта тварь еле-еле здоровается! Ненавижу! --

Любочка залпом рюмку в себя опрокинула.

Тушь по лицу размазывалась слезами горючими.

В бутылке водки оставалось уже на донышке.

А старшеклассницам свою злость-обиду так до конца и

не выговорить -- неочевидное с таким трудом понимается.

И желание отомстить за себя разогрели градусы.

А в это время в «Ночах Голливуда» Майя из-за чего-то там

со своим Никитой повздорила.

Такси заказала и в салоне вздохнула расслабленно.

В окно глядела, как город плыл, плавясь в палевых сумерках

невероятной мумией мавзолейною.

Пустынность улиц, казалось, гудела от напряжения

проводами высоковольтными.

«Всё происходит вовремя. Успею домой до того, как мосты

разводятся. Хорошо высплюсь.» -- думала.

Во дворе она сразу заметила на скамейке девочек.

После выпивки хорошо остудиться на улице, и подружки

вовсю дымили вулканами.

Дома не ждали её так рано, а ссора с Никитой саднила досадою.

Очевидно вспомнилось, как когда-то задушевно шушукалась

с одноклассницами, поверяя первые тайны девичьи.

Когда Майя к ним подходила, Любочка охнула: -- Ну и дела...

А вы говорите, нет правды в жизни? О чём угодно лапшу

на уши вешайте. Я -- мигом. Сейчас, --

и к своему парадному кинулась.

И пока на четвёртый этаж взлетала, в голове сверлило:

«Только бы мама эту бутылку не переставила.»

Дальше тоже всё шло канонически.

С чем-то в руках возвратилась Любочка.

Затем все провожали к добротно-дубовой двери бывшую

одноклассницу.

Майя предупредила по микрофону охранника -- это она

домой возвращается.

Её ударили по голове булыжником, когда лязгнула створка,

в белую ночь зевнув иноземными дезодорантами.

Затем, чтоб не было крика, Натаха рот бывшей подружке

скотчем заклеила -- Любочка захватить не забыла, фильмов

насмотревшись о мафиози и уголовниках.

Обмякшее тело в подвал поволокли девочки.

Там Майя пришла в себя: полутьма, ноги связаны, голова болит,

щебёнка в спину впивается , и едко воняет кошками.

Натаха и Зойка держат за руки.

А над ней с перекошенным злобно лицом нависает Любочка:

-- Вот плесну сейчас на тебя, сучку гордую, будешь корчиться.

Кислота дело знает -- не поможет папаша

со своими баксами и бандитами. --

Она осатанело пинала лежащую жертву по рёбрам кроссовками.

Один из ударов обжег бок сумочкой.

С мига этого потекли события в другую сторону.

На тренажерах отточенное, стальной пружиной-змеёй тело

девочки выгнулось.

Узел зойкиных китайских «под леопарда» лосин пришёлся

Любочке, открывавшей пробку в бутылке, прямо

в солнечное сплетение.

Упала, расколовшись на половины, ёмкость со светлым

справедливой местью будущим.

Осколки верхней -- разлетелась брызгами -- в нижнюю --

почти стакан -- падали изумрудами.

Зойка, Натаха к подруге бросились -- глотая воздух,

под стенкой корчилась.

Любочка, невзирая на боль, плевалась яростью: -- Убейте её!

Убейте! У нас с нею не один и тот же день завтрашний!

Майя из лаковой сумочки выхватила пистолет-игрушечку

и, хоть казалось, почти не прицеливаясь, метко всадила

две пули в обидчицу.

Зойка с Натахой даже не перепугались выстрелов.

Увидев такое, обмерли, глядя, как будто уже не жили,

на бывшую одноклассницу.

Она со стоном, за кирпичную кладку подвала цепляясь, встала

и развернулась в сторону выхода: -- Надолго в тюрьму

сядете -- денег на адвоката не пожалеют родители,

а у меня есть право иметь оружие.

Потом наклонилась, взяла оставшееся от бутылки и пролила

из него капельку жидкости на подол порванного, в пыли

платьица: -- Пусть будет для доказательства.

Чёрный шёлк, на глазах пустотой дыры прорастая, съёжился.

Когда Майя уже ступила на лестницу, ворвался в подвал

охранник, стены серее, и пушка серьёзная, словно

шашка наголо.

Девушка вниз -- как в другой мир -- на одноклассниц --

живых и мёртвых -- сжавшихся кучкой темной плесени

на полу посмотрела сексуально-скуластым взглядом

взрослой, модной, безжалостной женщины:

-- Это -- не киллеры. Это -- школьницы... Я позвоню отцу

в Финляндию, а ты вызывай скорее милицию.

Натаха от шока куклой со спущенными пружинами вновь и

вновь тихонечко -- песенкой -- повторяла, не понимая

слов: -- Есть майя⁽²⁹⁾, была любовь.

Со дна колодца пенсионерка-учительница терзала

перламутровые облака надрывным воем по дочери.

Когда машина в отделение увозила девочек, мать Зойки

в халате из ситчика на поутру тело голое пыталась прорвать

кольцо объятий соседок заспанных

судорогой истерики.

Многое повидавший на своем веку опытный «опер» был

потрясён -- до холодка в желудке -- невероятной по силе

злобой у совсем ещё юных девушек.

С одной стороны -- пьяная «бытовуха», с другой -- человек

защищается.

Но странно: смерть для всех точку -- последнюю --

справедливости ставила.

Убийство -- единственный залог понимания.

Как будто у них уже не было языка общего -- русского.

За два года перегородка выросла меж одноклассницами.

Невидима.

Лишь для кислот проницаема.

Разрушается только пулями.

-- С ума сойти! -- сущий ад жестокости... И вроде не вышли

из возраста подросткового, -- выдохнул он, выйдя

во двор и вытирая с плеши испарину.

Дама в спортивном костюме -- стояла здесь же -- по внешности

профессиии умственной, хохотнула: -- А вы что думали? --

это же дети. Наглядными -- до ужаса -- смертоносные

догонялки делает детский сад. Сходите как-нибудь

на досуге. Видите, всё в воздухе напряглось

нынче. Похоже, в аккурат гроза будет

к вечеру. Надо ещё побегать мне.

если

Если к шуму ветра, речи и музыке

человек глуховат,

-- в споре берёт собеседника

на измор не смыслом, а криком.

Если некто оком свет и тьму

уже различать не горазд,

-- схватывает наружность людей и предметов

не свечами -- очками.

Если память стала похожа

на решето с одной только дырой,

-- вспоминают былое по запаху и наощупь,

к старым вещам прикасаясь и поднося их к носу.

Если кто-то -- до судорог ненавистный --

мешает жить, благами владеть,

-- его настойчиво любят, с богами сравнивают,

показывая спектакль «Обожать и благоговеть».

частушки под рэп-аккопанемент
(дуэт об этно-исторических тенденциях в высокой моде)

Это кто ко мне пришёл

в бороде и юбке?

Как по волосу -- козёл,

а по низу -- любка.

Мой милок, штаны надень!

Девушка испугана.

В складках чувства набекрень:

с самураем? с Дугиным⁽³¹⁾?

Я луну с небес достану

для подружки принцем.

Нынче мода на хакама,

как было на джинсы.

Не боись, что мы похожи

-- внешне пол наш путают!

За туман внутри рогожи

платят нам валютою.

На гравюре Утамаро⁽³²⁾
пыжится мужик в парче.
Трудно девке выбрать пару:
«хвост», подол и вообще...

Хакама⁽³⁰⁾ -- да!

А порт-кам -- нет!

Хакама -- да!

А порт-кам -- нет!

Хакама! Хакама!

Да! Да!Да!

А порт-кам, а порт-кам

нет, нет, нет!

Хахахакакамамадада!

Апорт-ка-мне!

Хама-дама, хама-дама!

Апорт! Апорт!

Хама-дама, хама-дама!

Апорт! Апорт!

Хакама! Хакама!
Ка-мне! Ка-мне!
Хамапорткамдаманет!
Хамапорткамдаманет!

О, хакама...

рага 3

Ярко сверкая членами на общем сиденье,

Он (Агни) вошёл к двум половинам вселенной, как муж

к единственной жене.

Ригведа. Мандала III, 7.

(соотношение в тексте формул стиха-вина к стиху-табла 5/3)

1. Стих ----------------------------------------------------

2. Стих-вина (самхита) ----------------------------------------------------

3. Стих-табла (падапатха) Где тира нанос на горе, а лист Лель

1. ---------------------------------------------------------------------------------------

2.----------------------------------------------------------------------------------------

3. дома гнить оставил, -- ходули ткача рыцари завещали пару-

1. ------------------------------------------------------------------------------------

2. ------------------------------------------Шакти⁽³³⁾-----Шакти-----Шакти----

3. сам дракара. Где тира нанос на горе, а лист Лель дома гнить

1. Неужели я везу во дворец луну саму?-----------------------//Нет,

2. Шакти-----Шакти-----Шактишактишактишактишакти//---Шак-

3. оставил, -- ходули ткача рыцари завещали парусам дракара.

1. это Царица лик повернула на Запад, костром горящий.----------

2. тишактишактишактишакти-----Шактишактишактишактишак-

3. Где тира нанос на горе, а лист Лель дома гнить оставил, -- хо-

1. ------------------------------------//Неужели воды священной реки на-

2. ти-----ШактИшакТишь-----//ШактИшакТишь-----ШактИшак-

3. дули ткача рыцари завещали парусам дракара. Дети -- рана.

1. поили иссохшую душу мою?---------------------------//Нет, это Ца-

2. Тишь-----ШактИшакТишь-----ШактИшакТишь//----ТишАкти-

3. Дети -- рана. Дети -- рана. Истлел дом. Истлел дом. Истлел

1. рица мудрые речи ведет о музыке превращений. И внемлют

2. шактишактишактИшак-----ИшакишакишакишакишакИшак----

3. дом. Маг нить оставил. Маг нить оставил. Маг нить оставил.

1. благоговейно солнце, ветер, земля, покорно за словом следуя.

2. Тишь-----Тишь-----Тишь-----Тишь-----Тишь-------------------------

3. Ход, улитка чары! -- цари завещали. Ход, улитка чары! --

1.-------------------------------------------------Неужели деревья //и цветы

2. --------------------------------------------------------------------------//Парвати

3. цари завещали. Ход, улитка чары! -- цари завещали. Реалист

1. запели, а крылья парящих в брачном танце орлов соткали по

2. -----Парвати⁽³⁴⁾-----Парвати-----Парвати-----Парвати-----Парвати-

3. истлел. Реалист истлел. Реалист истлел. Ель -- магнит о ста

1. облакам драгоценную -- в золотом узорочье -- ткань, и неж-

2. парватипарваТипарватиПарвати-----ПарватипарватипарваТи-

3. вил. Ель -- магнит о ста вил. Ель -- магнит о ста вил. Дети --

1. ные коровы начали доиться блаженным забвением Сомы?---

2. парватиПарвати-----ПарватипарватипарваТипарватиПарвати--

3. драка раг тирана. Дети -- драка раг тирана. Дети -- драка раг

1. ----------------------------------------------------------// Нет, это Царица,

2. -- ПарваТипа-----ПарваТипа-----ПарваТипа//---ПарваТипа-----

3. тирана. Сна горе. Сна горе. Сна горе. Риза -- веща, липа --

1. смотря в спину мне, возничему, сказала: --Кони слушаются

2. ПарваТипа-----РваТипаРватиПар-----РваТипаРватиПар----Рва-

3. руса. Риза -- веща, липа -- руса. Риза -- веща, липа -- руса.

1. тебя, слуга, и дорога стелется коврами на небеса.-----------------

2. ТипаРватиПар-----РваТипаРватиПар-----РваТипаРватиПар-----

3. Маг нить оставил. Маг нить оставил. Маг нить оставил. Где

1. ---------------------------------------------------------------------------------------

2. Рвать-----Рвать-----Рвать-----Рвать-----Рвать-----Правитишакти-

3. тирана нос наг -- реалист Лель. Где тирана нос наг -- реалист

1. ---// И я пламенем полыхнул.---------//И тело моё начало расши-

2. па//ПравитишактиПравитишакТи//паПравитьИкараправить

3. лель. Где тирана нос наг -- реалист Лель. Сам -- драка раг.

1. ряться от счастья быть------------------------//замеченным-------

2. ИкараправитьиКараТираКараТираКара//----Практикарака-

3. Сам -- драка раг. Сам -- драка раг. Улитка чар. Улитка чар.

1. ---//ею://--------------------//я удостоился похвалы самой Царицы.--

2.Рати---//Практикарака//Рати-----ПрактикаракаРати-----Карать--

3. Улитка чар. Вещали пар усам. Вещали пар усам. Вещали пар

1. ------------// Кто ещё так дорожит её благосклонным словом и

2. ---Карать//--Карать-----Карать-----Карать-----Шапкашактипар-

3. усам. Реалист Лель истлел льдом магнита мага. Реалист Лель

1. взглядом?---------------------------//Кто ещЕ так любит её?-------

2. вать-----Шапкашактипарвать//---Шапкашактипарвать-----При-

3. истлел льдом магнита мага. Реалист Лель истлел льдом маг-

1. -------//Тогда почему же она принадлежит не мне? Ведь коль-

2. праваи//шакаТиараТиараТиарАктиваШактиШактишакТир-

3. нита мага. Липа руса. Липа руса. Липа руса. Рака раг: дети --

1. цо нужно пальцу, чтобы прикрыть, украшая, наготу его,------

2. ТирТирактиваПраватирАктиваПраватирАктиваПрава-----Ка-

3. рана. Рака раг: дети -- рана. Рака раг: дети -- рана. Риза ве-

1. ----------------------------------------------------//тот, кто сидит за сто-

2. ртапиракартапиракартапиракарапирака//рапиракарапира-----

3. ща. Риза веща. Риза веща. Маг дома гнить ель оставил, став

1. лом, уставшем от тяжести яств и напитков, не умрёт от жажды

2. ПрактикаШакти-----ПрактикаШакти-----ПрактикаШакти-----

3. на ходули чар улитки. Маг дома гнить ель оставил, став на хо-

1. и голода,---------------------------------------// а разомлевший на пе-

2. ПрактикаШакти-----ПрактикаШакти//----Приправашактипри-

3. дули чар улитки. Маг дома гнить ель оставил, став на ходули

1. рине из женских тел не сумеет оценить драгоценную твёрдость

2. апактивприапактивприапактивАктивАктиВирша-----Вирша--

3. чар улитки. Вещали паруса: чары, царь,--самость. Гнить ос-

1. жемчужины, затившейся под ней//----------------------------------------

2. ---Вирша-----Крика----Крика----Крика//-----Правшикаракритика-

3. тавь. Вещали паруса: чары, царь,--самость. Гнить оставь. Ве-

1. звЕздочкой// ------одной-единственной в ночи нищеты.//----

2.ШактиПрав//шикаракритикаШактиПравшикаракритика//Пра-

3. щали паруса: чары, царь,-- самость. Гнить оставь.-------------

1. --------------------------------------------Я найду её, Царь, во что бы то

2. ваШакти------ПраваШакти------ПраваШакти------Шакти. -----

3. ----------------------------------------------------------------------------------------

1. ни стало, потому что у меня ничего нет. И, взяв сокровище,

2. -Шакти------Шакти---------------------------------------------------------

3. ------------------------------------------------------------------------------------

1. воссяду на место твоё.

2. --------------------------------

3. --------------------------------

чрево кита 4: вытолкнутые водоворотом

Исчезло чувство движения:

как будто бежишь

не по гаревой дорожке стадиона,

жмурясь от ладоней солнца, ласкающих лицо,

а имитируешь силу

на резине ленты тренажёра

в душно-зловонном зале.

Симуляция топтаний на месте, и

-- пространство исчезает.

Кит, а, кит!

Что с тобой? Неужели и ты гастритом страдаешь?

По касаниям корпуса снаружи

определяю новенькую -- с иголочки -- твёрдость

молодых оболочек

у появившихся вокруг соседей.

Откуда они взялись

здесь? У них свой поток

должен быть, хоть все субмарины

во чреве кита плывут к одному итогу...

*** * ***

Руки совершенны:

изваяны сильно, точно. И стильно.

Годятся для скальпеля, винтовки

с оптическим прицелом. Даже для грифа

или клавиатуры. На ловкое, сухое прикосновение

смотреть приятно

-- этакий театр формы,

перед которым благоговели

Леонардо с Дюрером.

Но я подметила: кисти являют свою красоту,

лишь дотрагиваясь к неживому. Затем,

перетекая каноном плоти в него, застывают

-- посмертно -- гипсовым слепком

на перилах, образцом

холёной, уверенной в себе мужской длани

на рекламе сигарет, глянцевостью снимка

из каталога перчаток и часов. Или

жестом из фильма,

когда умирающие боги

кокетливо -- и напоказ -- подносят руку

к блестящей пряди,

на лицо падающей.

*** * ***

Божья коровка, полети на небо!

Там твои детки кушают котлетки.

Из детской песенки

О, детства мёд,

из вишни ствола

солнечно вытекающий!

В тебе молчит сокровенно

тайна влечения. Если бы

в отрочестве знать, что ты

нашёл ответы на вопросы,

которые взрослых с ума сводят:

дармовой ириски желание, клейкая

нарасчленимость плоти, собственность

лунки, истекающей древесным соком,

азарт загадки -- поиска, качелей риск -- тонких,

гибких ветвей...

И он -- есть! --

такой живой вишнёвый мёд,

тёплый, полуденным зноем

тёрпко пахнет! Рука дрожит

от жадного нетерпения. Но

удовольствие обладания

растянуть надо, наслаждаясь

вкусом торжества над вишней.

Вибрируя от восторга, начинаешь облизывать

чуть сладкое вещество, затем, замирая от ощущения -- вот-

вот -- и откровение -- сосать кровь раненого дерева. А нить

к пальцам липнет паутиной

тончайшей. Застывая, в чуть мутное стекло

на глазах превращается.

Твердое и хрупкое, оно исчезает куда-то.

Даже праха не увидать: призрачен, ибо прозрачен.

*** * ***

Всё!

Конец!

Я сошла с ума,

на старости лет влюбившись.

Только что это за любовь

такая, если,

пыхтя и волнуясь,

способна осознать

полный набор

симптомов шизофрении?

Наверное, сейчас я похожа

на юного таракана,

нервно перебирающего лапками

перед состязаниями в желобке

с невидимым соперником.

Кто-то этот беготрон построил, злорадно

предвкушая усилия

глупого насекомого,

перевозбуждённого ожиданием команды

«на старт!». Какую скорость

оно покажет! Как будет стараться

достигнуть цели, неведомой

ему самому...

очки результата

Вы когда-нибудь замечали разницу

между спортсменами-легкоатлетами

и теми, кто в безумии бегают

по улицам городов ради здоровья

или просто хорошей формы?

Со стороны отличия непросто увидеть.

Нужно очки участия

в непростой механике бега

надеть. Носят свои

стайеры, спринтеры, многоборцы. Особые линзы

подбирают себе фанатики джоггинга.

У собак бывает похоже:

бездомный бобик-дворянин, рыча,

завистливо смотрит,

как важно шествует

элитный кобель-производитель

в бармах из медалей.

Так и бегуны.

Ты, ёжась от колкого ветра, презирая

себя -- слабого, не способного

выдерживать боле

напряжение быть, --

выбежал из подъезда

в морось очередного дня. А на стадионе

встретил настоящих олимпийцев,

у которых смертная плоть -- лето,

застывшее в бронзе мускулов,

и тренировка -- до седьмого пота

-- цель. Не потому, что у них такая работа. Просто

дальше

-- ещё

-- чуть-чуть

-- и вот-вот

-- появится

смысл -- рекорд --

гимн тела, поющего от совершенства и силы.

Они равнодушно окинут взглядом

беспомощные потуги дилетанта

состязаться со временем средствами,

изначально лишёнными результата.

А ты -- физкультурник-любитель

-- обессиленный, в грязи и зловонии --

всегда обречён на круге

смотреть их упругим движениям вослед,

тоскуя.

электрические танцы

Нет, здесь дело не в пластике или ритмичности музыки.

Красота молодого тела, куражась,

возводит себя в абсолют. И

вяжет взгляд верёвками

напряжения -- такого

нечеловеческого, что ты

-- сам себе --

кажешься слабым, никчёмным.

Как будто выпал из волны, которая

должна вознести

судьбу и чувства на гребень

обычно недостижимой высоты.

А сзади уже готовится смертоносно накрыть другая.

Да, это только я -- просто -- танцую с ним,

сближаясь -- до искр. Значит,

противоположны заряды... Но событие не ударит

молнией: понимание

-- громоотвод. Мантры

низких частот мозг

таранят, стремясь прошить

всех в зале ударами тока

в одеяло из слипшейся человеческой плоти.

О, физика излучений тела!

О, эти электрические танцы в поле импровизации!

Позы -- пространства конфигурации, творимые

им на глазах. Напор жеста, сила -- невидимые

руки желания,

разминающие глину

длительности. Скульптор,

конечно же, создаст на радость себе Галатею.

Но на меня она похожа не будет.

рага 4

Чёрен путь у тебя, светлого. Впереди сияние --

Подвижное пламя -- вот одно из чудес.

Ригведа. Мандала IV, 7.

(в тексте соотношение формул стиха-вины к стиху-табла 5/3)

1. Стих ----------------------------------------------

2. Стих-вина (самхита) ----------------------------------------------

3. Стих-табла (падапатха) Но жреца пляска -- сталь даги:

1. --------------------------------------------------------------------------------------

2. --------------------------------------------------------------------------------------

3. бельканто рагу дитём ночи начало. Но жреца пляска -- сталь

1. ----------------------------------------------------------------------------------------

2. ----------------------------------------------------------------------Тандава⁽³⁵⁾------

3. даги: бельканто рагу дитём ночи начало. Но жреца пляска --

1. ----------------------------------------------------------------------------------------

2. Тандава-----Тандава-----Тандава-----Тандава-----Тандаватанда-

3. сталь даги: бельканто рагу дитём ночи начало. Каста льда --

1. -------------//Кого боги слушаются? Меня. Потому что вдохнове-

2. ватандава//тандаваТандава-----Тандаватандаватандаватанда-

3. гибель кантора. Каста льда -- гибель кантора. Каста льда --

1. нными речами я резво бегаю к ним на небо.---------------------------

2. ваТандава----ТандаватандаватандаватандаваТандаВата-----Ва-

3. гибель кантора. Ночи начало -- нож. Ночи начало-- нож. Но-

1. -------------------------------------------------//С кем дружит Сома, развя-

2. тандава----Ватандава-----Ватандава//---Ватандава-----Ватандава

3. чи начало -- нож. Тора гудит. Тора гудит. Тора гудит. Темно

1. зывая на чувствах пояса ночи и дня, снами сладко целуя? Со

2. -----Вата-----Вата-----Вата-----Вата-----Вата-----АдаВата-----Ада-

3. чина лоно. Темно чина лоно. Темно чина лоно. Пляс -- каста

1. мной. Потому что я без страха разбиваю кувшины, в которых

2. Вата-----АдаВата-----АдаВата-----АдаВата------ПанадаватаДав--

3. льда. Пляс -- каста льда. Пляс -- каста льда. Но жрец -- цап-

1. люди хранят сокровенностью время. Оно вытечет бесцельно, и

2. ---ПанадаВатаДав-----ПанАдаватаДав-----------------------------------

3. ля. Но жрец -- цапля. Но жрец -- цапля. Кант ора гудит. Кант

1. Сома напьётся вволю.--------------------------------------------------------

2. --------------------------------------Ангирасы-----Ангирасы-----Ангира-

3. ора гудит. Кант ора гудит. Пляска ста -- льда гибель. Пляска

1. --------------------------------------//Чьи руки не знают усталости, лю-

2. сы-----Ангирасы-----Ангирасы//-----Сыра-----Сыра-----Сыра-----

3. ста -- льда гибель. Пляска ста -- льда гибель. Гуди, сталь да-

1. бовно замирая в ласке над огнём жертвенного костра? Мои.

2. Сыра-----Сыра-----СырасынРасы-----сыраСынРасы-----Сыра-

3. ги! Гуди, сталь даги! Гуди, сталь даги! Темно лоно жреца. Те-

1. Потому что подношения нравятся богам: они благоволят к

2. Сынрасы-----Рагасынарасыгран-----Рагасынарасыгран-----Рага-

3. мно лоно жреца. Темно лоно жреца. Пляс кантора -- нож, очи

1. тем, кто жизнь готов возложить на алтарь. Так неужели я по-

2. сынарасыгран-----АнгирасынадаСансары⁽³⁶⁾-----Ангирасынада-

3. жреца--сталь. Пляс кантора-- нож, очи жреца--сталь. Пляс

1. жалею дара -- дыма длительности -- которым кто-то бессмы-

2. Сансары-----АнгирасынадаСансары-----ИграградаиграГрада-

3. кантора -- нож, очи жреца -- сталь. Бельканто начало рагу

1. сленно исходит в деяниях тела?------------------------------------------

2. даиграградАда-----ИграградаиграГрададаиграградАда-----Иг-

3. ста «ля». Бельканто начало рагу ста «ля». Бельканто начало

1. --------------------------------------------------------------------------------------

2. раградадаиграграДадаиграградАда-----ДвасынаВыданыдва-

3. рагу ста «ля». Каста гудит: гибель чина. Каста гудит: гибель

1. -------------------------------------------------------------------//Я всё земное

2. СынавыДаныдвасынАВыданыДвасынавыДаны//----СынАгир-

3. чина. Каста гудит: гибель чина. Даги пляска. Даги пляска. Да-

1. отдам вам, танцующим всеведением на пылающем диске солн-

2. расватАнгирасынАгиррасватАнгирасынАгиррасватАнгираСа-

3. ги пляска. Очи жреца. Очи жреца. Очи жреца. Ель гудит: дитё

1. ца, только наделите богатствами Царя и Царицы ничтожного

2. гангиРасараГангиРасараГангиРасарисаРасаРисаРасаРисари-

3. льда рагу начало касты. Ель гудит: дитё льда рагу начало ка-

1. слугу. Тогда он из грязи поднимется -- высок и в силах пове-

2. СариСаристаГрантаСынасариСтаСанаАристантаАристантаА-

3. сты. Ель гудит: дитЕ льда рагу начало касты. Сталь даги --

1. левать.-----------------------------------------------------------------------------

2. ристантАнгирасАристантАнгирасАристантАнгирасАристан-

3. -- начало бельканто жреца. Сталь даги -- начало бельканто

1. ----------------------------------------------------------------------------------------

2. ТантриТантриТантриТанатаИграТанатаИграТанатаИгра-----

3. жреца. Сталь даги -- начало бельканто жреца.---------------------

1. ---------------------------------------------------------------------------------------

2. СынвидитВрагАгнирасынвидитврагАгнирасынвидитврагАг-

3. ---------------------------------------------------------------------------------------

1. ----------------------------------------------------------------------

2. нирасыРагаврагРасыРагавраграсырагавраграсы

3. ---------------------------------------------------------------------

чрево кита 5: выпадение осадка

Потоки подводных лодок завязались узлом:

внахлёст конец и начало

соединились. Вместо колонны

пульсирующей рядами

одинаковых по причудам дизайна и технологии

субмарин появилась

цепь. Так являет себя

природа насилия, хотя внешне

кто сумеет отличить его

слияния в восторгах любви?

Нас из грядущего захлестнуло

зловонной волной

прошлого. Закономерный когда-то исход

отжало в осадок

потерянного поколения

-- едкий, жгущий правдой.

Только разум способен

крепко-накрепко-намертво отметить

время и место жить.

Левиафану, хоть он немыслимо

огромен, -- тоже больно:

несварение бывает даже у мифа...

Эх, кит, кит! Мы к тебе,

было, уже привыкли.

Он напрягся, напрягся до судорог и...

исторг нас из чрева.

На свободу.

Или обречённость ненужности.

*** * ***

Старого-престарого аксакала спросили:

-- Уважаемый, сколько лет вы живете на свете?

-- Ох, даже не счесть -- дед, еще крепкий, лучился улыбкой, --

Мне отпущено ровно столько, сколько детям моим,

внукам, правнукам. Есть даже праправнук. --

Идя вперёд, патриарх свободную от себя длительность

другим оставляет.

Похоже в забеге: если много спортсменов и мало дорожек,

команда «на старт» состязания каждый раз

заново начинает.

Хоть дистанция не удлинилась ни на йоту.

Главное -- результат: как быстро её пробежали.

Школьница в четырнадцать лет разродилась.

Отец, такой же сопляк -- одноклассник.

Когда папашу в армию провожали, отпрыск его

сосредоточенно сосал чупа-чупсу.

Думали все -- братик, вопрос задавая:

-- Бутуз, годки ты считать умеешь? --

Нехотя он ответил:

-- Умею. Мало ещё -- всего четыре: папа с мамой

у меня молодые. --

Получается, дети живут за счет того, что сумели отнять

у взрослых.

Впрочем, те ссуду дают добровольно, зная, что сами в долгу

неоплатном.

Всё это, конечно, понятно любому.

Проблемы тогда возникают, когда кредит -- доверия или

этих недоступных уму взаимообратимых расчётов

со времён потоками -- до дна исчерпан.

Тогда мать терзается над преждевременно угасшим сыном

криком:

-- Зачем мне дано пережить своего ребёнка!

Другой сюжет, хоть история писала его не однажды,

мало кому известен.

Бегущие след в след потомки, воровато выдавив до последней

капли сок из созревших ягод и вишнёвку выпив, хладно-

кровно родителей обрекают на гибель от жажды.

* * *
(дуэт)

22 О, эти сухие в августе травы -- истончились до белой колючести!

Асфальтная строчка шоссе по Бердянской косе: забег --

десять километров.

12 В чём ваша сила, в чём жизни исток, если,

Небо на Востоке воспалилось -- рдеет

2 даже

восход.

20 растеряв на ветру, никогда не знающем сна, влагу и, рискуя

Туда -- на вдохе с тоской-- в майке и шортах, замерзая

от одного

19 выгореть дотла под злобно-жёлтым оком киммерийского солнца,

шума прибоя. Обратно -- на выдохе -- в панцире усталости

4 -- вы всё равно

-- липко-жарком.

6 благоухаете:

Кожа воды просит

2 чисто,

морской.

2 пряно

Нырнуть,

3 -- пряником

смывая

2 дома,

слёзы

8 мечтою взлелеянного.

насилия дистанцией.

*** * ***

defile (фр.) -- прохождение войск на смотре; вере-

ница, шествие; ущелье, теснина, дефиле; укрытый

от огня;

defiler (фр.) -- дефилировать, проходить вереницей;

(фам.) убегать; (фам.) умирать один за другим.

Ступая по реке помоста -- земной тетивы --

они -- прекрасны.

Они -- стрелою человека в небо целясь --

шагами ниточку ручья шьют:

за ногу нога. Выстрелы -- след в след. Только

шея жирафа.

И точка -- точёная головка. На всё лицо

рот -- синий или кровожадно-алый.

И рост.

Но нет тела

ни у кого, на погост подиума

взошедшего: каркас скелета, обтянутого ещё юной кожей

несёт

-- о, не одежду! --

способ жить и быть. Сей философский камень

в топ-модели светится

полным отчуждением от плоти,

платья и себя.

Об этой славе трубят еженедельники, журналы

fashion. Нимфетки, эфебы, нимфы

влюбляют нас в свой образ. Достаточно

глазу проскользить по идеалу. На перёкрестке вожделений

канон покажется «живее всех живых»

в лучах софитов. Ведь каждый

хочет съесть

бутерброд -- не только с маслом, с икрой

даже! -- поглощая

смертоубийственное напряжение фасона.

И линии,

цвета,

формы,

фактура тканей

начинают неосуществимые желания рождать,

высоковольтно гудя.

Они

-- не люди, а модели --

вереницею

идут,

идут...

Их ноги так длинны, что, кажется,

приучены в облака проваливаться,

а не топтать земную

-- прозаическую --

твердь. Снизойдя к нам,

небожители

вызывают восхищённый шёпот. Так замирали

от смеси ужаса с восторгом

когда-то горожане, слушая нехитрый,

но томяще-мелодичный зов

свирели Крысолова. Хоть дело

-- не в напеве.

В мастере и ухе слушающих. Дальше

-- нет -- увы! -- детей... Финал:

аплодисменты загремят. Кутюрье

-- обычно неказистый, одетый кое-как --

выйдет на поклоны, вздрагивая

от вспышек фотоаппаратов.

Неслышно ленту к сознанью тех,

кто не был здесь,

потянут диктофоны журналистов

с плотоядным выражением лица...

После марша defiler

банкет отметит удачу

стрельбищ. Быть может, топ-моделек

тоже за стол усадят гребнем

с длинными зубцами. Пупырышки

-- личики в оправе из цветных волос,

возвышаясь над гомонящим фаршем

сановной круговерти,

её -- как, впрочем -- прочих

смертных причешут

в месиво карлообразных Муков. А девушки

филе рыбы

ковырнут нехотя,

отодвинут гарнир -- салатный лист, распластавшийся

ленивой жабой на фарфоре, --

любуясь -- с болью и тоской

-- непонятно почему --

арабеской веточки укропа. И слёзы

будут проситься на ресницы,

не смея делать

этого.

и дека не выдерживает напряжения

В беспамятство сна

сгусток огня влетает, обжигая.

Просыпаешься.

Неужели звук усталости

можно увидеть?

Спустила, вскрикнув гортанно,

струна фортепиано. Что ж

-- рассудку понятно: сухость воздуха

в комнате, слишком частые для металла

перепады температуры. Зачем

в страхе вскидываться, вглядываясь в темноту?

Но пугающая тишина послезвучия

подсказывает: бойся!

Причины болезни материи

в ином, из-за чего фальшью

аккорд заплачет, а музыка

превратится в подглядывание за собой,

породив двойника,

резво бегущего. Хоть рядом,

а иначе и в сторону. По другой дорожке

-- чуть ниже проложенной

в сравнении с той, что дарует победу

совершенной мелодии.

Вспышка метит

прикосновение незримых векторов

-- это участь являет себя.

Время, время...

Своими куртинами и водоворотами

ты похоже на смертоносное излучение,

разрывающее на частицы

самое прочное в этом мире

-- струну -- вещество -- судьбы. Она

-- как металл --

способна тон спускать,

коль дека, в параллельном мире ионы теряя,

не держит боле забитый

-- от начала и до самого конца --

колок человека.

А ведь твёрдо раньше стоял...

Стоном боли являет себя

хрупкость материи -- вещей и людей,

в кислоте длительности

истлевающих. Лишь надтреснутым звуком,

без надежды быть кем-то услышанным,

лоскутки шагреневой кожи,

растянутые на пяльцах «было» и «будет»,

к состраданию воззовут:

-- Мы умираем,

уже не способные

выдерживать это

-- непосильное -- напряжение.

пошлость правды или «что?»
(сцена телефонных разговоров на фоне воспоминаний автора)

Killing me softly.

Из репертуара Барбары Стрейзанд

Мне позвонил господин N, сказал, что уже,

что уже нежный убийца прилетел.

-- Неужели так быстро?

-- К сожалению.

В трубке шоколадом плавился бас,

от смущения -- тих: так прерывается дыхание бегуна, который

старта боится. Господин N прекрасно знал:

убийца -- на двоих один. А это

физкультурникам вовсе не добавляет азарта.

-- Пустое. Гоните.

Вы же одною рукой можете шею ему сломать.

И я, если наедет, публично пошлю его так,

что никому не покажется близко и мало.

-- Лукавите, моя госпожа.

Вам страшно так же, как мне. И

каждый из нас понимает, похоже,

безысходность: противоядия нет... --

От

-- до боли

-- до стиснуть зубы

-- до необходимой, как вода,

но Сомой дурманящей разум,

наисладчайшей отравы. Форс-мажорная ситуация,

откровенность слов господина N,

-- всё это

-- человек, вывернутый

наизнанку и против природы вставший на голову.

Да...

Надо признать, наш убийца действительно

превосходно обучен, отменно вооружён. Для подобного дела

ему не нужны пистолеты, кастеты, ножи и удавки.

В трубке отрезвляющим холодком звучало:

-- Ведь взрослый и сильный

никогда не ударит ребёнка, а умный, если дурак

знания возжелает, отказать ему в ученичестве не посмеет.

Обречены

мы: в силе своей

перед его слабостью беззащитны

одинаково.

Вздохнув, господин N умолк.

Он правду сказал.

Убежать от неё уже некуда.

Впрочем, некогда тоже...

И вспоминалось

начало -- бесстыжее, как вуайер, как мировой рекорд,

установленный под рёв

-- громкий и распалённый -- похоти

отождествления с победой чемпиона. Этой водой

залиты -- по самую кромку -- стадиона трибуны.

Сентябрь. Небо

уже мело позёмкой белёсой.

Защита мистера Х. Радость успеху

друга в количествах не измерить.

Почти символический официальный банкет. Мы

-- странно незнакомые гости ранней осени--

потом поехали в Царское Село

-- парадный букет Севера. На его зелени,

уставшей от короткого лета, умирали в блаженстве осы, гравий

золотистым мором густо посыпав. Пусто.

Тишиной и безлюдьем

играет в прятки отчаянье Сёрена.

Озёра -- сиреневы, а небо в их зеркалах

-- серебрянное. Сорвано. Безветрие водам заткнуло рты, и мы

пасынками расшалившимися

карабкались на валуны -- их морена оставила здесь

на память -- в изморози мхов: успели за год состариться.

В ожиданьи зимы провозглашают

только шутливые тосты. Он -- юностью отчуждённый --

высокомерно наблюдал:

убийце привычно всё понимать

в координатах погоста. Господин N

-- крепок, высок, чуть сутул, и щурится -- даже в очках --

близоруко.

Для него уши, что для меня глаза

-- однобокая наука переживания-мысли:

локаторы изображений и звука, неистово от напряжения

завывающие.

Я видела: убийца приблизился,

приспустив занавес век, что-то говорил, шептал.

От напряжения на его руках тайнозначными рунами

проступила вязь вен. Господин N лицом

окаменев, стал фотоснимком на «ксиве», побледнел и...

будто вместо шампанского выпил залпом чашу

настоя на пантах. Смысл для него

превратился в отточенность речитативов, а наслаждение

свелось к хрипловатым руладам полумальчишеского бельканто

-- в цель без кикса попали. Нежный убийца

уже на солнце глядел, луч выбирая,

чтобы подставить для лицезрения мне

-- пряником

-- цвет щеки

-- абрикосово-смуглый. Точно вычислив,

он -- гибкий и стальной --

продолжал cовершать над господином N

речевой трен сладострастия. Но потребность

-- властная и ненасытная --

звала под ель, где мы с мистером Х стояли. Ошибка:

жертве нужна динамика и...

разом выжег зрящий разум

фейерверком жестов,

эквилибром поз,

розой в землю воткнув статуэточность тела.

Взгляд начал липко литься тяжелым потоком дробин

восхищения. Мне было понятно:

господин N, уже ревнуя, слушал,

как я немела,

без единого слова

-- только глазами --

яд выпивая.

И вот теперь

мы с ним

один на один с ужасом,

который, не считаясь с запретом седин, вот-вот настигнет,

молчим, сжимая куски пластмассы:

-- Он в поле зрения не появлялся?

-- Пока ещЕ нет. Но это произойдёт очень скоро, похоже.

-- Я так и понял: он много

-- страстно, зло --

о вас говорил. Боже! Почему ты не дал мне затвора на уши!

-- Послушайте, господин N, мы мало знакомы, и не сочтите

за цинизм. Наш нежный убийца -- всего лишь -- юнец,

хоть «людовед», «душелюб», как раньше писали в газетах.

Давайте поделим красавчика.

Кто первый возьмёт -- не важно: он всё равно

увлажнять жилетку потом помчится к другому. В одиночку

-- поверьте -- легче справиться. Что не так

-- вы грубой силой мужской придавите,

а я с жестокостью опыта

постараюсь сбить щенку его плотоядную жадность.

-- Нет, нет, только не это... Я уже не смогу. Ну, почему,

почему участь и чувства

закатом стянуты в удушающий узел?

Потому.

Потому, что нам дали послушать оперу и показали кино

о том, чего мы хотели

больше всего на свете когда-то,

мечтали в иллюзий воздушных замках. Там

в позолоченных багетах счастья висели наши портреты,

написанные бездарным мазилой.

Мы сами, выдумав костюмы, позы, выражения лиц,

их заказали, не желая считаться с правдой.

И жизнь по максимуму

-- силой,

достоинством,

богатством,

умом,

талантом и красотой --

платила за постоянный изнурительный бег

-- бег собой за собой и -- одно-

временно -- рядом.

Влекла только реальность --

вожделенная ленточка финиша, которой

-- по уделу

выдумавших себя и жизнь --

не коснуться никогда,

и потому с энтузиазмом бежали, бежали, бежали...,захлебываясь

радостью подарка Господа -- движением.

Знали: белке дана лишь одна колеса остановка. И все

остальные тоже с готовностью perpetum mobile состязаний крутили,

не ожидая выстрела пистолета. По глупости

-- глухоте уха и слепоте глаз --

к воплям и голодному завистью взгляду обделённых судьбой --

эту -- бесценную -- страховку от поражения

не сумели оценить. А теперь,

когда нас поставили под прицел

начала времени

-- но не нашего, а чужого --

вскинулись марионетками по сигналу

манка. Это -- юный прекрасный ловчий, хладнокровно раскинув

-- для верности -- карты

звуков и картин, наивную дичь позвал

из сегодня в её вчера

искристой химерой желания. В настоящем забеге

побеждает только один. Остальные

заслужат отсутствие

в завтра. Потому что уже

-- нынче -- их расстреливают

без суда и следствия

обреченностью на бесплодность фальстарта.

-- Увы, милейший господин N,

воробей -- и тот -- без причин не посмеет чирикнуть:

знать, заслужили. Держитесь. Вот только...

-- Что?

-- Пожалуйста, не вздумайте делать ему подарки. Учует

возможность -- он вас разорит вначале, а потом

будет всё остальное.

-- Что «будет»?

Вы что-то знаете... Прошу вас,

ничего не скрывайте -- со мной никогда подобного не было.

Кажется, чудовищное нечто произойти должно: его око

как будто в спину мне смотрит.

Хоть вы не будьте жестоки со мной

-- мы же равны участью:

скажите, чего ожидать?

-- Зачем, господин N? -- ведь вы поверить можете.

Это разум к правде стремится, а ухо и глаз

-- живут по своим законам. Там

дошлый судья право иное вершит. Если что -- звоните...

Боле не говоря ничего,

повесила трубку. Где-то в районе Невского

нежный убийца самовлюблённо

полы кашемирового пальто разметал

-- распахнулись черные крылья

ангела на полотнах прерафаэлитов из Прадо. В комнате

едко -- стыдом

-- прошлым --

запахло...

Никто не поверит, что правда -- настолько пошла.

вишня: плод созрел

-- Что вы будете пить?

-- Если у них есть, то шерри. Хорошо бы

скандинавского или немецкого производства.

-- Вы любите вишнёвый ликёр? А как

на счёт привкуса синильности? Не боитесь?

-- Но мы же понимаем: дело не в ягодах

или соке из них. Дело в косточках.

Из разговора в баре.

Смотри!

Что за чудо эта ткань!

Чуть поблёскивает муаровое плетение:

прозрачный газ света,

в разгаре лета бархат -- густо-зелёная листва --

расшит блёстками солнечных зайчиков.

Обычно надменный царь -- и тот -- удивлён. От восторга

распахнул сундуки, и

начал бросать

полные горсти рубинов.

На ветвях каменья ожили.

Дни, протекая током тепла и счёта

сквозь недозрелую -- кисло-горькую -- плоть,

наливают плод

сладостью.

Во вкусе вишен есть что-то роднящее с болью.

А теперь, если хочешь узнать,

почему,

говоря романтическим штилем, сердце в приближеньи любви

-- или чего-то иного --

томится, щемит от испуга, предвосхищая такое...

-- наберись смелости и взгляни в этот глаз

-- тёмно-выпученный, уже налившийся пьяной кровью.

Вишня -- событие,

зреющее на тоненькой плодоножке причины.

Её оборвать -- ничего не поймёшь:

плод упадёт, бесцельно

протекая в землю мыслью -- соком искомым,

затем сгниёт. От безысходности

остается глядеть

в это молчаливое око,

что о тебе всё наперёд знает,

глядеть... Постигая

длительность этой живой винно-багровой красоты,

будучи равным ей,

-- с глазу на глаз --

принимай любовь случаем.

Пусть тебе улыбнется счастье само: авось повезёт. Не получится

-- вволю страданием натерзаешься. Обманутые

надежды, предательство, поруганная святыня доверия...

Кому не знакомы раны любви?

А их -- между прочим -- наносит

точно такой же -- как ты, способный считать

часы и недели разлуки --

человек. Из теста другого

он сделан, что ли? Да нет. Просто любовь

в рамке реальности слишком напоминает недуг. Речь

психолога обычно криклива:

громок лирический стих, опере не нужны микрофоны,

шлягер визжит вульгарно,

не говоря уже об уголовном кодексе...

Тогда всматривайся в око вишни иначе. Так,

чтобы внутри у тебя выросли пурпурные крылья

понимания. И взлетай! Взлетай над собой,

над этим слепым чувством,

из века в век превращавшим людей в идиотов. Увидишь, как

тысячелетия внизу потекут равнинами,

по которым бродят стада приматов,

незряче мыча в унисон от исконного ужаса. Впивается

страх природы

перед незримым плащом Танатоса

-- так греки называли отсутствие --

в междуречье ног

раскалённым колом Эроса.

Божку все равно, кого -- или что -- вожделеть. Натуру

за излишества в неисчислимых богатствах своих

попрекнуть никто не посмеет.

Ей -- лишь бы чаще рождались

карапузы, чтобы было потом кому умирать.

Так вновь и вновь случаются

-- на самом деле смешные -- ошибки

с полом, пёсиком, туфелькой или морковкой.

И превыше всего озабоченный размножением вид

не исчезнет в мороке эпидемий и катастроф.

Только при чём здесь любовь, если Я-существа нет?

Глаз вишни, способный смотреть поверх длительности

нашей короткой жизни,

прозревает бессмертие -- животную суть

инстинкта. Биология,

чтобы прикрыть её и себя

приличий фиговым листиком,

говорит вполголоса, рассудительно

доктринами церкви или философов, правилами этикета,

конституциями. Но, в конечном итоге,

всё сведётся к переплясу

-- танцам до упаду в свальном грехе

на площади неуничтожимого Содома.

Но когда

пытаешься,

плача от напряжения,

заглянуть

в бессветную глубь

ягоды,

где в молекулах

разрывы меж появлением поколений

неуловимы для мысли и взгляда, как вспышки мгновений,

-- волю и мужество собери в кулак.

Там тьма без смысла и формы.

Там образов и вещей, человека -- само собой --

«ещё» и «уже» не найти.

Там Хаосу -- по естеству инвалиду -- не нужны глаза:

он, как ни странно, большой мастер создавать законы

для вещества -- мёртвого и живого. Первый

-- жестокий -- с него начинается мир --

состязание с позиции силы.

«ЕСТЬ» и «НЕТ»

притягиваются -- и заструятся токи

влечения, перед которым люди бессильны. Любовь

изменяет нас... «до основанья,

а затем...» На дне тишины неразумия

наука управлять

творит мистерии

ритуалов. Миф

-- великий немой --

нас игриво поманит пальчиком.

Заунывно-ритмичными стайерами побегут

команды мантр.

Бойким горнистом фанфары «побудки» человечеству

протрубит мода.

И всё потому, что нужно

у кого-то отнять и кому-то добавить

пару ионов власти, славы, успеха, ума, красоты.

Неважно, что пишут сонет жадным пером разбоя.

Так было всегда:

идет революция,

а глазеющих праздно глупцов ловят

на крючок «любви». Для жрецов и охотников

это -- основное оружие.

В этом -- и существо потехи.

рага 5

Агни взошёл на лоно, полное жира, с широким доступом,

жаждущее, жаждущий, сверкающий, прозрачный, вздымающийся,

чистый, опять и опять он делает новыми родителей.

Ригведа. Мандала III, 5.

(соотношение в тексте формул стиха-вины к стиху-табла 3/5)

1. Стих -------------------------------------------------

2. Стих-вина (самхита) -------------------------------------------------

3. Стих-табла (падапатха) Алитет ради кода раги пергамент

1. ---------------------------------------------------------------------------------------

2. ---------------------------------------------------------------------------------------

3. оловом одел. Алитет ради кода раги пергамент оловом одел.

1. ----------------------------------------------------Я -- вы-----------пил

2. ------------------------------------------------Cулико-----Сулико-----Сули-

3. Алитет ради кода раги пергамент оловом одел. Алитет ради

1. -----------весь мёд благородных слов.----//------------------Я -- во-

2. ко-----СуликосуликосуликоСулиКосули//---Суликосуликосули-

3. кода раги пергамент оловом одел. Алитет ради кода раги пер-

1. брал всё масло благовоний, и теперь сверкаю бронёй красоты,

2. коСулиКосули-----СуликосуликосуликоСулиКосули-----Сули--

3. гамент оловом одел. Али тетради-ко дара? Али тетради-ко да-

1. разум смущающей.----------------------------------------------------//-----

2. ---Сули-----Сули-----СулиКосу-----СулиКосу-----СулиКосу//----

3. ра? Али тетради-ко дара? Али тетради-ко дара? Али тетради-

1. Я -- -----------съел----------пламя---------дли----тель------нос----ти,

2. СокУлик-----СокУлик-----СокУлик-----ОсликУлик-----ОсликУ-

3. ко дара? Перга -- ментол. Перга -- ментол. Перга -- ментол.

1. и теперь-----дух--------мой-------------возрос многократно, а тело

2. лик-----ОсликУлик----------------------Ребекка-----Ребекка-----Ре-

3. Перга -- ментол. Перга -- ментол. Олово моде. Олово моде.

1. налилось силой, способной мостом сияния -- так наслаждение

2. бекка-----Ребеккаребеккаребекка----Ребеккаребеккаребекка--

3. Олово моде. Олово моде. Олово моде. Дара гипер-гам. Дара

1. молнией забвения ударяет -- соединить землю и небо. --------

2. ---Ребеккаребеккаребекка-----РебеккаребеккаребеккаБекар-

3. гипер-гам. Дара гипер-гам. Дара гипер-гам. Дара гипер-гам.

1. ---------------------------------------------//------О, прекрасноликая и наи-

2. ----РебеккаребеккаребеккаБекар//-----Ребеккаребеккаребекка-

3. Теради кода раги. Теради кода раги. Тетради кода раги. Тет-

1. мудрейшая! Я очаровал Царя, и он уже мёртв! Позавидуй уча-

2. Бекар-----Бекар-----Бекар-----Бекар-----БекаребекКаре-----Бе-

3. ради кода раги. Тетради кода раги. Делали. Делали. Делали.

1. сти его.--------------------------------------// Меня возлюбившие ста-

2. ---БекаребекКаре-----БекаребекКаре//---Каре-----Каре-----Каре-

3. Делали. Делали. Дико дар делали. Дико дар делали. Дико дар

1. новятся священными жертвами для тех, кто правит судьбами

2. бекаРебе-----КаребекаРебе-----КаребекаРебе-----Ребе-----Ребе--

3. делали. Дико дар делали. Дико дар делали. Ода раги ловом

1. людей, раздавая удачу в деяниях.-----------------------------------//

2. ---Ребе----РебеккареБекРебеккареБекРебеккареБекРебеккаре-//

3. одела. Ода раги ловом одела. Ода раги ловом одела. Ода раги

1. Я отвёз его богам.//--------------------------Царица! Удостоиться

2. Бек-----Бек-----Бек//-----БеккаребекКаре-----БеккаребекКаре---

3. ловом одела. Ода раги ловом одела. Одела ли тетради? Одела-

1. алтаря сладко и почётно: дар прославят слова-чародеи -- ко-

2. БеккаребекКаре-----СуликоРебеккаСуликоРебеккаСуликоРе-

3. ли тетради? Одела ли тетради? Одела ли тетради? Одела ли те-

1. лесницы, полные пламени.---------------------// Ведь вдохновенных

2. бекка-----СулиКосуРебе-----СулиКосуРебе//---СулиКосуРебе----

3. тради? Алиментов Лали-- гипер-моде. Алиментов Лали -- ги-

1. моих -- жреца-поэта -- речей достойны только те, кто никогда

2. РебеРеБекар----РебеРеБекар-----РебеРеБекар-----СулиБекАрбе-

3. пер-моде. Алиментов Лали -- гипер-моде. Алиментов Лали --

1. никого не порочили, не терпели обмана, были совершенны ду-

2. СулиБекАрбеСулиБекАрбе-----СулиБекарБесСулиБекарБесСу-

3. гипер-моде. Алиментов Лали -- гипер-моде. Одел ради раги

1. шою и помыслами. Боги примут лишь бесценные дары.--------

2. лиБекарБес-----Бес-----Бес-----Бес-----БекарБесБекаРека-----Бе-

3. ментол. Одел ради раги ментол. Одел ради раги ментол. Одел

1. -----------------------//Я люблю, Царица, тебя, и потому вожделею!

2. карБесБекаРека-----БекарБесБекаРека//----Река----Река----Река-

3. ради раги ментол. Одел ради раги ментол. Рад моде: кода -- и

1. Я мчусь за тобой------красным конЕм,--------------быком золото-

2. --РекареКарекаре----РекареКареКареКареКарекаРекаРекаРе-

3. гипер-гамен. Рад моде: кода -- и гипер-гамен. Рад моде: кода

1. рогим, тяжело дыша,--------------орлом вонзаю когти влечения

2. каРукаРукаРукаруКаруКаруКаруКору----КоруКаруКоруКару

3. -- и гипер-гамен. Рад моде: кода -- и гипер-гамен. Рад моде:

1. в твое сердце, -------------------------------заливаю волной страсти,

2. КоруКарукоРусулиКосуРусулиКосуРусулиКосуРусулиКосули

3. кода -- и гипер-гамен. Ментол ел ом, ом, ом раги! Ментол ел

1. чтобы душа сгорела твоя.---------------------------//Стой, стропти-

2. УбериСилокУбериКосулиСилокУбериКосули//СилокУсУбери

3. ом, ом, ом раги! Ментол ел ом, ом, ом раги! Ментол ел ом, ом,

1. вая, стой! --------------------//Много сил у меня есть, но без власти

2. УсУбериУсУбери----Убери//----УберисулиКобраБекараУберису

3. ом раги! Ментол ел ом, ом, ом раги! Кода! Кода! Кода! Кода!

1. твоей не дано мне творить изменением мир таким, каким я --

2. лиКобраБекаРасурасурАсураКрасуРасуКрасуРасуКраСули

3. Кода! Дела раги. Дела раги. Дела раги. Дела раги. Дела раги.

1. а не ты, Царица, -- хочу его видеть.----------------------------------

2. СулиСулисуЛируЛируЛирулиРулиРулиРули-----Ребеккарулису

3. Код ада. Код ада. Код ада. Код ада. Код ада.-----Ода раги --

1. //Отдай--------мне------------------время--------------------своЕ!-------

2. //ликорулиребеккарулисуликорулиребеккарулисуликорулире

3. мода. Ода раги --мода. Ода раги --мода. Ода раги --мода.

1. Отдай! Время! Отдай! Время! Отдай!

2. Кассу! Кассу! Кассу! Кассу! Кассу!

3. Amen! Amen! Amen! Amen! Amen!

к Т.С. Элиоту

You cannot say, or guess, for you know only

A heap of broken images, where the sun heats.

T.S. Eliot. The Waste Land.

P. I. The Burial of the Dead⁽³⁷⁾

Когда, устав от трудов дня,

готовишься нырнуть в блаженную воду сна,

на экране внутренней стороны век

незримый механик

начинает крутить кино.

Оно -- немое. А картинки чаще всего таковы,

что их лучше не видеть:

кому же хочется

себя обижать

сутью, от разума скрытой?

На эти фильмы человек обречён, хоть прожитое

двоится в мысли и зрении.

Лишь в персональных умениях разница:

кто-то ведёт мудрые речи, ибо слепец;

кому-то листик резной откроет истину,

которую и Цицерону высказать не по силам.

Всё дело -- в итоге...

И вот. Проснувшись однажды

дряблым утром в конце зимы,

видишь -- среда

посыпана пеплом, а за окном, бесплодную землю

мужественно удобряя

трухой из собственных тел,

топчут победным маршем,

в гордыне надменные, полые свиньи -- уже куклы

-- наши идеальные модели ныне, и

дождь

-- в самом деле дождь, а не снег --

произносившихся слов,

осев на алтарь коркой осклизлости,

не отмоет дочиста

-- до правды --

дорогие сердцу вещи и пейзажи, чтобы

кровью убитого в Храме епископа

просочиться

в землю

-- к горячему истоку. Потом -- как всегда --

нивы будут парить по весне туманом.

Для мысли.

Для изображений,

ясных внятностью. Тем, кто сумел

поражение пережить и оплакать,

станут наградой полёты

над суетой времён года. И движение

может застыть

монументом... Леди Гармонии

в изяществе было отказано:

ступает тяжёлым шагом квартетов.

На стадионе слишко шумно:

бестолковость вскриков, от усталости

ветер сошёл с ума и воет в раструб чаши.

К тому же, бегать нужно

ещё... Мне

эту музыку пока не услышать.

*** * ***

Есть опыт

взгляда в высоты:

там -- осень уже...

Сентябрь -- крепкая настойка

на ярости последних гроз августа.

По дымке

-- прохладной, белёсой --

понимаешь, как далеко небо.

Смена времён года нам неподвластна.

Ветерок

-- испуг --

отрезвляет, и

утром от едкости слишком ранних заморозков

слезятся глаза.

Да, скоро настоящие холода

навсегда заставят забыть

утопии лета.

о законе воображения

Над вымыслом слезами обольюсь.

А.С. Пушкин

Как мила сердцу моему

наивно-дикая простота нравов,

царившая среди соплеменников

Браги, Арнора, Эгиля или

великого Снорри Стурлусона!

Побуждения -- налицо.

Что не так -- меч, стрелы, дротик, секира

сумеют выразить

непредсказуемый промысел чувства,

рассудка нехитрое коварство.

В конечном итоге

порешат всех.

Кто-то -- безымянный -- отправится к Одину,

кого-то праведным законодателем нарекут,

а заслужившего скальды

закутают в плащ

кённигов «убийцы». Слава

-- добрая иль худая --

с человеком навеки

срастётся, став кожей

его деяний.

В зеркало достойного образца

не зазорно смотреться: следуй!

Но отчего стих мой

-- как иезуита речь -- витиеват?

Зачем балет

танцует казуистика иносказаний? К сожалению,

живущее по своей воле стило

-- так уж устроены люди, которые им владеют --

пишет о том,

чего нет

в наличии, что явью

-- ещё или уже --

не стало. Предвосхищение

тоже умеет болеть. А дальше

-- интуиция крутит палку

о двух концах. И бесполезно

щит высоких традиций

натирать до блеска,

чтобы себя в нем увидеть.

Если скальды щедро мёд наливали в кубки героям,

излишек на поле брани расплескав,

чтобы кровь и поэзия стали неразличимы,

-- значит от века к веку

в почёте были

благо, милосердие и ясные -- без гари войны --

погоды. Сорви это слово

спелым плодом! На бумаге

и я старалась

затейливую соткать вязь

панегириков любви и моде,

ныне ставших непреложным законом

для каждого человека.

*** * ***

Татьяне Михайловской

Вот -- мы.

Мы ранним утром из своих квартир и домов выходим.

Рассвет брызжет в глаза оптимизмом, морозец энтузиазма

румянит щеки или безысходности вязкая слякоть гирями

на движении виснет -- не важно.

Главное -- найти поблизости стадион без любопытных

глаз в это время.

Прозвучит команда «на старт!», и будет позор,

которого мы не заметим.

Напуганные способностью предвидеть итог, дыхание в лёгкие

набираем.

Прожитое оседает болью в распухших суставах.

Сердце, за ногами не поспевая, из последних сил бьётся.

И мы -- все, все, все, как один, -- бежим по кругу

за собою вдогонку.

Где ты, ты, ты, что позади -- невидимкой -- остался?

По правилам модного джоггинга, мы не должны бояться

дождя, снега и града.

Нас убедили: до самого финиша регулярность полезна.

Но всё наше Я-существо, не выдерживая нагрузок,

для возраста непосильно-жестоких, к уму взывает.

Выкрикивается неприличный вопрос «для чего?»

в рупор амфитеатра.

Подумай, мой друг, подумай...

Ведь мы -- не спортсмены, мы -- просто люди.

И нам не нужно ставить рекорды в гонках мейнстрима.

Зачем же тогда истязания бегом на стадионах?

Зачем до дна выпивать насилия над собой чашу?

Зачем конвульсии истощения, если уже уставшее жить тело

покоя и комфорта хочет?

Зачем публично унижать себя досмотром футболок, курток,

штанов, маек, кроссовок, а заодно воспалённо-красной

кожи и пятен пота?

Кто нам, устраивая состязания с исчезнувшим в прошлом

собственным отражением, приказывает ежедневно мучиться

пыткой фальстартом?

Выплакаться, вопрошая безгласие небосвода, -- это

сколько хочешь...

Каждому -- увы! -- ответ известен, и потому перед собой

все лгут-лукавят.

Выстрел-то был, но давно -- теперь даже эха его не слышно.

Но память о звуке начала сегодня, к сожалению, никого

не волнует.

Потому, если не будешь каждое утро бегать на стадионе --

с дистанции снимут, и не получишь тока.

Без напряжения -- не сыграть на тризне рагу.

Не сумеешь магом-златоустом заколдовать доверчивых

простофиль музыкой откровения в ореоле ионов -- значит,

лишний в жизни, и без тебя в ней не пусто.

А кому нужны мудрецы, способные лишь на созерцание вишен...

4 октября 1998 года -- 6 апреля 1999 года

Санкт-Петербург

исполнительские ремарки

Композиция «обречённые на фальстарт» из всех написанных мною произведений, пожалуй, в наибольшей степени соответствует фоноцентрической концепции поэзии: она принципиально предназначена для публичного исполнения коллективом декламаторов. Несмотря на то, что произведение состоятельно и как письменный текст, подобная ориентация требует разъяснений собственно исполнительской -- т.е. звуковой -- стороны. И поскольку она становится главным носителем поэтического образа и основным средством воздействия на слушателя, то читателю тоже имеет резон понимать, как формируются сугубо звуковые приёмы выразительности в их неразрывном единстве с текстом. Быть может, при чтении он сможет хотя бы представить, как это произведение должно звучать.

В композиции есть четыре группы стихотворений, которые исполняются несколькими декламаторами. Это «сцены», серия «раги», «дуэты», а также тексты с графическими «аппликациями» фонетически близких лексем. Три последних группы представляют собой реальное речевое многоголосие. Идеальный состав для исполнения этих стихотворений -- пять декламаторов (две женщины и трое мужчин) с различными высотно-тембровыми характеристиками голосов. Названия стихотворений объявляются, а эпиграфы зачитываются из любого места в зале, причём не исполнителями основного текста, как правило, стоящими перед публикой. В композиции «обречённые на фальстарт» разнообразные по характеру эпиграфы становятся «другой» речью из «другого» мира, не имеющего непосредственного отношения к реальности поэтического образа.

Раги

Исполняются тремя декламаторами с голосами разного тембра и высоты. В зале они стоят «треугольником», стремясь охватить акустическое пространство помещения. Если это обычный зал с выделенным для чтения местом «сцены», то перед слушателями стоит исполнитель «стиха», а два других -- декламируют свои тексты, стоя в разных углах позади сидящей публики. Исполнение стихотворений серии идет под тихое фоновое звучание классических индийских рагов. После того, как объявлено название стихотворения и зачитан эпиграф, каждый из исполнителей называет свою функцию в речевом многоголосном целом: «стих», «стих-вина», «стих-табла».

В этих стихотворениях традиционным «текстом» является только верхний голос -- «стих». При этом для исполнения он наиболее сложен: точное интонирование «стиха», вступающего позже других голосов, возможно лишь на основе ритмической координации с ними. В «стихе-вина» главным тексто- и смыслообразующим фактором становится фонетическая комбинаторика, раскрывающая через выбор возможных элементов образный потенциал двух исходных лексем. Тем самым предпринимается попытка, с одной стороны, воспроизвести в условиях вербальности принцип микротонового варьирования, характерный для мелодики рагов, а с другой -- ассимилировать самые общие, внешние приметы древнеиндийского письма «самхита». В «стихе-табла» разрабатываются смысловые возможности исходной синтаксической структуры, возникающие на основании трактовки словораздела как переменной функции. Эти приемы необходимы для того, чтобы создать посредством многоголосного текста образ трёх -- параллельно длящихся и по-разному организованных -- временных потоков. Соответственно, при подготовке произведения к исполнению декламаторы должны сфокусировать своё внимание на самых времяёмких и времянесущих элементах стиха: на 1) слоге -- его относительной (языковой) и абсолютной (в произнесении) длительностях, возникающих при артикуляции акцента и междуиктового интервала; 2) первой словоформе в синтаксической структуре -- ее «смыслово выделенному» артикулированию; 3) интонационном рисунке синтаксической структуры, зафиксированном и сохраняющемся в повторениях.

Репетиции начинаются с разучивания по-отдельности «стиха-вина» и «стиха-табла». Эти тексты читаются принципиально «невыразительно», чтобы, несмотря на контрапунктический характер письма, в звучании можно было услышать их смысловую сторону и особенности ритмической организации.

Исполнитель «стиха-табла» должен знать, что особенности повторности в «его» тексте -- ритмически-ударной природы. Темп декламации этого голоса во всех рагах умеренный. Дыхание неглубокое, но при этом первая словоформа в синтаксической конструкции произносится чуть громче той, которая завершала предыдущую. Отчетливо интонируются знаки препинания. На этапе разучивания «стиха-табла» главным для исполнителя этого голоса оказывается достижение одного, строго соблюдаемого темпа при чтении синтаксических конструкций, весьма различающихся по объему и структуре, своеобразной «механистичности» декламации. Индивидуальность же звуковой линии в «стихе-табла» связана с интонированием синтаксических структур и с градуировкой громкости, которая устанавливается в соотношении с чтением других исполнителей.

У декламатора «стиха-вина» основной задачей становится осознанное отношение к абсолютной и относительной долготе слога -- к точной артикуляции акцента и гласных в междуиктовых интервалах. Именно с дифференциальной функцией акцента связана возможность слухового различения словоформ и их переменности (в т.ч. и семантической), перетекания друг в друга в «мелодическом варьировании» речевого потока «самхита». Все гласные, выделенные курсивом, читаются подчеркнуто акцентированно, как «тяжелые». В остальных случаях при разучивании текста декламатор добивается неразличимости акцентных и безакцентных слогов: их длительность должна быть одинакова. Здесь устанавливается временное ощущение абсолютной длительности слога. Дыхание берется только на цезурах (дефисы).

После того, как тексты «стиха-вина» и «стиха-табла» выучены, начинается их координация в многоголосии. Именно к этому этапу работы относятся ремарки о числовых пропорциях в соотношении формул: 3/5 или 5/3. Это -- фиксация относительной длительности фрагментов текста и, соответственно, существование речи декламаторов, поэтических образов в каждом из голосов в независимых друг от друга временных потоках. Постановщик просодики опытным путём добивается, чтобы по длительности произнесения пять повторяющихся формул в одном голосе соответствовали трём в другом. Мера времени при координации «стиха-вина» со «стихом-табла» оказывается внешней по отношению к вербальной стороне рага. (Аналогией может служить ритмическая координация у музыкантов, одновременно исполняющих триоли и квинтоли.)

Соотношение же основного -- традиционного «стиха» с одним из голосов устанавливается по значку //. Ритмика «стиха» -- полностью вербальной природы, и потому его декламатор сумеет выразительно интонировать текст лишь в том случае, если внутренне будет «слышать» параллельно звучащие речевые потоки с иными типами временной организации. Декламатор должен чувствовать как полную свою независимость от них, так и «точки» структурного -- по тексту -- совпадения-соприкосновения с ними.

Дуэты

Двухголосные изосиллабические стихотворения «Из голых вчера ещё веток...» и «О, эти сухие в августе травы» исполняются двумя, стоящими в противоположных концах зала, декламаторами с разными по высоте и тембру голосами. На репетициях нужно добиться синхронного чтения строк. Вначале декламаторы осваивают равную длительность каждого слога, независимо от его акцентной или безакцентной позиции в слове. Когда изосиллабическая сихронность достигнута, то исполнители, ощущая временной объём строки, могут работать над выразительным интонированием синтаксиса.

Дуэт «частушки с рэп-аккомпанементом» требует, как минимум, четырёх исполнителей. Он идет под фонограмму инструментальной танцевальной музыки стиля «рэйв» в умеренном темпе. Два высоких голоса -- мужской и женский -- в соответствии с фольклорной манерой исполнения частушек «звездят» «мужской» и «женский» разделы основного текста. При этом декламация подчиняется точному интонированию синтаксических конструкций, а не мелодико-ритмическим стереотипам, присущим реально поющимся частушкам. «Рэп-аккомпанемент» исполняют декламаторы с низкими голосами в манере ритмического скандирования текста. На репетициях устанавливается соответствие в произнесении акцентных слогов в «частушке» и «рэп-аккомпанементе», совпадающее, в свою очередь, с акцентными долями звучащей музыки.

Стихотворения с фоновыми аппликациями

Аппликации на листах книги состоят из фонетически близких лексем «ион», «иона», «йони», «и он», «и он, и она». Каждая из них в целостности композиции связана с определённой образно-тематической сферой. Пять исполнителей, рассредоточившись по залу, на коротком и неглубоком (потому незаметном) дыхании в умеренном темпе, тихо, на разной высоте, сохраняяодну и ту же манеру интонирования, произносят эти пять лексем: каждый -- свою. Вступление очередного голоса -- через три лексемы на четвертую. Каждая десятая лексема произносится чуть громче. В результате возникает «пульсирующий искрами» смыслово значимых слов единый -- диффузный -- звуковой фон, на котором читается основной текст стихотворения. Особое внимание обратить на четкость, «остроту» артикуляции в лексемах со словоразделами и при этом с преобладанием гласных: «и он», «и он, и она». Местоположение аппликации на странице (по вертикали) указывает момент вступления и выключения «фона» -- т.е. его длительность в соотношении с основным текстом. Кроме того, подбор лексем в аппликациях указывает на принадлежность стихотворения к тому или иному тематическому блоку: чем больше в одновременности звучит разных лексем, тем многомернее образ стихотворения.

Сцены

Каждая из сцен открывается и завершается звучанием фонограмм хитов, указанных в эпиграфах: на фоне музыки они зачитываются после объявления названий стихотворений. Лишь затем выходят основные декламаторы.

Сцена «лапсердак «от кутюр» исполняется минимально тремя декламаторами: 1) прямая речь персонажа-мужчины; 2) прямая речь персонажа-женщины на русском языке; 3) прямая речь персонажа-женщины на украинском языке. Эпизоды косвенной речи может читать любой из них. Но ее образность отчётливо проступит тогда, когда эпизоды косвенной речи прочитает четвертый исполнитель, находящийся в другом конце зала.

Сцена «старшеклассницы» исполняется двумя декламаторами. Для достижения эффекта деперсонализации фрагменты прямой речи должен читать мужчина. При этом его интонирование текста принципиально «невыразительно» в плане передачи «страстей», обуревающих персонажей стихотворения. Фрагменты же косвенной и внутренней речи -- наоборот, читаются с предельно внятным «эмоциональным» интонированием риторических формул-клише из речевых контекстов словоупотребления.

В сцене «пошлость правды или «что?» исполнительски фиксированы только эпизоды прямой «телефонной» речи «мужского» и «женского» персонажей стихотворения. Косвенная речь распределяется постановщиком просодики между другими декламаторами по своему усмотрению, но с учетом кульминационного характера этой сцены в целостности произведения.

1. «101 шаг» -- процедура шоковой температурной терапии, принятая в восточной медицине: в ёмкости с максимально холодной водой человек должен сделать сто одно энергичное шагающее движение. В результате резкого спазма сосудов в нижних конечностях, активизируется кровообращение в артериальной системе, а -- главное -- в сосудах коры головного мозга.

2. Бродель Фернан -- выдающийся французский историк, один из виднейших представителей исторической школы «Анналов».

3. fashion -- принятое в международном культурном сообществе обозначение «высокой моды», а также понятия «моды в широком смысле».

4. Здесь и далее даются подстрочные переводы фрагментов стихотворения «лапсердак «от кутюр», написанных на украинском языке.

-- госпожа Марта

-- (разг.) госпожа Вера -- украинка из бельгийской диаспоры -- привезла из Брюсселя.

5. -- ...как эта... Помнишь, приём у госпожи Марты? У высокомерной художницы-концептуалистки из Австралии -- госпожи Докийки -- застрял в горле бутерброд, когда она увидела, как немка с зелёной лысиной внесла дивную гроздь разноцветных презервативов с гребешками. Женское вдохновение буйствовало, и она кисточкой раскрашивала тоненькую резину причудливыми узорами подсознания по методу Бретона.

6. -- Но вести разговор с госпожой Мартой Лариса не может -- у неё до сих пор не всё в порядке с «шоколадой» и «анализой». (Имеются в виду директивные преобразования в украинском языке, вплоть до изменения грамматической атрибуции рода имен, интенсивно насаждаемые в культурной практике Украины после обретения ею независимости. Подобные меры предпринимаются для уничтожения последствий русификации.)

7. -- Госпожа Марта, чтобы украинский народ шёл в Европу художественно не тёмным, устроила в галерее экспозицию динамических видеоинсталляций, созданных самыми крутыми художниками и художницами (творцами и творчихами) из диаспор всех стран.

8. -- ...глаз у госпожи Марты... Посмотрит снаружи -- всё видит изнутри. Ради успешного завершения нашего дела и я гляжу на Ларису сквозь окуляр (призму) современных взглядов на возможности человека обрести своё место на нивах искусства. Она не молодая, опытная, рассудительная, следовательно, потрёпанная жизнью (тёртый калач). А это -- очень существенный недостаток сегодня, когда все должны забавляться играми, как бессмысленные детишки. Не феминистка и без извращений. Какой-то там из Петербурга поэт с никому не известным именем, который, невзирая на происхождение, позорит себя творчеством на русском языке. Лучше иврит -- да что там говорить! -- даже пушту! От ненависти госпоже Марте сведёт челюсти, потому что эта проклятая империя испоганила нашу матушку-Украину, превратив её в пустошь и разоряя столетиями...

9. -- Вон та стильная дама -- изысканная и очаровательная -- выдающийся драматург Украины эпохи постмодерна.

10. В композиции «обречённые на фальстарт» важную роль в формировании её основного образа играют элементы, с одной стороны -- Ветхозаветной, а с другой -- ведийской и индуистской мифологий. Со вторыми целенаправленная работа ведётся в пяти стихотворениях серии закрытого типа «рага». Для адекватного восприятия тематики этих текстов и их вербальной стороны даются короткие справки о лексике, или производной от комплекса мифологических и философских представлений древних индийцев, или связанной с их художественной практикой. Курсивом выделяются те особенности «предмета» (независимо от того, божество ли он, абстрактная категория или особенность звукового строя в древнеиндийской музыке), которые, в первую очередь, «работают» на создание поэтического образа.

11. Рага (муж.)-- древнейший жанр традиционной музыки Индии. Сведения о нем зафиксированы в тексте II-III в. до н.э. «Бхавадгита». Само слово «рага» имеет множество значений, среди которых наиболее важными оказываются коннотации эмоционального («желание», «страсть», «стремление», «любовь», «печаль», «страдание», «зависть», «злоба», «жадность»), и эстетического («песня», «тон», «мотив», цвет», «оттенок») плана.

Раги, очевидно, эволюционировали в своё современное -- сугубо художественное состояние -- из музыкально-поэтических компонентов в архаической литургии. При этом ритуальное исполнение гимнов «Ригведы» носило камерный «домашний» характер. На связи музыкальной образности рагов с древнейшими текстами указывают названия самыз древних -- канонических рагов, приуроченных к праздникам, сезонам года и временам дня, важнейшим событиям в жизни человека. Эти развернутые музыкальные формы, которые могут длиться несколько часов, бывают «мужскими» -- собственно раги и «женскими» -- рагини. В общей концепции книги серия «раги» принципиально ориентирована на «мужскую» тематику. Об этом свидетельствует текст «стиха» -- первого «голоса»: в нём ассимилированы поэтические тропы из гимнов, посвящённых Агни (см. далее).

Раги традиционно исполняются небольшими ансамблями -- вокально-инструментальными или сугубо инструментальными. В ансамбли могут входить струнные щипковые (вина, ситар, др.), смычковые (скрипка) инструменты, флейта и ударные. Начало рага исполняется певцом (певицей) либо на струнном инструменте. Певец вокализирует на звуке «а» или на каком-либо ином слоге: «та», «на», «ри», нарэ», «нанэри» и др. Музыкальное развитие в крупной форме рагов основано на принципе варьирования -- мелодического и ладового. Если учесть, что в классической индийской музыке принято деление октавы на 22 интервала шрути (санск. «услышанное» -- т.е. Откровение) -- в отличие от европейских 12 полутонов -- то специфический и чуждый этим слуху западного человека «вибрирующий» звуковой строй рагов, вызван микротоновым варьированием.

12. Агни -- один из основных богов «Ригведы», принадлежащий пантеону «земных» божеств. Основная его функция -- связь между людьми и остальными богами ведийского пантеона. Бог космической силы и огня во всех его проявлениях: на земле, на небе (солнце), и в воде. Но прежде всего, Агни -- бог жертвенного костра, «увозящий» жертву к богам, откуда его названия «жрец-хотар» и «вестник». Агни -- убийца ночных демонов-ракшасов. Он также бог домашнего очага, «гость» в доме жертвователя. В силу очень древнего происхождения корпуса мифов об Агни это божество слабо антропоморфизировано и обладает множеством ипостасей: он постоянно отождествляется с другими богами, людьми, животными (в особенности, с конём) и предметами. При этом нередок мотив поглощения пищи и напитка сомы (см. далее), что приводит к возрастанию его величины и могущества. Агни един (бог), но одновременно множественен (жертвенные костры). В большинстве гимнов «Ригведы» Агни характеризуется через свойства стихии огня: он горит, сияет, сверкает, пламенеет, обладает всеми силами, знает все мудрости и приводит других богов на обряды жертвоприношения.

13. ангирасы -- 1) класс полубогов -- семи сыновей неба, божественных певцов с удивительно прекрасным голосом; 2) мифический род людей -- мудрецов-риши (поэтов-жрецов), служителей культа огня. Обладая поразительной жизненной силой, своим талантом риши обновляют мир. Но при этом с Ангирасами ведийская -- в сравнении с индуизмом более древняя -- традиция связывает черную магию (заговоры на достижение зла). В древней Индии поэты называли Ангирасов своими оцами.

14. Ригведа -- Приблизительно в середине II тысячелетия до н.э. в северо-западную Индию начали вторгаться воинственные племена, называвшие себя ариями. Их главным культурным сокровищем было собрание гимнов -- «Ригведа». «Веда» -- священное знание, а «Ригведа» -- это веда гимнов. Она включает в себя всю сумму знаний человека того времени о себе и окружающем его мире: богах, демонах, космосе, ритуале, социальном устройстве, этических ценностях и проч. Эти гимны передавались из уст в уста в жреческих семьях из поколения в поколение, формируя свод мифологических представлений о мироздании и его законах. В «Ригведе» поэтическое мастерство ведийских поэтов-жрецов «риши» отличалось поразительной изощрённостью и сложностью даже по современным критериям: они сознательно играли языком, умели звукописью передавать содержание и вызывать словом двойные образы.

15. Мандала (буквально «круг», «диск») -- Гимны «Ригведы» образуют циклы -- собственно мандалы, которых во всём собрании насчитывается десять. Мандалы упорядочивают собрание гимнов, кодифицируя их или по принадлежности к тому или иному полулегендарному роду певцов-риши, или по тематическому принципу.

16. Вина -- струнный щипковый плектровый инструмент. Струны защипываются специальными крючками, надетыми на пальцы. Строй вины позволяет музыкантам создать чрезвычайно богатый спектр приЕмов и выразительных эффектов в оперировании шрути (см. выше). Как следствие -- игра на вине поражает воссозданием тончайших деталей при воплощении музыкой эмоциональных состояний человека. Самая древняя разновидность вины (махати-вина или бин) связана с музыкальной практикой северной Индии, откуда начала своЕ распространение «Ригведа».

17. Табла -- индийский парный барабан. Состоит из двух небольших котлообразных барабанов, имеющих разную настройку: правый звучит приблизительно октавой ниже левого. Табла -- ритмический инструмент, входящий в ансамбли со струнными для исполнения классической индийской музыки, в первую очередь, рагов. Ритмический аккомпанемент играет в крупных формах рага отнюдь не фоновую роль: он создаёт необходимые предпосылки для образов «вечности» -- т.е. абсолютной длительности, в которой разыгрываются универсальные мифологические «сюжеты-состояния», исполняемые певцом или струнным инструментом. Подчеркну: в рагах нет образов времени в его историко-культурных или психо-биологических формах. В музыке рагов человеческое, природное и общественное начала, благодаря ритмическим структурам и их организации, погружены в вечность брахмана -- абсолютную безличную, сугубо духовную субстанцию. В нём, по концепции Веданты, отсутствуют время, пространство, качества, действия и т.п. положительные свойства реального мира. «Абсолютная длительность», таким образом, обнаруживает апофатические стороны бытия и сознания. И если человек в своём опыте с ними сталкивается, -- это, как правило, приводит к трагическим последствиям в его судьбе и даже жизни.

18. Самхита -- наиболее древняя редакция «Ригведы», дошедшая до наших дней. Самхита -- это слитный текст, в котором слова объединяются в нерасчленимую последовательность-поток правилами фонетических ассимиляций и изменений на стыках.

19. Падапатха (буквально «чтение по словам») -- более поздняя редакция «Ригведы», в которой текст дан в виде отдельных слов (а в ряде случаев в виде отдельных морфем) в той форме, как этого требует грамматика.

20. Кали (др. инд. «чёрная») -- в индуистской мифологии одна из ипостасей жены Шивы (иные -- Шакти, Дэви, Парвати и др.), богиня смерти и разрушения. Кали -- олицетворение губительного аспекта божественной энергии Шивы. В конце кальпы (очень большого периода в развитии мироздания) она окутывает мир тьмой, создавая «ночь времени». Культ Кали связан с человеческими жертвоприношениями, практиковавшимися в тантризме и шактистских сектах.

21. Шива -- в индуистской мифологии один из верховных богов. Его черты противоречивы: он -- яростный и одновременно милостивый; символизирует время и водную стихию, олицетворяя силы созидания и разрушения. Шива -- носитель космических энергий. В мифах их воплощением становится экстатический и оргиастический («дионисийский») танец: Шива пляшет его с женой на теле убитого им асуры. Символом созидающих сторон Шивы -- бога-творца -- является линга -- столб-фаллос, проходящий через йони -- женские гениталии. В этой связи (и в констексте композиции «обречённые на фальстарт») важно и то, что Шива -- двуполое существо (Арханаришвара) с мужской правой и женской левой половинами. Творящая сила этого божества связана с совокуплением, которое не имеет отношения к любви: по мифу он сжёг своим третьим, вырастающим из лба, глазом бога любви Каму. Совокупление как таковое -- деперсонализированный половой инстинкт -- оказывается основным носителем космической энергии. Вторая ипостась Шивы -- стихия разрушения. Обычный для его иконографии устрашающий вид связан с тем, что в конце периода кальпы Шива уничтожает вселенную, жизнь, всех богов, людей, результаты их деяний -- цивилизацию и культуру.

22. Замечено: сегодня в разговорном русском языке фразеологизмы часто формируются по моделям узуса, характерного для криминальной среды, не говоря уже о введении в речевую практику лексики из блатного жаргона. Три комментируемых ниже фразеологизма возникли в 1998 г. и бытуют ныне в сообществе постмодернистски ориентированных литераторов Петербурга.

23. «по жизни» -- образ человека, складывающийся в приватной сфере; общение с ним как с частным лицом.

24. «конкретно» -- образ человека, складывающийся в социальной сфере; общение с ним как с представителем определённой социо-культурной страты; своего рода «личность de jure».

25. «в натуре» -- человек, кем он является на самом деле; общение с ним в соответствии с его реальными фукциями в обществе -- социальными и культурными; своего рода «личность de facto».

26. Тапас -- индуистское божество Вселенского жара. В «Ригведе» одно и то же природное явление в разных его функциях может моделироваться разными богами. Это -- одна из специфических черт мифологической концепции, запечатлённой в «Ригведе». Другая же заключается в деификации абстрактных идей, понятий и принципов. Поэтому «Тапас» -- космологическое представление о творении мироздания, персонифицирующееся посредством этимологии в этом имени.

27. Рохита -- Красное солце, летящее по небу, наполняющее жаром вселенную и несущее на себе богов. Эта очевидно пантеистического характера мифологема занимает важно место в ином собрании вед -- «Атхарваведе» (более древнее название его -- «Атхарвангираса»).

28. Сома -- в ведийской мифологии 1) наркотического действия сок неизвестного растения (или гриба), вызывающего экстатические и галлюциногенные состояния; 2) божественный напиток и -- одновременно -- божество этого напитка. В древней Индии Сома применялся в ритуальных жертвоприношениях в качестве дара людей богам и как напиток для жрецов-риши. В гимнах «Ригведы» Сома наделяется эпитетами «всевозбуждающий, возлюбленный, всезнающий, небесный» и др. В контексте стихотворения имеется в виду известный науке факт: при беге более часа железами внутренней секреции в организм выделяются вещества эндорфины, оказывающие на сознание наркотическое воздействие, сходное с препаратами морфинового ряда.

29. Майя -- в ведийской мифологии магическая сила сотворения, иллюзия, видимость, обман, хитрость, колдовство, чары. Принцип «майя» передаёт идею превращений, транформациии, изменений. В индуизме майя отождествляется с Кали, переосмысляясь как божественная энергия шакти (см. далее). Здесь майя связывается с культами «богини-матери» и им присущим поклонением перед половым инстинктом. На рубеже VIII-IX вв. н.э. сложилась трактовка майи, сохраняющаяся по сей день: специфическая, божественного происхождения энергия (энергетика!) может творить иллюзии, фантомы самых разнообразных реальных жизне-форм, которые человек, тем не менее, способен воспринять эмпирически. При этом реальный мир наделяется статусом мнимости.

30. Хакама -- очень широкие штаны, которые в средневековой Японии носили придворные вельможи и самураи. Хакама часто шились из дорогих тканей -- парчи, узорчатого шёлка. Современные широкие, свободные женские штаны и юбка-брюки, отчасти мужские т.н. «слаксы» -- результат ассимиляции в высокой моде идеи японских хакама.

31. Дугин Александр -- отечественный мыслитель и писатель, представляющий т.н. «эзотерическую» или «традиционную» философию, один из культурализованных вождей российского оккультизма. Был дружен с С.Курёхиным, выступая вместе с ним на выборах в Госдуму за фракцию коммунистов. Сейчас -- идеолог национал-большевистской партии Э. Лимонова. В контексте стихотворения пародируется традиционная для мистагогов эзотеризма жреческая ряса -- т.е. женское платье.

32. Утамаро Китагава (1753-1806) -- японский график и живописец, создавший галерею изысканно-поэтических образов японских аристократов -- женщин и мужчин.

33. Шакти (санскр. -- «сила») -- в индуистской мифологии -- божественная сила, энергия, с помощью которой творится мир, а также творческая энергия божества, персонифицированная в образе его супруги. Шакти -- причина и способ воздействия божества на мир. В индуистских мистических учениях женское начало рассматривается как активный принцип мироздания. Йони (дыра, круг) -- пластический символ женских гениталий -- оказывается одновременно олицетворением шакти и её творящей силы. По этой причине бог-мужчина зависит от женской шакти, будучи без неё бессилен. Образцом такой зависимости в индуистской мифологии является супружеская пара -- Шива и все ипостаси его жены. Позднейшим отзвуком этих идей в иной системе мифологических представлений становится роль Музы для творца, в особенности -- для поэта.

34. Парвати -- одна из ипостасей жены Шивы.

35. Тандава -- оргиастический танец Шивы, воплощающий космическую энергию.

36. Сансара -- в индуизме идея родственности всего живого и перехода между его формами. Всё в этом мире -- бог, человек или животное -- вечно, поскольку подлинной сущности вещей эмпирически достоверные «возникновение» и «уничтожение» не затрагивают. С точки зрения сансары смерть не противостоит жизни: она -- лишь неоднократный переход к её продолжению в иной форме. Концепция сансары возникла на очень ранней стадии развития общества, культуры и человеческого сознания, когда идея суверенности личности ещё отсутствовала.

37. Не изречёшь, не представишь, ибо ты внемлешь лишь

Груде обломков былых изваяний, где солнце отвесно.

(Пер. С.Степанова)

Т.С. Элиот. Бесплодная земля.

Ч.I. Похороны мертвеца

Speaking In Tongues Лавка Языков

лариса березовчук

ОБРЕЧЕННЫЕ НА ФАЛЬСТАРТ

преамбула

ЧАША

* * *

* * *

привилегия позже

чрево кита 1: течения

* * *

* * *

модная стрижка по интуиции парикмахера

* * *

лапсердак «от кутюр» (семейная сцена на фоне пассивного участия автора)

соль имен прилагательных

РАГА (10) 1 (11)

чрево кита 2: нерегулярная волна

* * *

* * * (дуэт)

герой нашего времени (22)

* * *

львы и кролик

рага 2

чрево кита 3: мертвая зыбь

* * *

* * *

и он: обман зрения и слуха

старшеклассницы (сцена из жизни подростков на фоне белых ночей)

если

частушки под рэп-аккопанемент (дуэт об этно-исторических тенденциях в высокой моде)

рага 3

чрево кита 4: вытолкнутые водоворотом

* * *

* * *

* * *

очки результата

электрические танцы

рага 4

чрево кита 5: выпадение осадка

* * *

* * * (дуэт)

* * *

и дека не выдерживает напряжения

пошлость правды или «что?» (сцена телефонных разговоров на фоне воспоминаний автора)

вишня: плод созрел

рага 5

к Т.С. Элиоту

* * *

о законе воображения

* * *

исполнительские ремарки

Раги

Дуэты

Стихотворения с фоновыми аппликациями

Сцены

Speaking In Tongues
Лавка Языков

ОБРЕЧЕННЫЕ
НА ФАЛЬСТАРТ

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

модная стрижка
по интуиции парикмахера

*** * ***

лапсердак «от кутюр»
(семейная сцена на фоне пассивного участия автора)

РАГА⁽¹⁰⁾ 1⁽¹¹⁾

*** * ***

* * *
(дуэт)

герой нашего времени⁽²²⁾

*** * ***

*** * ***

*** * ***

старшеклассницы
(сцена из жизни подростков на фоне белых ночей)

частушки под рэп-аккопанемент
(дуэт об этно-исторических тенденциях в высокой моде)

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

* * *
(дуэт)

*** * ***

пошлость правды или «что?»
(сцена телефонных разговоров на фоне воспоминаний автора)

*** * ***

*** * ***