Speaking In Tongues
Лавка Языков

Э.М.Кордер

ОХОТНИК НА ОЛЕНЕЙ

От переводчика

Фильм, поставленный по этой книге в 1978 году, имел шумный, устойчивый успех. Он получил пять «Оскаров». И видимо, дело было не только в блестящей плеяде актёров, среди которых Роберт де Ниро и Мерил Стрип, не только в отличной постановке Майкла Чимино, не в великолепном обыгрывании сцен охоты и войны.

Незамысловатый, на первый взгляд, сюжет о судьбе простых парней-металлургов, добровольцами отправившихся воевать во Вьетнам, приковывает внимание зрителя. И сейчас, много лет спустя, уже и у нас смотрят этот видеофильм с напряжённым вниманием и интересом. И не только потому, что главные герои — потомки выходцев из России, а воевали против союзников своих соотечественников. И не только потому, что вернувшись с войны, они столкнулись с теми проблемами, с которыми пришлось познакомиться нашим парням 15 лет спустя в Афганистане. Ведь и сама жизнь, и быт, и чувства, по сути дела, очень сходны, несмотря на то, что действие происходит и за океаном, и почти на экваторе, местах, казалось бы весьма далёких от нас, до которых нам мало дела. Но мы пристально всматриваемся в психологию людей, которые живут «за бугром», которые умело работают, воюют, любят, веселятся по-своему, переживают, стремятся к счастью.

Мне кажется, что книга была бы встречена с интересом русским читателем. Сейчас мы получили возможность слушать, смотреть и читать то, что во всём мире ценилось и внушало интерес и любовь много лет. Не так давно наш читатель получил возможность прочитать «Унесённые ветром», «Доктора Живаго» . А ведь во всём мире фильмы по этим книгам пользуются неизменным успехом.

Эта книга попалась мне в сценарном варианте. Я не знаю, есть ли другие версии. О писателе тоже ничего не знаю. По сведениям ВГБИЛ (1989 год) перевода её на русский язык нет.

Ничто не может сравниться с охотой

на человека; тот, кому приходилось

охотиться на вооружённых людей и

кому это понравилось, никогда уж

не ходит на какую-либо другую охоту.

Эрнест Хемингуэй

Часть первая

В ГОРАХ. 1968 год

Глава 1

Вершин Аллегенских гор не было видно, они затерялись в мутном рассвете, подёрнутом грязными облаками. Крупные влажные снежинки мерно падали, покрывая собой тающие грязные сугробы по обочинам шоссе. Это был первый снег в новом году.

Большой дизельный грузовик с прицепом был единственной машиной на шестиполосном шоссе на четверть мили вокруг. Его двигатель мерно гудел. Дворники на лобовом стекле методично сбрасывали снег. Шофер зевнул, слегка приподнялся и сквозь штаны одернул сбившиеся трусы. Он опустился на сиденье, снова зевнул и включил указатель поворотов.

Дважды выжав сцепление, он начал переключать скорости.

Двигатель ревел всё сильнее по мере того, как машина замедляла ход. Приближаясь к спуску, шофер притормозил, и грузовик мягко съехал с шоссе на старую двухполосную дорогу. Белая надпись на зелёном фоне щита на обочине гласила: «Клэртон. Население 36500 человек» .

Город лежал в узкой речной долине, протянувшись по склонам. Дома казались маленькими темными точками в свете тусклого утра и тумане вихрящегося снега.

Но ни снег, ни тусклый свет не могли скрыть или хотя бы приуменьшить размеры расползшегося туловища и маячивших башен гигантского металлургического завода. Он подминал под себя городишко и, казалось, бросал вызов даже горам. Он растекался и извивался, расходясь в разные стороны, рисуя слишком крупную и сложную картину, которую нельзя было охватить одним взглядом. Завод как бы присел между пятью огромными доменными башнями высотой в двенадцать этажей, извергавшими белые клубы дыма. Пониже торчали трубы. Клубы пара вырывались из них и медленно поднимались вверх, растворяясь в холодном воздухе. Сквозь множество пыльных окон заводских зданий видны были всполохи огня.

Водитель прибавил скорость, и, набирая обороты, двигатель заревел громче. И всё же гул огромного завода проникал и сюда, хоть и приглушённо, но вполне ощутимо. Лязг. Шипенье. Визг. Грохот. Долгий, глубокий стон.

Шофер покачал головой, как бы пугаясь такой ошеломляющей индустриальной мощи и благодаря свою машину и длинные просторные дороги, где проходили его дни.

Приближалась развилка. Правая дорога поднималась к горам, левая сворачивала на Дивижн-стрит, главную магистраль Клэртона. Почти с неохотой водитель свернул на Дивижн-стрит, служившую границей между дальними подступами к заводу на западной стороне и нагромождением ветхих викторианских домишек на востоке. Дома были с островерхими крышами и балконами-фонарями; иногда казалось, что они не разваливаются только потому, что их удерживает множество труб, вьющихся между домами, повисающих на столбах там, где пролёты слишком велики. Дома были тёмными и мрачными, расползались вверх по холмам лабиринтом узких, извилистых улиц.

Ранние автомобили уже превратили снег в кашу, и грузовик катился по ней на шипевших шинах, широко разбрасывая грязь. Изредка над улицей возвышался пешеходный переход, соединявший жилые кварталы с огромным чудищем на другой стороне. По одному шагал человек в брезентовой робе с капюшоном, накинутом на голову, в толстых рукавицах. Шофер встретился с ним взглядом и махнул рукой. Человек мгновение помедлил, коротко кивнул и пошёл дальше.

Грузовику оставалось ещё с полмили до одного из складов, а на заводе Майкл поднял руку в рукавице и тоже помахал.

— Очки! — прокричал он, стараясь перекрыть лязг и грохот.

Он опустил очки со лба, не оглядываясь назад, чтобы убедиться, что остальные четыре члена бригады сделали то же самое. Хорошие ребята. Как сменный мастер Майкл сознавал свою ответственность, но не беспокоился за них.

Они находились на кирпичном помосте в литейном цехе, на несколько метров выше основного уровня, но намного ниже паутины железных лестниц и переходов под уходящим ввысь потолком.

Они стояли на некотором расстоянии от печи — чудовища, пышущего жаром, — на одном из переходов над глубокими желобами в каменной кладке. На них были асбестовые накидки, спадавшие до пояса, ниже — кожаные фартуки, защищавшие ноги, обутые в тяжёлые сапоги.

Пот струился по щекам и шее Майкла. Рубаха была мокрой насквозь. Он прищурился, глядя сквозь тёмные стёкла очков.

В печь подали кислород. Адский язык пламени взметнулся на два этажа вверх. Майкла обдало жаром. Он стиснул зубы. Позади мощная кран-балка, двигавшаяся под потолком, схватила своими челюстями раскалённый добела слиток, подняла его и со скрежетом поехала в сторону, чтобы опустить его на рольганг, который отправит его дальше.

Язык пламени наверху печи поубавился, вспыхнул вновь, затем стих и исчез совсем. Майкл поднял длинную стальную пику и подвёл к основанию печи. Он зажал пику под мышкой и наставил её остриё на чёрную корку, закрывавшую лётку у основания печи. Оглянулся назад, чтобы убедиться, что все члены бригады находятся в безопасности, нагнулся и проткнул пикой корку.

Расплавленный металл вырвался сквозь открытую лётку, ломая остатки корки, и ринулся в главный желоб, брызгая пламенем и дождём искр.

Позади Майкла Ник, на вид едва достигший совершеннолетия, распахнул тяжёлые шлюзовые ворота. Металл с рёвом пронесся по жёлобу и разделился на лабиринт подканалов.

Люди двигались взад и вперёд по переходам над желобами, усмиряя поток металла, открывая и закрывая каналы, освобождая заторы ломами.

Поток металла временно пошёл на убыль, Майкл воспользовался этим и постучал концом лома по помосту у ног Ника. Тот обернулся. Майкл кивнул на Стивена, другого молодого члена бригады. Ухмыльнулся, снял рукавицу и изобразил рожки. Ник подобным же образом поприветствовал Стивена.

Стивен улыбнулся — зубы сверкнули яркой белой полосой на чумазом лице — и помахал в ответ. Ник поднял руки ещё выше и для выразительности потряс ими. Стивен же устремил все своё внимание на жёлоб, подчеркнуто игнорируя их.

— Эй! — позвал Аксел, стоявший по другую сторону от Майкла. На несколько лет старше остальных, он был похож на быка. Он показал куда-то рукой. Поток возобновился и уже начал переливаться через края одного из каналов.

Майкл подал сигнал Стэну, ровеснику Аксела, самому маленькому по росту в бригаде. Стэн открыл ещё один канал, чтобы освободить переполнившийся.

Минутная передышка кончилась, и мужчины сосредоточенно принялись за работу.

На другом конце города, на склоне холма снег падал на зелёные купола русской православной церкви Св. Димитрия. Молодой лысоватый священник открывал ларец неподалёку от пышного резного алтаря. Двое служек расставляли цветы, а старый хранитель с болезненными пятнами на руках протирал деревянные перила алтаря.

Женщина средних лет в новом желтом платье, с зачёсанными и напомаженными волосами, стояла рядом со священником, теребя бусы из искусственного жемчуга на шее.

Священник открыл ларец, вынул оттуда две самодельные свечи и пару золотистых корон. Он положил их на бархатную подушечку на крышке ларца.

— Всё ли в порядке? — спросила женщина. — Всё будет в порядке?

— Да, — мягко и снисходительно ответил священник.

— Правда? Вы не обманываете меня?

Священник улыбнулся:

— Нет. Вы же знаете, что нет.

— Я просто... сколько раз женится первый сын? Раз, и всё тут. Один только раз. И хочется, чтобы всё было хорошо.

Священник кивнул.

— Наверняка пойдёт снег, — продолжала женщина, теребя бусы. — Обязательно. Так уж должно быть. Будет скользко, все будут спотыкаться. И все машины перебьются. Ох!

Она подняла руку ко губам и залилась слезами. Священник подошёл и обнял её.

— Не могу поверить, — всхлипывала женщина. — Мой родной мальчик... с чужой женщиной, а я ее даже не знаю. И к тому же... она не совсем стройная. Вы понимаете, о чём я говорю? Да, вовсе не стройная. Но это же безумие! Через два дня он уезжает во Вьетнам! — рыдала она. — Они завербовались. Он завербовался вместе со своими сумасшедшими друзьями! Не понимаю этого, батюшка. Нет, я ничего больше не понимаю. Ничего! Вы можете это объяснить? Может ли кто-нибудь вообще объяснить это?

Священник поцеловал её в лоб и посмотрел на неё мудрыми, грустными, успокаивающими глазами:

— С нами Господь. Бог позаботится о своих чадах.

Женщина вынула из рукава платок. Вытерла глаза и высморкалась.

— Да, — сказала она. — Я знаю, батюшка. Благодарю Вас, батюшка.

Ночная смена заканчивалась. Каждые семь минут гудели паровые гудки, выпуская рассредоточенные группки рабочих. И всё же в огромной проходной возникали пробки, там, где длинные очереди мужчин с закопчёнными сажей лицами и охапками пропитанной потом одежды выстраивались в ожидании своей очереди. У многих на головах ещё были каски с очками, поднятыми над козырьком. Большинство рабочих было крупными, сильными людьми, и выражались они громко и грубо.

Майкл одним из первых прошёл через проходную. Молодой человек среднего роста и скромного телосложения, но изящный и мускулистый. Смуглый, с короткими черными волосами. Лицо у него было как гранёное, красивое ровной и спокойной привлекательностью. Спокойное дружественное лицо, временами даже робкое.

Стивен шёл за ним, в руках у него был пропуск. Одновременно и Ник пробил свой на соседнем компостере.

Они были почти одного возраста с Майклом, но Стивен чуть повыше ростом, чуть покрупней. Их славянское происхождение замечалось по широким скулам и массивным челюстям. Они вместе окончили среднюю школу и сразу же пошли работать на металлургический завод, как почти все молодые люди в Клэртоне. Им уже казалось, что на заводе они провели значительную часть жизни. Их связывало это, а также скука и патриотизм, воспитанный у рабочего американца в маленьком городке. Городке металлургов, где их родители и деды всё ещё помнили гнёт и нужду в стране своего детства и были горячо преданы новой родине. Всё это и побудило парней записаться добровольцами.

Более тысячи человек выходили из проходной, натягивая куртки и телогрейки, протискиваясь через контрольный пункт на сугробы огромной автомобильной стоянки. С каждой минутой прибавлялись новые сотни людей.

Налетел порыв ветра, вздымая и кружа снег. Майкл поплотнее запахнул ворот куртки.

— Где Стэн? — спросил Ник.

Майкл огляделся:

— На проходной он был где-то неподалёку. Должен появиться с минуты на минуту.

Стивен показал рукой:

— Вот Аксел. Эй, Аксел!

Аксел возвышался над толпой. Почти двухметрового роста, энергичный, исключительно сильный человечище с безмятежной улыбкой и пузом размером с тачку. Он повернул в их сторону и пропахал текущую людскую реку, как самоходная баржа.

Большущей рукой он обнял Стивена за плечи:

— Как себя чувствуешь, Стивен?

— Хорошо.

С невозмутимой миной Аксел поинтересовался:

— К свадьбе готов?

Стивен хлопнул его по плечу и ухмыльнулся. В его лице сквозила неуверенность. Не в Акселе, которого он любил, но в чём-то другом, чём-то смутном, чего он не мог определить, в чём-то, что не было устроено — детство осталось позади, но мужчиной ему ещё предстоит стать.

Ник подмигнул:

— Берегись, Аксел. После сегодняшней ночи нам придётся его звать «Огонь-мужик» .

— Ети твою в корень, — отозвался Аксел.

— А вот и Стэн.

— Стэн! — закричал Ник. — Давай сюда!

— Стэн! — завопил Стив.

Увлекаемый толпой к машинам, Стэн крутил головой, но не мог найти их.

— Достань его, Аксел.

— Сейчас.

Аксел вошёл в толпу и с трудом выбрался назад вместе со Стэном. Пятеро мужчин, согнувшись навстречу ветру и снегу, пошли к автомобильной стоянке.

— Господи, — сказал Стивен. Он остановился и запрокинул голову. — Посмотрите-ка. Никогда не видел ничего подобного. Что за чертовщина?

Остальные посмотрели вверх. Тусклое белое солнце было окружено ореолом, казавшимся матовым сквозь покров снега и облаков. А в четырёх точках внешней кромки ореола — сверху, снизу и по бокам мерцали четыре маленьких круга, каждый из них — само солнце в миниатюре.

— Ложные солнца, — сказал Майкл. — Вот так штука. Ложные солнца.

Мужчины стояли, глядя вверх.

Аксел спросил:

— А что такое ложные солнца?

— Знак, — ответил Майкл. — Благословение охотникам, посылаемое Великой Волчицей своим чадам.

Стэн поморщился:

— Что за чушь ты несёшь?

— Это старая индейская примета.

— Дурак ты набитый.

— Стал бы я тебя дурачить такой ерундой? — улыбнулся Майкл.

Стэн внимательно посмотрел в лицо Майклу, пытаясь определить, не шутит ли тот. Затем покачал головой:

— Майк, иногда надо быть доктором, чтобы понять тебя.

— Это знамение, — сказал Майкл и потёр скулу. — А не махнуть ли нам сегодня ночью на охоту?

Ник воскликнул:

— К чертям, Майк! И откуда у тебя такая блажь?

Майкл вновь пожал плечами. Остальным стало как-то не по себе. Они двинулись дальше по стоянке. Десятилетний, помятый и ржавый Q кадиллак» Майкла стоял шагах в полусотне впереди. Дверца водителя наполовину была занесена снегом.

— Сегодня никак! — в сердцах сказал Стивен. — Нет, ребята. Я же ведь сегодня женюсь, ради Бога. Вы пойдёте охотиться на оленей, когда я женюсь? Да не верю я в такую чертовщину.

Стэн сказал.

— Ну, сначала мы тебя окрутим. Запакуем тебя с Анджелой в постель. Послушайте, а что здесь такого? — Он обвёл взглядом остальных. — Верно? Разве не так?

— Ети твою в корень, — сказал Аксел.

— Вы с ума сошли, — внезапно с завистью произнёс Стивен. — Знаете что? Да вы совсем сдурели!

— Ты женишься, а мы дураки. Это мне нравится.

Ник обнял Стивена.

— Ну, хорошо. Хорошо, не ерепенься. Душой мы будем вместе с тобой. — Он обернулся к остальным. — Так ведь, ребята? Правда. Разве нет?

— Верно, — заключил Майкл.

— Ети твою в корень! — снова выругался Аксел.

Глава 2

По пути к машине Майкла они толкались, пихали друг друга, пританцовывали, пытаясь развеять досаду Стивена. И когда они ногами раскидывали снег у дверей машины, он уже смеялся вместе со всеми.

— Давайте, — сказал Ник. — Давайте, ребята, залезайте. Сегодня я плачу за первую выпивку.

Стэн с Ником бросили Стивена на заднее сиденье, затем плюхнулись туда же. Аксел сел на переднее рядом с Майклом. Плохо отрегулированный двигатель всхлипнул, несколько раз чихнул, затем — под радостные возгласы с заднего сиденья — неровно заработал на холостом ходу. Майкл газанул. Синий маслянистый дым заклубился сзади облачком. Майкл включил скорость и втиснулся в очередь других машин, направлявшихся к главным воротам.

— Послушай, Стивен, — сказал Стэн. — Коль тебе сегодня ночью понадобится помощь, не стесняйся, обращайся ко мне.

— Шуточки у тебя, Стэнли, не всегда смешные.

— Ну что ты, Стивен, — успокаивающе произнёс Ник.

— Прихлебатель, — сказал Стэн.

Майкл глянул назад через плечо:

— Трепач.

— Ети твою в корень! — воскликнул Аксел, стукнув кулаком по колену.

— Знаешь, Аксел, — сказал Ник. — Ты прямо поэт, такое красноречие.

— Полностью с тобой согласен, — ответил Аксел.

Майкл вгляделся сквозь дуги, очищенные дворниками на лобовом стекле. Высмотрел промежуток между стоявшими машинами, резко свернул влево и пронёсся стремглав по другому ряду. Машина прыгала и качалась, попадая в рытвины и разбрызгивая грязь по сторонам. Майкл проехал весь ряд, затем резко вывернул и вернулся в очередь перед самым носом у «пинто» , срезав очередь на добрый десяток машин.

— Здорово, — сказал Стэнли.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем они добрались до выезда. У ворот висел знак Q Осторожно!» , но никто никогда не обращал на него внимания, и Майкл вылетел на узкую Дивижн-стрит по левой стороне.

Тут все они вздрогнули от резкого сигнала. Огромный тягач с прицепом выезжал из-под переезда прямо за ними, там, где железная дорога, шедшая параллельно Дивижн-стрит, поворачивала в сторону. Грузовик попытался свернуть в сторону, чтобы не столкнуться с «кадиллаком» .

— Поддай! — крикнул Аксел.

Справа была каменная стена, грузовик шёл слева, занимая полосу встречного движения. Майклу надо было затормозить и пропустить грузовик. Иного выхода не было.

— Поддай, — повторил Аксел.

— Не выйдет, — резко выдохнул Стэн.

Майкл надавил на газ.

Аксел резко обернулся и сердито посмотрел на Стэна.

— Ты что, споришь со мной?

Майкл крепко вцепился в баранку:

— Заткнитесь, к черту! Дайте сосредоточиться!

— Давай, детка! — сказал Ник.

— Дави, дави!

— Наддай, парень!

Правые колёса «кадиллака» вкатились на тротуар, всех подбросило а затем кинуло назад на пружинное сиденье. Машина накренилась, два колеса шли по тротуару, едва не задевая каменную стену, а два по дороге. Слева от них неслась махина грузовика с отчаянно ревущей сиреной. Они приближались к телеграфному столбу.

Ник сбросил перчатку и стал следить за секундной стрелкой на часах.

— Ну и как? — с натугой спросил Майкл.

— Ничего не выйдет, — ответил Ник. — Не получится!

— Да? — Майкл нагнулся и шепнул машине. — Ну же. Ну!

Ник бросил Майклу через плечо какую-то картонную карточку.

— Что это? — спросил Майкл.

— Техпаспорт. Мой «универсал» за твой Q кадиллак» .

— Ого, ого, — произнёс Аксел, не отрывая взгляда от телеграфного столба.

Майкл и глазом не моргнул:

— У тебя сегодня счастливый день?

— У меня всегда счастливый день.

— Сейчас воткнёмся, — прошептал Аксел, упираясь руками в приборную доску.

Майкл даже привстал, нажимая на газ. Он надавил рукой на сигнал и метнулся влево, слегка зацепив боком грузовик и увернувшись от столба буквально на волосок. Затем вновь вывернул на тротуар, выскочил перед грузовиком и снова вернулся на дорогу.

— О, Господи! — с облегчением выдохнул Ник.

Майкл крутанул влево и ударил по тормозам. Q кадиллак» пролетел между встречными машинами, развернулся несколько раз и остановился, брызнув грязью на окна с вывеской «Бар Джона Уэлча» .

Грузовик пронёсся мимо, ревя сиреной, шофёр грозил им кулаком, а лицо у него было перекошено от гнева.

Стив, Ник и Стэн весело болтали на заднем сиденье.

— Ети твою в корень, — сказал Аксел и показал фигу вслед удалявшемуся грузовику.

Майкл вернул Нику техпаспорт:

— Получилось бы нечестно. Тебе нужно было дать фору. Ты ведь предлагал живые деньги за верное дело. — И он слегка улыбнулся Нику.

— Верных дел не бывает, — ответил Ник.

Зал торжественных мероприятий располагался в старом белёном здании с высокими арками окнами. Стены главной комнаты, длинной и прямоугольной, с небольшой эстрадой, были разрисованы пасторальными сюжетами: пасущиеся на лугах коровы, островерхая церквушка зимой, горные пейзажи. У входа стоял стенд с трофеями, похвальными грамотами и фотографиями молодых людей в форме прежних времён, обнимающих друг друга, сидящих около пушек, снимками танков на фоне руин каких-то зданий. На сцене с потолка свисал большой американский флаг.

Над нею красовались большие увеличенные фотографии Майкла, Стивена и Ника. Волосы у них были очень короткие, лица тоньше и моложе, чем сейчас. То были выпускные фотографии из школьного альбома. Печатными буквами над фотографиями сделана надпись: «С честью служим Богу и Отечеству» .

Двое седовласых мужчин стояли на стремянке и держали красно-бело-голубую ленту, которую пытались приладить к рамкам фотографий.

Двое других старичков, сухоньких, с узловатыми пальцами и в очках, смотрели снизу на первых. У одного одно стекло было тёмным.

— Повыше, пожалуй, — произнёс старик с тёмным стеклом. — Как по-твоему?

Его товарищ согласился:

— Повыше.

Мужчины на стремянке подняли ленту выше.

Группа седых женщин расстилала белые бумажные скатерти на столах, установленных на козлах, и расставляла раскладные стулья.

— Ближе к портрету Стивена, — сказал ветеран с тёмным стеклом.

Его приятель произнёс:

— Чуть пониже, пожалуй. Что ты скажешь?

— Пониже.

— Да, чуть пониже, — сказал первый мужчина.

Старики на лестнице опустили ленту. Открылась входная дверь, и внутрь ворвался поток холодного воздуха с вихрем снега. Вошло с полдюжины закутанных шарфами женщин лет по пятьдесят-шестьдесят, одетых в тяжёлые тёмные пальто, в галошах. Две из них несли высокий слоёный свадебный пирог, на котором стояли фигурки жениха и невесты. Ещё одна женщина суетилась около, опекая их.

— Осторожнее.

— Смотрите под ноги.

— Не опрокиньте.

Они отнесли пирог к столу в центре комнаты, поставили его и отступили назад полюбоваться. Старики-ветераны и остальные женщины тоже подошли.

— Прекрасно.

— Ох, мне даже плакать хочется!

— Повезло им, что у них такой пирог.

Вновь пришедшие топали ногами, стряхивая снег с сапог, хлопали в ладоши и терли щеки. Вдруг старшая покачнулась и упала. Кто-то подал стул. Её усадили, расстегнули пальто, сняли перчатки и сапоги, стали растирать руки и ноги.

— Вот. Это поможет. — Одноглазый принёс рюмку вина.

Женщина взяла её, мгновенье подержала перед носом, нюхая, и закачалась на стуле взад и вперёд, приговаривая:

— Ах, ах. Такое холодное.

Она подняла рюмку к губам, наклонила голову и выпила все до дна несколькими шумными глотками.

— Так-то лучше, — произнесла она, широко ухмыльнувшись. — Так-то гораздо лучше.

Анджела пришла к Стивену рано утром, с чемоданами и небольшой картонной коробкой, наполненной безделушками и сувенирами детства. Отец Стивена умер несколько лет назад. Стивен был младшим ребёнком в семье и единственным, оставшимся жить дома. Поскольку Анджела была старшей из пятерых детей, и так как дом у неё был переполнен, решили, что переедет она к Стивену и будет жить с его матерью, пока он не вернётся со службы.

Комната была плохо освещена, обои старые и выцветшие. Анджеле это вовсе не нравилось, и она надеялась, что ей удастся заполучить другую комнату.

Но дело было не в комнате. Анджела была достаточно наблюдательной, чтобы понять это. Всё было не так в этом доме: запахи, к которым она не привыкла, повороты в коридорах, которые ей были внове, непривычные по форме подушки на диванах. Всё было не так. Всё незнакомо. И ещё — она была беременна. Она была напугана, расстроена и в полном смятении.

Анджела уже в свадебном платье. Она приподняла вуаль и пошла посмотреться в зеркало.

Хороша ли?

Она попыталась посмотреть на себя глазами Стивена, глазами его матери, его друзей.

Её охватило сомнение.

Анджела постаралась задержать дыхание, чтобы живот не слишком выпирал. Он и так уже стал довольно округлым. Ничего не вышло.

— О, Господи! — воскликнула она.

Позабыв про живот, она посмотрела сама себе в глаза.

— Да, — искренно произнесла она.

Покачала головой, на мгновенье зажмурила глаза, снова открыла их.

— Да, — сказала она с затаённой страстью.

Нахмурилась.

— Да, — робко, лукаво выдохнула она.

Глубоко вздохнула.

— Да, ох, да, да, да. Ох!

Она повернулась и бросилась на кровать.

Всхлипнула, скомкала покрывало и зарылась в него лицом, подавляя рыдания. Поплакав пару минут, она почувствовала себя лучше.

Распрямившись, она села и начала искать в открытом чемодане пачку бумажных салфеток. Она наткнулась на квадратную картонку, примерно такую, какую вкладывают в новые рубашки. На ней было написано: «Вот примерно так. Более-менее. С любовью, мама.»

Она перевернула картонку. На нее была наклеена фотография картины Микеланджело «Давид» . Гордый, мускулистый, прекрасный, обнажённый.

Бар Джона Уэлча был битком набит шумными сталеварами. Гремел музыкальный автомат. Спортивный комментатор по телевизору, установленному над дверью, объявил, что команда Q Орлы» из Филадельфии выигрывает у оклендских Q Наездников» со счётом 14:0. Сигарный и сигаретный дым тяжёлыми клубами вился между многочисленных оленьих голов, развешанных на стенах, у лакированных форелей и окуней, укреплённых на панелях красного и орехового дерева, у чучел фазанов и перепелов, а также рыжей лисицы, стоявшей лапами на ветке, уставившись невидящими стеклянными глазами в пустое пространство. В рамках висели фотографии мужчин в шотландских куртках с ружьями на фоне оленей, брошенных на капоты машин. Туша черного медведя была привязана к багажнику на крыше автомобиля.

Майкл со своей бригадой ввалился в бар.

Джон Уэлч завопил:

— Посмотрите, кто пришёл! — Он вышел из-за стойки бара, сгрёб Стивена медвежьими объятиями и начал подбрасывать его вверх. Уэлч был на пару лет старше Стивена — уже под тридцать — и почти такой же крупный, как Аксел.

Мужчины повскакивали из-за столов и с табуретов у стойки бара и сгрудились вокруг. Они хлопали Стивена по плечу, по спине, ерошили ему волосы, поздравляя его.

Стивен переносил всё это смущенно, но добродушно. Уэлч наконец отпустил его. Мужчины стали совать ему стаканы.

— За мой счёт, Стив. Сегодня ты последний день холостякуешь.

— Выпей, Стив, сегодня тебе понадобится сила.

Ник глянул вверх на телевизор.

— Эй! — воскликнул он. — Я спорил на сто долларов, что «Орлы» выиграют!

Аксел схватил с бара неполный кувшин с пивом и выпил его залпом.

Стэн заорал:

— А я спорю на двадцать, что защитник «Орлов» носит юбку!

— Ети твою в корень! — сказал Аксел и заплакал.

Глава 3

Линда, подружка невесты на предстоящей свадьбе, хлопотала на кухне. Тонкая, почти хрупкая девушка с бледным лицом и длинными черными волосами. Она неотразимо красива, но сейчас была чем-то озабочена. Она закусила нижнюю губу. Взгляд у неё устремлён в потолок.

Из спальни наверху доносился глухой шум. Он становился всё громче и громче. Раздался какой-то треск, потом снова. Там швыряли мебель. Ещё один резкий удар, затем всё стихло.

Линда покачала головой. Подошла к буфету, взяла поднос и переставила его на подставку рядом с плитой. Поставила на поднос тарелку, чашку с блюдцем, положила салфетку. Вставила в тостер два куска хлеба, налила супу из кастрюли на плите в тарелку. Бросила в чашку пакетик с чаем, залила кипятком. Когда ломти выскочили из тостера, намазала их маслом и положила рядом с тарелкой. Подняла поднос и понесла из кухни вверх по лестнице к закрытой двери. Постучала.

Ответа не последовало.

Она толкнула дверь и вошла.

В комнате царил разгром. Стулья перевёрнуты, лампа разбита, картины на стенах перекошены. Одна упала, рама сломалась. Окно открыто, ветер задувает в комнату снег.

Отец лежал лицом вниз посреди комнаты. На нём было пальто, изорванное и грязное. Он где-то потерял ботинок. В руке у него была полупустая бутылка, содержимое которой вытекало на ковер.

Она поставила поднос на кровать и опустилась на колено рядом с отцом.

— Папа?

Он замычал, перевернулся и, моргая, посмотрел на неё.

Она тронула его за плечо:

— Папа.

Рывком он приподнялся и принял сидячее положение. Посмотрел в открытое окно на крыши домов, на маячившую махину завода и огромную стоянку для автомашин, засыпанную снегом.

— Пошла ты! — пробормотал он. — Я проткну всем машинам в городе шины. Каждой паскудной машине. Вот что я сделаю.

Линда просунула руки ему под мышки и попыталась поднять. Качаясь, он встал, проковылял с нею к кровати и сел на край. Он медленно повернул голову и посмотрел ей в лицо. Кожа у него была серой, как из теста. Он был небрит. Длинный рваный шрам с тёмными узелками швов пересекал левую сторону лба. Струйка слюны свисала из угла рта.

— Непременно я это сделаю, девочка. Всё вокруг, целое море! Целый океан проткнутых шин!

— Да, папа.

Она оставила его и пошла закрывать окно. Пока она опускала раму, он скатился с кровати и упал на пол.

Линда подошла, подоткнула платье, нагнулась и закинула его руку себе на плечи, попыталась поднять его назад на кровать. Пришлось помучиться, прежде чем это удалось. Она тяжело дышала, в глазах стояли слёзы.

Он снова упал.

— Ох, папа! — вскрикнула она.

Она попыталась еще раз, расходуя последние силы и превозмогая себя.

Внезапно он ударил её и попал прямо в лицо. Она отлетела назад и, опрокинув стул, упала на пол.

— Сучка поганая... все вы суки! — Отец рывком поднялся и бросился на неё.

Линда поднялась и протянула к нему руки:

— Папа! Папа, это же я, Линда!

Он закатил ей оплеуху. У неё помутилось в глазах и зазвенело в ушах. Она подняла руки, чтобы защититься от следующего удара, но он изловчился и ударил её снова.

— Ненавижу! Суки проклятые! Я им всем поспускаю шины...

Замахнувшись еще, он промазал, повернулся и, что-то бессвязно бормоча, рухнул на пол.

Слёзы катились по щекам Линды. Она стояла и молча плакала.

— Суки поганые! Все вы! — рычал отец, уткнувшись в ковёр.

Линда спустилась вниз и через гостиную прошла к себе в комнату. Затем вытащила из чулана чемодан.

Майкл, Ник, Стивен и Аксел сидели, облокотившись на стойку бара, а Джон Уэлч склонил голову по другую сторону. Все они пытались подпевать песенке Долли Партон, несшейся из музыкального автомата. Получалось только у Джона, у которого был приятный голос, но они уже так много выпили, что разницы не чувствовали, и все были в прекрасном настроении.

Стэн спорил с толстым водителем о том, чья очередь играть на бильярде. Спор начинал переходить в ссору.

Из задней комнаты донёсся какой-то визг.

Джон бросил петь и прошёл в конец бара. НиктоЬ казалось, этого не заметил.

Из распахнувшихся дверей выскочила официантка.

— Там какая-то безумная баба! — закричала она.

— Что? — спросил Джон.

Водитель схватил Стэна за плечи и припёр его к стене:

— А что, если я побросаю тебя вверх-вниз, как баскетбольный мяч, коротышка?

В задней комнате что-то треснуло, и двое из присутствующих повернули голову к дверям.

Стэн сунул руку под рубашку, достал из-за пояса короткоствольный пистолет и наставил его в живот шофёру:

— А как насчёт убраться отсюда подальше, толстячок?

У шофера округлились глаза, и он начал отступать.

Двери задней комнаты вновь распахнулись как раз тогда, когда Джон подошёл к ним. Одна створка ударила его по лбу.

— Ой! — Он отпрянул назад, схватившись за голову.

Ворвалась мать Стивена, размахивая какой-то доской.

— Что это такое? — вопила она. — Пьёшь в день своей свадьбы! Иди вон! Прочь!

Она опять замахала доской. Мужчины пытались увернуться. Она сшибла со стойки стаканы, перевернула стулья. Она бушевала, как фурия, колотя доской по спинам 8Рногам увертывавшихся мужчин. Большинство устремилось к дверям, шумно протестуя, но заливаясь весёлым гоготом.

Стивен, Ник, Майкл и Аксел выбежали вместе и остановились под падавшим снегом.

— Ну, вот и всё, — сказал Стивен. — Действительно всё. Да, ребята, я пошёл!

Ник засмеялся:

— Ну и хорошо, что она тебя достала. Тебе, Стивен, сейчас никак нельзя слишком расслабляться.

— Ети твою в корень, — пьяно произнёс Аксел.

Разгорячённая, на улицу выбежала мать Стивена, всё ещё сжимая в руках доску. Она посмотрела на Стивена, выпустила доску из рук и расплакалась.

— Мальчик мой милый. Ангел мой... покидаешь родную мать ради чужой женщины... беременной! — Она бросилась к Стивену и упала к нему в объятья.

— Мама...

— И так-то ты поступаешь со своей родной матерью, которая всю свою жизнь ходит в церковь дважды в день.

— Мама, всё будет хорошо. Мы же будем жить всего лишь этажом выше. Мы будем жить одной семьёй.

Совсем растерянно она посмотрела на его друзей, которые выражали ему сочувствие, а затем занялись изучением снежинок.

— Неужели ты такой бесчувственный? Разве у тебя такое жесткое сердце? Ты женишься на этой женщине, оставляешь меня с ней, а сам уезжаешь во Вьетнам!

— Ведь всего лишь один лестничный пролёт, мама, — устало сказал Стивен, слыхавший всё это уже не раз. — Один пролёт. Я буду жить всего лишь этажом выше, когда вернусь домой. Я люблю Анджелу, мам. Она любит меня.

Мать ничего не ответила.

— Ведь так же, — сказал он.

Помолчав немного, она сказала:

— Надень сегодня шарф.

Он сморщился:

— Не надену я шарф с фраком. Никто не носит шарфа с фраком.

Дело близилось к полудню. Майкл поддал газу, приближаясь к дороге, уводившей в гору, к вагончику, где они жили вместе с Ником. Машина набирала скорость, затем начался подъём. Задние колёса отбрасывали снежную кашу — «кадиллак» завилял. Майкл поворачивал руль короткими резкими рывками, пытаясь погасить юз. На подходе к вершине колёса стали буксовать, ему пришлось переключиться на низкую скорость и добавить газу. «Кадиллак» с ревом, наконец, преодолел подъём и выехал на ровную дорогу. Майкл затормозил, выключил двигатель и поставил машину на ручной тормоз. Вышел из машины во взятом напрокат фраке, чувствуя себя в нём так же непривычно, как дрессированное животное в цирке. Как ни нелепо это выглядело, но на нём были горные сапоги, и брюки были заправлены в голенища. Штиблеты он нёс в руке. Он прошёл по мокрому снегу к старому помятому фургону Ника. У заднего окна кабины были пустые крепления для ружей.

Вагончик представлял собой двухтонный прицеп, промазанный по швам силиконовой замазкой и исчерченный потеками гудрона с крыши. Они купили его с третьих рук на стройке. Прицеп стоял на шлакоблоках на холме с видом на город и завод. Выглядел он неважно, но они сумели сделать его влагонепроницаемым. Всё-таки это был их дом, и он им очень нравился.

Майкл раскидал снег у входа и рывком открыл дверь. Ник сидел на кушетке в парадных брюках и накрахмаленной рубашке, фрачный пиджак висел на спинке стула. Он натирал свои полевые сапоги жиром.

— Хочешь выглядеть принцем? — спросил он Майкла.

— То есть как?

Тот рассмеялся.

— Это нужно было делать ещё вчера, — сказал Майкл.

— Знаю.

— А так они сядут.

— Да знаю я, Майк.

Майкл подошёл к холодильнику, взял банку пива, откупорил её. Прислонился к стойке, разделявшей кухню и комнату, потягивая пиво. Он осматривался, чувствуя первые признаки ностальгии. Через пару дней он уедет и вернётся обратно нескоро.

Над раковиной висела голова оленя с одиннадцатью отростками рогов. Парусиновые шторы. Ружья на полке. Мебель раздобыта у родственников и друзей. В углу — удочки. Новый линолеум на кухне. Рюкзаки и спальные мешки свалены в углу. Охотничьи фотографии в дешёвеньких рамках. Нож для свежевания, который он только вчера наточил, всё ещё лежал на кухонном столе рядом с точильным камнем. Коробка с гильзами для патронов на холодильнике. Всё как родное.

— Я просто жду, — сказал он вдруг. — Понимаешь?

— Как?

— Я просто жду, — повторил он. — Вот это... жду именно этого. Горы. Только здесь я чувствую себя хорошо, на своём месте. Я жду целый год, чтобы выбраться в горы, к оленям.

Ник взял старую зубную щетку, повозил ею в жире и начал втирать смазку в шов между подошвой и подъёмом сапога.

— Я тоже, — сказал он. — Пожалуй.

— Не может быть, — удивился Майкл.

— Да. Какого черта... я только об этом и думаю. И о Вьетнаме тоже.

Вдруг он отставил сапоги, вытер руки о бумажное полотенце, встал и взял с полки винтовку с оптическим прицелом. Открыл нижний ящик, вынул оттуда чистую замшевую тряпицу и начал снимать лишнее масло с ружья.

— Ты правда думаешь об этом? — спросил Майкл.

— Да. То есть, не знаю. Ради Бога, Майкл, Стивен ведь женится через пару часов. Не понимаю, какого черта мы тут толкуем об охоте в последний раз перед армией. Всё это ерунда.

Он вынул затвор и посмотрел в ствол. Затем вставил затвор обратно и уселся, положив ружьё на колени. Посмотрел в окно:

— Мутотень.

Майкл хлебнул пива.

— Я тебе вот что скажу. Знаешь, мне бы хотелось закончить свою жизнь в горах.

Ник повернулся к нему.

— Как? Одним выстрелом?

Майкл улыбнулся.

— Два — это слишком.

Ник снова посмотрел в окно:

— Я уж больше и не думаю об одном выстреле, Майк.

— А зря, — с напором произнес Майкл. — Оленя надо брать одним выстрелом. Всё дело именно в одном выстреле. Попробуй сказать кому-либо об этом. Так ведь и слушать никто не будет. — Он помолчал минуту. — Ты действительно думаешь о Вьетнаме?

— Не знаю. То об оленях... то о поездке во Вьетнам. Не знаю. Я думаю обо всём этом. — Ник отставил ружьё, облокотился на колени, переплёл пальцы рук и наклонился вперёд.

— Мне нравится, как растут деревья в горах. Какие они все разные. Нудно звучит, да?

— Я вот что тебе скажу, Ник. Не хочу охотиться ни с кем другим, только с тобой. Мне нравятся парни с быстрой реакцией и сноровкой. Я не стал бы охотиться с расстегаем.

Ник рассмеялся:

— Это кто же расстегай?

— Кто расстегай? Ну как ты думаешь, кто расстегай? — Он повёл рукой к окну, в сторону города и завода за ним. — Все они расстегаи. То есть, все они отличные парни, Бога ради, но... дело в том, Ник, что без тебя я бы стал охотиться один. Серьёзно. Только один. И никак иначе.

Ник ухмыльнулся и сделал движение рукой, как будто бы отталкивая что-то:

— Ты совсем чокнулся. Ты отдаёшь себе отчёт в этом, Майк? Ты совсем уж помешался на правилах.

Майкл только ухмыльнулся в ответ:

— Не люблю неожиданностей.

На улице прогудел сигнал. Майкл подошёл к двери:

— Это Аксел и Джон.

Ник вышел наружу вместе с Майклом.

Аксел и Джон были одеты во фраки, которые были им малы и тесны. Они походили на Шалтая и Болтая, но покрупнее. У них были одинаковые рюкзаки, ружья и куртки. Они колотили по багажнику майковского «кадиллака» .

— Аксел! — крикнул Ник. — Джон, ради Бога, погодите минутку, ребята.

Аксел, пьяный, ревел:

— Не открывается!

Майкл прошёл по снегу и показал:

— Вот сюда надо бить. Сюда вот, Аксел, а не туда.

— Куда надо ударить? Ты только покажи, куда надо ударить.

— Сюда, — показал Майкл. — Бей сюда.

Аксел прищурился, отошёл назад, поднял ногу и ударил ботинком, как гигантским поршнем, по багажнику.

Крышка откинулась.

— Ети твою в корень! — воскликнул Аксел.

— Отлично! — сказал Джон. — Жаль, что ты больше не лягаешься в команде металлургов. — Он тряхнул головой. — Опля! То есть не то, ух...

— Точно. Верно. Ого, — выдохнул Аксел, как бы не замечая этих слов. — Ты знаешь, я люблю машину Майка. Некоторые машины остепеняются. Но эта машина, такая машина... она растёт. То есть, от этой машины можно ждать чего угодно. Трудно сказать, куда пойдёт эта машина.

— Вот-вот, сказал Ник. — Вот это-то и вселяет в меня уверенность.

Майкл посмотрел на Ника долгим, трезвым взглядом. Аксел пошёл к своей машине, из которой вылезал Стэн с рюкзаком на одном плече и ружьём на другом. Аксел вынул банку пива из связки на переднем сиденье, резко вскрыл её и поднял руку вверх.

— Салют! — выкрикнул он и начал хлебать пиво.

— Эй, помогите же мне кто-нибудь, — крикнул Стэн.

В отличие от других, фрак сидел на нём, как на заказ. Туфли блестели. На цыпочках он пытался пробраться сквозь снег к «кадиллаку» .

— Тссс, — шикнул Джон. — Аксел намерен изгадить машину Майкла.

Аксел отнял банку ото рта, посмотрел на Джона, затем повернулся к «кадиллаку» . В банке оставалось немного пива. Он опрокинул банку и вылил остатки пива на багажник.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — произнёс он, припоминая школьную латынь. — Аминь! — Он бросил банку через плечо, выпятил грудь и забарабанил по ней кулаками. Затем фальцетом испустил великолепный тарзаний вопль.

К фургону взбирался четырёхдверный «шевроле» . В нём сидело пятеро девушек в бледно-голубых платьях подружек невесты. Машина вскарабкалась на холм и остановилась как раз тогда, когда Аксел кончил вопить. К немалому удовольствию Аксела эхо долго отражалось в горах. Как только оно стихло, из церкви поплыл колокольный звон.

— Иииии-ааааа! — орал Аксел.

Он набросился на «кадиллак» , уцепился руками за крышу и стал биться бёдрами в дверцу машины.

— Аксел! — спросила одна из девушек в «шевроле» . — И что же такое ты делаешь?

Аксел широко заулыбался:

— У меня глубокая интимная связь с этой машиной.

Белокурая девушка крикнула:

— Давайте, ребята, поторапливайтесь, а то опоздаем.

— У кого гвоздички? — спросила другая.

— У меня, — ответила соседка. — Они здесь, вот тут.

Она открыла коробку из-под обуви. Первая девушка посмотрела, нахмурившись, на Аксела:

— Ну и видик у тебя.

— Да, но зато какой чудный, — ответил он.

— Кто-нибудь, нацепите ему гвоздику.

— У кого руки свободные? У меня совсем отмёрзли.

Одна из девушек вставила Акселу гвоздику в петлицу:

— Ну и ну, — сказала она. — На этом фраке уже побывало миллион цветов. И где ты его только откопал? Посмотри, вся петлица в дырках!

— Ети твою в корень! — гордо выпалил Аксел.

— Ник, — позвал кто-то тихо, почти шёпотом.

Ник повернул голову.

За углом фургона, в стороне от остальных и подальше от их глаз стояла Линда. В руке она держала чемодан.

Ник подошёл к ней:

— Привет. Что ты тут делаешь?

— Привет, — она слабо улыбнулась. — У тебя ботинки промокли. — Улыбка пропала, и она сжала губы.

— Послушай, в чём дело?

Она покачала головой, потряхивая волосами, но смотрела в сторону.

— Поговорить нужно.

— Может... может, пройдём внутрь?

— Конечно.

Ник провёл её в фургон и очистил место на кушетке.

— Что случилось?

Линда начала было, остановилась, затем глубоко вздохнула и расправила плечи.

— Я просто хотела спросить, — тихо сказала она, тщательно подбирая слова. — Вы с Майклом уходите в армию через пару дней, вместе со Стивеном. Нельзя ли мне пожить у вас до вашего возвращения, потому что... ну, если можно, конечно.

— Да, конечно. Ты не шутишь? Конечно.

— Я хотела бы отплатить вам обоим.

Ник опустился на колено перед ней и взял её руки в свои.

— Линда, ну что ты, Линда?

— Нет, — сказала она, покачав головой. — Я хочу отплатить тебе.

— Линда, Линда.

Она подняла глаза и посмотрела на него.

— Что? — спросила она тихим голосом.

Ник держал её руки в своих, не в состоянии выразить то, что ему хотелось сказать:

— Не знаю.

Глава 4

Стивен и Анджела стояли лицом друг к другу у небольшого алтаря. Позади Линда держала одну из золотых корон над головой Анджелы, а Ник держал другую над головой Стивена.

На клиросе мужской хор исполнял русский свадебный гимн — глубокая, захватывающая музыка, вызывавшая в памяти мотивы бескрайних степей, сумрачных соборов, икон, ладана и грусти. Могучий баритон Джона Уэлча увлекал за собой весь хор.

— Благословенно Царствие, — заводил священник, — ныне и присно и во веки веков.

Во втором ряду прихода, напротив подружек невесты, Майкл, Стэн и Аксел стояли на коленях во фраках, шевеля пальцами ног в холодных промокших кожаных туфлях. Позади них были ряды других прихожан, мужчин и женщин, одетых в лучшее платье, тщательно вычищенное и выглаженное по такому поводу. Лица изборождены морщинами, руки огрубели от работы. В выражении их лиц сквозила жестокость людей, сумевших выжить. Но этот день и празднество наполняли их какой-то нежностью, объединили сердца.

Священник подал одну свечу Анджеле, другую — Стивену. Ник и Линда смотрели друг другу в глаза с робким изумлением.

Священник зажёг свечу Анджелы, повернулся и поднёс спичку к свече Стивена. Окруженный горящими свечами, он поднял руки и произнёс, обращаясь к прихожанам:

— Всякому, кто творит зло, ненавидит свет и не приходит к свету, дабы деяния его не осуждались...

Он закончил, сделал знак друзьям жениха, затем подружкам невесты. Они подошли к алтарю, девушки окружили Анджелу, а молодые люди собрались вокруг Стивена. Девушки касались короны, когда священник опускал её на голову Анджеле, а Майкл с остальными шаферами помогал короновать Стивена.

Священник пропел:

— Венчается раб Божий Стивен с рабой Божьей Анджелой во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Он соединил руки молодых и повёл их вокруг алтаря, что должно было означать, что союз их будет вечным. Подружки невесты и шаферы проследовали за ними.

Завершив круг, Майкл и Линда оказались лицом друг к другу. Он заглянул ей глубоко в глаза. На мгновенье она ответила ему, но затем засмущалась и отвернулась.

Раскаты оркестра оглушали присутствовавших в зале. Столы и стулья были сдвинуты к стенам, и пары кружились, выгадывая пространство, сталкиваясь друг с другом, меняясь партнёрами и уносясь прочь. У двух столов, где давали выпить и закусить, стояли две очереди. Средних лет и пожилые женщины наполняли стаканы и тарелки довольно споро, но всё-таки не поспевали. Пожилые мужчины толпились группами по углам, курили и либо серьёзно беседовали, либо шумно и вожделенно хохотали.

Майкл одиноко стоял в стороне от танцоров с банкой пива и смотрел на проплывавших мимо друзей: Анджелу, улыбавшуюся Стивену, Линду, мягко прижимавшуюся к Нику, Стэна с полногрудой женщиной лет тридцати с ярко-рыжими крашеными волосами, Джона Уэлча, тискавшего пухленькую девушку, которая всё время хихикала, и Аксела, медвежьим объятьем державшего белокурую подружку невесты (кажется её зовут Бесс, подумал Майкл). Он пил пиво быстрыми отрывистыми глотками.

Как только оркестр закончил, некоторые пожилые женщины застучали вилками по стаканам. Остальные сразу подхватили, и через некоторое время зал уже гремел. Всё потонуло в этом звоне.

Стивен огляделся, ухмыльнулся, обнял Анджелу, приподнял её и крепко поцеловал.

Зал разразился свистом, топотом и аплодисментами.

Оркестр заиграл новый танец.

Майкл отставил пустую банку и вынул новую из наполненной крошеным льдом бочки позади. Он увидел просто одетую спокойную девушку с блестящими каштановыми волосами, сидевшую на стуле у стены рядом с бочкой. Она улыбнулась ему. Он отвёл взгляд, делая вид, что не замечает, и подвинулся к другой стороне колонны, разглядывая свою школьную фотографию, висевшую на стене между такими же фотографиями Стивена и Ника. Он внимательно вглядывался в это лицо, пытаясь вспомнить, кто же все-таки был этот мальчик.

Танец закончился. Пожилые женщины в зале запели, а две принесли с кухни свадебный пирог и поставили его на стол. Вокруг начал собираться народ. Мать Стивена сидела за столом напротив Анджелы. Обе смотрели на фигурки «жениха и невесты» , венчавшие пирог. Одновременно они подняли глаза. Натянутые улыбки появились у них на губах. Так продолжалось несколько мгновений, затем Анджела протянула руку и взяла фигурки с пирога. Она подала их через стол матери Стивена. Пожилая женщина посмотрела на них с недоумением и вдруг расплакалась. Обе они заторопились к концу стола и заключили друг друга в объятья, плача, всхлипывая и целуя друг друга.

Разрезали пирог. Полилось вино. Когда каждый съел по куску, оркестр заиграл снова. От громкой, ритмичной польки и топота ног задрожали пол и стены.

Джон Уэлч стоял у вешалки лицом к танцующим. В руках у него была плетёная корзинка, наполненная деньгами и конвертами. Рядом, пьяно покачиваясь, стоял Аксел с подносом, на котором были стаканы с виски и завернутые в целлофан сигары. Как только перед ним появлялась новая пара, Джон протягивал вперёд корзину.

— Что это? — спрашивал кавалер.

— За доллар, — сияя, отвечал Аксел, — вы получите выпивку, сигару и танец с прекрасной невестой.

Мужчина рылся в кармане и бросал доллар Джону в корзину. Аксел подавал ему стакан, принимал у него пустой, после того как тот осушал его, и втыкал ему сигару в нагрудный карман. Затем подзывал Анджелу, приближавшуюся к ним, кружа, со своим партнёром.

— Подари ему танец, красавица, — говорил он.

Анджела подавала руку, кружилась некоторое время с кавалером, затем меняла партнёра и продолжала танцевать, слегка отставив руку, чтобы народ мог полюбоваться её кольцом. В конце танца руководитель оркестра подошёл к микрофону:

— Тихо! Тише, пожалуйста! — воскликнул он. — Прошу внимания!

Постепенно шум утих.

Руководитель торжественно произнёс:

— Анджела и Стивен приветствуют вас и приглашают на свадебное торжество, устроенное также в честь Ника и Майкла, которые отправляются во Вьетнам, чтобы с честью послужить Отечеству!

В зале раздались оглушительные аплодисменты. Кто-то включил прожектор, осветивший круг перед сценой. Анджела со Стивеном появились в нём, приглашая свиту следовать за собой. Подружки невесты и шаферы вышли вперёд. Оркестр заиграл национальный гимн «Звёзды и полосы вовеки» . Все молча и торжественно встали.

Когда музыка стихла, женщины снова зазвенели вилками по рюмкам. Грохот поднялся невероятный. Стивен опять поцеловал Анджелу под возгласы одобрения.

Оркестр заиграл тустеп. Стивен с Анджелой начали танец, свита пустилась вслед. Майкл оказался в паре с Линдой. Он держался с ней чопорно. Ник, проходя мимо с блондинкой Бесс, слегка подтолкнул Майкла.

— Не бойся, старина, она не кусается.

Майкл прошёл круг с Линдой. Они смотрели друг на друга. Ноздри у неё раздувались, и запыхалась она несколько больше, чем просто от танца. Майкл танцевал очень церемонно.

— Не очень-то я силён в таких делах.

— У тебя хорошо получается.

Он кивнул. Тела их разделяло небольшое пространство, и он следил, чтобы оно не уменьшалось.

Выждав некоторое время, которое посчитал приличным, он сказал:

— Ну вот, я всё-таки запарился. Тебе тоже, кажется, пора отдохнуть. Хочешь пива?

— Да, — ответила она, чтобы угодить ему.

— Ты какой сорт предпочитаешь?

Она засмеялась:

— Не знаю, Майкл. Мне в общем-то всё равно. Пиво, так пиво.

— Я принесу тебе «Миллер» , — серьёзно проговорил он. — «Миллер хай лайф» . Лучше этого здесь ничего нет. — И он поспешил прочь.

Бочка была почти пустой. Ему пришлось пошарить в ледяной воде и остатках льда, чтобы разыскать пару банок. Мужчины принесли с кухни ещё несколько ящиков, как раз когда он вытирал руки мокрым полотенцем, что висело на борту бочки.

Ник возник возле девушки, сидевшей рядом с бочкой. Она как будто и с места не сходила весь вечер. Ник что-то сказал ей. Она зарумянилась, улыбнулась и кивнула, затем встала и пошла с ним танцевать. Они закружились в танце. Девушка запрокинула голову назад и засмеялась, лицо у неё засветилось и оживилось.

Майкл смотрел на них некоторое время, затем вернулся к Линде. Та уже села. Он подвинул себе стул рядом , плюхнулся на краешек и чуть не упал.

— Извини.

— Майкл, — засмеялась она. — Да ты напился!

— Похоже, так, — согласился он.

— Ну, ничего. На то и свадьба. Надо расслабиться и веселиться.

Ник пролетел мимо, кружась с той девушкой, которая уже не казалась некрасивой. Он слегка махнул Линде и эффектно развернулся, проходя мимо них.

Линда с нежностью посмотрела ему вслед.

— Тебе, вроде бы, очень нравится Ник, — сказал Майкл.

Линда обернулась к нему:

— Да, очень.

Майкл хотел что-то сказать, но передумал.

Еда кончилась, но вина было много, музыка и веселье продолжались. Мужчины, пошатываясь, время от времени выходили на улицу, где метель уже стихла, чтобы глотнуть свежего воздуха и постоять на холоде в надежде, что протрезвеют, и можно будет начать всё сначала. Время от времени то одного, то другого друзья оттаскивали в небольшие комнаты позади главного зала и оставляли там проспаться на ковре. Парочки рука об руку уходили в темный вестибюль, жались там среди верхней одежды, целовались, обнимались и шумно дышали.

Молодой сержант спецвойск в отчаянно отутюженной форме и ослепительно начищенных ботинках вошёл в зал, на груди у него было несколько боевых нашивок. Он коротко кивнул кому-то из знакомых, прошёл прямо к бочке с пивом, выудил банку и сел в конце захламленного стола, невозмутимо разглядывая народ.

Тарзаний клич Аксела вдруг заглушил музыку. Он остановился посреди танца, схватил свою партнёршу, подружку невесты, за плечи и с возгласом «ух ты» поднял её над головой на вытянутых руках.

Одной рукой она прижимала платье, разыгрывая скромницу, а другой лупила его по голове:

— Аксел, перестань! Аксел! Если ты сейчас же не опустишь меня, я расшибу тебе башку! Клянусь!

— Сейчас я тебя поцелую! — заявил Аксел. — Тебе придётся либо хлебать, либо стегаться.

Все вокруг засмеялись.

На другой стороне зала Стэн стоял с Джоном, не обращая внимания на Аксела. Он наблюдал за красавцем с густыми кудрями, который танцевал с его девушкой.

— Ты знаешь, что делает этот сукин сын? — запальчиво произнёс Стэн. — Он же щиплет её за задницу!

— А, брось ты, ведь свадьба же, Стэнли.

Губы Стэна растянулись в оскале.

— Ну и что же, что свадьба? Он же её... Вон! Смотри! Он опять за своё! Джонни, я возьму пистолет в пальто. Я убью его! Я сейчас убью его!

Джон взял его за плечо:

— Брось, Стэнли.

Стэн вывернулся из-под руки Джона. К счастью, он пошёл не к вешалке, а прямо к танцующим, и хлопнул кавалера по плечу. Тот улыбнулся, отпустил девушку и отступил. Девушка, подбоченясь, выпятила бедро, глупо ухмыльнулась, ожидая, что будет дальше. Стэн ударил её слева по скуле, и она рухнула на пол, как куль с мукой. Кавалер, только что танцевавший с ней, сразу же ушёл. Стэн стоял, озираясь, выпятив подбородок. Затем поправил прядку волос, которые рассыпались, когда он взмахнул рукой.

Около пива, собравшись у колонны, Ник, Стивен и Майкл стояли кучкой, исподволь наблюдая за сержантом спецвойск.

— Он только что оттуда, — сказал Майкл.

— М-да.

— С виду он суров, — сказал Майкл. — Хороший воин. Видите нашивку слева? Это за Куансон.

— Да ну, — протянул Стив. — Вот это да.

— Подойдём? — предложил Майкл.

Он подвёл друзей к сержанту.

— Привет. Мы, э-э, скоро идём служить в воздушно-десантные войска.

Сержант поднял взгляд, широко, рассеянно улыбнулся:

— Дерьмо!

— Что? — перспросил Майкл.

Сержант по-прежнему улыбался.

Майкл повернулся к Нику:

— Что он сказал?

— Дерьмо.

— Дерьмо?

— Да, дерьмо, — подтвердил Ник.

Стивен кивнул.

Майкл кашлянул:

— Ну, может, ты расскажешь нам, как там?

— Дерьмо, — повторил сержант.

Майкл посмотрел на Ника. Ник посмотрел на Стивена. Стивен — на Майкла. Все трое принуждённо рассмеялись.

— Да-а, ну что ж, спасибо и на этом, — сказал Майкл.

— Не за что.

Они отошли, и когда между ними и сержантом оказалось несколько человек, снова расхохотались.

— Это уж слишком! — сказал Ник.

К ним подошёл Аксел. По лицу его струился пот. Пиджак разъехался на спине по шву. Он ткнул большим пальцем в сторону сержанта:

— Это что ещё за тип?

— А черт его знает, — ответил Майкл.

— Он, что, оттуда?

— Черта с два.

— Тогда откуда же он?

Майкл и Стивен ответили в унисон:

— А черт его знает!

— Ети твою в корень! — сказал Аксел.

Трезвея, Майкл высказал предположение:

— А может, он заблудился?

— Все собираются на сцене, — сказал Ник. — Кажется, Анджела со Стивеном собираются что-то предпринять.

Почти все были навеселе. Все разговаривали, шутили, толкались, тянули серпантин и кульки с рисом из карманов. Анджела со Стивеном поднялись на сцену. Все весело зашумели, послышались скабрезные шутки. Анджела подняла свой букет, барабанщик выбил дробь. Анджела высоко подбросила букет. Он пролетел под барабанную дробь и попал в руки к Линде. Барабанщик ударил в тарелки, когда она поймала его. На сцену поднялась мать Стивена. В руках у неё были две рюмки вина. Она подала их молодым.

— Если не расплескаете, — сказала она, — то будете счастливы до конца жизни.

Стивен и Анджела подняли рюмки и выпили.

В толпе Ник вдруг обернулся к Линде и спросил:

— Ты пойдёшь за меня?

Линда вспыхнула и опустила взгляд на букет. Несколько мгновений спустя она подняла глаза и ответила:

— Ладно.

— Как?

Линда торжественно кивнула.

— Неужели? — воскликнул он, ошеломлённый как своим вопросом, так и её ответом. — То есть, если мы вернёмся из... то есть, когда мы вернёмся назад. — Он покачал головой. — Ну, в общем, я совсем запутался.

— Да, пожалуй, что у тебя в голове, то и на языке, — грустно произнесла она. У неё повлажнели глаза и задрожали губы.

— Но ты ведь правда пойдёшь?

— Правда, — ответила она.

— Славно! — Ник пристально посмотрел ей в лицо.

— Да, славно! — подтвердила она.

Линда уронила букет и обняла Ника.

— Не понимаю, чего мы ждали, — сказала она.

— Я тоже. Никак не пойму.

Он поцеловал её, затем крепко обнял, откинул голову назад и рассмеялся. Он увидел, как капля вина с края поднятой рюмки Анджелы упала и запачкала ей белое подвенечное платье.

Глава 5

Майкл стоял вместе с остальными на улице у дверей зала. Метель совсем стихла, и только легонький снежок медленно сеялся в воздухе.

Стивен и Анджела бежали к «кадиллаку» Майкла. Длинная цепь консервных банок была привязана к заднему бамперу. Народ валил за ними, разбрасывая серпантин и рис.

Фрак у Майкла был весь в пятнах. Лацкан оторван, гвоздичка совсем смята, а галстук-бабочка болтался на расстегнутом вороте рубашки. Остальные выглядели не лучше, за исключением Стэна, который в безупречном фраке, гладко причёсанный, с по-прежнему ярко сверкающими туфлями, смотрелся так, будто только что сошёл с обложки модного журнала. Все были пьяны, но, как ни странно, всё ещё вскрывали банки с пивом, тут же выхлёбывали его и бросали по сторонам пустые банки.

— Дерьмо. Дерьмо собачье, — в сердцах сказал Майкл Стэну.

— Еще какое.

— Дерьмо, — повторил Майкл. Его затуманенный мозг не мог придумать ничего другого. — Дерьмо ты собачье.

— Сколько? — горячо спросил Стэн. — Сколько ставишь? Делай ставку, раз уж заговорил.

— Отвали, Стэнли, — сказал Майкл.

Ник с Акселом отделились от группы и пошли по снегу наперерез Стивену. Пока Анджела усаживалась на место пассажира, Ник и Аксел подхватили Стивена, подняли его с земли и понесли к дверце водителя, открыли её и втолкнули его за руль.

Ник наклонился к Стивену. Анджела опустила стекло и кричала что-то своё кому-то снаружи.

— Не думай о том, что говорит Стэн, — прошептал Ник Стивену.

— Хорошо, — пьяно кивнул Стивен.

— Просто забудь. Не думай о том, что он говорит. Он такой болтун.

Стивен поднял голову к Нику. Едва слышно он произнёс:

— Ты знаешь, Ники, у нас с Анджелой ведь совсем ничего не было.

— Ну и отлично. Отлично.

— Да нет же. Серьёзно. Это моя единственная настоящая тайна в жизни, Ник.

Ник закашлялся, чтобы скрыть изумление. Затем успокоил его:

— Ну и что? Ничего такого. Просто, просто... не бери в голову.

Анджела всё ещё махала рукой и разговаривала со стоящими у машины.

— А как быть с ребёнком? — спросил Стивен. — Что мне делать, когда она родит?

— Это уж её забота. Оставь это ей. У всех рождаются дети, и никто не видит в этом ничего особенного. Просто пережди.

— Переждать?

Ник крепко обнял Стивена:

— Просто-напросто пережди!

Стивен кивнул, глядя вперёд на лобовое стекло.

— Эй, — сказал Ник. — Не грусти. Не беспокойся. Всё будет очень хорошо. Увидимся в понедельник в поезде.

— Хорошо. До понедельника. — Он похлопал Анджелу по плечу.

— Ну как, со всеми распрощалась, крошка?

Она радостно кивнула в ответ.

Стивен включил скорость и тронулся. Толпа двинулась рядом с шумными возгласами, стуча по крыше машины.

Вдруг из темноты в ярком конусе света фар появился Майкл. Он был совершенно голым, в поднятой руке у него был букет из серпантина. Он прыгал по снегу. Стивен с Анджелой раскрыли рот от изумления, затем рассмеялись. Стивен подал сигнал. Майкл повернулся, показал им зад и бросился бежать перед машиной. Серпантин вился сзади шлейфом. Он прыгал и скакал, как одержимый, как бы стремясь преодолеть земное притяжение и взлететь в чистое пространство эфира.

Аксел смотрел ему вслед, держа в руках его одежду и качая головой.

— Ети твою в корень, — пробормотал он себе под нос.

— Всего доброго, Стив! — закричал Джон Уэлч. — Всего доброго, Анджела!

Друзья жениха бросились вслед за машиной. Акселу удалось пробежать лишь метров пятьдесят, затем он поскользнулся и покатился кубарем, рассыпав всю одежду Майкла.

Майкл большими прыжками несся перед машиной, тело его ярко белело в свете фар.

В нескольких десятках метров от зала дорога раздваивалась. Левая уходила вверх по холму, а правая сворачивала вниз к городу и дому матери Стивена, к маячившему вдали заводу, высокие трубы которого изрыгали пламя в темноте ночи.

Майкл повернул влево по косогору, к старой изрытой баскетбольной площадке, с которой открывался хороший вид на долину. «Кадиллак» свернул вправо, и вскоре его габаритные огни скрылись за поворотом.

Несколько отстав, спотыкаясь и тяжело дыша, бежали Стэн, Ник и Джон. Они повернули наверх по холму вслед за Майклом. На полпути Джон охнул, заковылял к дереву и прислонился к нему, махнув Нику и Стэну рукой, чтобы те шли дальше без него. Стэн замедлил ход и остановился несколькими метрами дальше, постоял некоторое время, пытаясь отдышаться, затем, заметив на ботинках снег и грязь, начал счищать их руками.

К тому времени, как Ник добрался до площадки, он тяжело дышал и держался за бок. Майкла нигде не было видно.

Далеко внизу домны завода освещали долину призрачным светом. Где-то выли и лаяли собаки.

— Майкл?

На земле под баскетбольной корзиной в дальнем конце площадки что-то зашевелилось. Ник подошёл Ближе. Майкл лежал на животе в грязи, руки и ноги у него были раскинуты в стороны. Когда подошёл Ник, он перевернулся на спину.

— Я должно быть совсем уж рехнулся. В моём-то возрасте. Всё мчится как-то уж слишком быстро. — Он с трудом сел и некоторое время молча глядел вниз на долину. — Как ты думаешь, мы вернёмся?

Ника внезапно охватил испуг.

— Из Вьетнама?

— Да, — ответил Майкл.

Ник ничего не ответил, он не находил слов. Протянул руку и помог Майклу встать на ноги. Снял фрачный пиджак и накинул его Майклу на плечи. Тот весь дрожал. Они стояли рядом, глядя вниз на огни доменных печей.

— Знаешь, что? — сказал Ник, стряхивая с себя дрёму. — Вот здесь всё. Как я люблю эти места! Я знаю, что это звучит глупо, но если что-либо случится, Майк, не оставляй меня там. Не бросай. Обещай мне это, Майк.

Кутаясь во фрак, Майкл коротко хохотнул:

— Ник...

— Обещай, — настойчиво повторил Ник. — Ты должен.

— Ну, что ж, пожалуйста, дружище!

Напряжение у Ника улетучилось. Он громко засмеялся:

— Пошли на охоту, — сказал он. — Прямо сейчас. Давай двигаться, пока не нужно будет садиться на поезд на Дикси. И пусть нас ничто не остановит.

Машину вёл Майкл. Они подобрали Джона, Аксела и Стэна и ехали в «кадиллаке» Майкла уже с час, всё в тех же замусоленных фраках, втиснувшись между рюкзаками и спальными мешками, ружьями и ящиками пива. Они срывали крышки банок и передавали их взад и вперёд.

— Вниз с небес... — запел Майкл.

Ник подхватил:

— Спустились одиннадцать, крича Херонимо!

— Это ещё что за чертовщина? — спросил Стэн.

— Песня десантников «Клекочущие орлы» .

— Клекочущие засранцы, — сказал Стэн.

Аксел перебил их:

— Ети твою в корень! — И запел своё: — Свободу дай мне! Освободи меня! Если ты... освободишь меня... Ты всегда будешь счастлива со ... мно-о-й.

Джон приставил руки рупором корту и загудел:

— Уа-уа-уа. Уаааа!

Небо начало светлеть. Майкл усиленно моргал и клевал носом. Он остановился на обочине и передал баранку Нику. Через минуту он уже спал. Q Кадиллак» мчался вперёд, шины визжали на свежем снегу, пушистые клубы позёмки вились позади машины.

Джон уснул на заднем сиденье. Аксел и Стэн смотрели в окна. Ник ехал дальше, зевая, время от времени встряхивая головой и часто мигая.

— Ты знаешь, — сказал Стэн Акселу. — Мы ведь с Анджелой того.

— Она и тебя захомутала? — спросил Аксел.

— Да, на вечеринке у Билли. В машине Стивена в гараже.

Лицо Аксела стало серьёзным:

— Она и меня достала.

— У неё и с тобой было? — удивлённо спросил Стэн.

— Ети твою в корень.

Некоторое время они молчали.

— А Стив и не знает, что она спала с нами обоими, — произнёс Стэн.

— Да.

— Может, у неё будет наш ребёнок. Паскудные бабы, все они такие.

Аксел молча кивнул, как бы переваривая эту мысль.

— Ети твою в корень.

Ночь постепенно уходила, наступал серый рассвет. Все уже проснулись, но разговаривать не хотелось. Все были с похмелья, и в голове гудело.

— Едри твою в пень! — воскликнул Ник, резко выпрямившись за рулём. Он сильно ударил по тормозам. Машина скользнула вбок, ударилась задним крылом в сугроб, развернулась и стала. Пассажиры повалились друг на друга.

Посреди дороги, глядя на них, неподвижно стоял молодой олень мышастой масти с четырьмя отростками рогов.

— Сукин ты сын! — вскричал Стэн. — Достаньте его! Ради Христа, кто-нибудь, достань его!

— У кого патроны? — спросил Джон, судорожно хватаясь за затвор ружья.

— Патроны! Давай патроны! — сказал Аксел.

Стэн шарил по рюкзакам:

— Я достану! Где они?

Майкл, спокойный и невозмутимый, сидел на переднем сиденье, глядя на оленя, пока остальные отчаянно искали патроны.

— Они в багажнике! — сказал Джон.

— Нет, не там.

— В багажнике, Аксел! Да, там. Я говорю тебе, в багажнике.

Стэн, Аксел и Джон вывалились через задние двери. Аксел начал пинать ногами багажник.

— К чертям, быстрее, моё ружьё там! — завопил Стэн.

— Дайте же мне патроны! — выкрикнул Джон.

Ник тихо сидел на переднем сиденье рядом с Майклом. Они отвели глаза от оленя и посмотрели друг на друга. Майкл взял ружьё, стоявшее между ним и Ником, открыл дверь и вышел. Он посмотрел на суету у багажника, и рот у него презрительно скривился.

Олень всё ещё стоял посреди дороги, ослеплённый светом фар.

— Пошёл отсюда! — сердито закричал Майкл. — Давай, уходи. Иди домой!... Вали!... Марш!

Олень испуганно заморгал. Он услышал, как с шумом открылся багажник.

— Ну давай же сюда патроны! — заорал Стэн.

— Уходи, кыш! — завопил Майкл. Он дослал патрон в патронник, вскинул ружьё к плечу и выстрелил поверх головы оленя. Олень в панике бросился прочь.

— Сгинь! — вслед ему закричал Майкл.

Стэн, Аксел и Джон подбежали с заряженными ружьями. Они с недоумением глядели вслед оленю.

— Господи Христе, — произнёс Стэн. — Ты всё ещё в стельку пьян. Их же стрелять нужно, а не прогонять.

Глава 6

«Кадиллак» медленно полз вверх по узкой дороге, по обеим сторонам которой вздымались поросшие сосной откосы. Украшенные снежным узором, прогибались ветки. Снег перестал валить, но по небу ветер всё ещё гнал тёмные тучи. Над кромкой гор на востоке мягко розовел восход.

Стэн перегнулся через переднее сиденье, следя за дорогой. В руке у него была банка с пивом.

— Здесь! — сказал он. Дернул рукой, и пиво из банки плеснулось на Ника.

— Осторожней, дурья башка!

Стэн постучал Ника по плечу:

— Здесь! Вот это место. — Именно здесь мы останавливались прошлый год.

— Нет, не здесь, — сказал Аксел.

Джон наклонил голову вперёд, всматриваясь сквозь ветровое стекло.

— Дальше по дороге, Стэн.

— Ничего подобного, — с негодованием возразил Стэн. — Говорю тебе, здесь.

Никто больше ничего не сказал. Ник ехал дальше. Стэн угрюмо откинулся назад, допил пиво и открыл новую банку. Ник ехал ещё примерно четверть часа.

— Мне кажется, вот тут, — сказал он, когда они поравнялись с поражённым молнией деревом. Он свернул на обочину дороги и включил ручной тормоз.

— Вовсе нет! Уж точно! — сказал Стэн. — Не здесь, или же что-то изменилось.

— С какой бы стати стало здесь что-либо меняться? И кем?

— И как? — спросил Майкл.

— Черта с два, не тут! А я хочу туда, где мы были прошлый год!

Аксел сказал:

— Дурак ты набитый, Стэнли.

Стэн сразу же взвился:

— Кто дурак?

— Ты дурак. Ты всегда такой.

Стэн уставился на Аксела. Губы у того вытянулись в струнку. Минуту спустя Стэн отвернулся и кашлянул.

— Мать твою в доску, — выругался он. — Жрать охота. Распакуйте еду.

Джон пошарил на заднем сиденье и достал бумажный пакет. Он вынул завёрнутые в целлофан пакетики с нарезанной копчёной колбасой, баночку с горчицей, пару небольших пакетов с хрустящим картофелем и какие-то сладости. Раздал всё. Все, кроме Ника, занялись едой, разрывая упаковки, макая колбасу в горчицу и набивая рот хрустящим картофелем. Распаковали ещё одну коробку с пивом.

Аксел жевал колбасу с хрустящим картофелем одновременно. Крошки сыпались у него изо рта.

— Я всё хочу спросить тебя, Ники. Ты почему никогда ничего не ешь?

— Иногда мне хочется поголодать — это поддерживает страх перед жизнью.

— Извращение какое-то, — протянул Аксел. — Что ты скажешь на это, Джон?

— Не знаю. Послушай, Аксел, это ведь моя колбаса!

Аксел вынул ещё один пакет из мешка.

— Хочешь?

— Конечно.

— Майк, — спросил Аксел, — ты будешь есть этот крендель?

Майкл подал крендель на заднее сиденье Акселу.

— На.

— Спасибо. — Аксел сорвал обёртку, макнул крендель в банку с горчицей и запихал его в рот.

— Ведь это же горчица! — недоумённо протянул Джон.

— Как? — переспросил Аксел, продолжая жевать.

— Ты ведь намазал крендель горчицей.

— Ну и что? Господи, ты ведёшь себя как полицейский. Дай-ка пиво.

Сокрушённо качая головой, Джон подал ему пиво.

Стэн хмуро смотрел в окно.

— Определённо не здесь. Я вам говорю, они сменили приметы.

Аксел сказал:

— Да ты не можешь нашарить свой собственный зад обеими руками.

Стэн стал было возражать, потом передумал и заметил:

— Холодрыга!

Джон хлопнул себя по лбу:

— Знаете что, мы ведь забыли выпить за Стивена и Анджелу.

Стэн пожал плечами. Остальные промолчали.

Майкл вытер рот.

— Ну ладно, коль собрались на охоту, пойдёмте.

Они допили пиво и вышли из машины. Аксел пнул багажник, и тот сразу раскрылся. Розовый рассвет оказался непродолжительным. Небо было мрачным, грязно-серым над тёмными тучами, а холодный ветер дул по долине, как по трубе. Он хлестал по их испорченным фракам. Они распаковали поклажу, разложили вещи на багажнике, на крыльях, капоте и начали переодеваться.

— О-хо-хо! — воскликнул Джон, стоя в одних трусах и пытаясь натянуть штаны.

Ник обхватил себя руками.

— Господи, какой холод!

— Ети твою в корень!

— Ну и лексикон у тебя, Аксел! Просто потрясающий! — отозвался Стэн.

— Ети твою в корень!

— Майк! — сказал Стэн. — А, Майк, у тебя есть лишние тёплые носки?

Майкл уже переоделся и стоял в нескольких шагах от машины, изогнувшись и изучая горы.

Стэн ковырялся у себя в рюкзаке.

— Ох ты. Ладно, Майк, не обращай внимания, я нашёл... А где же мои сапоги? Кто-нибудь видел мои сапоги? — Он стал рыться в багажнике. — Кто взял мои сапоги?

Он подошёл к заднему сиденью, стал копаться там, разбрасывая пустые пакеты из-под колбасы, банки пива, раскидывая вещи других.

— Полегче ты, болван!

— Послушай, Стэн, ты ведь уронил мою рубашку прямо в снег.

— Кто-то взял мои сапоги, — посетовал Стэн. — Я ведь помню, как клал их сюда. Я их специально покупал. Он обшарил машину, прошёл к багажнику, снова перерыл всё.

— Ну хорошо, — сказал он. Упер руки в бока и посмотрел с укором вокруг. — Ну ладно, ребята. Кто бы ни брал мои сапоги, отдайте.

На нём всё ещё была красная, не по размеру, куртка, которую он одолжил у Аксела. Остальные уже были полностью экипированы. Они смотрели на него с досадой. Такая сцена повторялась уже не первый раз.

— У меня есть для тебя сапог, Стэн. — Аксел поднял ногу, как бы готовясь дать пинка. — Вот. Прямо тебе в зад.

Стэн, виляя отступил. На глаза ему попался рюкзак Майкла. Он схватил его и посмотрел внутрь. — Послушай, Майк, у тебя ведь есть запасные. Дай их мне.

— Нет, — спокойно ответил Майкл.

— Нет?

— Нет.

Стэн вынул сапоги и подержал их в руках.

— То есть как это нет?

— Нет, Стэн, значит — нет.

Стэн уронил сапоги прямо на рюкзак.

— Ну и друг же ты, — кисло произнёс он. — Ну, удружил же ты, Майк.

Майкл подошёл и положил свои запасные сапоги в рюкзак.

— Пора проучить тебя, Стэн. Каждый год ты приезжаешь сюда, и всё у тебя через...

— А может он так лучше смотрится, — вставил Аксел.

Послышались смешки.

— У тебя нет куртки, — продолжал Майкл. — Нет штанов, нет ножа и нет сапог. У тебя всего лишь пистолет, который ты таскаешь, словно какой-то хитропупый фараон. Ты думаешь, он тебе заменит всё? Вот об этом ты только и думаешь! Ни о чём больше!

— А, какого черта! — сказал Аксел. — Дай ему сапоги, Майк.

— Нет. Никаких сапог. Ничего. Ни под каким видом.

Стэн выпятил подбородок.

— Хреновый ты друг, Майк. Знаешь кто ты? Ты паршивый несчастный самолюбивый ублюдок.

Майкл поднялся. Он указал пальцем в землю.

— Вот так вот, Стэн. И никак иначе. Вот так. На этот раз выкручивайся сам.

— Я тебя выручал тысячу раз, Майк! — Он подошёл к остальным и обратился к ним. — Я выручал его тысячу раз. Уж не знаю, сколько раз я знакомил его с девушками, и ничего из этого не выходило. Ноль, и всё тут. Сплошной ноль!

— Да ладно тебе, Стэн, — сказал Аксел.

Стэн обернулся и показал пальцем.

— Вся штука в том, Майк, что никто толком не может понять, о чем ты говоришь. Вот так вот. Что это значит «Вот так вот» ?

Он опять повернулся к остальным.

— То есть несёт он какую-то ахинею. А если это не ахинея, то что же всё-таки это значит?

Парни переминались в растерянности.

Стэн опять обратился к Майклу.

— Знаешь, что я думаю. Иногда я думаю, что ты самый настоящий говнюк!

Джон перебил его.

— Эй, Стэн, перестань!

Стэн стукнул кулаком в ладонь.

— На прошлой неделе! Всего лишь на той неделе он мог закадрить новую рыжую официантку из кегельбана. Он мог переспать с ней. Ну и что же он сделал? Посмотрите, что из этого вышло. Ничего! Вот так.

— Стэн, — резко оборвал его Джон с необычным для него раздражением. — Заткнись.

Майкл смотрел на Стэна. Лицо его ничего не выражало, но взгляд был жестким и ярким. Он смотрел на него, не мигая. Ник внимательно следил за Майклом. Остальные тоже чувствовали себя неловко от напряжения.

Джон махнул рукой.

— К черту. Я дам тебе свои сапоги, Стэн. Сам останусь в машине и буду слушать радио.

Майкл передёрнул затвор, досылая патрон в патронник.

— Я сказал: нет. — Его голос прозвучал как удар кнута в тишине утреннего рассвета.

Джон замер. У него побледнело лицо. Он глянул на Аксела, который стоял позади него, затем они оба отступили с дороги.

Стэн и Майкл стояли лицом друг к другу. Плечи у Стэна подёргивались. Он раскрыл рот, закрыл его и снова открыл, жадно хватая воздух. Рука заскользила к пиджаку, где у него был пистолет. Майкл не сводил с него глаз.

Ник встал между ними. Он ничего не сказал, а спокойно и жестко посмотрел Майклу в глаза. Затем нагнулся, вынул сапоги Майкла из рюкзака, подошёл к Стэну и бросил их у его ног.

Стэн засмеялся, плечи у него опустились. Рука отодвинулась от кармана. Он снова засмеялся. Но никто его не поддержал.

Неяркое солнце поднялось на небе. Ветер сдувал клубы снежного порошка со склона и посвистывал между деревьями.

Майкл шёл в десятке шагов в стороне и чуть впереди Ника. Он двигался с особой осторожностью: сделав шаг, замирал на несколько мгновений, оглядывая окрестности и прислушиваясь, затем делал ещё шаг. Снегу здесь было по щиколотку, но, взбираясь сюда, им пришлось пробираться через сугробы, корочки снега примёрзли к штанам почти до самого пояса. Ник устал и запыхался, но заставлял себя не отставать от Майкла и не дышать слишком шумно, чтобы не спугнуть робкого оленя.

Майкл вдруг замер на ходу, правая нога повисла в воздухе на дюйм от снега. Ник тоже застыл, все чувства его обострились и напряглись. Он услышал слабый треск — лопнула маленькая ветка. Почти незаметно Майкл опустил ногу и твердо стал на землю. С мучительной медлительностью он поднял ружьё к плечу. Ник проследил за взглядом Майкла, пытаясь разглядеть что-либо между деревьями, но напрасно.

Он увидел, как Майкл легким движением пальца снял предохранитель. Затем, как в сказке, большой черномордый широкоплечий бык возник перед ними, перешагивая через засыпанный снегом ствол дерева. Это было царственное животное, почти чудо на фоне снега, елового леса и гор. Олень поднял голову и понюхал воздух.

Прогремел выстрел. Тонкая струйка бледного пламени и облачко дыма вырвались из дула Майкла. Олень подпрыгнул прямо вверх, крутнулся и упал плашмя. Передняя нога у него дернулась разок и замерла.

Майкл обернулся и посмотрел на Ника. С минуту они стояли как в немой сцене. Затем Майкл сбросил рюкзак, раскрыл его и вынул оттуда верёвку. Осторожно положил ружьё на рюкзак, чтобы на него не попал снег. Потом вынул из ножен на поясе охотничий нож и пошёл по снегу к оленю. Ник пошёл следом.

* * *

Они притащили оленя к старому зимовью, где останавливались ещё в прошлом году. Избушка стояла в трети мили вверх по дороге. Повесили тушу на дерево, чтобы уберечь от енотов и скунсов.

Ещё подходя к избушке они стали кричать, но, хотя вокруг снег был истоптан следами, им никто не ответил.

Оставив оленя на дереве, они открыли дверь и вошли. Небольшой захудалый домик, примерно три на четыре метра. Пол давно прогнил, на стенах кое-где не хватало досок, и всё строение сильно скособочилось на косогоре. На балке висел незажжёный фонарь, покачиваясь на ветру. Лучи света пробивались сквозь щели в стенах.

Стэн, Аксел и Джон дрыхли в спальниках среди разбросанных банок из-под пива. Сквозь щели намело снегу и припорошило их. Ветер выл и стонал.

— Они, наверное, ничего не добыли, — предположил Ник.

— Тебя удивляет? — спросил Майкл.

Они достали спальники и расстелили их. Майкл разыскал пару банок с пивом. Они сели на свои вещи и стали пить.

— Завтра, — сказал Майкл, — завтра я возьму с собой Стэна.

— Ты? На охоту со Стэном?

Майкл тряхнул головой:

— Да. Ведь он ничего ни в чём не понимает. Он просто дерьмо на палочке с ангельскими крылышками. Что за дьявольщина?

Порыв ветра перевалил через гору и с рёвом нёсся вниз по склону. Ударил по избушке будто кулаком, и та вся затряслась от удара.

В воскресенье вечером на шоссе под Клэртоном движение было напряжённым. Сплошной поток машин. Майкл вилял, отгоняя гудком слишком нахальных, которых хватало. Выпотрошенный олень лежал на капоте перед водителем, совсем замороженный. Концы верёвки болтались и стучали по машине.

Внутри охотники хлебали пиво, дурачились, рассказывали байки и захлёбывались от хохота.

Майкл подрезал какой-то фургон, не обращая внимания на сердитый сигнал клаксона, и вырулил на эстакаду к Клэртону. Он сделал круг по ней и выехал на Дивижн-стрит, глянул мельком на освещённый огнями завод и покатил дальше к дому Стивена.

Когда подъехали, он подрулил к тротуару и загудел. Аксел и Стэн опустили задние стёкла и закричали, вызывая Стивена и Анджелу. Майкл выбил дробь клаксоном. Соседские собаки залаяли. В окнах появились лица.

На втором этаже открылось окно. Наружу высунулся Стивен и помахал им.

— Эй, Стив! — заорал Аксел. — Что ты на это скажешь? Ничего себе пироги!

Джон Уэлч, сидевший на заднем сиденье между Акселом и Стэном, крикнул:

— Эй, поехали ко мне — выпьем на сон грядущий!

— Отлично!

— Ети твою в корень!

— Поехали.

Майкл включил скорость и отъехал, разбрызгивая грязь.

На стойке бара стояло с полдюжины открытых бутылок. Горело лишь несколько ламп. Охотники сидели за столом, уставленным стаканами, притихшие и спокойные, уставшие до невозможности.

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал Стэн, полузакрыв налитые кровью глаза, — но я больше не могу выпить ни капли. Даже воды.

Остальные промолчали, соглашаясь. Снаружи доносился гул, звон, грохот и свистки. Это шумел завод.

Майкл стоял у дверей, прислушиваясь к этим звукам.

Внезапно Джон встал, подошёл к пианино и поднял крышку клавиатуры. Сел и опустил руки на клавиши.

Он заиграл ноктюрн Шопена. Никто из присутствовавших не знал этого, но на них подействовала мягкая, томительная меланхолическая мелодия. Они повернулись и молча смотрели, как он играет.

Джон закрыл глаза. Он почти неприметно покачивался на скамейке в такт музыке.

Вдруг раздался шум поезда, приближавшегося по рельсам, проходившим сразу же за баром. Гул нарастал, мгновенно заглушив собой музыку. Состав с рёвом пронесся мимо, сотрясая здание, а на полках зазвенели стаканы. Потом шум пропал, и опять полилась чистая, лёгкая музыка.

Майкл с Ником переглянулись. Углы губ у Майкла дернулись в загадочной улыбке. Он закрыл глаза и откинулся в кресле, слушая музыку Джона.

Часть вторая

В ДЖУНГЛЯХ. 1970 год

Глава 1

Покрытые пышной растительностью горы вздымались вокруг небольшой долины. Слепящий круг солнца висел высоко в небе, жара обволакивала всё вокруг удушающим покрывалом.

Просёлочная дорога вела к кучке тростниковых хижин в центре долины. Вдоль дороги, вокруг воронок от разорвавшихся мин был разбросан взвод американских рейнджеров. Тела были искалечены, разодраны. Темная кровь обильно покрывала форму и впитывалась в грунт. Над трупами кружили мухи, тощая рыжая собака лакала кровь в одной из луж. В плотном влажном воздухе царила тишина.

Послышался слабый шум подлетающего вертолёта. Он стал громче, превратился в рёв, затем боевая машина на малой высоте прошла над разбросанными трупами и развернулась на деревню. Длинные тонкие ракеты, подвешенные под вертолётом, отделились от него, оставляя за собой узкий след дыма и пламени. Они упали прямо в деревне. Полоса взрывов вспорола хижины, горящие обломки взлетали высоко в небо. Вертолёт взмыл ввысь, пронёсся над разрушенным селением и улетел прочь.

Из чащи джунглей на востоке от деревни вышел человек в черной рубахе и черных штанах с русским автоматом АК-47. Он осторожно продвигался вперёд, останавливаясь и осматривая трупы рейнджеров, затем поднял руку. По этому сигналу появился отряд вьетконговцев, развернулся в цепь и стал прочёсывать высокую траву.

Метрах в ста от них один рейнджер шевельнулся и открыл глаза. На лбу у него была глубокая рваная рана. Кровь стекала по лицу на бороду, сворачивалась и запекалась в ней коркой.

Раздался взрыв. Майкл вздрогнул, но заставил себя лежать неподвижно. Мучительно медленно он поворачивал голову в сторону взрыва.

Вьетконговцы собрались вокруг дымящейся воронки, громко переговариваясь между собой. Несколько жителей деревни прятались в воронке под бамбуковыми жердями, прикрытыми папоротниковыми ветками. Трое оставшихся в живых после взрыва гранаты, шатаясь, выбрались из ямы. Женщина держала на руках окровавленного ребёнка. Один из солдат направил на них автомат и срезал очередью. Крестьяне, прошитые пулями, повалились обратно в воронку. Солдаты стояли вокруг дымящейся ямы и о чём-то оживлённо разговаривали.

Майкл встал на четвереньки и, превозмогая стон, подполз к мертвому соседу. Трясущимися руками снял у убитого с плеча огнемёт. Оттащил его за кусты и с трудом, морщась от боли, надел на себя. У Майкла было отрешённое, застывшее лицо. Он выждал некоторое время. Безумное выражение исчезло из его глаз, они стали ясными и... пустыми.

Вьетконговцы — около десятка — подошли к мертвым рейнджерам. Настороженность покинула их, они казались почти беспечными. Оружие они держали небрежно, кое-кто уже шутил. Они сгрудились вокруг трупов, закинули автоматы за спину или положили их на землю и начали снимать часы и кольца с убитых американцев, выворачивать им карманы.

Майкл встал, нажал гашетку огнемёта и вышел из-за кустов с пылающим оружием, поливая длинной струёй вязкого огня солдат противника. Их отчаянные вопли заглушались рёвом пламени. Одежда и волосы мгновенно вспыхивали, огонь прилипал к дергавшимся рукам и ногам, обволакивая корчившиеся тела. Огромная петля маслянистого черного дыма поднялась вверх. Майкл шаг за шагом продвигался вперёд, бесстрастно и отрешенно сжигая врага. Когда он отпустил гашетку, солдаты лежали полукругом на земле, скорчившиеся, дымящиеся и обгоревшие, и только маленькие язычки пламени догорали то тут, то там.

Откуда-то с полей на западе появились несколько крестьян; сгрудившись, они показывали на Майкла. А тот стоял, широко расставив ноги, рубашка и бриджи у него дымились. Он не обернулся, даже когда военный вертолёт пронёсся сквозь ущелье позади него, завис над дорогой и сел в облаке пыли.

Вертолёт оставался на земле всего несколько секунд, ровно столько, чтобы выгрузить взвод поддержки, прибывший слишком поздно. Солдаты попрыгали с вертолёта и рассредоточились, убегая от ветра, поднятого пропеллерами. Затем вертолёт поднялся и улетел.

Командовавший взводом лейтенант подбежал сзади к Майклу. Тот резко обернулся, не снимая пальца с гашетки. Лейтенант схватился за свой автомат. На мгновенье оба замерли, затем оба опустили оружие.

— Что тут произошло? — спросил лейтенант.

Майкл помедлил, глядя на него, затем произнёс:

— Дерьмо.

Рассредоточившись полукругом, солдаты остановились позади лейтенанта. Он двинулся к деревне и махнул им, чтобы следовали за ним.

— Двигай, собачье племя! Пошёл!

Майкл стоял неподвижно, глядя высоко в небо, пока как солдаты проходили мимо, бросив на него мимолётный взгляд и устремляясь вперёд. Один охнул и остановился.

— Майкл? Господи, Майкл!

Майкл тупо смотрел на него.

— Майкл, Бога ради, это же я, Стивен!

Стивен крепко обнял Майкла и затормошил его.

— Ник! — закричал он. — Иди сюда, иди сюда! Это ведь Майкл!

Один из рейнджеров обернулся и бегом вернулся назад.

— Майкл! Господи, Боже мой!

С опушки леса раздалась автоматная очередь. Лейтенант и два солдата рухнули на землю. Очередь рвущихся мин прошла рядом с дорогой, подбрасывая солдат вверх и швыряя их назад на землю как кукол. Ник пригнулся, стукнул Майкла и повалил его на землю.

— Ложись! — заорал он.

Миномётная подготовка закончилась, установилась мгновенная зыбкая тишина. Затем орда неприятельских солдат с криками вырвалась из джунглей навстречу рейнджерам, стреляя на ходу...

* * *

Большая серая цапля медленно шагала по отмели широкой реки под дождём, время от времени останавливалась, наклоняя голову набок и всматриваясь в воду. Опустив клюв в воду, она доставала трепетавшую мелкую серебристую рыбёшку. Затем запрокидывала голову и проглатывала рыбёшку целиком.

Острые горные вершины возвышались над рекой. Несколько выше на песчаной косе стояла рыбацкая хижина — одной стороной на косогоре, другой на сваях, опутанных колючей проволокой, образующей нечто вроде клетки. В клетке смутно виднелось несколько фигур. Какой-то северовьетнамский солдат вышел из домика, прошёл вниз по склону мимо находившихся в загоне людей и, не удостоив их взглядом, прошагал дальше к кромке воды. Там в песке была вырыта яма, накрытая сверху прочной бамбуковой решёткой, придавленной сверху тяжёлыми камнями. В яме находилось несколько человек, южновьетнамцы и американские солдаты. Вода в реке прибывала и переливалась в яму, поднявшись некоторым уже до груди.

Вьетконговец постоял на краю решётки, глядя вниз. Узники молча смотрели на него. Вдруг один из них что-то забормотал. Он просовывал руки сквозь решётку, умоляя о пощаде. Солдат расстегнул штаны и помочился на невольников. Закончив, потряс концом, убрал его и пошёл обратно в дом.

Дом состоял из одной комнатушки. На полу лежали плетёные циновки вместо постелей, вдоль стен — оружие, снаряжение и кое-какой провиант. Вся мебель состояла из алюминиевого кухонного стола с пластмассовой крышкой и пары стульев по обе стороны. На стульях лицом друг к другу сидели два южновьетнамских пленных. Лица у них были в синяках, а в глазах застыл испуг. Один из них был почти подростком. Второй, лет тридцати, весь дрожал. Рядом стоял северовьетнамский офицер, что-то сердито и резко кричавший ему по-своему. В хижине было с полдюжины других вьетконговцев, шумно разговаривавших между собой, тряся друг перед другом американскими долларами, размахивая крадеными часами.

Офицер угрожал южновьетнамцам, выкрикивая что-то жесткое и сердитое. Дрожа от страха, те взяли полоски красной тряпки, которые он ещё раньше бросил на стол, и повязали себе головы. Между ними лежал трофейный «Кольт Питон Магнум» 0,357 калибра; на рукоятке слоновой кости был выгравирован американский орёл. Офицер взял револьвер, открыл барабан и вставил тупоносый патрон в одно из отверстий. Щелчком закрыл барабан и крутанул его. Затем улыбнулся пленникам. Потягивая пиво из трофейных американских банок, вьетконговцы наблюдали за спектаклем с возраставшим интересом.

Снизу, сквозь щели в досках пола, смотрели несколько южновьетнамских и американских пленных, сидевших в клетке из колючей проволоки, намотанной вокруг основания дома. На всех виднелись следы побоев, все осунувшиеся, грязные, руки связаны за спинами.

Вокруг стола закончили делать ставки и успокоились. Офицер взвёл курок. Поднял дуло к потолку, помедлил немного и нажал на спуск. Револьвер выстрелил с оглушительным грохотом. Пуля продырявила крышу, и тростниковые щепки посыпались вниз. Сидевшие у стола южновьетнамцы поморщились. Офицер снова зарядил револьвер одним патроном и положил его на стол между сидящими пленными. Волчком крутанул его. Револьвер пару раз повернулся и остановился, дулом на молодого пленного. Тот облизнул губы, схватил его, взвёл курок, приставил дуло себе к виску и нажал на спуск. Боёк щелкнул — выстрела не последовало. Офицер взял оружие, снова положил его на стол и подтолкнул к пленному постарше. Того била дрожь. Он взял револьвер, крутнул барабан, приставил дуло к виску, охнул, закрыл глаза и нажал на спуск. Боёк вновь сухо щелкнул, и ничего не произошло. Вьетконговцы загудели. Офицер взял оружие, снова крутанул цилиндр, взвёл курок, приставил дуло к голове паренька и нажал на спуск сам. Ничего. Он передал пистолет старшему пленному.

На этот раз тот взял его с некоторой уверенностью. Приставил к виску и нажал на спуск. «Магнум» выстрелил. Пуля раскроила пленному голову, её энергия сшибла его со стула; падая, он проломил тростниковую стенку и рухнул на песок. Кое-кто из вьетконговцев усмехнулся, кто-то стал радостно собирать выигрыш.

Ник подавил в себе желание заплакать и отвернулся. Стивен сидел на корточках, смотрел на реку и плакал. Майкл же не отрывал взгляда от щелей в полу, подмечая каждый жест, каждое движение вьетконговцев. Мимолётная улыбка появилась у него на губах и погасла.

В стороне от рыбацкой хижины лежало пять трупов с изуродованными головами: три южновьетнамца и два американца. Ноги у Стивена подогнулись, когда двое вьетконговцев тащили его мимо этих трупов в дом. У стола уже сидел Майкл. Лицо его ничего не выражало, но рот сложился в одну жесткую линию. Охранники пихнули Стивена на свободный стул.

— Боже мой, — промолвил Стивен. Он опустил голову на руки и стал покачиваться взад и вперёд.

Солдаты начали делать ставки, шумно переговариваясь. Майкл протянул руку над Q Магнумом» , лежавшим между ними, и тронул Стивена.

— Ты можешь это сделать, — сказал он спокойно.

Стивен оторвал лицо от рук и уставился на револьвер.

— Дрянь. Какая дрянь. Я не вынесу этого, Майк. — Голос у него сел от ужаса.

— Стивен. Послушай меня, Стивен! Ты должен сделать это.

Стивен всхлипнул и обмяк. Голос у него стал тоненьким, как у ребёнка.

— Я хочу домой, Майкл. Нам не место здесь, в джунглях.

Майкл стукнул кулаком по столу.

— Подумай своей дурьей башкой!

Стивен сморщился.

— Господи. Но это ведь ужасно!

— Слушай меня, Стивен, — строго сказал Майкл. — Если ты не станешь делать этого, они оттащат тебя в яму. Ты умрёшь — ты понимаешь это? Ты умрёшь!

Стивен медленно покачал головой.

— Нам не место здесь, в джунглях, Майкл. Я просто хочу домой!

Голос Майкла смягчился.

— Послушай, но ведь и я тоже.

Стивен кивнул.

— Поверь мне, — сказал Майкл. — Ты сможешь сделать это. Сможешь. Если мы оба сделаем это, тогда все мы сумеем попасть домой, понял? Ты и я, и Ники.

Офицер зарядил револьвер и крутанул барабан. Стивен не видел ничего вокруг. Дуло остановилось против него. Он уставился на него. Слёзы заполнили ему глаза. Он замотал головой:

— Нет.

Офицер что-то закричал по-своему. Майкл перегнулся через стол, хлопнул Стивена по плечу, улыбаясь ему с непоколебимой верой.

— Давай, — сказал он. — Всё будет в порядке. Я обещаю.

Стивен посмотрел Майклу в глаза, впитывая в себя его силу и вытесняя пустоту гнетущего страха. Он взял револьвер, всё так же глядя Майклу в глаза, повернул барабан, взвёл курок и приставил оружие к виску.

Майкл ободряюще кивнул ему. Стивен начал нажимать на спуск, но в последний момент дернул пистолет в сторону. «Магнум» выстрелил. Пуля царапнула по голове, пороховые газы опалили ему кожу. Лицо Майкла помертвело. Стивен сидел неподвижно, всё ещё держа в руке «Кольт» , рот у него скривился от удивления, кровь потекла по щеке. Он заплакал.

Раздались сердитые голоса вьетконговцев. Один ткнул Стивена в грудь прикладом и свалил его со стула. Стивен свернулся в комочек и зарыдал. Офицер что-то с отвращением пробормотал. Двое солдат вытащили Стивена из хижины. Вернулись они с южновьетнамским солдатом, которому было никак не больше семнадцати. Они толкнули его на стул напротив Майкла. Парнишка с ужасом уставился на него.

Глава 2

К вечеру дождь перешёл в ливень. Он шёл всю ночь и продолжался утром. Каскады воды скатывались по склону, затопляя загон под хижиной. Стивен лежал на боку, в грязи, колени он прижал к груди, а руками обхватил их. Майкл оторвал у себя рукав и перевязал голову Стивена, но тот оставался равнодушным ко всему. Стивен смотрел прямо перед собой, лицо его застыло в ужасе.

Два вьетнамца сидели на корточках в углу, изредка перебрасываясь словами. Рядом лежал труп третьего вьетнамца, умершего ночью от ран. Майкл стоял по щиколотку в грязи и воде в передней части загона, глядя в яму.

Вода из подымавшейся реки плескалась у края ямы, просачиваясь внутрь, а с другой стороны туда текли ручейки дождя и грязи. Прошлой ночью за бамбуковую решётку цеплялось четыре пары рук. Сегодня утром оставалась только одна, руки всё время скользили, исчезали на некоторое время, затем снова хватались за решётку...

Ник сидел, прислонившись к свае, стараясь не уколоться о проволоку и ковыряя пальцем прореху на колене. Майкл обернулся к нему; на лице его читалось отчаяние.

— Говорю тебе, Ник, дело за нами!

— Да ты что, думаешь, ты всемогущ?

— Как? Ты-то на что надеешься? — сердито спросил Майкл. — На молитву? На что?

— А что ещё остаётся?

— Да. Я так и подумал, что ты молишься. Да хочется ли тебе вообще отсюда выбраться, Ник?

Ник хмуро посмотрел на него.

— А ты как думаешь?

— Тогда слушай меня, черт возьми! У нас нет выбора. У нас совсем нет времени на благодушные пожелания, молитвы и всё такое прочее с ангельскими крылышками. Вот так вот. Мы попали сюда, и надо выбираться отсюда!

— Ты прав. Ну хорошо, ты прав. Ты всегда прав! Так?

— Тогда подымайся и становись на ноги!

Ник посмотрел в сторону. Майкл схватил его за рукав и рывком поднял на ноги.

— Да очнись же ты, наконец.

— Ну хорошо, хорошо! Уже стою. — Ник расправил плечи. — А как быть со Стивеном?

— Забудь о нём!

Глаза у Ника округлились.

— Что ты говоришь?

— Я тебе говорю, забудь о нём. Стивен не справится, Ник.

— Забыть о Стивене?

— Посмотри ему в глаза. У него ведь душа в пятки ушла. Он в трансе, и его оттуда не вытащить.

— Майк...

— Послушай, Ник! Да пойми же ты, наконец, иначе мы оба погибнем.

Сверху из хижины раздался крик. Оба вьетнамца подскочили от страха.

Через щели в полу были видны вьетконговцы, тянущие пиво из банок, спорящие друг с другом, то и дело показывая пальцем на пол. Офицер помахивал пистолетом, будто это был приз. Ник прищурился, глядя на них, закусив нижнюю губу.

— Ник, — совершенно спокойно сказал Майкл. — Нужно играть с большим числом пуль.

Ник опешил.

— Что?

— Надо, чтобы в револьвер заложили больше пуль, Ник. Это единственный выход.

— Больше патронов в барабане?

— Да, больше патронов, — отрезал Майкл. — Но штука в том, что один из нас всё равно останется тут внизу, а значит нам надо выручать друг друга.

— Больше патронов?... Друг против друга?... Да ты с ума сошёл!

— Это наша единственная возможность.

— Ничего себе возможность.

Перед глазами у них появились ноги охранников, спускавшихся по косогору. Дождь постепенно ослабевал.

— Сколько ещё патронов? — спросил Ник.

Майкл внимательно посмотрел на него.

— Три, как минимум, три.

Охранники подошли к колючей проволоке.

— Ничего не выйдет!

Майкл строго посмотрел на него.

— Я выберу момент, Ник. Игра продолжается до тех пор, пока я не сдвинусь с места. Как только я начну стрелять, нападай на ближайшего охранника. Отбери у него оружие и пристукни мерзавца.

— К этому я не готов.

Майкл пропустил его слова мимо ушей.

— Что бы ни попалось под руку, бей эту сволочь.

— Ты с ума сошёл! — закричал Ник. — Ничего не выйдет. Ты совсем сошёл с ума!

Когда Ник закричал, один из охранников выстрелил, и щепки полетели со сваи позади них чуть повыше головы. Ник и Майкл отскочили. Охранник сделал знак винтовкой, направляя их в дальний конец ограды. Они отошли. Охранники вошли, подхватили Стивена под мышки и потащили к воротам. Тот не стоял на ногах. Охранник ударил его прикладом по почкам. Стивен скорчился от боли.

— Сукины дети! — Ник прыгнул вперед. Майкл двинулся за ним. Остальные охранники прикладами сбили их с ног. Стивена выволокли, ворота закрылись. Ник прислонился к свае, наблюдая за ними. Майкл встал рядом с ним. Охранники подтащили Стивена к краю ямы. Он теперь стоял на ногах, покачиваясь. Он обернулся и посмотрел назад на загон. У него было задумчивое и отрешённое лицо.

— Дело твоё, Ник, — сказал Майкл. — Теперь дело за тобой.

Помедлив немного, Ник ответил:

— Хорошо. Я, наверное, спятил, но всё равно.

Охранники подняли бамбуковую решётку, закрывавшую яму.

Стивен посмотрел внутрь и отчаянно попятился назад.

— Они же все мертвые! — завопил он. — Утопленники! Они плавают на поверхности! Нет! Нет!

Охранники подтолкнули его вперёд и впихнули в яму. Мутная вода выплеснулась из неё. Охранники набросили решётку обратно и придавили её камнями.

Появились руки Стивена, отчаянно цеплявшиеся, хватавшиеся за решётку.

— Боже мой! — визжал он. — Здесь же пиявки! Я умру! О Господи боже мой... пожалуйста!

Охранники вернулись к загону. Офицер смотрел в загон, обводя взглядом пленников.

— Начали, — сказал Майкл. Он стукнул Ника в живот и коленом в грудь, когда тот уже падал. — Он против меня! — закричал он. — Он против меня!

Ник поднялся на колени, на лице у него было написано недоумение. Майкл снова напал на него, вопя:

— Его против меня, черт побери! Я хочу видеть, как у него мозги потекут по стене. Его против меня!

Вьетконговцы собрались вокруг стола, наблюдая за обоими американцами с пристальным интересом. Даже оставшиеся двое южновьетнамцев внизу заинтересовались и заняли такое место, откуда лучше было видно происходящее.

Револьвер был в руке у Ника. Он дрожал. Крутанул барабан и взвёл курок.

Майкл встал и стукнул по столу:

— Ну вот, мать вашу! Вот теперь-то всё и произойдёт! Смотрите! Смотрите!

Ник уставился на «Магнум» , рука у него тряслась.

— Смотрите на него! — закричал Майкл. — Видите! Пришло время, и он знает об этом. Последний шанс проиграть ваши деньги. Ну вот, ребята! Вот так... делайте ставки. Теперь смотрите. Началось!

Глядя на Майкла широко раскрытыми глазами, Ник приставил дуло к виску, поколебался и нажал спуск.

Щелчок.

Ник задохнулся. Он протянул руку, чтобы положить револьвер на стол, но тот выпал у него из руки. Майкл подхватил его. Он крутанул барабан, взвёл, прицелился в себя, вскрикнул и дернул спуск, который опять сухо щёлкнул. Он с презрением бросил оружие обратно на стол.

— Больше! Зарядите больше! Вы понимаете? Больше патронов! — Он поднял три пальца. — Три патрона! Вы понимаете, три?

Офицер скривился и посмотрел на своих людей. Те что-то залопотали, указывая на револьвер. Офицер кивнул. Он открыл барабан, вставил ещё два патрона.

— Прекрасно! — сказал Майкл.

Ник в изумлении покачал головой.

— Ты или я! — заорал Майкл, тыча пальцем в Ника. — Теперь-то уж получится! Ты или я! — Он откинулся назад на спинку стула и потёр руки. — Теперь настоящая игра пошла.

Пристально глядя на Майкла, офицер положил револьвер на стол и крутнул его. Пистолет остановился, дуло смотрело на Майкла.

— Делайте ставки, мать вашу так! — крикнул он.

Охранники увлеклись игрой и зашумели.

Офицер поднял свой АК-47, не сводя глаз с Майкла.

— Шутники вы, думаете, я попался, так? — ухмыльнулся Майкл. Он взял револьвер, взвёл курок, прицелился себе в голову и нажал на спуск. Пистолет сухо щелкнул.

Майкл громко захохотал.

— Как бы не так! Черта с два! Майк силён. Майк могуч. Майк — это чудо. Майк будет жить долго. Жду вашего мнения. Ну, давайте же, сукины дети, скажите ваше слово!

Он бросил револьвер Нику, ткнул в него пальцем и завопил:

— Давай!

Затем сцепил руки перед собой и, дико улыбаясь, тихим голосом произнёс:

— Я вытащу нас отсюда, Ники. У тебя пустой барабан. Просто запомни, у тебя пустой барабан.

Как в летаргическом сне, будто кто-то тянул его за руку, Ник поднял и изготовил револьвер. Посмотрел на Майкла.

— Давай, — сказал тот.

Боёк щелкнул, и Ник опустился на стул. Ставившие на него охранники радостно загалдели. Майкл согнулся, как бы в удивлении, и изобразил на лице испуг. Нику удалось швырнуть ему револьвер с некоторым пренебрежением, как бы бросая вызов. Майкл хмуро посмотрел на револьвер. Снова начался дождь и застучал по тростниковой крыше. Глубоко дыша, как бы набираясь мужества, Майкл взял револьвер.

— Ну, кто ставит на эту мразь? — Он обвёл охранников взором так, будто они отказались от него. — Кто поставит на эту мразь? Кто поставит на Майкла? — спросил он. — На Майкла-Архангела?

В хижине стояла тишина, нарушаемая только шумом дождя.

Майкл встал.

— Кто... тут... на Ангела? — почти пропел он. — Ангел силён! Майкл могуч! Майкл — это чудо! Вот сейчас!

Он вскинул пистолет офицеру в лицо:

— Сгинь! Сукин сын! — и нажал на спуск. «Магнум» грохнул, расколов череп офицеру. Ник бросился на стоявшего рядом охранника, схватился за его автомат, резко вывернул его, стукнув охранника в челюсть прикладом. Майкл застрелил ещё двоих охранников. Один из них рухнул на стол и опрокинул его. Второй упал на стену и проломил её. Ноги у него были на полу, а верхняя часть туловища вывалилась наружу. Ник тоже стрелял. Майкл выхватил автомат у одного из убитых охранников и открыл из него огонь, пятясь к Нику. Охранники были перебиты, но двое успели дать пару коротких очередей. Одна из них прошила стену над головой Майкла. Две пули другого попали в Ника, он упал. Один из оставшихся в живых охранников пытался поднять автомат. Майкл прошил его дюжиной пуль. Тот обмяк и замер.

Ник прижимал руки к животу и стонал. Майкл встал на колени рядом с ним.

— Получилось, Ники, — сказал он. — Мы их перебили! Держись. Всё будет в порядке. Сейчас я займусь тобой.

Ник посмотрел ему в глаза.

— Хорошо, — заверил его Майкл. — Клянусь!

Глава 3

Майкл вытащил Ника из хижины и поволок его вниз по склону — туда, где были спутанные проволокой сваи. Открыл ворота. Оба южновьетнамца выскочили, оттолкнули его в сторону и убежали в джунгли.

— Помогите! — заорал он им вслед. — Помогите же мне, сукины дети!

Листва сомкнулась за ними, они скрылись в лесу. Было слышно, как они ломятся сквозь кусты.

Ник потерял сознание. Майкл с трудом взвалил его себе на плечи, поднялся на ноги. Под проливным дождём отнёс Ника к реке. Подошёл к яме, снял Ника с плеча и осторожно положил на песок. Тяжело дыша, стоял он на краю ямы и смотрел вниз. Пальцы Стивена обвились вокруг прутьев решётки. Вздувшиеся трупы плавали вокруг него. Он смотрел вверх сквозь бамбуковую решётку, в глазах у него ужас смешался с безумием. Он был истощён, десны кровоточили. Он издал какой-то придушенный, животный звук. Майкл отвалил камни, поднял решётку и откинул её в сторону. Нагнувшись, он вытащил Стивена из жижи. Стивен что-то мычал.

— Всё в порядке, — сказал Майкл. — Теперь мы пойдём домой. Помоги мне с Ником.

Стивен опустился на песок, опустил голову и захныкал.

Майкл поднялся к хижине, нашёл там кусок верёвки и вернулся.

— Стивен, — позвал он. — Стивен!

Ответа не последовало. Майкл отрезал кусок верёвки, завязал её вокруг шеи Стивена, а второй конец зажал у себя в кулаке. Он поднял Ника на плечи и пошёл, спотыкаясь, к реке.

Ниже по течению слышались глухие разрывы, рёв реактивных самолётов, перестук и хлопки стрелкового оружия. Там шла большая битва. Майкл отпустил верёвку. Стивен всё равно шёл сзади, как послушный щенок, а верёвка болталась.

По реке плыло какое-то вывороченное с корнем дерево. Майкл пошёл к нему. Сзади раздался голос Стивена:

— Майкл.

— Всё в порядке, Стивен.

Майкл уже был по грудь в воде. Он поддерживал Ника на плаву и подгребал к дереву. Стивен остановился, когда вода дошла ему до пояса.

— Нам не место здесь в джунглях, Майкл. Мы идём домой?

Майкл обернулся и посмотрел через плечо.

— Да, Стивен, пошли. Давай за мной.

Стивен, в глазах которого сквозило сомнение, не двигался с места. Сильный взрыв, раздавшийся гораздо ближе, чем остальные, потряс землю.

— Майкл? Майкл?

Майкл добрался до ствола, медленно вращавшегося в воде, положил на него Ника, тяжело дыша и отфыркиваясь. Намокшее дерево еле выдержало вес Ника. Подбородок у него оказался всего лишь на несколько сантиметров над водой. Майкл оставшимся куском верёвки привязал Ника к стволу. Ник пришёл в сознание. Майкл снял с плеча АК-47.

— Сможешь его удержать?

— Да, — слабо ответил Ник.

Майкл вернулся к Стивену.

— Сейчас мы поплывём, Стивен, — мягко, но убедительно произнёс он. — Хорошо?

Он взял Стивена за руку и повёл его глубже в воду. Стивен упирался. Раздалась вьетнамская речь. Майкл в панике оглянулся на берег. Взвод вьетконговцев появился из джунглей и продвигался к хижине с оружием наизготовку. Майкл схватился за конец верёвки и отчаянно потащил за собой Стивена. Он выволок его по другую сторону дерева. Стивен упирался и растерянно озирался вокруг.

— Тсс, тсс, тихо. Теперь всё в порядке, — прошептал Майкл.

Они приближались к изгибу реки. Течение пронесло их широким полукругом по излучине, затем хижина и солдаты исчезли из виду. Майкл прижался лбом к дереву и закрыл глаза...

Они плыли около получаса. Дождь прекратился. Ник то приходил в сознание, то терял его снова. Глаза у него теперь были открыты, он отрешённо смотрел на незнакомые холмы по берегам реки, на острые утёсы. появлявшиеся вдоль береговой линии всё чаще и чаще... дремотный туман. Стивен никуда не смотрел, он просто держался на плаву, цепляясь за дерево с тупым выражением лица. Майкл одной рукой охбватил Стивена за плечи, а другой держался за большую корягу рядом с головой Ника. Взрывы снарядов и ракет смолкли, но ветер всё ещё доносил до них гул беспорядочной автоматной стрельбы.

— Как ты себя чувствуешь, Ник? — спросил Майкл.

Ник с трудом ответил.

— Вряд ли... вряд ли я дотяну.

— Да что ты. Дотянешь, ты слышишь меня? Мы вместе дотянем. Только держись.

Дерево развернулось вокруг острых камней. Река сузилась, а затем перешла в узкий каньон с высокими стенами. Чахлые кривые сосенки на верхней кромке и в расселинах склонов. Течение стало сильнее. Где-то впереди послышался низкий гул.

Стивен вскинул голову.

— Что это?

— Ветер, — соврал Майкл. — Просто ветер.

Дерево поплыло быстрее, приближаясь к следующему повороту. Майкл изучал стены утёсов. Они проскользили по излучине. Шум становился всё громче. Майкл заметил старый висячий пешеходный мостик, соединявший берега каньона и провисавший почти до самой воды посередине. У края моста сидел молодой вьетконговец с автоматом, наблюдавший за бурлящей водой внизу.

— Ник, — прошипел Майкл. — Нужно убрать этого болвана. — Он показал пальцем.

Ник заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. Он завозился с АК-47. Охранник вдруг заметил их и вскочил на ноги. Он схватился за оружие, вскинул его к плечу и выстрелил. Очередь прошила воду в нескольких метрах от дерева. Ник сделал ответный выстрел. Оружие выпало из рук охранника. Он повернулся и рухнул на рейки настила, провалился и упал в воду. Дерево наткнулось на полузатопленный камень. От толчка автомат выпал у Ника из рук и скрылся в воде. Дерево обогнуло камень и понеслось дальше.

Майкл прижал руки Стивена к коряге.

— Держись крепче!

Когда дерево проплывало под мостом, он прыгнул вверх и ухватился за одну из планок. Мост качнулся в сторону, глубоко прогнувшись, и вода закипела вокруг Майкла. Течение тянуло дерево с неимоверной силой. Планка треснула и оторвалась. Мост подскочил вверх, а дерево устремилось вперёд. Грохот падавшей воды стал невыносим.

— Уходи от дерева! Отплывай! — закричал Майкл Стивену.

Он потянул за верёвку, связывавшую Ника, и развязал узел. Обхватил Ника одной рукой, упёрся ногами в дерево и резко оттолкнулся. Они ничего не могли поделать с течением. Дерево рванулось вперёд. Метрах в пятнадцати оно зацепилось за что-то на мгновенье, затем проскочило на гребень водопада, стало торчком, повисло и перевалило гребень. Майкла, Ника и Стивена потащило за ним. Они проскочили гребень с ходу и упали с высоты метров десять в бурлящий омут. Майкл несколько раз перевернулся в воде, делая отчаянные движения и стараясь выбраться на поверхность. Одной рукой он держал Ника за ворот рубахи. Выбравшись на поверхность, он откашлялся, жадно вздохнул, ударился о камень, затем его протащило над ним и он упёрся в другой. Одной рукой он ухватился за водоросли, оцарапался и порезался о них, но удержался и сумел все-таки выкарабкаться сам и вытащить Ника на большой валун. Вода перекатывалась через камень. Кровь текла у Майкла из раны на голове. Ник был без сознания.

— Держись! — крикнул ему Майкл. — Надо удержаться.

Кувыркаясь, подплыл Стивен. Ему удалось ухватиться за камень и взобраться на него. Майкл опустил голову и закрыл глаза, глубоко и с трудом дыша. Когда он открыл глаза, то увидел, что Стивен смотрит вниз по течению. Он посмотрел туда, куда уставился Стивен.

— Боже мой, — произнёс он. — Боже мой!

Метрах в ста от них потрёпанный взвод рейнджеров, лёжа на песке, безуспешно пытался отразить натиск превосходящих сил вьетконговцев, которые загнали их в реку и теперь добивали. Над ними кружились три вертолёта, взбивая воду на реке в пену и подымая облака пыли. Пулемёты из открытых дверей вертолётов поливали огнём опушку леса, в то время как лётчики пытались маневрировать над попавшими в ловушку рейнджерами. Песчаные косы были слишком узки, и сесть они там не могли, но вертолётчики пытались спустить верёвочные лестницы.

Майкл покусал губы, затем решился.

— Нам надо добраться к ним! Отцепляйся, Стивен. Пусть течение несёт тебя вниз!

Стивен был парализован страхом. Пальцы у него крепко сжимали выступ камня. Майкл схватился свободной рукой за конец верёвки, привязанной к шее Стивена, натянул её и бросился в воду. Стивена сдёрнуло с валуна. Майкл отпустил верёвку. Его понесло вниз по течению. Свободной рукой он пытался оградить Ника от ударов о камни. Стивен кувыркался и барахтался в воде в нескольких метрах от них. Их резко выбросило на песчаную косу. Майкл с трудом встал на ноги, поднял Ника и протянул руку к вертолёту, который приближался к ним. Ему пришлось прищуриться из-за песка, поднятого лопастями вертолета. Вертолётчики легли на пол, высунулись и протянули руки вниз. Они схватили Ника и втащили его внутрь.

Огонь с опушки усилился. Пули стучали по фюзеляжу. Майкл ухватился за полоз шасси в тот миг, когда вертолёт начал подниматься. На другом полозе, болтая ногами, висел Стивен. Вертолёт поднялся на три, шесть метров... Вертолётчики склонялись вниз, пытаясь ухватить их за руки. Вертолёт пошёл кругом над рекой, кипящей пеной и усеянной камнями. Десять метров высоты, пятнадцать... Стивен не удержался и с криком полетел вниз. Майкл смотрел, как он падает.

— Стивен! — заорал он. Затем разжал руки и полетел вслед за ним. Они скрылись под водой, два всплеска фонтаном поднялись вверх...

Метрах в трёхстах ниже по течению Майкл вытащил Стивена из воды на топкий берег в устье какого-то ручья. Обе ноги у Стивена были сломаны. Острый конец кости торчал сквозь правую штанину. Майкл стал над ним на колени, грудь у него судорожно вздымалась, слёзы текли по щекам.

— Черт побери! Черт тебя побери! — кричал он.

У Стивена было измождённое, бледное лицо. Он открыл глаза. Они полнились болью, но над ней витала лунатическая, непоколебимая вера.

— Нам не место здесь, в джунглях, Майкл, — произнёс он тихо. — Мы ведь идём домой?

Майкл устало кивнул.

— Да. Конечно. Молодец! Мы идём домой. Нам только надо двигаться вперёд. Он поднял голову и с отчаянием посмотрел на опушку леса.

Высокие, окутанные облаками горы, громадные и таинственные, стояли по обеим сторонам дороги. Дорога была сплошным людским потоком, текшим к Сайгону из районов боевых действий к северу от города. Люди ехали на телегах, запряженных волами, на мотоциклах и велосипедах, в помятых французских и американских машинах. Большинство же шло пешком с узлами на спине, некоторые катили вещи на тачках или несли на носилках, ведя за руку детей. Усталые, они понуро брели, разбитые и отрешенные. Вдоль дороги валялись повреждённые, изувеченные машины: выгоревший автобус, перевёрнутый «фольксваген» , воинские грузовики. Какой-то джип уткнулся носом в канаву. Над ними пролетали санитарные вертолёты, вывозившие с поля боя раненых на подвесках, приделанных к полозьям шасси. Издали доносился гул автоматного огня и глухие удары взрывов.

Спотыкаясь, Майкл брёл среди беженцев со Стивеном на плечах. От натуги у него носом шла кровь. Сзади послышался грохот танка. Майкл остановился и обернулся. Танк быстро приближался. В открытой башне стоял какой-то полковник. Усталые, грязные солдаты в неимоверном количестве облепили броню. Беженцы бросились прочь с дороги.

Когда танк подъехал, Майкл выскочил на середину дороги. Танк почти накрыл его, но водителю едва удалось остановиться. Со скрежетом и лязгом танк замер. Майкл стал на колени, тихонько опустил Стивена на землю. Тот был без сознания. Полковник вылез из башни и, сердито ругаясь, спрыгнул на землю. Командир танка в белом пластмассовом шлеме вылез вместе с ним.

Майкл показал на Стивена.

— Возьмите его с собой.

Полковник посмотрел на исхудавшее, ободранное лицо Майкла, и гнев его немного поутих.

— Немного передохнёшь, и снова будешь молодцом, сынок.

Майкл занёс руку назад и пошарил за поясом штанов.

— Осторожно, сэр! — вскрикнул командир танка.

Майкл вынул руку из-за пояса. В ней был зажат Q Кольт Магнум» . Он наставил его полковнику в живот и взвёл курок.

— Вы возьмёте его с собой, — повторил он.

— Твою мать, — выругался полковник.

Майкл взмахнул пистолетом.

— Ну хорошо, хорошо, сынок. Мы возьмём твоего друга. Успокойся.

Майкл проследил, как они погрузили Стивена на танк. Махина двинулась дальше. Когда он проезжал мимо, полковник выругался.

— Маньяки хлёбаные!

Майкл смотрел вслед удалявшемуся танку. Он сунул «Магнум» за пояс и влился в унылую толпу беженцев.

— Надо просто двигаться, — пробормотал он себе под нос. — Всё будет в порядке. Только надо двигаться.

Глава 4

Пулевые раны чисто и без осложнений затянулись. Но после того, как Ник физически поправился, его продержали в госпитале ещё месяц. Он находился в Главном военном госпитале, в отделении невропатологии.

Ник медленно шёл по коридору. Он очень похудел, кожа туго натянулась на щеках. На шее у него болталось пластмассовое кольцо с картонной биркой. Он шёл, широко раскрыв глаза, движения заторможены.

Коридор был переполнен. Раненые лежали на носилках и колясках вдоль стен. Некоторые сидели на стульях. Другие в серых халатах болтались среди них и, собираясь небольшими группами, разговаривали. Ник подошёл к окну и посмотрел вниз во двор. Черные мешки с трупами лежали, ряд за рядом, на выжженном солнцем бетоне. Солдаты укладывали их на деревянные поддоны, а автопогрузчики поднимали и грузили в кузова целой колонны грузовиков, выстроившихся в ожидании.

Ник вынул из кармана бумажник. Раскрыл его и достал фотографию Линды. Некоторое время бесстрастно смотрел на неё, затем спрятал. Снова поглядел вниз, во двор. Веки у него задёргались в тике.

Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся. Сзади стоял врач, в руках которого была кипа историй болезни.

— Вас зовут Никанор Чеботаревич?

Ник утвердительно кивнул.

— Вы уверены?

Ник снова кивнул.

— Вы что, русский?

— Нет, — глухо ответил Ник. — Просто американец.

Врач взял в руки картонную бирку на шее у Ника и посмотрел на неё. Там значилось: Н.П.

— Как давно это у тебя?

Ник пожал плечами.

— Как зовут твою мать и отца?

— Лу и Ева.

Доктор порылся в историях болезни, нашёл нужную и раскрыл её.

— Даты их рождения?

Тик усилился.

— Какое это имеет значение? Их обоих уже нет на свете больше двадцати лет!

Доктор наклонил голову набок, прищурился, оценивая Ника.

— Ну, хорошо, — произнёс он. Прикрепил ещё одну цветную бумажку к кольцу на шее Ника. — Можешь быть свободен. Убирайся отсюда.

Он заспешил прочь, будто куда-то опаздывал и будто кто-то его преследовал.

Стены в центре связи Генерального штаба в Сайгоне были увешаны рядами телефонов. Огромная комната была наполнена служащими, стоявшими в длинных очередях в ожидании возможности позвонить домой. Ник в серых застиранных брюках и рубашке в красную клетку стоял в одной. Он стоял уже два часа, и теперь перед ним был только один человек, уже заканчивавший разговор.

Ник вынул бумажник и стал разглядывать фотографию Линды. Стоявший перед ним человек обернулся.

— Ну что ж, дружище, теперь твоя очередь.

Ник спрятал бумажник. Шагнул к телефону и посмотрел на него несколько мгновений. Затем повернулся и вышел из здания на яркую, пышущую жаром улицу.

Весь день он бесцельно бродил по городу. Наступил вечер. Ник не отдавал себе отчёта, ни где был, ни что видел. Очнулся на узенькой людной улице. Мерцавший свет ярко освещал бары. Солдаты гуляли группами, в форме и в штатском. Вьетнамцы всех возрастов громко, наперебой предлагали купить всё, что угодно от электросмесителей до женщин. Ник как бы не слышал их.

В центре квартала он вдруг остановился, затем опрометью бросился с тротуара на дорогу. Заревели сирены автомашин, велосипедисты и мотоциклисты махали ему кулаками. Увертываясь и извиваясь, он перебежал на другую сторону, пробежал несколько шагов по тротуару и хлопнул по плечу солдата, который шёл впереди него.

— Майкл!

Военный обернулся и посмотрел на него.

Ник отступил.

— Извините... я ... обознался.

Солдат кивнул и пошёл дальше. Плечи у Ника опустились. Он осмотрелся и вошёл в бар «Душа Миссисипи» . Там было полно народу, помещение тускло освещалось фонарями с пластмассовыми или бумажными красными абажурами. Вьетнамские девушки в бикини и тесных, с разрезами платьях танцевали с солдатами под оглушительную рок-музыку, а на помосте по обе стороны бара пара девушек в набедренных повязках трясла плечами и груями, крутила и виляла бедрами. Ник протолкался к бару, щурясь от густого дыма табака и марихуаны.

Какая-то миловидная девушка в плотно облегающем свитере посмотрела на него, затем подвинулась поближе. Она наклонилась и что-то прошептала ему на ухо.

Он оторопело уставился на неё.

— Что?

— Я покажу. Пойдём. Да пойдём же. — Она взяла его за руку и повела к лестнице в углу. — Совсем не так, как у себя дома с девушками, в США, — сказала она.

Глаза у Ника внезапно наполнились слезами.

— Я покажу тебе особый, обалденный способ, — сказала девушка, направляя его вверх по лестнице за угол. — Совсем не так, как дома. Пойдём. Да идём же. С ума сойдёшь.

Она провела его в тесную комнатушку с одной лампой и пластиковыми занавесками в цветочек. На полу лежал изодранный матрас. В одном углу была куча одежды, ночной столик с электроплиткой. Рядом с ворохом одежды, в колыбельке, сделанной из деревянного ящика с надписью «Армия США» , спал ребёнок. Она остановилась посреди комнаты, повернулась к нему, обняла его.

— Как ты теперь будешь меня звать?

— Линда, — ответил он глухо, как будто издалека.

Она засмеялась.

— Ну и зови меня Линдой, совсем как дома.

Ник поднял руки к верхней пуговице её кофточки, расстегнул и, помедлив, лихорадочно стал расстёгивать остальные. Он расстегнул пояс её брюк, опустился с нею на матрас. Он стоял на коленях перед ней, вглядываясь ей в лицо. Она улыбалась.

Внезапно он поднялся и подошёл к единственному в комнате окну, грязному от копоти. Раскрыл его. Оно выходило в тёмный переулок. Десятки старых кондиционеров гудели и жужжали в ночи. Солдаты с девушками прогуливались по переулку. Пронеслась пара мотоциклов. С рёвом промчался воинский джип. Прямо напротив он увидел старого вьетнамца с жидкой белой бородкой. Тот сидел на деревянной скамейке спиной к проволочной ограде небольшого заднего дворика какого-то здания. На расстеленном перед ним одеяле было несколько белых керамических слоников. Он поднимал руку, обращаясь к прохожим, предлагая купить слонов.

Ник посмотрел на девушку.

— Эй, — крикнул он. — Эй, тут слоны. Посмотри на слонов! — Слёзы катились у него по щекам.

Проснулся и заплакал ребёнок. Ник с ужасом посмотрел на колыбель и опрометью бросился прочь из комнаты.

— Подожди! — крикнула ему женщина с верхней площадки лестницы. — Сначала заплати!

— Я не могу быть здесь, — ответил Ник, сбегая вниз по лестнице. — Не могу в комнате, где плачут дети!

Глава 5

Ночь. К северо-западу от города небо временами озарялось вспышками огня. Накатывался гул артиллерийской перестрелки. Вдалеке выли сирены.

Ник брёл по узкой кривой улочке у реки. Прохожих совсем не было, лишь велорикши развозили солдат. В голове звенела пустота. Он вспотел, лицо воспалилось, но его бил озноб. Он монотонно мычал себе под нос:

— Эй, эй, вот дует ветер. Эй, эй, вот идёт снег. Эй, эй, вот идёт дождь...

Резкий звук выстрела заставил его обернуться и присесть. Взгляд заметался по сторонам. Никого. Выстрел раздался откуда-то из кучки деревянных домишек через дорогу. Дома стояли за высоким забором из гофрированного железа и только крыши и карнизы виднелись над ним. Послышался шум и возгласы, большей частью — на вьетнамском. Не отрывая взгляда от забора, Ник медленно перешёл улицу, некоторое время постоял у ворот, затем открыл и вошёл во двор. В домах не было света, за исключением последнего, у самой реки. У дверей висел фонарь, и за занавесками мерцал свет. Ник прошёл по двору. Когда-то тут был ухоженный сад. Хотя цветов и сейчас было много, они еле пробивались сквозь сорняки и высокую траву. Всё вокруг запущено. Он подошёл к кусту бугенвиллии и посмотрел на землю. Друг на друге, распластавшись, лежали три трупа. Все были вьетнамцами, в голове у каждого — кровавая рана. Открылась какая-то дверь. Двое плотных вьетнамцев вышли из дома, волоча между собой чьё-то тело. Оттащили его к кусту и бросили в общую кучу. То был американец в штатском, примерно одного возраста с Ником. В правом виске у него зияла дыра с черными краями. Левая сторона головы изуродована. Вьетнамцы посмотрели на Ника, но ничего не сказали и снова ушли в дом.

— Вы, кажется, чем-то взволнованы? — раздался рядом с ним чей-то голос с лёгким французским акцентом. Ник обернулся.

Рядом с «альфа-ромео» у дерева с пышной листвой стоял высокий человек в белом костюме и льняной рубашке с открытым воротом.

Помедлив немного, Ник спросил:

— Они там делают это ради денег?

— Ну, конечно. Иногда ради больших денег. Естественно, я сам не практикую такое рисковое дело. Не хватает выдержки. — Он смущённо улыбнулся. — Но я всегда... как бы это сказать... стремлюсь к таким необычным вещам.

Он нагнулся к машине и вынул оттуда бутылку шампанского и полированный серебряный стакан.

— Может, шампанского?

Ник покачал головой.

— Ну, что вы. Не говорите «нет» . Когда человек отказывается от шампанского, он отказывается от жизни. — Он налил полный стакан и подал его Нику. Кивнул головой в сторону дома. — Вы когда-нибудь раньше видели такое?

— Там, на севере. — Ник отпил из стакана.

— Ну, да. Конечно. Позвольте представиться. Жюльен Гринда. А вы?

— Ник.

— Ник? Удивительно! У меня двоюродного брата зовут Николас, а племянника — Николай. Так что вы, как говорится, свой.

Из дома донёсся пистолетный выстрел, за ним последовали шум и возгласы.

— Мне надо идти.

— Но вам следует зайти.

— Нет, я...

— Ну я прошу.

— Мне надо идти, — повторил Ник.

Жюльен улыбнулся.

— Чего бояться после такой войны? Война — это просто шутка, глупость. — Он снова наполнил стакан Ника.

Ник опорожнил его одним большим глотком и вернул стакан.

— Я иду домой, шеф.

Жюльен понимающе улыбнулся.

— К девушке, которая ждёт...

— Да.

— Естественно, — сказал Жюльен. — Я плачу своим игрокам американской валютой. Однако, если вы предпочитаете немецкие марки или швейцарские франки, то, это, конечно, можно будет устроить.

— Не на того напал, шеф.

— Но вам нужно зайти.

— Нет, — нерешительно ответил Ник.

— Дорогой друг! Но ведь в этом нет ничего плохого. Я прошу!

Он взял Ника за руку и направился с ним к дому.

— Конечно, это вам не Гранд-отель, но, тем не менее, даже для Сайгона это весьма исключительно. Такое нельзя пропустить. Я так надеюсь. — Он открыл дверь и слегка поклонился. — После Вас.

Поколебавшись, Ник вошёл в дом. Жюльен провёл его по узкому холлу, по обеим сторонам до потолка заставленному ящиками французского вина и шампанского, американского спиртного и коробками сигарет. Они вошли в довольно большое помещение, в котором было полно вьетнамцев, около десятка американцев, азиатов из разных стран и несколько европейцев. В комнате стоял низкий, напряжённый гул голосов взволнованных людей, они сновали в толпе, делали и отмечали ставки. Комната освещалась лампой в 300 ватт, висевшей без абажура прямо над столом. В её свете сидели два вьетнамца с ритуальными повязками на голове. Несколько высоких плотных азиатов с бесстрастными лицами и сложенными на груди руками стояли у стен, наблюдая за зрителями. По пистолетам на поясе в них можно было узнать местных блюстителей порядка.

У стола стоял худощавый китаец с револьвером. Он что-то объявил по-вьетнамски, на каком-то другом азиатском языке, по-французски и затем перешёл на английский.

— Господа, — сказал он. — Игра сделана.

В комнате стало тихо. Зрители столпились у стола. В глубине комнаты, замерев, будто сдерживая пульс напряжения, отрешённо глядя перед собой, стоял Майкл. Крупье отметил последние ставки на доске мелом. В приветствии взметнулись вверх стаканы и бутылки. Арбитр-китаец поднял пистолет для всеобщего обозрения, вставил в него один-единственный патрон и защёлкнул барабан. С напряжённым вниманием следил за всем этим Ник.

— Один патрон, — сказал судья. — Игра идёт до конца. Проигрыш засчитывается автоматически после одной минуты промедления.

Он положил пистолет на стол между вьетнамцами. Ник отошёл от Жюльена. Он протолкался сквозь толпу к столу, схватил одного из игроков и вышвырнул его из кресла. Уселся сам, расставил руки на столе так, как это делают клиенты в баре, собираясь заказать выпивку, и взял пистолет. Майкл заморгал, очнувшись, тряхнул головой и снова посмотрел в центр. Ник крутанул барабан, в то время как зрители стояли, разинув рты, взвёл курок и приставил дуло себе к виску. Охранники уже проталкивались сквозь толпу к столу.

Майкл бросился вперёд, расталкивая толпу, и крикнул:

— Ник, нет!

Ник поднял взгляд. Он спокойно, внимательно посмотрел на Майкла и нажал спуск. Боёк попал в пустоту. Один из охранников схватил Ника и вытащил его из кресла.

— Нет, это моя игра, моя игра! — орал Ник, когда его волокли из комнаты в зал.

Другой охранник схватил Майкла и они боролись несколько мгновений, прежде чем Майклу удалось вырваться. Он протолкался сквозь толпу и вывалился в холл.

Во дворе Ник лежал на земле. Охранник ударил его ногой в живот. Ник крякнул, схватил того за ногу и повалил. Оба вскочили на ноги одновременно. Ник ударил охранника в живот так, что у того перехватило дыхание, затем последовал удар в челюсть, и охранник упал без сознания.

— Ник! — крикнул Майкл.

Ник повернулся и побежал к воротам.

— Погоди! — крикнул Майкл. — Ник, вернись! Вернись!

Он поспешил за Ником. Выбежал за ворота, посмотрел в обе стороны, увидел удалявшуюся фигуру и погнался за ней. На полдороге спотыкнулся обо что-то, упал. Вскочил, оперся о фонарный столб. Закрыл глаза. Затем тряхнул головой и, засунув руки в карманы, медленно побрёл по улице. Мимо медленно проехала Q альфа-ромео» Жюльена. Тот внимательно смотрел по сторонам.

Ник сидел на сиденье рядом с Жюльеном. Он запрокинул голову, глядя вверх в небо, мерцавшее от вспышек бомбардировки, продолжавшейся за городом.

— Если ты действительно храбр и удачлив, — сказал Жюльен, — я могу сделать тебя богатым.

Ник повернулся к нему, но ничего не ответил. Казалось, он смотрит сквозь Жюльена куда-то вдаль. Жюльен вынул из нагрудного кармана толстую пачку долларов. Бросил её Нику на колени. В это время они проезжали перекрёсток, где толпились вьетнамцы и шаталось несколько американцев. Ник поднял деньги, посмотрел на них и выбросил в окно. За машиной раздались крики, вьетнамцы бросились к деньгам. Научалась давка и драка.

Чудовищный взрыв за городом озарил небо высоким, ярким всплеском огня, и лица Ника и Жюльена осветились розовым светом. Жюльен посмотрел на Ника долго и встревоженно. Ник откинул голову назад и закрыл глаза.

* * *

Майкл подъезжал к перекрёстку в коляске велорикши. Вдруг небо осветилось всплеском невероятного взрыва где-то за городом. В тот же момент он увидел «альфа-ромео» , приближавшийся к перекрёстку с другой стороны. Когда машина проезжала мимо, он разглядел внутри Ника. Вскоре машина скрылась из виду.

На перекрёстке царил хаос, десятки людей боролись друг с другом из-за зелёных банкнот, порхавших в потоках воздуха, поднятых взрывом. Из-за большого скопления людей велорикше пришлось остановиться. Майкл смотрел, как люди дерутся из-за денег. Слёзы катились у него по щекам.

Часть третья

ДОМОЙ. 1973 год

Глава 1

Поздний вечер. Частокол черного дыма из заводских труб. Высоко в небе в холодном зимнем воздухе над заводом он сливался в единое облако. Ветер нес облако над городом, пачкая небо.

На поросшем лесом холме, покрытом почерневшим от копоти снегом, старый фургон Майкла и Ника был украшен красными бумажными колокольчиками, канителью и серпантином из нарезанной блестящей фольги. Огромный, написанный от руки лозунг протянулся от двери фургона к фонарному столбу через дорогу. Он гласил: «Добро пожаловать, Майкл!»

Немного в стороне от этого видавшего виды фургона, стоял обросший снегом и льдом старый Q Кадиллак» Майкла. Все его четыре колеса спущены и вмерзли в землю. Рядом ржавела машина Ника. Позади них стояли и машины поновее. Из фургона доносилась музыка и смех.

Там собралась компания металлургов и девушек. Аксел и Джон открывали новый бочонок пива. Линда, не в состоянии разговаривать ни с кем больше минуты, взволнованно шагала взад и вперёд, то и дело подходила к окнам и выглядывала наружу. Стэн занял место у окна с самым лучшим обзором и вёл наблюдение. Его тёмные волосы были распущены, брюки сшиты на заказ, а у цветастой рубахи накрахмален воротник. Он несколько пополнел, лицо округлилось, сохранив всё же хищные черты.

При появлении какой-нибудь машины Стэн вскакивал, показывал пальцем и взволнованно кричал:

— Вот он! Это Майкл! — Все бросались к окну, а когда машина проходила мимо, Стэн произносил: — Пока нет. Не гоните волну. Я вам скажу, когда!

Аксел вбил трубку с краном в новый бочонок и наполнил кружку. Поднял её:

— Трижды ура красному, белому и голубому!

По извилистой дороге на холм начало взбираться такси. На заднем сиденье, обхватив рукой подбородок и поглядывая на проплывавшие мимо дома, сидел Майкл. Он был весь во власти воспоминаний. Такое чувство, что он рассматривает фотографии из прошлого. Он был одет в парадную форму, берет десантника сдвинут набекрень, стрелки на брюках — как лезвие бритвы, капельки растаявшего снега блестели на полусапогах. На груди нашивки и медали. Ему было явно не по себе.

Вещмешок и снаряжение были свалены в кучу на сиденье. Он копошился в них, передвигая и перекладывая, чтобы как-то рассеять внезапно охватившую его меланхолию.

Когда они въехали на холм, водитель воскликнул:

— Боже, вы только посмотрите на это!

Майкл уставился на разукрашенный вагончик. Когда они подъехали ближе, он увидел в окнах шевелящиеся фигуры.

— Это не здесь, — сказал он вдруг.

— Как? Правда? Не тут? Вы же говорили, старый черно-белый фургон. Вы говорили в стороне от Логан-стрит, сразу же за Бикман.

— Я ошибся, — ответил Майкл. — Это не здесь. Езжайте дальше. Развернитесь и езжайте вниз по шоссе.

— Послушайте, вы же говорили...

— Я говорю, что это не то! Езжайте!

Когда они проезжали мимо вагончика, Майкл наклонился и поднял руки в берету, закрывая лицо.

В вагончике Стэн показал на приближавшееся такси:

— Вот! Это он! Это Майкл!

Такси проехало мимо, и у Стэна вытянулось лицо.

Стоявший рядом Аксел сказал:

— Я тоже подумал, что это он.

Стэн заволновался:

— Ну... что ж, черт побери, самолёт мог ведь и опоздать, Аксел. То есть, ты не волнуйся. То есть, ты всех сбиваешь с толку.

Линда, расстроенная, отвернулась от окна.

— Ты чего? — спросил её Стэн.

Она жалко, вымученно, улыбнулась.

Стэн обнял её за плечи:

— Ник тоже скоро вернётся. Я-то знаю Ника. Я-то знаю, что он вернётся.

— Да, — неуверенно произнесла Линда.

— Ник ведь скоро вернётся, — повторил Стэн. — Так ведь, Аксел?

— Ети твою в корень.

Майкл велел шоферу ехать в мотель «Старлайтер» . Шофер подождал, пока Майкл зарегистрируется, и помог ему отнести вещи в комнату. Майкл расплатился и остался в дверях, глядя ему вслед.

Не закрывая двери, он подошёл в вещмешку и вынул бутылку, в которой оставалось немного виски. Вернулся и остановился в дверном проёме, глядя на завод, за окнами которого плясало пламя. Пар вырывался клубами из множества отверстий, а из высоких труб в небо поднимался дым. Он открыл бутылку, запрокинул голову и выпил виски до дна.

Паника поутихла, но страх оставался, слепой безотчетный страх. Он закрыл дверь и постоял в центре комнаты, озираясь. Блёклые обои, убогая постель, столик. Два кресла, обтянутые искусственной кожей. Пластмассовый цветок в горшке. Бесцветная литография в рамке на стене.

Он подвинул кресло к кровати и подтащил туда свой вещмешок. Пошарил и вынул оттуда большую фотографию, сделанную на свадьбе Стивена и Анджелы, оправленную в алюминиевую рамочку, купленную в воинском магазине в Сайгоне. Он смотрел на подружку невесты, стоявшую рядом с Анджелой, смотрел на Линду. Он долго сравнивал их. Потом снова порылся в мешке и вынул новую бутылку. Разломав сургуч, отвернул винтовую пробку и уронил её на пол. Установил фотографию на кровать у подушки, положил ноги на матрас и уселся поглубже в кресло.

Глядя на Линду, он пил медленными, долгими глотками.

Над Клэртоном занялся бледный бесцветный рассвет. За ночь ветер изорвал в куски приветственный лозунг. Остатки его хлопали на ветру. Позади «кадиллака» Майкла и машины Ника осталось только два автомобиля. Трёхлетний Q шевроле» Линды и новая «камаро» . На крыше Q камаро» стоял ящик пива, присыпанный снегом. У Q камаро» работал двигатель, дымок струился из выхлопной трубы.

Из фургона вышли Аксел, Стэн и Джон. У них были осунувшиеся лица и припухшие глаза, они поёживались от холода. К дверям подошла Линда. Внизу, из долины, с завода донёсся паровой гудок.

— Да идём же, чёрт тебя побери! — закричал Аксел Стэну, который всё ещё уверял Линду, что Ник может вернуться в любое время. — Я же тебе говорил, что опоздаем!

Они сели в машину, Стэн — за руль. Он дал задний ход, нажал на тормоза и резко бросил машину вперёд, пробуксовывая колёсами. Ящик с пивом соскользнул с крыши и свалился, банки рассыпались вокруг. Стэн затормозил. Чертыхаясь, они с Акселом выскочили из машины, собрали банки, побросали их на заднее сиденье, снова уселись в машину и с рёвом укатили прочь.

— Джон, — спросила Линда не сходя с крыльца, — хочешь, я свезу тебя вниз?

— Нет, не нужно. Прогуляюсь — протрезвею.

Она поцеловала его в щеку. Он слегка обнял её.

— Они вернутся, — сказал он.

Она кивнула. Джон начал спускаться с холма. Линда пошла обратно в фургон.

На улице, немного вверх по косогору, почти скрытый деревьями, одиноко стоял человек, наблюдавший за отъездом. Он похлопывал руками в перчатках, топал ногами. Он стоял там уже давно. Теперь же направился к фургону.

Майкл постучал в дверь, подождал немного и постучал снова. Дверь открыла ошеломлённая Линда и раскрыла от изумления рот. Он улыбнулся. Опомнившись, она бросилась к нему в объятия.

— Майкл! О, Майкл! — затормошила она его.

Он долго смотрел ей в лицо, затем тихо сказал:

— Ты гораздо красивее, чем я себе представлял.

На мгновенье она отвернулась, затем тихо произнесла:

— Я надеялась... Майкл, я так надеялась... что ты приедешь вместе с Ником.

— Нет, извини. Он не приехал.

Она снова бросилась к нему в объятья:

— Майкл! Все так тебя ждали! Добро пожаловать!

Они отстранились друг от друга. Она вопросительно посмотрела на него.

— Ты что-нибудь знаешь о нем? — спросила она.

— Ничего. Он в самовольной отлучке. Только это мне и известно.

Они вошли в фургон. Повсюду валялись недоеденные пирожные, объедки бутербродов, банки пива и пустые бутылки из-под вина.

— Может быть, он просто заблудился, — попытался утешить ее Майкл. — Многие там теряются.

— Он ни разу не позвонил, — огорченно произнесла Линда.

— Может и звонил. Может быть, ты была на работе или куда-нибудь выходила.

Нарочито весело Линда спросила:

— У тебя-то как дела?

Он ухмыльнулся:

— А ты-то как?

— Так, помаленьку. Да ты знаешь. Я всё так же работаю в магазине. Иногда кажется, дел невпроворот. — Лицо у неё посерьезнело. — А у тебя всё хорошо? То есть, как твои раны?

— Да ничего, — просто ответил он.

— Но всё же...

— Да так, кое-какие осложнения. Это часто бывает.

Майкл изучающе посмотрел ей в лицо. Наступило неловкое напряжённое молчание. Линда отвернулась, подошла к кушетке, вернулась обратно со свитером крупной вязки.

— Я связала его для Ника. Не помню точно его размер, но мне кажется, что размер такой же, как у тебя.

— Тютелька в тютельку.

— Вот, сними пиджак.

Он снял пиджак, и она повесила его на стул. Линда надела свитер ему на голову, потянула вниз. Руки у неё дрогнули, когда она коснулась его. Свитер оказался слишком большим. Он топорщился по бокам и свисал почти до самых колен.

— Немножко великоват, — сказала она, помогая ему снять свитер, — но я могу все исправить. Я могу... С шерстью ведь это так просто... Господи Боже мой!

Она отвернулась, сердито провела руками по глазам, запихала свитер в мусорное ведро и издала какой-то сдавленный звук.

— Как... как дела на работе? — мягко спросил Майкл. Он не смог придумать ничего лучшего.

Она тряхнула головой.

— Отлично. Прекрасно. Просто великолепно. Пару раз нам почти пришлось закрыться. А теперь мне пора на работу, — вдруг спохватилась она. Подошла к шкафчику и достала пальто.

— Не возражаешь, если я прогуляюсь с тобой до подножья холма?

Она остановилась, вздохнула, и скованность в какой-то степени покинула её.

— Ты такой смешной, Майкл. Ты так похож на джентельмена.

Майкл посмотрел в окно.

— Холодно, — сказал он. — Я уже отвык от холода.

— Может выпьешь сначала кофе? У меня есть, ещё горячий...

Губы у неё задёргались. Она старалась подавить приступ, но слёзы брызнули у неё из глаз, и она зарыдала.

— Я так рада, что ты живой! Я так счастлива! Я... я просто вне себя!

Глава 2

Они спустились пешком по склону на Дивижн-стрит. Какой-то мужчина, когда-то работавший с отцом Майкла, остановил их, крепко пожал Майклу руку и поздравил с возвращением. Он обратился к одному из своих приятелей, проходивших мимо.

— Вот, посмотри, Майкл только что вернулся из Вьетнама.

— Поздоровайся с парнем, Харли.

Харли взял руку Майкла обеими руками и энергично потряс её:

— Это просто великолепно, то, что вы делаете, ребята. Мы все у вас в долгу.

Майкл ответил несколькими вежливыми фразами. Разговаривая со стариками, он всё время смотрел на Линду. Она чувствовала его внимание. Подсознательно она уловила своё отражение в витрине магазина и поправила волосы.

У Майкла ушло пару минут на то, чтобы избавиться от доброжелателей. На противоположной стороне дороги медленно громыхал товарный поезд, гружёный углем. Они с Линдой смотрели, как медленно проплывают мимо черные платформы. Состава замыкал служебный вагон. Грохот стал стихать, и наступило мгновенье тишины, прежде чем снова проявился шум и лязг завода.

Майкл чмокнул Линду в щеку. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Он пожал плечами, взял её под руку, и они пошли дальше по улице. Ему было явно не по себе.

— Линда ... я только хочу сказать, как я сожалею о Нике. Как... Я знаю, что ты его любила, я также знаю, что ничто не остаётся по-прежнему. То есть, может быть... Я не знаю даже, хочется ли тебе говорить об этом.

Она слегка пожала ему руку, но ничего не ответила.

Проходы в универсаме были заставлены коробками и ящиками. Девушки в белых халатах раскрывали их, проставляли на банках цену и складывали банки на полки. У управляющего был озабоченный вид. Это был плотный мужчина с пухлыми щеками, он жевал сигару и выкрикивал указания.

Он широко заулыбался, когда Майкл с Линдой вошли, и поспешил к ним.

— Добро пожаловать, Майкл! Я так рад тебя видеть, черт возьми!

Их обступили продавщицы и мальчики-посыльные. Они улыбались и поздравляли Майкла, осторожно трогая его форму.

— Славное дело ты делал, парень, — сказал управляющий. Он обернулся и крикнул через плечо. — Петруччио, дай-ка мне счёт на сливы! — И снова обратился к Майклу. — Ну теперь-то им крышка, так ведь? Им уж недолго осталось воевать. Вот, на-ка тебе сигару. — Он засунул её в нагрудный карман кителя Майкла.

Проходивший мимо грузчик свистнул Линде:

— Эй, ты красотка!

Майкл нахмурился:

— Они... пристают к тебе здесь?

Линда рассмеялась:

— Да нет. Слушай, мне пора за работу. Спасибо, что проводил.

— Погоди, — попросил Майкл. — Ты не против, если я за тобой зайду после работы?

— С удовольствием.

Под вечер Майкл стоял на огромной заводской стоянке для машин рядом с бараком-раздевалкой. Первые группы рабочих появились в воротах, направляясь к своим автомобилям. Майкл разглядывал их, вытягивая шею.

— Аксел! — крикнул он. — Эй, Аксел!

Аксел, на голову выше остальных, посмотрел вокруг и увидел Майкла. Он замахал рукой и что-то прокричал. Схватив Стэна под руку, он показал ему на Майкла. Они протолкались сквозь толпу. Стэн первым прорвался к Майклу и схватил его за руку. Аксел ухнул, схватил Майкла в свои медвежьи объятья и закружил его.

— Где же ты, черт возьми, пропадал? — спросил Стэн. — У нас ведь всё было готово. Было пиво, закуска, всё. Так ведь, Аксел?

— Ети твою в корень!

— Пришлось задержаться, — ответил Майкл.

Аксел снова обнял его:

— Эх, Майк! Черт тебя побери!

— Господи, тебе, наверное, до чёртиков хочется хлопнуть стопку настоящей американской выпивки.

Майкл не сдержал улыбки. Он покачал головой:

— У меня всё хорошо. Всё у меня в порядке.

— А каково, когда в тебя стреляют? — спросил Стэн.

На некоторое время вопрос как бы повис в воздухе.

— Совсем не больно, — ответил Майкл.

Наступила непродолжительная неловкая пауза, но всем стало легче от того, что с этим вопросом покончено.

— Ну, ладно, — сказал Аксел. — Пойдём к Джону, выпьем.

Они направились к машине Стэна.

— А у вас-то как дела, ребята?

— Да всё по-старому, — сказал Стэн, — ничего не изменилось. У меня зад стал шире унитаза, и Аксел всё толстеет.

Аксел фыркнул, затем сказал:

— Покажи ему свой новый пистолет. Покажи ему пистолет, Стэн.

Стэн остановился и осмотрелся по сторонам. Отвернулся, расстегнул пальто, поднял свитер и, задрав рубаху под ним, показал Майклу новый, никелированный «Смит-Вессон» 38 калибра, вытащив его из кобуры.

— На кой чёрт он тебе нужен?

— То есть как это, на кой? — переспросил Стэн, будто вопрос был бессмысленным.

— Он же вояка, — сказал Аксел.

Майкл покачал головой:

— К чертям, пойдёмте выпьем.

Они сели в машину Стэна и поехали к бару Джона неподалёку.

Там уже толклось много народу. Каждому хотелось пожать Майклу руку, похлопать по плечу, так или иначе прикоснуться к нему. Все относились к нему с искренним уважением и любовью. Не было ни шуточек, ни острот.

Джон, заметив его, вышел из-за стойки, заспешил, обхватил его руками, затормошил:

— Ну, парень, ай да парень! Молодчина! У тебя всё в порядке, Майк?

— Всё хорошо, Джон.

— Пойдёмте назад. Подельше от этих шутов. Пошли, Аксел. Пойдём, Стэн.

Джон сказал что-то одному из своих барменов, и они прошли на кухню. Распашные двери закрылись за ними, приглушив шум из зала. Чуть позже вошёл бармен с непочатой бутылкой виски «Сигрэм» , кувшином пива и стаканами. Он улыбнулся Майклу и вернулся назад.

— Поехали. — Джон наполнил стаканы и поднял свой. — За тебя, Майк!

— Ети твою в корень! — сказал Аксел.

— И за других ребят тоже, — произнёс Стэн.

Все посерьёзнели.

— Как к этому относится Анджела? — тихо спросил Майкл.

— Не очень, — сказал Джон. — Хуже с тех пор, как разговаривала с ним.

— Хуже с тех пор, как разговаривала с кем?

— Со Стивеном.

— Со Стивеном? Он жив?

Они переглянулись.

— Ты разве не знал? — удивлённо спросил Джон.

Майкл молча смотрел на них. По щекам у Джона текли слёзы.

— Будет, Джон, — встревоженно сказал Аксел.

Стэн положил ему на плечо руку.

— Майк, — сказал Джон, вытирая слёзы, — мы даже не знаем, где находится Стивен. Анджела не говорит нам.

— То есть как это?

— Она ни с кем не разговаривает. Вообще ни с кем.

Майкл походил по кухне. Остановился в дальнем конце, оглянулся на них и вышел в переулок.

Мать Стивена провела Майкла вверх по лестнице и через гостиную к комнате в дальнем конце. Постучала. Ответа не последовало. Она открыла дверь и жестом пригласила Майкла войти. Она посмотрела на него с невыразимой скорбью, кивнула и ушла, оставив его одного.

В комнате было сумрачно. Анджела сидела на кровати в домашнем платье, опершись спиной на подушки. Она смотрела в окно. Смеркалось. Отсвет мартеновских печей с завода скользил у неё по лицу. На полу вокруг кровати была целая куча электротоваров: пара смесителей, телевизор, стереосистема, утюг, аппарат для изготовления воздушной кукурузы и кое-что ещё, некоторые из товаров не были даже распакованы. В сторонке пухленький четырёхлетний мальчик играл тостером.

Майкл перевёл взгляд с Анджелы на все эти вещи, в некоторых из них он узнал свадебные подарки, затем на мальчика, затем снова на Анджелу. Она смотрела на него, но ничего не видела. Глаза её не мигали.

Майкл подошёл к кровати.

— Анджела, — тихо сказал он, — я только что узнал, что Стивен жив.

Если она и услышала, или даже поняла, что он находится рядом, то не подала виду.

— Где он? — спросил Майкл.

Она задрожала. Взяла с ночного столика маленький транзисторный приёмник и включила его. Она по-прежнему смотрела сквозь Майкла. Пошарила по эфиру, переходя с одной станции на другую. Затем оставила приёмник, взяла какой-то журнал и карандаш. Мелкими корявыми цифрами написала телефонный номер. Оторвав этот клочок бумаги, она протянула его Майклу.

Он взял его:

— Анджела?

Она странно, криво улыбнулась и отвела взгляд.

Майкл наклонился и нежно поцеловал её в лоб. Анджела безучастно смотрела в окно. Мальчуган всё так же играл со своим тостером, не обращая внимания ни на что вокруг.

Майкл вышел.

Мать Стивена молча проводила его из дома. У дверей произнесла:

— Спасибо, что зашёл, Майкл.

Он пошёл домой вверх по косогору к своему фургону. Рука у него была в кармане и сжимала клочок бумаги. Шёл лёгкий снег. Майкл прошёл мимо церкви Святого Димитрия. Там шла служба. Пел хор, голоса звучали глубоким мощным рокотом. На углу стояла телефонная будка. Дверца её была приоткрыта и внутрь намело снегу. Вертя в руках клочок бумаги, Майкл помедлил. Остановился, закрыл глаза и поднял ворот куртки, чтобы защититься от ветра. Открыл глаза, посмотрел на телефонную будку и пошёл вверх по холму.

* * *

Майкл сидел в вагончике в темноте. Он побросал свои старые охотничьи доспехи в кучу рядом с креслом. Свет фонаря через дорогу проникал в окно, освещая журнальный столик рядом с кушеткой. На столе стоял телефон. Майкл молча смотрел на него. Он похрустел суставами пальцев на одной руке, затем стал перебирать их на другой. За дверью послышался какой-то шорох. Вошла Линда с пакетом продуктов, её силуэт просматривался в дверном проёме. Она включила свет.

— Майкл? — позвала она.

— Я здесь, Линда.

— А я тебя ждала.

— Извини. Меня кое-что задержало, и я не смог придти.

— Ну да ничего. — Она посмотрела на его снаряжение. — Что это ты делаешь?

— Да так. Ничего особенного. Просто собираю вещи. Я сейчас ухожу.

Она поставила продукты.

— Нет, не уходи, — сказала она. — У меня есть продукты. Сейчас приготовлю тебе настоящий обед.

Майкл ничего не ответил. Молчание затянулось, стало почти осязаемым.

— Майкл, — медленно произнесла Линда, — почему бы нам не лечь в постель?

— Что? — бесцветным голосом спросил он.

Линда помедлила, затем вымолвила:

— Прошло так много времени. Может утешим друг друга?

Майкл вскочил:

— Только не здесь! Я должен убраться отсюда!

Он взвалил на спину мешок, взял ружьё и пошёл к двери. Линда поспешила за ним:

— Майкл, прошу тебя.

— Я буду... Не знаю... Я так далёк... Я так далеко... Ещё увидимся, увидимся, — сказал он и вышел за дверь.

Он направился к своему «кадиллаку» . Ещё поутру он позвонил в ремонтную службу. Оттуда приезжали, поставили новые шины, заменили аккумулятор и привели машину в рабочее состояние. Он бросил вещи на заднее сиденье, сел в машину и завёл мотор.

Линда выбежала на улицу.

— Майкл, — позвала она. — Погоди!

Линда вышла из душа в ванной комнате номера Майкла в мотеле «Старлайтер» . Взяла большое банное полотенце и стала вытираться им.

— Как-то странно оказаться в отеле, — произнесла она, обращаясь в полуоткрытую дверь. Протёрла запотевшее зеркало и посмотрелась в него. Улыбнулась. Она чувствовала себя красивой. Она действительно была очень хорошенькой. У неё вдруг забилось сердце. Она заволновалась как подросток.

— Знаешь, о чём я думаю, Майкл?

Завернувшись в полотенце, она вышла из ванной и замерла с открытым ртом. Майкл лежал, растянувшись поверх одеяла, всё ещё в форме и сапогах, и крепко спал. Линда подошла к кровати, посмотрела на него жадными глазами. У неё вырвался тихий, невольный стон. Она уронила полотенце, отвернула покрывало и простыни и скользнула в постель рядом с ним. Выключила лампу, стоявшую рядом с кроватью. Завернула покрывало, укрыла его и тесно прижалась к нему. Обняла его и долго вглядывалась в окно, ловя отблески пламени завода, плясавшие в ночи.

Глава 3

В кегельбане было много народу. Линда в брюках и свитере стояла, сомкнув ноги. В руках она держала шар и прицеливалась к кеглям. Она сделала три быстрых шага вперёд, откинув правую руку с шаром назад и бросила его. Майкл смотрел не туда, куда покатился шар, а на Линду. Она была стройной, гибкой, с длинными ногами. На неё было так приятно смотреть. Упало семь кеглей. Линда повернулась к Майклу и улыбнулась. Он сидел у бара и улыбался ей в ответ. Она подождала, пока вернётся шар.

У бара, в дальнем углу Стэн очень быстро разговаривал о чем-то с полногрудой рыжеволосой женщиной, которая ослепительно улыбалась, но всё время переводила взгляд с него на Майкла. Майклу же было не до неё. В то время, когда Линда готовилась к следующему броску, Стэн подошёл к Майклу и хлопнул его по спине.

— Ну как, приятно возвращаться назад, а?

— Великолепно, — ответил Майкл, любуясь Линдой.

Стэн кивнул в сторону рыжеволосой.

— А как тебе эта?

Майкл посмотрел туда.

— Не знаю, Стэнли.

— Красивая?

Майкл присмотрелся.

— Хочешь откровенно?

— Да, конечно.

— Нет, не красивая.

— А тебе не кажется, что она умница?

— Нет.

— Нет?

Майкл покачал головой.

— Нет.

— Пожалуй... я с тобой согласен.

Майкл развеселился.

— Тогда, что же ты в ней нашел?

— Не знаю, — сокрушённо ответил Стэн. — Вот это-то я и пытаюсь уяснить. А может она недурна в постели. — Он обратился к ней. — Эй, детка, а хороша ли ты в постели?

Девушка скорчила ему дружескую гримасу.

Неподалёку от них возникла какая-то суматоха, раздались громкие крики. Как это было ни невероятно, но Аксел лежал ничком в дальнем конце дорожки, зажатый решёткой автомата по установке кеглей. Он болтал ногами и истошно кричал. К нему спешили Джон Уэлч и Линда. Майкл соскочил со стула и побежал за ними. Джон и Линда, схватив Аксела за ноги, пытались вытащить его.

— Я взял его, взял, — сказал Майкл, перехватив ногу Аксела у Линды. — Что случилось?

— Шар не выбросило обратно, он полез за ним, а решётка опустилась.

Стэн стоял, согнувшись и, ухватившись обеими руками за решётку, пытался приподнять её.

— Аксел, у тебя всё цело? - спросил Майкл.

— Да, — послышалось в ответ. — Но я чувствую себя как распоследняя мышь в мышеловке. Вытащите меня отсюда!

Джон засмеялся. Захихикала Линда. Закудахтал Стэн. Смех оказался заразительным. Следом рассмеялся и Майкл.

— Стэн, — сказал он отпуская ногу Аксела, — сходи принеси домкрат у меня из багажника.

Стэн ушёл и через минуту вернулся обратно с домкратом. Он подставил его под решётку и заработал ручкой. Понемногу решётка поднялась. Аксел, извиваясь, выполз, торжествующе сжимая в руке шар.

— Достал я всё-таки сукиного сына. Ничто не может сожрать мой шар.

— Всё ли у тебя в порядке? — спросил Стэн.

Аксел охватил своё пузо одной рукой снизу и слегка покачал его.

— Ети твою в корень!

— А не сломал ли ты себе чего-нибудь? — спросил Джон.

Аксел положил шар, подхватил Линду под мышки и высоко поднял её над головой, затем поставил на землю, посмеиваясь.

— Разве раненый может проделать такое?

— Ну что ж, думаю, на сегодня хватит кеглей, — сказал Стэн. — Что, ребята, будем делать дальше?

— Кажется, мы собирались на охоту? — сказал Аксел.

— Тебя-то кто спрашивал? — сказал Стэн.

— Я спрашивал Майкла, — ответил Аксел. — Он идёт, но без женщин.

— Да, Майк идёт, — сказал Джон. — Верно, Майк?

Майкл засомневался, глядя на Линду. Они посмотрели некоторое время другу в глаза, затем Линда повернулась и пошла с дорожки. Майкл проводил её взглядом.

— Точно, — сказал он.

Аксел хлопнул себя по бедру.

— Ети твою в корень!

Стэн запрыгал на месте.

— Прямо как в прежние времена. Верно, Майк? Не так ли?

— Ети твою в корень! — в унисон ответили Майкл, Аксел и Джон.

Ветер свистел над высоким кряжем, румяня и пощипывая щеки Майкла, сметая снег. С рассвета прошло уже два часа, но небо оставалось бесцветным и блёклым. Голые деревья все стояли в коконах серебристого льда, а от стонущего ветра скрипели ветви, и по льду бежали трещинки.

Майкл шёл по следу. Несколько дюймов исцарапанного снега перед каждой вмятиной, признак оттяжки, показывали, что это самец, и к тому же крупный — шаг широкий, следы глубокие, а расстояние между парными копытами — большое. Его взгляд попеременно перескакивал со следа на кусты и обмерзшие стволы деревьев впереди. Дышалось легко. Хотя где-то в глубине подсознания он чувствовал, что холодно, он не замёрз. В нём всё было настроено на оленя. Только это и волновало его: горы и олень. А он был лишь тонкой связующей нитью между ними.

Чуть заметное движение далеко впереди и немного слева привлекло его внимание. Он остановился как вкопанный и повернул голову. Олень стоял на опушке запорошенного снегом кустарника. У него была высокая и широкая корона рогов. Мощная шея и широкая грудь. Здесь, на такой высоте, на фоне тусклого бесцветного неба, он был царственным и чудесным, дышал первобытной красотой. Хозяин гор. Он смотрел на Майкла. Майкл не шевелился, оставаясь неподвижной деталью пейзажа, но олень всё-таки чувствовал опасность. Он бил копытом по снегу и то и дело вскидывал голову. Затем резко повернулся, ускакал в кусты и пропал из виду.

Не торопясь, исполненный уверенности, Майкл повернул к кустарнику.

Гораздо ниже по склону горы, там, где уже было видно шоссе, Стэн неуклюже карабкался вверх на четвереньках, ружьё у него было заброшено за спину. Он задыхался и хрипел. Метрах в десяти повыше, на широком скалистом выступе стояли Аксел и Джон, поджидая его.

— Боже мой! — заорал Джон. — Смотри!

Они с Акселом вскинули ружья. Выстрелы прогрохотали друг за другом так быстро, что слились в один, и эхо с ближайших вершин вскоре вернулось назад.

— Ну, где же он? — спросил, задыхаясь, Стэн.

— Спроси чего-нибудь полегче, — ответил Аксел.

— Да вы что, смеётесь? Смеётесь надо мной, Аксел? Да столькими выстрелами можно было убить пять оленей! — Он захрипел. — Да если бы я был на вашем месте...

Джон прошипел:

— Шшшш! Стэн! — и показал рукой.

Старый седеющий олень, перепуганный стрельбой, вышел из-за высокой скалы.

— О, господи!

Стэн крутнулся на месте и сдёрнул со спины ружьё. Раздался выстрел.

— Мать твою так! — заорал он, вскидывая ружьё к плечу, передёргивая затвор и досылая новый патрон в патронник. Он выстрелил раз, ещё раз. Пули рикошетом отскочили от скалы. Одна из них отлетела назад и срезала ветку поблизости. Аксел и Джон повалились в снег.

Олень миновал карниз и рысью понёсся вниз.

— Ты мой, сволочь, мой! — завопил Стэн, бросаясь за ним по склону, не переставая стрелять.

Деревья здесь стояли чаще. Усилился ветер. Он был похож на вой обречённых пленников. Майкл ускорил шаг, каждые несколько минут оглядываясь, не следует ли за ним олень, сделав круг. Они иногда так делали, особенно те, что постарше, поопытнее. Он был уже близок к цели. Уже висел у оленя на хвосте. Перекрывая шум ветра, раздалось громкое фырканье с кашлем. На мгновенье показался олень, проскочив промежуток между деревьями. Майкл легко перешёл на бег.

Аксел с Джоном добыли-таки оленя. Они вспугнули и подстрелили его минут через десять после того, как Стэн бросился за старым гривастым самцом. Олень теперь висел на ветке дерева у старой хижины.

Они уже сидели внутри, вспотев после того, как перетащили оленя к избушке. Куртки расстёгнуты. Они просто млели от счастья, лакая пиво. Несколько пустых банок уже валялось у них в ногах.

— Хорошо! — произнёс Джон. — Ну до чего же хорошо-то!

Неподалёку прогремели выстрелы, их было два. Затем наступила тишина, и вдруг ещё три выстрела последовали один за другим. Джон и Аксел поднялись и вышли наружу.

С опушки выскочил Стэн. Дуло ружья у него было забито грязью и снегом.

— О-го-го! — заорал он. — Я достал-таки сукиного сына!

Он оступился и покатился вниз по склону, уронив ружьё, а лицо и волосы у него облепило снегом.

Дело клонилось к вечеру. Майкл двигался вдоль гряды утёсов у замёрзшего озера. Ветер дул порывами, резко сметая снег. Майкл выдохся. Тело у него ныло, но он держался. Он гнал оленя. Он не остановится, пока не достанет его. Ничего другого для него не существовало — совсем ничего. Следы оборвались. Майкл остановился, осмотрелся. Позади была только одна цепочка следов, по которой он шёл, впереди же — пусто. Он наклонился. Ветер задувал снег ему за шиворот. Он подхватывал свежую позёмку с поверхности и сгребал её в сугробы. Так вот что произошло со следом. Снегом замело. Майкл присел на корточки. Он ни о чем не думал, глядя на два последних отпечатка. Ветер порывами подул на восток. Затем повернул на запад и пахнул ему в лицо. Потом на минуту стих. Полностью. Кругом была неземная тишина.

Вдруг раздался цокот копыт о камень. Майкл вскочил, вскинув ружьё. Метрах в тридцати впереди, из-за выступавшего утёса вышел олень и, не замечая Майкла, бодро зашагал прочь, высоко вскидывая ноги.

Майкл прицелился чуть пониже лопаток, чтобы выстрел в седце был вернее. Олень остановился, повернулся и, увидев Майкла, замер. Майкл чуть сместил прицел, направив ствол ему в грудь. Олень задрожал. Он оторопел и не двигался. Майкл начал нажимать на спуск. И вдруг дернул дуло вверх. Выстрел грянул в чистом, ясном воздухе, а пуля пронеслась над головой оленя, не причинив ему никакого вреда. Олень постоял ещё мгновенье, пока раскат относило прочь, повернулся, подняв величественную голову, и ровным шагом подался прочь.

Майкл смотрел вслед удалявшемуся оленю и крикнул:

— О-кей! — Олень исчез в кустах. С окрестных склонов донеслось слабое эхо:

— О-кей...

Наступила ночь. В старой избушке зажгли газовую лампу.

Ветром её покачивало на балке, к которой она была подвешена. Джон лежал на спальном мешке и храпел. Аксел и Стэн, изрядно захмелевшие, чистили ружья. Стэн закончил со своим, отставил в сторону, вынул новый пистолет из кобуры и начал протирать его маслом.

— Что ты там делаешь со своим дурацким пистолетом? — спросил Аксел.

— Да так, на всякий случай, — воинственно ответил Стэн.

— На всякий случай? На какой случай? На тот случай, если ты наткнёшься на свою девушку в объятьях егеря?

Стэн побледнел. Он взвёл курок и направил пистел на Аксела.

— Вот только повтори! Повтори ещё раз! Ну давай, скажи ещё раз!

Аксел ухмыльнулся:

— В тебе столько дерьма, что ты поплывешь без спасательного круга, Стэнли! Эта штуковина ведь не заряжена.

— Да? Так вот? — Лицо Стэнли перекосилось. — Только попробуй! Попробуй только!

Открылась дверь, и внутрь ворвался ветер со снегом. В дверях стоял Майкл. Улыбка застыла у него на лице, затем вдруг сменилась на дикую гримасу гнева. Он уронил ружьё, бросился вперёд, выбил у Стэна из руки пистолет и опрокинул его на спину.

Стэн вскочил на ноги.

— Ну, ты!

Майкл двинулся к нему, сжимая кулак для удара.

Аксел схватил его сзади.

— Спокойно, Майк, спокойно!

— Какого чёрта ты это сделал? — проворчал Стэн, поднимая пистолет. — Ты думаешь, он действительно заряжен?

— Дай-ка сюда! — Майкл схватил пистолет. Он направил его вверх и нажал собачку. Выстрел прозвучал очень громко в маленьком пространстве избушки. С потолка упала щепка.

Аксел со Стэном замерли, разинув рты.

Джон мгновенно вскочил со своего спального мешка, моргая и испуганно озираясь.

— Что такое? Что случилось, чёрт возьми?

Майкл опустил пистолет. Он повертел его в руках, разглядывая. - Захотели потешиться, ребятки? - заорал он. - Тогда и я сыграю в вашу проклятую игру! Я покажу вам, как в неё играют по-настоящему!

Он раскрыл барабан, вынул все, кроме одного, патроны и снова закрыл его. Крутанул барабан. Стэн покусывал губы. Джон смотрел молча, застыв от удивления. Руки у Майкла дрожали. Он схватил Стэна за ворот рубашки, подтащил его к себе, прижал дуло к его голове. От ужаса у Стэна из горла вырвался какой-то судорожный звук. Майкл нажал на спуск. Боёк щёлкнул впустую. Майкл медленно опустил пистолет.

Стэн, рыдая, жадно ловил ртом воздух. Он бросился к Акселу с протянутыми руками, перегнулся пополам, схватился за живот, его вырвало. Затем он рухнул на пол у ног Аксела, сотрясаясь от рыданий.

Майкл опустил пистолет. Подошёл к двери, открыл её и вышел наружу. Прислушался к стонам ветра. Поднял пистолет, размахнулся и бросил его изо всех сил в черноту ночи и белизну снега.

Глава 4

Наступил вечер, дело шло к ужину. Дивижн-стрит была почти пустой, когда Майкл подъехал к главному входу универсама «Игл» . Вдоль тротуара стояло множество проволочных тележек, которые покупатели оставили, перегрузив продукты в свои машины. Какой-то работник собирал их.

Майкл вышел из машины и направился в магазин. Девушка, закрывавшая кассовые аппараты, сказала ему:

— Линда в заднем помещении.

— Благодарю.

— Как поохотились?

— Прекрасно.

— Я хотела... — Девушка остановилась на полуслове: Майкл уже шагал по проходу к подсобке.

Линда сидела на полу посреди раскрытых коробок. Она тихо плакала. Он тронул её за плечо.

— Линда... в чём дело?

Она повернула к нему заплаканное лицо, покачала головой:

— Не знаю.

— Но ведь должна же быть какая-то причина.

— Я... мне так одиноко.

Майкл ничего не сумел ей ответить на это. Он только сказал:

— У меня здесь машина.

— Нет. — Она снова покачала головой. — Оставь меня в покое. У меня всё в порядке. Правда.

Майкл помедлил. Затем кивнул, повернулся и пошёл к выходу. Он вышел на улицу и сел в машину. Плюхнулся на сиденье, откинул голову и уставился в потолок, стараясь ни о чём не думать.

Рабочий собрал последние тележки и начал их вкатывать в магазин. Стали гаснуть огни. Вышел подсобник, застёгивая пиджак. Затем девушка-конторщица. Прошло ещё несколько минут, прежде чем появилась Линда. Майкл наклонился и постучал по стеклу. Линда подошла к машине. Он опустил стекло.

— Ну как ты? — спросил он.

Она кивнула.

— Думал ли ты когда-нибудь, что жизнь окажется такой?

— Нет.

Он отпер замок и распахнул дверцу. Линда помешкала, затем быстро села в машину и захлопнула за собой дверь.

* * *

В фургоне было темно, только слабый свет от фонарного столба через дорогу проникал внутрь. Майкл лежал голый на простыне, заложив руки за голову. В голове было пусто, и он старался оставаться в таком состоянии. Но тело было напряжено. На ладонях рук и подошвах ног у него выступил пот.

Он вдруг услышал, как открылась дверь ванной, и босые ноги прошлёпали через гостиную и спальню. На фоне окна на мгновение появилась Линда, нагая, с наклонённой головой. Мягкие волосы обрамляли её лицо, скромная грудь выступала, нежный изгиб таза, стройные ноги. Она скользнула в постель рядом с ним. Протянула руку к его щеке, погладила, затем рука её нежно сползла вниз, кончики пальцев блуждали у него по груди. Губы её накрыли его рот, открытый и манящий...

Линда спала. Майкл стоял у окна, глядя на пустую улицу. Он обернулся и посмотрел на нее. Линда лежала на спине, голова повернута в сторону, волосы обрамляли лицо ореолом, руки откинуты на подушки. Она походила на ангела из детской сказки, мягкого, мучительно прекрасного ангела.

Тихонько, чтобы не разбудить её, Майкл собрал свое платье и оделся. Он помедлил, наклонился над кроватью и коснулся губами волос Линды. Затем вышел из спальни, прошёл через гостиную, открыл дверь на улицу в ночь и тихонько прикрыл её за собой. Он сунул руки в карманы куртки, наклонил плечи вперёд навстречу ветру и пошёл вниз по склону.

Ночь была холодной и ветреной, но небо — ясное, и множество звёзд, как крошечные точки жёсткого света, сияли над ним. От его дыхания клубился пар. Он спустился с холма к перекрестку неподалёку от церкви, где стояла телефонная будка. Закрыл за собой дверь. Над головой зажёгся свет. Он посмотрел на телефон.

Немного дальше по улице заурчал мотор машины. От тротуара отошёл автомобиль и проехал мимо телефонной будки. Водитель скользнул по будке взглядом, и машина поехала дальше. Майкл смотрел, как удаляются её задние огни.

Он сунул руку в карман и вынул клочок бумаги, который ему дала Анджела. Расправил его на металлической полочке под аппаратом. Снял трубку и приложил её к уху. Вынул монетку из кармана и бросил её в прорезь. Он засомневался было, когда послышались длинные гудки, затем вставил палец в одну из дырочек и начал набирать номер.

Комната отдыха госпиталя ветеранов была ярко и весело освещена, окрашена смелыми цветами, в ней стояла удобная и приятная мебель.

Играли в лото. Несколько десятков человек в инвалидных колясках собрались у сцены, на которой ведущий в микрофон называл номера, доставая их из вазы. Каждый новый номер сопровождался хором выкриков и возгласов. В комнату вошла сестра с маленьким листком бумаги, на котором пишут записки по телефону. Несколько человек выжидательно повернули к ней голову. Она прошла мимо них, сочувственно улыбаясь, и направилась прямо к молодому человеку с короткими обрубками ног, покрытых больничным халатом. Одна рука у него была вывернута и неуклюже висела. Он с удивлением смотрел на неё, как будто она ошиблась адресом.

— Это тебя, Стивен, — сказала она.

— Меня?

— Да.

Он посмотрел на бумагу, уронил карту лото, схватился за колесо коляски и торопливо поехал из комнаты. Задыхаясь, направился через зал к телефонной комнате, лицо у него раскраснелось. Трубка одного из аппаратов болталась на шнуре, ожидая его. Стивен облизнул губы и подъехал к аппарату, нерешительно поворачиваясь по кругу. Затем внезапно направил коляску к телефону и схватил трубку.

— Алло?

— Стивен? Стивен, это я, Майк.

— Майкл! — Стивен в волнении нахмурился. — Ну, ну. Э... как дела?

— Как дела? — недоверчиво переспросил Майкл. — Да что я. Как у тебя-то дела?

Стивен шмыгнул взглядом по комнате, вниз на коляску. Отчаянное, затравленное выражение появилось у него на лице.

— Да так, — ответил он. — Отлично!

Трое больных проехали мимо двери, коляски у них жужжали.

— Что ты сказал? Я не расслышал. Что там за шум?

— Это инвалидные коляски, — трезво ответил Стив.

Минутное молчанье.

— Господи! Когда же ты выписываешься?

— Я ещё побуду здесь некоторое время, Майк.

— Зачем?

Стивен закрыл глаза. Он собрал весь запас бодрости.

— Здесь отличное место, — сказал он. — Вроде курорта. Баскетбол, кегли. Всё, что угодно. К нам приезжала принцесса Грейс. Да здесь... здесь просто прекрасно. Великолепно! Послушай, Майк. Мне пора возвращаться. Уже отбой. Спасибо, что позвонил.

Он подвинулся, чтобы положить трубку на место. Прежде чем телефон отключился, он услышал, как Майкл позвал:

— Стивен! — Слёзы залили ему глаза.

Утро было ясное. Несколько пушистых облачков плавали в нежно-голубом небе. Такси въехало на кольцевую дорожку у главного входа госпиталя ветеранов и остановилось у дверей.

Первым вышел Майкл. На нём была форма, берет набекрень, начищенные сапоги блестели на солнце, как драгоценные камни. Движения его были резкими и точными. Аксел и Стэн вылезли с заднего сиденья, а Джон — с переднего. У Майкла было волевое и решительное выражение лица. Остальные чувствовали себя неловко и неуверенно. Они проследовали за ним в госпиталь.

Майкл коротко поговорил с сестрой у дежурного стола, поблагодарил, повернулся и направился к лифту. Остальные сели на стулья в холле.

Майкл поднялся на четвёртый этаж, остановил какую-то сестру. Она направила его в палату.

В большой комнате было двадцать кроватей, по десять у каждой стены. Все аккуратно заправлены. В ногах у каждой стояла тумбочка. Фотографии и вырванные из журналов картинки расклеены по стенам. В дальнем углу кто-то слушал на проигрывателе старую пластинку. Стивен сидел в кресле-каталке и читал книжку.

Он вздрогнул.

— Майкл, — сказал он, — я не хочу домой. — Он зашевелил руками около культей, как бы собираясь прикрыть их.

— Я знаю, — сказал Майкл.

Стивен с интересом спросил:

— Вы ходили на охоту с ребятами?

— Да.

— Ты добыл хоть одного?

— Нет.

— Ты не достал оленя?

— Я выследил одного. Большого самца. Просто красавец, — тихо сказал Майкл. — Тебе бы он понравился.

Стивен потупился.

— Это Анджела послала тебя сюда?

— Нет.

— Хорошо.

Майкл сел на тумбочку. На ней висело несколько больших висячих замков. Майкл с интересом стал их рассматривать.

— Анджела всё время посылает мне носки, — сказал Стивен.

Майкл пощупал один из замков, большое стальное чудище.

— Да... но не носки я храню там. Верно.

Стивен повернулся и подъехал к тумбочке. Напрягшись, он наклонился вперёд и стал отпирать замки маленькими ключиками, что висели у него на цепочке на шее. Он поднял крышку верхнего отделения. В ящике было по крайней мере с десяток небольших керамических слоников. Они были набиты деньгами. Пачки денег, перетянутые резинками, виднелись также и под бельём с предметами туалета, лежавшими в ящике. Майкл поднял одну из них. Все купюры оказались сотенными. Он посмотрел на Стивена. Стивен был совсем сбит с толку и испуган. В глазах у него стояли слёзы.

— налдый месяц такая пачка прибывает из Сайгона, Майкл. Я ничего не понимаю. Сайгон ведь падёт со дня на день!

Люди в колясках то и дело въезжали в палату и выезжали из неё. Майкл смотрел на них. Плечи у него опустились.

— Это Ник, — сказал он бесцветным, мертвым голосом.

— Откуда ты знаешь?

Майкл ничего не ответил. Он бросил пачку денег обратно в ящик, закрыл крышку и запер его на все замки.

— Это место скоро полетит ко всем чертям, — сказал Стивен. — Откуда у такого парня, как Ник, могут быть такие деньги?

Майкл встал. Взгляд его был прикован к тумбочке, как будто бы в ней заключалось нечто одновременно жуткое и вынужденное. Он с трудом оторвал взгляд.

— Ну... может быть, карты, — сказал он. — Я найду его. Не беспокойся. Пора, Стивен. Я позвоню Анджеле. Ребята ждут внизу. Они помогут мне доставить тебя домой.

Стивен запаниковал.

— Нет! Я там не нужен, Майк! Нет!

— Чёрт побери, я всё-таки это сделаю, — почти выкрикнул Майкл. — Сделаю!

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Затем Стивен обмяк в своём кресле.

— Делай, как велит тебе сердце, Майкл.

Майкл кивнул. Он обошёл вокруг, взялся за ручки коляски и покатил Стивена из палаты быстрыми, жесткими шагами. К ним подошла одна из сестёр и спросила, в чём дело. Затем появилась другая. Он не обращал на них внимания, продолжая движение вперёд, глаза у него горели.

Глава 5

Сайгон вот-вот должен был пасть. Война кончалась. Америка была напряжена, взволнована и напугана. Военные находились в замешательстве. В такие времена человек, знающий ходы и выходы, может пробраться туда, куда ему нужно, если только он преисполнен решимости — бланки приказов можно было украсть у замороченных писарей, на поддельные документы никто толком и не смотрит, быстрая, но уверенная белиберда проводит вас мимо растерянных и сбитых с толку чиновников, а взятки, так как возможность их обнаружения менее вероятна, дают гораздо чаще, чем обычно.

Майклу понадобилось пять утомительных дней путешествия на перекладных, но к концу пятого дня он на реактивном самолёте шёл на посадку в сайгонском аэропорту. Черный дым висел над летным полем, на дорожках валялись трупы, горело с полдюжины реактивных истребителей. Отряды солдат убирали обломки и устанавливали боковые огни. Джипы и грузовики сновали взад и вперёд. К западу от взлётной полосы шла перестрелка. Майкл смотрел в окно: это было похоже на конец света.

Какой-то полковник через проход от него сказал:

— Господи, боже мой, они теперь лупят по самому аэропорту!

Майкл кивнул.

— Жопы! — сказал полковник.

Лётчику пришлось садиться на повреждённую полосу, чтобы избежать огня, и поэтому посадка была жесткой. Когда самолёт остановился, прибывшие отстегнули ремни и вышли в проход.

Полковник советовал молодому нервному майору.

— И вот ещё что, — говорил он. — Не ешьте дынь. Они наполняют их речной водой через шприцы.

На майоре не было лица.

Они вышли из самолёта и спустились по трапу. Метрах в трёхстах в стороне приземлился вертолёт. Из него выпрыгивали люди и направлялись к транспортному самолёту. Среди них были азиаты и американцы обоих полов и всех возрастов. На шее у них висели опознавательные жетоны, болтавшиеся в потоках воздуха. Они сжимали чемоданы и сумки, пожитки, сложенные в наволочках и просто мешках. Выли сирены. Джип военной полиции с крупнокалиберным пулемётом развернулся и с визгом остановился у трапа самолета.

Военный полицейский, сидевший рядом с водителем, встал с сиденья и сложил руки рупором.

— Полковник Криспин! — закричал он. — Есть тут полковник Криспин, который едет в посольство?

— Здесь, — ответил полковник, сидевший через проход от Майкла. — Давайте, майор, поживее.

— Прошу прощения, полковник… — Майкл тронул его за локоть и показал пакет со штампом «Секретно — срочно» . Он выудил его в корзине для бумаг и наложил в него газетной бумаги. — Не могли бы вы взять меня с собой?

— Да, конечно. Давай. Поехали.

Они сели в джип, который отвез их к теперь уже пустому вертолёту.

— Поживей, ребята, — крикнул им пилот. — Они там совсем уж перебрали, и нам нужно поторапливаться.

Вертолёт начал подниматься, когда они ещё карабкались в него. Он пролетел над горевшим в нескольких местах городом. То тут, то там происходили стычки. Выли сирены. Военные и гражданские машины с трудом пробирались по бурлившим улицам. Толпы мародёрствовали.

Уже наваливалась темнота, когда вертолёт сел на крышу посольства. По углам были установлены огромные красные маяковые огни. Вокруг посадочной площадки сгрудилась огромная толпа. Края площадки были ограждены плотной цепью военной полиции с автоматами. Они тщательно проверяли удостоверения личности и беженцев одного за другим направляли к другому вертолёту, который стоял тут же со вращавшимися винтами, готовый отвезти их в аэропорт. Внизу двор посольства был настолько забит беженцами, что некоторые падали в бассейн.

Наряд охранников провёл полковника и майора сквозь толпу на крыше к пожарной лестнице. Майкл прошёл с ними. Как только они вошли внутрь, охранники повернули назад, за исключением одного из сержантов и одного солдата, которые повели их вниз по лестнице. Люди в форме метались в панике на этажах, по которым они проходили. Они таскали документы и какое-то оборудование, кричали друг на друга.

Наконец, добрались до первого этажа. У основания лестницы стоял огромный красный автомат «Кока-колы» . Совсем обалдевший от бессонницы сержант спросил:

— Газировочки не хотите? Вот автомат.

— Сержант, — сказал Майкл как можно внушительнее. — Мы... по крайней мере, мне нужно немедленно добраться до Генерального штаба.

— Точно так, — подтвердил полковник.

Сержант покачал головой, устало разглядывая их.

— До утра ничего нельзя сделать. Вам придётся переночевать в холле. Можете расслабиться.

Поутру огромная истеричная толпа визжащих вьетнамцев бушевала перед баррикадой из колючей проволоки, которую поставили за главными воротами. Майкл сидел в джипе между сержантом, державшим в руках автомат, и водителем. Майор с полковником сидели сзади.

Командир отряда военной полиции смотрел то на них, то на своих солдат, то на ворота. Он поднял руку и резко опустил её.

— Пошёл! — Солдаты распахнули ворота и бросились к баррикаде из колючей проволоки, стреляя из автоматов поверх голов. Они открыли небольшую калитку из проволочной сетки в середине баррикады и двинулись вперёд, стреляя на ходу.

— Ну, держитесь! — крикнул шофер.

Он рванул джип вперёд, и они вылетели на толпу, отчаянно гудя сигналом, а сержант пускал очереди в воздух. Толпа несколько отступила, приоткрыв узкий коридор. Какой-то человек попытался вскочить на джип. Его сшибло бампером, в то время как шофер со стиснутыми зубами по-прежнему давил на газ.

Высвободившись, они с визгом свернули в боковую улицу. В городе было сумасшествие. Ничего нельзя было понять. Они проезжали по улицам, которые были совершенно спокойны, даже безмятежны, где было мало народу, или же люди медленно и спокойно прогуливались. Мало кто из них обращал на них какое-либо внимание. На других улицах было полно беженцев, которые кричали и толкались. Третьи были заполнены рикшами, тележками, фургонами, велосипедами и мотоциклами.

Они проехали к старинному колониальному особняку с колоннами рядом с рекой. Это и был Генеральный штаб. Выход загораживал высокий забор из цепей, поверху которого было три ряда колючей проволоки. Но здесь не было толпы — так как здесь не было эвакопункта, — а военная полиция, дежурившая здесь, была более спокойна, даже небрежна по сравнению со своими коллегами у посольства. Но если охрана была спокойней, то сотрудники — наоборот. Чиновники выкатывали высокие зелёные шкафы с документами и грузили их на грузовики. Два сержанта бежали куда-то с полными охапками американских флагов. Другие грузили фургоны. Целая команда пыталась взгромоздить огромный сейф на тележку. Отовсюду доносились крики, ругань, люди шныряли взад и вперёд. Во дворе и на лестнице валялись бумаги и документы. Повсюду были разбросаны ящики столов и другая мебель.

Они вылезли из джипа.

— Я разыскиваю генерала МакДауэла! — прокричал полковник.

Пробегавший мимо сержант недоверчиво глянул на него.

— Вы, должно быть, шутите, — сказал он, поведя в сторону рукой, как бы пытаясь охватить весь царивший здесь хаос.

Майкл выскользнул из машины и через служебный выход вышел на улицу. К подъезду подъехало такси. Из него вышли капитан и лейтенант, прошли в ворота. Майкл махнул водителю, такси подъехало и остановилось. Майкл сел в машину и велел шоферу отвезти его в бар «Душа Миссиссиппи» .

В баре было так же шумно и темно, как всегда. Только музыка была громче, попойка и крики — более разнузданными, а танцовщицы на помосте сбросили и набедренные повязки и крутились, вертелись с непристойным неистовством. Всё подходило к концу, абсолютно всё, и участники торжества с головой окунулись в эту вакханалию.

Майкл прошёл через бар к двери на кухню и вошёл внутрь. Там он нашёл дряхлого одноглазого вьетнамца, которого искал, и дал ему пятьдесят долларов за кое-какие сведения и штатскую одежду, которая пришлась ему более-менее впору.

* * *

Темнота рассеивалась горящим на углу зданием. Улица была такой же, какой он её помнил, но сейчас вся она была усеяна трупами. Ему пришлось переступить через труп молоденькой девочки, лет девяти, может одиннадцати, с зияющей раной в груди, чтобы пройти в ворота в заборе из гофрированного железа. Весь двор зарос высокими сорняками. Куст бугенвиллии засох. Повсюду валялись пустые коробки. В беседке лежал распластанный труп. Отсюда выезжал нагруженный грузовик, за рулём которого сидел вьетнамец. Когда он отъехал, стало видно деревянное здание, знакомая Майклу «альфа-ромео» .

Майкл постоял минуту, затем пошёл к зданию, что стояло ближе всего к реке. Оно было обшарпанным и выглядело пустым. Он открыл дверь и наткнулся на Жюльена Гриндаля, который протягивал руку к двери изнутри. На Жюльене были какие-то неописуемые брюки и рваный свитер. Он похудел и был измождён. Они уставились друг на друга.

— Кто вы такой? — с английским акцентом спросил Жюльен.

Рот у него сложился в воинственную гримасу. Майкл размахнулся и вкатил ему оплеуху.

— Где американский игрок, Ник?

Жюльен отступил, прижав руку к щеке.

— Удивительно! — сказал он. — Ник?

— Что с ним?

Жюльен в нерешительности замялся.

— Кончено.

Майкл непроизвольно отступил назад. С опаской поглядывая на него, Жюльен проскользнул мимо. Очутившись на улице, он, казалось, обрёл уверенность. Посмотрел на Майкла, хмыкнул, подошёл к своей машине и открыл дверцу.

— Погоди-ка, шеф! — Майкл подошёл к нему.

— Здесь ничего нет, — сердито сказал Жюльен. — Только то, что видите. Можете брать, всё, что хотите.

Майкл сунул руку в карман, вынул толстую пачку денег.

— Я хочу сыграть, Жюльен! — Он стал вытаскивать банкноты одну за другой и швырять их на капот машины. Жюльен заколебался, очевидно привлечённый видом денег.

— Сейчас это слишком опасно, — возразил он.

Майкл выложил ещё денег. Жюльен пожевал губами, но затем отрицательно покачал головой и достал ключи от машины.

— Не пытайся завести машину, Жюльен.

Жюльен выпятил грудь.

— Да не боюсь я тебя.

— Вот и хорошо, — ответил Майкл и добавил денег. — Но я хочу сыграть с американцем. Самые высокие ставки.

Немного погодя, жадно глядя на банкноты, Жюльен кивнул.

— Откуда ты знаешь, где он находится? — спросил Майкл.

— Да уж знаю.

— Откуда?

— Знаю, и всё тут.

— Ну да ладно, поехали.

— Придётся ехать по реке.

— Ладно.

— Позвольте, я на минуточку.

Жюльен вернулся в дом, Майкл пошёл следом. Они вошли в ту комнату, где раньше играли. Стол всё ещё стоял на старом месте, на нём виднелись засохшие красные капли. Повсюду валялись поломанные ящики, рваные коробки из-под сигарет.

Жюльен открыл дверь в чулан. Он переодел свои старые брюки и свитер. Надел белый льняной костюм. Он был всё ещё элегантен, но брюки уже были изрядно поношены и лоснились сзади.

— Как бы то ни было, — сказал Жюльен, когда они выходили, — я всегда чувствую себя лучше в белом костюме. Да и в таком деле уместна парадная одежда, не так ли?

Глава 6

Лодка Жюльена представляла собой длинную и узкую посудину с небольшим, но шумным навесным мотором. Майкл сидел на носу. Они медленно двигались вверх по реке. Вьетконговцы наступали на окраине города. Огненные шары ракет освещали вдалеке ночное небо, и приглушённые взрывы с рокотом доносились некоторое время спустя после вспышек.

Они проплывали под мостами, на которых было много неизвестно куда спешащего народу. На самой реке было множество барж, лодок и плотов, нагруженных под завязку и плывущих вниз по течению. Майкл смотрел на всё как бы отстранённо. Для него это уже была история. Ему требовалось только найти Ника.

Четверть часа спустя Жюльен свернул к полусгнившему доку, передние сваи которого рухнули, и большая часть дока уже погрузилась в воду. Он слегка покачивался на волнах от проходивших судов. На суше, в конце дока стояли две бензоколонки фирмы «Эссо» , обмотанные цепями. Дальше был двухэтажный склад в окружении гаражей. Огромная гора пустых канистр находилась поблизости, сверкая боками в лунном свете.

Жюльен направил лодку прямо на док. Заглушил мотор и ступил в воду. Док заколыхался под его тяжестью. Он подошёл к носу лодки, вытащил её повыше на док и привязал верёвкой. Майкл тоже выбрался из лодки. Док погрузился ещё глубже. Вода поднялась почти до колен.

Из здания доносились звуки работавших механизмов: удары, скрежет.

— Фабрика, — пояснил Жюльен. — Тут делают эти канистры.

Они подошли ближе. Гул производства стал громче. На уровне первого этажа была входная дверь. Рядом — деревянная лестница, которая вела ко входу на второй этаж. Сквозь щели и трещины второго этажа пробивался тусклый свет, а на нижнем этаже ничего не было видно.

— Подожди здесь, — сказал Жюльен. Он поднялся по лестнице и постучал. Дверь открылась почти моментально и тут же захлопнулась у него перед носом. Жюльен снова постучал в дверь и крикнул что-то по-китайски. Дверь открылась и высокий китаец с лицом в шрамах вышел на площадку и угрожающе что-то проговорил. Жюльен заспорил с ним. Китаец посмотрел вниз на Майкла и сказал что-то Жюльену по-французски. Жюльен перевёл Майклу:

— Чтобы войти, надо заплатить.

— Хорошо, — ответил Майкл.

— Пять тысяч американских долларов. Мир здесь кончается. Конец света. Здесь берут за всё.

— Скажи ему, что я согласен.

Майкл поднялся по лестнице и отсчитал деньги в руки охраннику.

— Американский игрок здесь? — спросил он.

Жюльен перевёл вопрос. Китаец не ответил. Он снова протянул руку. Майкл вложил в неё ещё тысячу долларов. Китаец заговорил с Жюльеном. Жюльен сказал:

— Он говорит, что у них здесь знаменитый американец, который выиграл уже двадцать семь игр. Он также говорит, что сообщая эту информацию, он потерял драгоценное время, и что вы должны ему ещё тысячу долларов.

Майкл со всей силой швырнул деньги в руки охраннику. Китаец слегка улыбнулся и открыл дверь. Они вошли в длинную слабо освещённую комнату с высоким потолком и антресолями. Вдоль стен были наставлены горы коробок и ящиков с товарами черного рынка. Из-под пола доносился невыносимый шум, в воздухе плавал дым. В дальнем конце комнаты стоял маленький стол, освещённый лампой под абажуром. В окружающем полумраке Майкл разглядел темные фигуры человек двадцати-тридцати. За столом сидели два молодых вьетнамца. Один из них держал у виска пистолет.

Китаец провёл Майкла и Жюльена вперёд. Они прошли мимо вооружённого охранника, почти невидимого во мраке, несколько шагов спустя миновали ещё одного. Грохот, доносившийся из-под пола был оглушительным. Люди вокруг стола и не пытались разговаривать. Они делали ставки кивками и объяснялись жестами. Вьетнамец, который был пониже ростом, опустил пистолет и передал его своему партнёру. Тот крутанул барабан, поднял пистолет, нажал спуск. Затем отдал пистолет тому, что поменьше. Сцена была жуткая, из-за невыносимого грохота снизу ничего не было слышно.

В нескольких шагах от стола Майкл внезапно остановился. Он поднял руку, чтобы защитить глаза от яркого света лампы. Позади стола стоял молодой худощавый американец, который бесстрастно наблюдал за играющими и медленно поворачивал красную повязку у себя на голове. Это был Ник. Со впалыми щеками, безжизненными глазами. Движения его были замедленными, как во сне.

— Ник! — закричал Майкл. — Ник, это я, Майк!

Ник поднял глаза и посмотрел на Майкла. Лицо его оставалось бесстрастным. Майкл обогнул стол и подбежал вплотную к Нику.

— Ради бога! — заорал он. — Ты что, не узнаёшь меня?

Ник посмотрел на него, прямо в глаза, но ничего не сказал.

Пара игроков глянула в их сторону, но не найдя ничего интересного, снова занялась игрой.

— Ты же говорил, что я сошёл с ума! — кричал Майкл. — Зачем же ты делаешь это теперь сам? Что с тобой случилось?

Ник никак не отреагировал.

— Я ведь вернулся сюда не просто так. Город может пасть с минуты на минуту. Нам нужно убираться отсюда сейчас же!

Позади Майкла что-то хлопнуло. Ник лениво перевёл взгляд. Майкл повернулся, чтобы проследить за его взглядом.

Один из игроков катился по полу, левая сторона его головы стала массой крови и белых осколков костей. Он остановился и замер. Охранник оттащил его куда-то в темноту, поправил кресло, поднял пистолет и положил его обратно на стол.

Майкл подошёл к Жюльену, схватил его за лацкан.

— Поставь меня в игру! — крикнул он. — Я хочу играть против Ника!

Жюльен с сомнением нахмурился.

Майкл потряс его.

— Я хочу играть.

Жюльен решился, подал знак Майклу следовать за ним. Они пошли обратно вокруг стола к какой-то двери в задней части комнаты. Жюльен постучал. Дверь немного приоткрылась. Жюльен что-то произнёс. Прошло несколько мгновений, дверь широко раскрылась и охранник-азиат с крупнокалиберным американским пистолетом в кобуре жестом пригласил его войти.

Стройный миловидный китаец сидел за столом и палочками ел мясо с овощами. Позади стояли ещё двое телохранителей, один с пистолетом на поясе, у другого на плече был обрез. В углу был цветной телевизор, но из-за шума работающей фабрики ничего не было слышно. Увидев Майкла, китаец поднял брови.

Майкл вышел вперёд, упёрся в стол руками и сказал:

— Я хочу играть. Я хочу играть с американцем. Сейчас!

— Зачем?

Майкл порылся в карманах, выгреб все деньги, какие у него были, и выложил их на стол.

— Вот за это!

Китаец посмотрел на деньги, подозвал к себе Жюльена. Жюльен подошёл и наклонил голову. Они совещались несколько минут. Затем китаец сделал знак рукой и занялся едой.

Жюльен повернулся к Майклу.

— Он говорит, можешь играть.

Они вышли. Напротив Ника сидел какой-то вьетнамец. Судья вставлял патрон в барабан револьвера, держа его в свете лампы так, чтобы все видели. Жюльен сказал ему что-то. Судья пожал плечами и сказал что-то вьетнамцу. Тот встал со стула и отошёл в сторону. Майкл сел в кресло. Ник посмотрел на него, и на лбу у него появились морщинки удивления. Судья крутанул револьвер. Дуло показало на Ника. Ник взял его и приставил дуло к голове. Он смотрел Майклу в глаза, уголки его рта скривились, как будто он старался что-то вспомнить.

— Ник, — сказал Майкл, и желваки у него на скулах напрягались. — Это я, Майкл. Помнишь? Майкл! Эй, Ник! Я ведь Майкл!

Ник нажал на курок. Раздался едва слышный щелчок. Он положил пистолет на стол и подтолкнул его к Майклу. Майкл взял оружие, крутанул барабан.

— Ник, ради бога! Посмотри на меня. Это Майки. Я — Майк.

Он приставил дуло к виску и начал нажимать на спуск.

— Это Майк, Ник! — Боёк попал на пустой цилиндр. Он передал пистолет обратно. — Посмотри на меня! Ты только посмотри, кто я такой!

Ник подготовил пистолет, поднял его. Он прижал дуло к повязке на голове. Морщины на лбу у него углубились... и вдруг он заухмылялся, начиная узнавать.

Он сказал:

— Один выстрел, помнишь? Я люблю тебя, Майк.

— Ник! — заорал Майкл. Он бросился через стол, протягивая руки к пистолету. Пистолет выстрелил, когда его пальцы коснулись оружия. Они с Ником рухнули на пол, опрокинув стол, откатились к высокой стопе сигаретных картонок, которая рухнула на них. Майкл поднялся, держа в руках пистолет. Он был мокрым и скользким от крови. У Ника не было четверти головы.

— Ник! — завизжал он, упав на его тело и судорожно хватаясь за него.

Огромный серый авианосец лежал на воде, как опрокинутый небоскрёб. Над ним кружили вертолёты, появляясь через короткие промежутки времени. Как только вертолёт приземлялся, к нему бросались моряки, высаживали оттуда вьетнамских беженцев и работников американского посольства и оттесняли их в сторону для обработки, а в это время команда вертолёта откатывала его к борту и сталкивала в воду, так как лишнего места на авианосце не было.

На палубе царила неразбериха. Майкл выбрался из вертолёта с разношёрстной компанией вьетнамцев и американцев. Кое у кого из женщин посольства на руках были плачущие дети. Их направляли в сторону, где мичман записывал в табель их фамилии и номера удостоверений личности. Майкл прошёл мимо телевизионной съёмочной группы, камеры которой были нацелены на тоненькую блондинку лет тридцати пяти в коротенькой безрукавке, трепыхавшейся на ветру. Лицо у неё было напряжено и сурово. Она держала в руках микрофон и смотрела в камеры.

— Кажется, это последняя глава в истории американского присутствия во Вьетнаме, — произнесла она. — Это также самое крупное единичное перемещение людей в истории самой Америки. Оно завершилось. Всё кончено. Этого больше нет. — Она сделала паузу, тряхнула головой. — Передачу вела Хилари Браун, «Эй-Би-Си Ньюз» , на борту авианосца ВМС США «Хэнкок» в Южно-Китайском море.

Майкл закрыл глаза, зажал виски руками и медленно потёр их. Открыл глаза, посмотрел за правый борт вдаль, где простирался серый океан и смутно просматривалась береговая линия. Он кивнул сам себе и подошёл к мичману.

Глава 7

День был холодный. Промёрзшие бесцветные горы вздымались вокруг Клэртона. У тротуара рядом с церковью Святого Димитрия стоял катафалк, мотор которого работал, и тоненькая струйка выхлопных газов курилась сзади.

Внутри церкви пение хора поднялось до крещендо, голоса вздымались в темном величии, плыли, плыли и пропадали, оставляя одного певца дотягивать последнюю ноту, которая трепетала, как бы не желая прерываться, и затем замирала.

Двери церкви раскрылись навстречу ветреному дню. Майкл, Стэн и Джон медленно вышли из дверей, неся на плечах накрытый флагом гроб Ника, и спустились по лестнице. Майкл и Стэн поддерживали гроб с одной стороны, высокий и мощный Джон Уэлч нёс другой конец один. Позади них Аксел выкатил из церкви Стивена и осторожно спустил коляску по ступенькам. Рядом с коляской шла Анджела, одной рукой она держала руку Стивена, другой обнимала сына.

Они погрузили гроб в катафалк, сели в свои машины и последовали за катафалком на кладбище. Когда они стояли у раскрытой могилы, ветер метался и подымал всплески снега, уносил длинные пальцы дыма из пяти высоченных труб завода и раскидывал их по небу высоко над ними.

Церемония была краткой. Священник закончил двадцать вторым псалмом:

— ...Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя переполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Аминь!

Аксел подкатил Стивена к краю могилы. Колёса завязли в пропитанной снегом грязи, и ему пришлось помогать вытаскивать коляску оттуда. Стивен в коляске наклонился вперёд. Он положил один жёлтый цветок нарцисса на могилу.

— Прощай, Ник, — тихо сказал он.

У Майкла, Стэна, Аксела и Джона тоже было по одному цветку. Они возложили их после Стивена. Майкл оторвал взгляд от могилы, посмотрел поверх тонких, обветренных памятников на склоне холма, в направлении помеченного пламенем и паром, дымом и шумом завода, затем вверх на свинцовое небо. Линда тронула его за руку, и пальцы их рук сплелись. Они повернулись прочь от могилы и пошли назад к машинам.

* * *

На дверях бара Джона висела табличка «Закрыто» . Он отпер дверь, вошёл сам и подержал её, пока не вошли остальные. Аксел отнёс Стивена в бар на руках и посадил в кресло. Оставив табличку Q Закрыто» в витрине, Джон закрыл дверь и запер её на замок. Он притащил в центр зала большой круглый стол, а остальные в это время стряхивали с обуви снег и устало сбрасывали верхнюю одежду. Майкл со Стэном расставили стулья вокруг стола. Линда села рядом со Стивеном. Анджела повела своего маленького мальчика в туалет.

Аксел сел к столу. Ножка стула была надломлена, и когда он нагрузил его своим весом, тот опасно накренился. У него вырвался приглушенный возглас. Он сердито покачал головой, провёл своей огромной ручищей по глазам. Прокашлялся.

— Кажется, у этого стула сломана ножка, Джон, — прохрипел он. Джон грустно кивнул и принёс другой. — Кофе уже готов, — сказал он. Сходил на кухню и вернулся с кофейником. Поставил на стол и посмотрел на него так, как будто что-то было не в порядке, и он пытается выяснить, что же. — Чашки, — наконец, произнёс он. — Нужны чашки. — Он снова вернулся на кухню.

— Я помогу, — еле слышно промолвил Стэн.

Остальные тоже встали и поплелись с ними на кухню, кроме Анджелы, которая осталась со Стивеном. Они стали нагружаться чашками.

— Не надо брать слишком много, — произнес Джон.

— Я могу взять ещё, — сказал Майкл.

— Помоги-ка мне, Линда, — сказал Аксел. — Нагружай меня.

Когда они вернулись к столу, у них оказались лишние. Аксел смущенно посмотрел вокруг.

— Что нам делать с ними?

— Поставь на другие столы. Они пригодятся вечером... Как вам приготовить яичницу?

— Мне болтунью, Джон, — сказала Линда.

— Всех устраивает? — спросил Джон. — Ах, да, ещё тосты! Я их подам, когда начнём пить кофе.

Он снова заторопился на кухню. Стэн пошёл с ним. Джон вытащил поднос из-под бройлера. И сделал это вовремя. Наложил тосты на тарелку, положил масла и пошёл назад, оставив Стэна, молча стоявшего, озираясь. Губы у него дрожали.

Линда помогала Джону намазывать тосты маслом и раздавать их. Стэн вернулся с кухни. Глаза у него были красными.

— Эй, послушайте, — сказал он. — Может быть, всё-таки начать с пива?

— Сейчас сделаю, — ответил Джон и пошёл за стойку бара к крану.

— Я всё-таки подожду яичницу, — сказал Джон.

— Давай, помогу, — предложила Линда.

— Нет, ты садись. Разливай кофе.

Стивен держал на коленях сына, сдержанно улыбаясь.

— У тебя всё в порядке? — спросила Анджела.

Поджав губы, Стивен всё-таки кивнул.

— Сегодня... такой серый день, — сказала Анджела, не в состоянии сказать что-нибудь конкретное.

Аксел принёс и поставил на стол поднос с пивом. Он поставил по кружке перед каждым. Майкл обвел взглядом лицва людей вокруг стола, затем посмотрел на кружки. Слёзы заполнили ему глаза и покатились по щекам. Он открыл было рот, но говорить не смог.

На кухне Джон помешивал яйца на сковородке. Желваки на скулах у него шевелились. Он что-то мычал про себя. Вдруг он глубоко и судорожно вздохнул и тихо заплакал, только плечи у него вздрагивали. Он всхлипнул.

«...Стань с ней рядом

и веди...

да, да, да,

да, да, да...»

В баре все сидели тихо за столом и слушали его. Линда подняла голову и тихонько завела:

«Боже храни Америку,

землю, что я люблю...»

Майкл подхватил:

— «Стань с ней рядом...»

Друг за другом, остальные голоса слились вместе:

«И веди её

в ночи

при свете сверху...»

Джон вернулся с кухни. Он остановился в дверях, в изумлении глядя на них. Затем он подхватил слова и подошёл к столу.

«С гор...»

Его баритон взлетел. Они пели вместе, сплачиваясь. Вдохновение всё возрастало.

«…До прерий,

до океанов,

белых от пены.

Боже храни Америку,

Мой милый, милый дом...»

Песня закончилась. Все неловко заёрзали, чувствуя себя смущённо и подавленно.

Майкл оглядел всех. Только Линда ответила ему взглядом. Он протянул руку, взял кружку пива и поднял её. Он улыбнулся Линде. Она улыбнулась ему в ответ.

— За Ника! — провозгласил Майкл.

Остальные подняли головы. Осторожно взяли кружки и подняли их. Лица у них становились всё сильнее, исполненные любви друг к другу.

— За Ника! — твёрдо произнесли они в один голос.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Э.М.Кордер

ОХОТНИК НА ОЛЕНЕЙ

От переводчика

Часть первая

В ГОРАХ. 1968 год

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

* * *

Часть вторая

В ДЖУНГЛЯХ. 1970 год

Глава 1

* * *

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

* * *

Часть третья

ДОМОЙ. 1973 год

Глава 1

Глава 2

* * *

Глава 3

Глава 4

* * *

Глава 5

* * *

Глава 6

Глава 7

* * *

Speaking In Tongues
Лавка Языков