Повидал я всякого. Собирался к матери, пожить несколько
дней. Но только забрался на верхнюю площадку лестницы, вижу -- она на диване
целуется с мужчиной. Стояло лето. Двери настежь. Молотил телевизор. Вот
такое я, например, повидал.
Моей матери 65. Она ходит в клуб холостяков. Все равно,
тяжело. Я стоял, держась за перила, и смотрел, как ее целует мужчина. Она
тоже его целовала, и молотил телевизор.
Сейчас как-то легче. Но в то время, когда моя мать отвязывалась,
я вылетел с работы. Дети с ума посходили, жена как сбесилась. Тоже отвязывалась.
Парень, с которым она встречалась, был безработным авиакосмическим инженером;
они познакомились в обществе Анонимных Алкоголиков. Он тоже был с приветом.
Его звали Росс, и у него было шестеро детей. Хромой,
потому что первая жена в него стреляла.
Не знаю, о чем мы только думали в те дни.
Вторая жена этого типа пришла и ушла, но стреляла в него
первая, потому что не платил алименты. Теперь-то я желаю ему только хорошего.
Россу. Вот же имечко! Но тогда все было иначе. В те дни я угрожал оружием.
Говорил жене:
-- Думаю купить смит-и-вессон. -- Да так и не купил.
Росс был коротышкой. Но не слишком маленький. Носил усы
и всегда был в пуловере на пуговицах.
Жена его как-то посадила. Уже вторая. Я узнал от своей
дочери, что моя жена внесла за него залог. Моей дочери Мелоди это нравилось
не больше, чем мне. Этот залог, то есть. Не скажу, что Мелоди была на моей
стороне. Она не принимала ни чью сторону, ни мою, ни матернину. Просто
речь шла о серьезных деньгах, и если что-то досталось Россу, Мелоди досталось
бы на столько же меньше. Так что Росс был у Мелоди на плохом счету. К тому
же, ей не нравились его ребятишки и то, что их у него так много. Но в общем-то,
говорила Мелоди, Росс был ничего.
Он ей один раз даже гадал.
Этот Росс все время что-нибудь чинил теперь, когда остался
без работы. Но я как-то снаружи видел его дом. Полный бардак. Кругом хлам.
Во дворе стояло два разобранных «плимута».
Когда у них все только начиналось, моя жена заявила,
что он собирает старинные машины. Это ее слова -- «старинные машины». А
на самом деле -- две трахомы.
Я ему дал кличку «Мистер На-все-руки». Однако у нас было
что-то общее -- у меня с Россом. И не только одна женщина. Например, он
не мог починить телевизор, когда тот сходил с ума, и у нас не было картинки.
Я тоже не мог. Звук идет, а картинки нет. Если надо было узнать новости,
мы садились вокруг пустого экрана и слушали.
Росс и Мирна познакомились, когда Мирна пыталась бросить
пить. Она ходила на собрания где-то раза три-четыре в неделю Я сам то ходил,
то не ходил. Но когда Мирна повстречалась с Россом, я не ходил и пил уже
пятый день. Мирна ездила на собрания, а после заезжала домой к Мистеру
На-все-руки: готовила ему и убирала. От деток его в этом смысле толку не
было. Никто палец о палец не ударял в доме у Мистера На-все-руки, кроме
моей жены, когда она там бывала.
Все это творилось не очень давно, года три назад. Это
было что-то в те дни.
Я оставил мать целоваться со своим мужчиной на диване
и поехала покататься. Когда я вернулся домой, Мирна сделала мне кофе.
Она пошла на кухню его делать, я дождался, пока польется
вода. Потом полез под подушку за бутылкой.
Может быть, Мирна его и любила. Но и у него кое-что на
стороне было -- двадцатидвухлетняя штучка по имени Биверли. Мистер На-все-руки
неплохо устроился для коротышки с пуловере на пуговицах.
Ему было где-то около 35-ти, когда он пошел под откос.
Потерял работу, взялся за бутылку. Я его высмеивал, бывало, при удобном
случае. Но теперь больше не высмеиваю.
Бог тебя спаси и сохрани, Мистер На-все-руки.
Он говорил Мелоди, что работал над лунными запусками.
Сказал, что с астронавтами дружит. Обещал познакомить с астронавтами, когда
те приедут в город.
Современное у них предприятие -- то, где Мистер На-все-руки
работал раньше. Я видел. Столовые самообслуживания, буфеты для руководства
и все такое. Мистер Неси-кофе в каждом кабинете.
Мистер Неси-кофе и Мистер На-все-руки.
Мирна говорит, что он интересовался астрологией, аурами,
И-Цзином -- такими делами. Не сомневаюсь: он был вполне умен и интересен,
этот Росс, как и большинство наших бывших друзей. Я сказал Мирне, что точно
знаю -- иначе он бы ей не был дорог.
Мой отец умер пьяный во сне, восемь лет назад. Это случилось
в пятницу. В полдень, и ему было 54. Вернулся домой с работы, с лесопилки,
достал из морозильника колбасы себе на завтрак и открыл кварту «Четырех
Роз».
Мать сидела за тем же столом в кухне. Пыталась написать
письмо своей сестре в Литтл-Рок. В конце концов, отец встал и пошел в спальню.
Мать рассказывала, что он никогда не говорил «спокойной ночи». Да и утро,
как-никак, было.
-- Киса, -- сказал я Мирне вечером, когда она вернулась
домой. -- Давай немного пообнимаемся, а потом ты соорудишь нам симпатичный
ужин.