Speaking In Tongues
Лавка Языков
Лючио Далла
В переводах Евгения Черемушкина
Лис
Он и она
Социальные волнения
Рабочий Джироламо
Лис
(легенда)
Слушай же о поединке между лисом и звездой, слушай и передай всем,
кого знаешь.
Какими судьбами сошлись,
Каким раззором и разъятьем
Столкнулись
молчаливый лис
С звездою в шелестящем платье.
На камне
в огненной ночи
Они застыли в диалоге,
Язык бойцов красноречив,
Смерть побежденному в итоге.
Слова звезды — орлиный взлёт,
Паренье в голубом просторе,
А речи лиса — мерный ход
Зелёных вод, текущих в море.
Неиссякаем их поток.
Слабеет песнь звезды крылатой ,
Чуть раньше занялся восток,
Её фантазией объятый.
Но проза жизни гнёт своё,
В борьбе фантазия не крепла,
От блёсткой красоты её
Осталась только горстка пепла.
Лис жёг звезду потоком лжи,
И ложь сочилась в океаны.
А от звезды вбирала жизнь
Суровый клёкот урагана.
Он и она
На заброшенной бензоколонке
В атмосфере полей и ферм
Обнимаются парень с девчонкой
И касаются вечных тем.
Как легко отзываться о разном
С человечеством наравне,
Как уютно шептать без боязни
О сейчашнем и завтрашнем дне.
(Жизнь сжимает их, словно змея,
Опоясывая.)
— Утром ты стирала, гладила рубашки,
я сидел в углу и курил...
Посмотри на меня ещё раз с любовью,
да, я стар, мне 20 лет.
Я не знаю, не знаю, что делать.
— Я всё равно выйду за тебя,
пусть я всё время говорю,
что мне хочется лечь в постель с другим...
Я не знаю, не знаю, что делать.
Как прожекторы, вспыхнули звёзды,
Тихо сыплет зелёный снег,
Над полями сгущается воздух,
Тишина. В затяжном полусне
На заброшенной бензоколонке —
Лишь дыхание скошенных трав,
Обнимаются парень с девчонкой,
Все проблемы любовью поправ.
Социальные волнения
Утром тебя видели раздетой,
Весь квартал, весь город, вся страна,
Ты ж меня лишила сцены этой,
Тоже мне, законная жена.
Несмотря на то, что я законный,
И шагаю с веком наравне,
Ты, хитрюга, даже ночью, дома,
Снять трусы стесняешься при мне.
Ты это... опять сбегаешь к маме?
Это все влияние среды!
Ничего нет общего меж вами,
Кроме одинаковой пизды.
Говорят, ты ходишь на работу,
Ха! Кандидат общественных наук!
На постели до седьмого пота
Я тружусь, не покладая рук!
Я о жизни рассуждал немало,
О трусах, о славе убеждать,
И о главном, чтоб не покидала
Ты меня, а я свою кровать.
Чтобы в гуще пребывать событий,
Чтобы не отстать от перемен,
Раз в неделю всё же нужно выйти
Ненадолго из келейных стен.
В городе я не терял рассудка,
не спешил, как истинный эстет
И, конечно, встретил проститутку,
Шедшую в... муниципалитет!
У неё свои проблемы.
Киска
Рассуждала резко, но без зла.
А, ты проститутка-оптимистка
Левого партийного крыла!
Дальше вижу, некто посторонний
Потерялся. Я ему, шутя:
В центре историческом Болоньи
И ребёнок не заблудится!
«Я берлинец!» — рявкнул громко крайне,
Мрачный некто (террорист, ей-ей!),
Как же, как же, я бывал в Германии:
Шопенгауэр, Ницше, Зигмунд Фрейд...
В этой жизни где я только не был,
Я устал, разбитый, как часы,
Посмотрю задумчиво на небо
И пойду домой менять трусы.
Озабочен коротко о разном,
Возвратился, чтобы отдохнуть,
Лёг в постель, осклабился развязно,
И моя рука пустилась в путь.
Рабочий Джироламо
Встаёт солнце над горами,
А я ещё дома,
Опускается солнце в воду,
Я на пыльной дороге,
Встаёт солнце над горами,
И вот я в Турине,
Опускается солнце в воду,
Я в дурмане алкоголя, как собака, на углу.
Встаёт солнце над горами,
Я в Германии,
Опускается солнце в воду
Я в бараке в старой майке
И лампой, что не горит.
Встаёт солнце над горами,
Я в пригороде Лантэр Парижа,
Опускается солнце в воду,
И я с товарищами по несчастью
Подтруниваю над другом Луиджи.
Встаёт солнце над горами,
Я приехал в Милан,
Город богатства, город чудес,
О, мадонна,
Опускается солнце в воду,
У меня нет сил взглянуть на свои руки.
Встаёт солнце над горами,
Я застрял в деревне,
Мне не на что надеяться, я в тупике,
Встаёт солнце над горами,
Я смертельно ранен, я приговорён,
Бедный рабочий, бедный крестьянин,
Я загнан под землю.
Встаёт солнце над горами,
И другой заступает на моё место.