Человек, всегда ночевавший в кафе, под деревьями или же просто в тех
местах, где на него наваливался сон, бродил однажды утром по улицам городка.
Он вышел на рыночную площадь, где перед населением, выкрикивая пророчества,
кривлялся старый медждуб, одетый в рванину. Человек постоял и посмотрел,
пока старик не закончил и не сгреб все деньги, которые люди предлагали
ему. Его изумило, сколько безумец собрал, и от нечего делать он решил пойти
за ним.
Не успели они и с площади уйти, как человек заметил, что из-под арок
выскакивают ребятишки и бегут за медждубом, а тот просто шагает дальше,
монотонно распевая и размахивая жезлом, то и дело грозя мальчишкам, подбегающим
слишком близко. Следуя за ним на расстоянии, человек увидел, что старик
заходит в некоторые лавки. Всякий раз он появлялся оттуда, зажав в руке
казначейский билет, который быстро отдавал одному из сорванцов.
Человеку пришло в голову, что у этого медждуба есть чему поучиться.
Нужно только присмотреться к его поведению и тщательно прислушаться к тому,
что он произносит. Затем, порепетировав, он и сам бы мог делать те же жесты
и кричать те же слова. Каждый день он начал разыскивать в городе медждуба
и следить за ним, куда бы тот ни шел. В конце месяца он решил, что готов
применить эту науку.
Он отправился на юг, в другой город, куда никогда прежде не ездил.
Там он снял очень дешевую комнату возле боен, подальше от центра. На блошином
рынке купил старую и драную джеллабу. Потом пошел к кузнецам и стал смотреть,
как они делают ему длинный жезл, вроде того, что носил с собой медждуб.
На следующий день, немного порепетировав, он пришел в город и сел на
улице у подножия самой большой мечети. Некоторое время он просто смотрел
на прохожих. Затем медленно начал воздевать к небесам руки и делать ими
разные движения. Никто не обращал на него внимания. Это успокоило его,
поскольку означало, что личина удалась. Когда он стал выкрикивать слова,
люди бросали на него взгляды, но, похоже, не видели его, а только ждали,
что именно он скажет. Какое-то время он выкрикивал короткие стихи из Корана.
Он вращал глазами, а тюрбан съезжал ему на лицо. Прокричав несколько раз
слова пламя и кровь, он опустил руки и склонил голову --
и больше ничего не говорил. Люди пошли своей дорогой, но многие успели
швырнуть на землю перед ним монетки.
В последующие дни он пробовал другие части города. Где сидеть -- казалось,
неважно. В одном месте прохожие были к нему так же щедры, как и в любом
другом. Ему не хотелось рисковать и заходить в лавки и кафе, пока он не
убедится, что город к нему привык. Однажды он промчался по улицам, потрясая
жезлом и вопя: Сиди Рахал пришел! Сиди Рахал говорит вам -- готовьтесь
к пламени! Это он сделал для того, чтобы дать себе имя, которое бы запомнили
горожане.
Он начал останавливаться в дверях лавок. Если он слышал, как кто-то
внутри называл его имя -- Сиди Рахал, -- он заходил, свирепо глядел на
лавочника и, ни слова не говоря, протягивал руку. Хозяин давал ему деньги,
он поворачивался и уходил.
Дети почему-то за ним не бегали. Было б лучше, если бы за ним постоянно
следовала стайка ребятишек, как за старым медждубом, но стоило ему с ними
заговорить, они пугались и удирали. Так спокойнее, убеждал себя он, но
втайне его это беспокоило. И все равно зарабатывал он больше, чем раньше
считал возможным. К тому времени, как начались первые дожди, у него скопилась
крупная сумма. Оставив жезл и рваную джеллабу в комнате возле боен, он
уплатил хозяину за комнату на несколько месяцев вперед. Дождался ночи.
Затем запер за собой дверь и уехал на автобусе в свой город.
Сначала он купил много разной одежды. Одевшись богато, он отправился
подыскивать себе дом. Вскоре нашел такой, что подходил ему. Дом был маленький,
и денег на то, чтобы заплатить за него, ему хватало. Он обставил две комнаты
мебелью и приготовился провести зиму за едой и кифом со всеми своими старыми
приятелями.
Когда его спрашивали, где он пропадал все лето, он рассказывал о гостеприимстве
и щедрости своего богатого брата в Тазе. Но ему уже не терпелось, чтобы
дожди закончились поскорее. Сомнений не было: новая работа ему очень нравилась.
Зима, наконец, подошла к концу. Он сложил сумку и сказал друзьям, что
отправляется в деловую поездку. В другом городе сразу пришел к себе в комнату.
Его джеллаба и жезл были на месте.
В этот год его уже узнавали многие. Он стал смелее и заходил в лавки,
не дожидаясь в дверях. Лавочники, желая показать покупателям свое благочестие,
всегда давали ему больше, чем прохожие.
Однажды он решил проверить себя. Он остановил такси. Забравшись внутрь,
он проревел: Я должен поехать к гробнице Сиди Ларби! Быстро! Шофер, знавший,
что ему не заплатят, тем не менее, согласился, и они приехали к оливковой
роще на холме далеко от города.
Он велел таксисту ждать и выскочил из машины. Затем начал карабкаться
по склону к могиле. У таксиста кончилось терпение, и он уехал. На обратном
пути в город он не заметил поворота и врезался в дерево. Когда его выписали
из больницы, он начал всем рассказывать, что Сиди Рахал заставил машину
съехать с дороги. Мужчины много говорили об этом, вспоминая других святых
безумцев, которые умели наводить порчу на моторы и тормоза. Имя Сиди Рахала
не сходило с языков, и люди с уважением прислушивались к его проповедям.
За лето он накопил больше денег, чем год назад. Он вернулся к себе
и купил дом побольше, а старый сдал. Каждый год он покупал все больше домов
и земли, пока, наконец, не стало ясно, что он превратился в очень богатого
человека.
И всегда, стоило упасть первым дождям, он объявлял друзьям, что уезжает
за границу. После этого тайно покидал город, не позволяя никому себя провожать.
Такой распорядок жизни приводил его в вострог -- если удача не изменит,
он сможет жить так и дальше. Он предполагал, что Аллах не возражает, что
он притворяется одним из Его святых безумцев. А деньги -- просто награда
за то, что он дает людям возможность подавать милостыню.
Однажды зимой к власти пришло новое правительство и распорядилось прогнать
с улиц всех нищих. Он обсудил это с друзьями -- все считали это прекрасным
решением. Он с ними соглашался, однако ночью новость не дала ему заснуть.
Вернуться, рискуя всем просто потому, что ему нравится этим заниматься,
-- об этом не могло быть и речи. Скрепя сердце, он решил провести лето
дома.
И только когда прошли первые недели весны, он осознал, как дорого это
ему -- уезжать прекрасной звездной ночью на автобусе в другой город, и
какое облегчение он испытывает всякий раз, когда может забыть обо всем
на свете и жить как Сиди Рахал. Теперь он начал понимать, что его жизнь
здесь, дома, была в удовольствие лишь потому, что он знал: наступит миг,
и он оставит ее ради иной жизни.
Когда пришла жара, ему стало совсем неспокойно. Он скучал, он потерял
аппетит. Друзья, заметив в нем такую перемену, советовали отправиться в
путешествие, как он это делал обычно. Они говорили, что известны случаи,
когда люди умирают, изменив своей привычке. И снова лежал он ночами без
сна, пока все же не решил втайне вернуться. И только решение было принято,
как ему сразу полегчало на душе. Будто раньше он спал, а сейчас неожиданно
проснулся. Он сообщил друзьям, что едет за границу.
Той же ночью он запер дом и сел в автобус. На следующий день -- радостно
прошагал по улицам к своему любимому месту у мечети. Прохожие смотрели
на него и замечали друг другу: Он все-таки опять вернулся. Видишь?
Он просидел там спокойно весь день, собирая деньги. Под вечер, поскольку
погода стояла жаркая, он направился за городские ворота к реке, чтобы искупаться.
Раздеваясь за олеандровыми кустами, он поднял голову и увидел, что к нему
по берегу спускаются трое полицейских. Не дожидаясь их, он подхватил туфли,
набросил на плечи джеллабу и побежал.
Иногда он шлепал прямо по воде, иногда поскальзывался в грязи и падал.
Полицейские что-то кричали ему. Гнались они за ним недолго, потому что
ослабели от хохота. Не зная этого, он все бежал и бежал вдоль реки, пока
не сбилось дыхание и не пришлось остановиться. Он надел джеллабу и туфли
и подумал: в такой одежде в город вернуться я не могу, в другие города
-- тоже.
Дальше он пошел уже медленнее. Когда настал вечер, он проголодался,
но вокруг не было ни людей, ни домов. Спал он под деревом, укрывшись одной
лишь рваной джеллабой.
На следующее утро голод усилился. Он встал, вымылся в реке и пошел
дальше. Весь день шел он под палящим солнцем. Под вечер сел отдохнуть.
Попил немного воды из реки и огляделся. На холме у него за спиной стояла
полуразрушенная усыпальница.
Отдохнув, он поднялся к строению. Внутри, в центре большой комнаты
под куполом, была гробница. Он сел и прислушался. Кукарекали петухи, изредка
доносился собачий лай. Он представил, как бежит к деревне и кричит первому
встречному: Дайте же мне кусок хлеба во имя любви к Мулаю Абделькадеру!
Он закрыл глаза.
Проснулся он в сумерках. У входа кучкой стояли мальчишки и смотрели
на него. Заметив, что он открыл глаза, они засмеялись и стали пихаться
локтями. Затем один швырнул внутрь сухую корку хлеба, и она упала рядом
с ним. Вскоре все они монотонно заголосили: Он ест хлеб! Он ест хлеб!
Они некоторое время поиграли в эту игру, бросая ему вместе с корками
комья земли и даже вырванные с корнем растения. На лицах их читались изумление,
злоба и презрение, но сквозь все эти изменчивые чувства пробивался неумолимый
блеск собственничества. Он вспомнил о старом медждубе, и его охватила дрожь.
Вдруг мальчишки пропали. Он услышал вдалеке несколько пронзительных криков,
и они побежали наперегонки к деревне.
Хлеб немного подкрепил его. Он уснул на том же месте, а еще до рассвета
вновь отправился вдоль реки, благодаря Аллаха за то, что позволил ему обойти
деревню незамеченным. Он понял, что раньше дети убегали от него только
потому, что знали: он для них не готов, они пока не могут присвоить его.
Чем больше он думал об этом, тем более страстно надеялся никогда не узнать,
каково быть подлинным медждубом.
В тот день, обогнув излучину реки, он неожиданно наткнулся на городок.
Отчаянная нужда в пище пригнала его прямо на рынок. Не обращая внимания
на людские взгляды, он зашел в одну палатку и заказал миску супа. Доев
и уплатив, он вошел в другую и заказал тарелку рагу. В третьей съел мясо
на вертеле. Затем пошел к хлебным рядам -- купить в дорогу две буханки
хлеба. Когда он расплачивался, по плечу его похлопал полицейский и велел
показать бумаги. Бумаг у него не было. Что тут еще сказать? В околотке
его заперли в вонючую подвальную каморку. В этом чулане, в мучениях провел
он четыре дня и четыре ночи. Когда, в конце концов, его вывели и допросили,
он не решился сказать правду. Вместо этого он нахмурился и произнес: Я
Сиди Рахал.
Ему связали руки и втолкнули в грузовик. Позже, в больнице, его привели
в сырую камеру, где люди смотрели, не мигая, тряслись и визжали. Он терпел
там неделю, а потом решил сказать властям свое настоящее имя. Но когда
он попросил, чтобы его привели к ним, охранники просто расхохотались. Иногда
ему отвечали: На следующей неделе, -- но обычно ему не отвечали вообще
ничего.
Шли месяцы. Ночи, дни и снова ночи жил он вместе с другими безумцами,
и настало такое время, когда ему уже стало все равно -- приведут его к
властям и сообщит он им, как его зовут на самом деле, или нет. В конце
концов, он перестал думать об этом совсем.