Speaking In Tongues
Лавка Языков

Раймонд Карвер

Лимонад

Из книги «Новая тропа к водопаду»

Перевел М.Немцов

Когда Джим Сиэрз пришел ко мне много месяцев назад замерить

стены под книжные полки, не похож он был на человека,

который потеряет своего единственного ребенка в стремнине

на Элва-Ривер. С курчавой шапкой волос, уверенный,

суставами пощелкивает, энергия так и бьет ключом, пока мы

обсуждали несущие балки, пазы и одну морилку под дуб

по сравнению с другой. Только наш городок -- маленький городок,

мирок тут тоже маленький. Полгода спустя, когда полки уже

построили, доставили и установили, отец

Джима, некий мистер Говард Сиэрз, который «за сына на работу вышел»,

приходит нам дом красить. А он мне говорит -- когда я спрашиваю, больше

из местечковой такой вежливости, нежели почему бы там ни было еще, «Как Джим?» --

что его сын потерял Джима-младшего в реке прошлую весну.

Джим себя в этом винит. «Никак оправиться не

может, -- добавляет мистер Сиэрз. -- Может, у него, к тому же, рассудок

немного помутился,» -- добавляет он, подергивая себя за козырек

бейсболки с надписью «Шервин-Уильямс».

Джиму пришлось стоять и смотреть, как вертолет

сначала пытался подцепить а потом поднимал щипцами тело его сына

из реки. «Они взяли большущие кухонные щипцы

для этого, можете себе вообразить. Прицепили к кабелю. Но Господь всегда

самых сладеньких прибирает, правда? -- говорит мистер Сиэрз. -- У Него

свои пути неисповедимые.» «А вы что об этом думаете?» --

интересуюсь я. «Я не хочу ничего думать, -- говорит он. -- Не нам

ни спрашивать, ни сомневаться в путях Его. Не нам этого знать.

Я одно знаю: Он его к себе прибрал, малютку.»

Потом рассказывает, что жена Джима-старшего в тринадцать

стран в Европе его свозила, все надеялась, что он так переживет. Но

не вышло. Не смог. «Миссия не выполнена,» -- говорит Говард.

Джима болезнь Паркинсона свалила. Что дальше?

Сейчас он домой из Европы-то вернулся, но до сих пор себя винит, что

послал в то утро Джима-младшего к машине тот

термос с лимонадом поискать. Не нужен им был никакой лимонад

в тот день! Господи, Господи, что же я себе думал, твердит Джим-старший

сотни -- нет, тысячи -- раз, твердит любому, кто до сих пор

готов его слушать. Вообще не надо было этот лимонад готовить

в то утро! Что я себе думал?

Больше того, если б они накануне вечером не заехали в «Сэйфвэй», если

бы лоток с этими желтоватыми лимонами не стоял близко к тем, где

держали апельсины, яблоки, грейпфруты и бананы.

Вот чего Джиму-старшему на самом деле хотелось купить -- немного апельсинов

и яблок, а вовсе никаких не лимонов ни для какого лимонада, ну их, эти лимоны, терпеть он лимоны

не мог -- по крайней мере, сейчас стал ненавидеть, -- да только Джим-младший, он лимонад любил,

всегда любил. Ему лимонаду хотелось.

«Давайте на это так посмотрим, -- говорил, бывало, Джим-старший.-- Эти лимоны

ведь должны были откуда-то привезти, так? Из Имперской Долины,

вероятно, или откуда-нибудь из-под Сакраменто, там ведь лимоны

выращивают, так?» Их надо было высадить и орошать, и

приглядывать за ними, а потом полевые рабочие рассовали бы их по мешкам,

взвесили, потом свалили в ящики и отправили железной дорогой или

грузовиками в это богом забытое место, где человеку ничего не остается,

только детей своих потерять! Эти ящики надо было сгрузить

с машин -- мальчишки не старше самого Джима-младшего сделали бы это.

Потом распаковать, высыпать из них все желтоватое и

лимонно-пахучее, и обмыть,

и обрызгать, и какой-нибудь пацан, живущий до сих пор, сделал бы и это тоже, он до сих пор гуляет по городу,

живет и дышит, пожалте, вырос уже небось. Затем отнести

в магазин и сложить в этот лоток под яркую табличку,

на которой говорилось: А Вы Давно Пили Свежий Лимонад? По логике

Джима-старшего, все это еще к первоначальным причинам уходило, к самому

первому лимону, выращенному на земле. Если б на земле не было никаких

лимонов, если б не было магазина «Сэйфвэй», -- что ж, тогда б у Джима

до сих пор был сын, так? А у Говарда Сиэрза до сих пор был бы

внук, точно вам говорю. Видите, в этой трагедии много

людей замешано. И фермеры, и сборщики лимонов,

шоферы, большой магазин «Сэйфвей»... Джим-старший тоже, конечно же,

от своей доли ответственности не отказывался. Он --

виновнее всех. Но он до сих пор выйти из пике не может, сказал мне

Говард Сиэрз. И все равно из этого надо как-то выкарабкаться и жить дальше.

У всех сердце разбито, правильно. Но все равно.

Не так давно жена Джима-старшего заставила его открыть маленький

кружок резьбы по дереву тут, в городе. Теперь он пытается выстругивать медведей,

тюленей, филинов, орлов, чаек, кого угодно, только

не может закончить ни одну зверюшку,

как мистер Сиэрз считает. Беда в том, продолжает

Говард Сиэрз, что стоит ему оторваться от своего токарного станка или

резака своего, как он видит: сын из воды ниже по течению вырывается,

поднимается в воздух -- наматывают его, так сказать, -- и вращается,

вращается кругами, пока его совсем не поднимут, выше елей, щипцы

из спины торчат, а вертолет разворачивается и уходит

к верховьям под рев и треск

пропеллеров. Вот Джим-младший проплывает над спасателями, что

собрались вдоль берега. Руки его торчат по сторонам,

брызги с него летят. Он еще раз пролетает над головами,

теперь поближе, а через минуту возвращается, чтобы его положили --

нежно-нежно так -- прямо к ногам отца. Человек,

увидевший теперь в жизни всё -- как его мертвый сын поднимается из реки

в хватке железных щипцов и вращается, вращается кругами над

самыми верхушками деревьев, -- не захочет больше ничего,

только умереть. Но умирать -- это для самых сладеньких. А сладость он

помнит, когда вся жизнь была сладка, когда сладко

даровали ему эту другую жизнь.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Раймонд Карвер

Лимонад

Speaking In Tongues
Лавка Языков