«У меня есть мысль и я ее думаю,» -- говорит Удав из одного известного
мультфильма. Эта фраза не так проста, как могло бы показаться на первый
взгляд. В самом деле, пусть некто, к примеру, все тот же Удав, думает
о неком предмете Х. Удав -- существо, подверженное рефлексии, поэтому,
хочет он того или нет, но объектом его размышлений становиться не только
Х, но и сама мысль об Х. Эти размышления, в свою очередь, так же не оставляются
Удавом без внимания и порождают себе подобных. Таким образом, каждая следующая
мысль думает о предыдущей и этой цепочке несть конца. Особенно это заметно
у тех, кто немотивированно раздваивает свое сознание. У таких субъектов
четные мысли отличаются большей иронией, в то время как нечетные подернуты
легкой грустью с примесью тоски, плавно переходящей в уныние. Но при всем
при этом, как это ни парадоксально, именно четные мысли являются носителями
суицидальных настроений. Если предмет Х неодушевлен, то все мысли видны
отчетливо, т.к. по мере удаления от Х не блекнут от пессимизма. Напротив,
если Х одушевлен, то он шевелится, отчего и мысли о нем сбиваются и, в
результате, путаются. Начиная с некоторого номера (психологи называют его
индексом рефлекторного резонанса), мысли уже перестают иметь какое-либо
отношение к Х, а обращены непосредственно на себя, от этого мыслящий субъект
впадает в депрессию и взор его туманится. У каждого субъекта этот индекс
свой. В среднем, у детей до пяти лет он равен 2.6, у замужних женщин --
2.5, у ведущих научных сотрудников и хоккеистов -- 4.3, у актеров -- 0.9.
Подобный эффект размножения через отражение знаком нам с детства. Два
зеркала, поставленные друг напротив друга, отражаются друг в друге необозримое
количество раз и, тем самым, достаточно хорошо иллюстрируют процесс человеческого
мышления. Последние исследования, проведенные в институте Физических проблем
им. П.Л. Капицы, подтвердили наихудшие ожидания -- оказалось, что, в опыте
с двумя зеркалами, каждое последующее отражение смещено относительно предыдущего
на одну и ту же величину, прямо пропорциональную расстоянию между зеркалами.
Это означает, что цепочка отражений, начавшись в одном из зеркал, образует
дугу огромного радиуса и заканчивается во втором зеркале. Таким образом,
число отражений, хоть и огромно, но -- конечно, и число это -- человеческое.
БОЛЕЗНЬ
Внутри Иванова вырос стержень. Своим нижним концом он упирается в правую
коленную чашечку, верхним -- в ствол головного мозга. Стержень внутри полый.
Питаясь коленной жидкостью, стержень начал давать ростки. Один из них особенно
неприятен -- он пробил левую почку и стал подбираться к поджелудочной железе.
К счастью Иванова, этот стержень -- не жесткий. Если лечь на левый бок
и немного согнуться, то стержень перегибается, как трубочка для коктейлей,
отчего питательная жидкость перестает поступать к отросткам и боль понемногу
утихает. Читать и писать в такой позе невозможно, и Иванов просто лежит
и придумывает разгадки на одну и ту же тему. Из дома он уже больше не выходит
и, поэтому, ищет их внутри себя. Чтобы не быть совсем голословным, вот
только один фрагмент такой разгадки или, лучше сказать, объяснения:
«…потому что во мне их несколько и когда они собираются вместе,
и один из них, выбранный наугад, произносит речь, а остальные в это время
покатываются со смеху, лишь четвертый справа и самый угрюмый пытается ногтем
мизинца вытащить из стакана попавшую туда муху».
Тем, кто видел Иванова и не был введен в заблуждение комичностью его
позы, приходит на ум один рассказ Борхеса.. Этот рассказ -- о писателе,
которого ведут на казнь. И он просит господа лишь об одном -- отсрочить
ее, пока его произведение не будет закончено. Когда солдаты уже готовы
были выстрелить, время останавливается. Стоя перед дулами винтовок, писатель
завершает рассказ, но после того как последняя метафора заняла свое место
в цепочке слов, замкнув и оживив ее, время сдвинулось с места, а еще через
мгновение раздался залп… А Иванов просто лежит и придумывает разгадки на
одну и ту же тему. Пока она не исчерпана -- он в порядке.