Speaking In Tongues
Лавка Языков
Из Ива Боннефуа
Вариации Сергея Косецкого
© Yves Bonnefoy, 1991
Страхи видевшего
Так мы пойдем
De natura derum
СТРАХИ ВИДЕВШЕГО
Что же ты хотел нарисовать на этом камне?
Не иначе как двойной огонь нашей смерти.
Я был испуган, я уничтожил скрижаль в этом мире,
Скрижаль обнаженную и рдеющую; где мертвый ветер называет себя.
И я старел. Снаружи — правда слов
И правда ветров больше не борются.
Огонь угас, огонь, однажды бывший моей церковью.
Я больше не боюсь и не сплю.
Уже все дороги, по которым ты шел, закрылись,
Тебе даже нет передышки,
Чтобы найти утерянное. Земля, что ускользает прочь
В шуме твоих шагов, уже больше не растет.
Как же ты дал ежевике восстановить
Безумную тишину, в которую ушел?
Огонь следит за пустыней в саду памяти,
А ты – тень теней, где ты, кто ты?
Ты больше не приходишь в этот сад,
Дороги страданий и уединенного растворились,
Осталась лишь трава – твое мертвое лицо.
Тебя больше не волнует, что спрятано в камне темной церкви,
В деревьях, — слепое лицо покрасневшего солнца.
С тебя довольно умирать в пространстве как во сне,
Ты даже больше не любишь тень, с которой ты соединился.
Теперь ты в одиночестве презираешь эти звезды,
Такие далекие и близкие;
Ты шел, ты можешь идти, ничто больше не меняется –
Все время одна и та же ночь без конца.
И смотри – ты уже отдалился от себя,
Всегда тот же крик, но ты не слышишь,
И ты, умирающий, и не имеющий больше боли,
Ведь ты потерялся, ты, не искавший?
Ветер тих, повелитель древнего плача,
Буду ли я последним, кто отдаст себя в руки смерти?
Огонь уже лишь памяти прах
И звук бесшумного крыла, звук мертвого лица.
Согласен ли ты любить только сталь серой воды,
Когда ангел твоей ночи приходит закрыть гавань
И теряет в ее бесшумной воде
Последние проблески, пойманные в мертвом крыле?
О, если бы ты только вынес всю тяжесть моих слов,
Для тебя победил бы я сон и смерть,
Для тебя я взывал бы в разломанном дереве
Пламя, которое было бы и кораблем и гаванью.
Для тебя я поднял бы безвременное, вездесущее пламя,
Ветер, ищущий пламя, горы мертвого дерева,
Горизонт голоса падающих звезд,
Луну, схваченную беспорядком смерти.
ТАК МЫ ПОЙДЕМ
Так мы пойдем по руинам безбрежного неба,
Отдаленные ландшафты обретут полноту,
Как судьба в ярком свете.
Самая прекрасная страна,
О ней мы так долго мечтали,
Она возникнет перед нами – земля саламандр.
Взгляни, ты скажешь, на этот камень – в нем смерть.
Тайный фонарь, горящий у наших движений,
Так мы идем освещенные.
De natura derum
Лукреций знал:
Открывая шкатулку,
Ты найдешь в ней
Кружащийся снег.
Теперь и потом
Две снежинки встретятся и соединятся,
Или одна из них увернется прочь,
Легкая, в свою частицу смерти.
Откуда же приходит очищение,
Всего лишь в нескольких словах,
Когда одно – только ночь,
Другое – мечта?
Откуда взялась эта пара
Ищущих, смеющихся теней
(Одна – вся укутанная
В красную шерсть)?