Сергей ДОВЛАТОВ

     Дело происходит в спортивном зале академии Можайского. Все мужчины здесь -- широкоплечие. Манеж освещен четырьмя блоками люминесцентных светильников. На шершавом ковре топчутся финалисты чемпионата России. За центральным столиком -- Жульверн Хачатурян, получивший на Олимпийских играх в Мельбурне кличку Русский Лев...
     Год назад Хачатурян поступал в университет. Он был самым широкоплечим из абитуриентов.
     Шел экзамен по русской литературе. Хачатурян всех спрашивал:
     -- Прости, что за вопрос тебе достался?
     -- Пушкин, -- говорил один.
     -- Мне повезло, -- восклицал Хачатурян, -- именно этого я не учил!
     -- Лермонтов, -- говорил второй.
     -- Повезло, -- восклицал Хачатурян, -- именно этого я не учил!
     Наконец подошла его собственная очередь. Судья вытащил билет. Там было написано: «Гоголь».
     -- Вай! -- закричал Хачатурян. -- Какая неудача! Ведь именно этого я как раз не учил!.. Впрочем, мы отвлеклись. Информатор произнес в микрофон:
     -- Внимание! Финальные схватки продолжаются. В синем углу Аркадий Дысин из Челябинска! В красном -- Олег Гарбузенко из Мелитополя!
     Сейчас же на южной трибуне раздался звук пощечины. Как выяснилось, это были скромные аплодисменты.
     Борцы пожали друг другу руки и начали возиться.
     Каждый из них весил центнер. Каждому было за сорок. Оба ходили вразвалку, а борьбу ненавидели с детства.
     Борцы трогали друг друга, хлопали по шее, кашляли и отдыхали, сомкнув животы.
     -- Пассивная борьба! -- выкрикнул информатор. -- Спортсменам делается замечание!
     Однако Дысин и Гарбузенко не реагировали. Они стали бороться еще деликатнее. Оба знали свое дело. Оба помнили былые схватки. Бра руле, двойной нельсон, захват, подсечка... Жесткий брезентовый ковер неожиданно устремляется ввысь и хлопает тебя с чудовищным гневом по затылку...
     -- Синий не борется! -- орали зрители. -- Халтура! И красный не борется!..
     Однако Дысин и Гарбузенко не реагировали. Борьбу они ненавидели, а зрителей презирали.
     Вдруг что-то произошло. Возникло ощущение тревоги и беспокойства. Как будто остановились часы в международном аэропорту. Зрители и секунданты начали озираться. Борцы устало замерли, облокотившись друг на друга.
     Все уставились на главного судью. Дело в том, что Жульверн Хачатурян безмятежно дремал, опустив голову на кипу судейских протоколов.
     Хачатурян спал. Присутствующие не решались его будить. Рефери и боковые судьи ушли в шашлычную. Зрители читали газеты, вязали, штопали носки, распевали туристические песни.
     -- Если бы ты знал, как я ненавижу спорт, -- произнес Аркадий Дысин, -- гипертония у меня.
     -- И у меня, -- сказал Гарбузенко.
     -- Тоже гипертония?
     -- Нет, тоже радикулит. Плюс бессонница. Вечером ляжешь, утром проснешься, и затем -- целый день без сна. То одно, то другое...
     -- Пора завязывать, старик!
     -- Давно пора...
     -- Прости, кто выиграл? -- заинтересовался очнувшийся Жульверн Хачатурян.
     -- Какая разница, -- ответил Гарбузенко. Потом он сел на ковер и закурил.
     -- То есть как? -- забеспокоился Хачатурян. -- Ведь иностранцы наблюдают! «Расцветали яблони и груши...» -- нежно пропел он в сторону западных корреспондентов.
     -- «Поплыли туманы над рекой», -- живо откликнулись корреспонденты Гарри Зонт и Билли Ард.
     -- Аркаша выиграл, -- сказал Гарбузенко, -- он красивый, пусть его и фотографируют.
     -- И ты ничего, -- возразил Аркадий Дысин, -- ты -- смуглый.
     -- Короче, ты судья, Жульверн Арамович, ты и решай, -- высказался Гарбузенко.
     -- Какой там судья, -- покачал головой Хачатурян, -- Бог вам судья, ребята.
     -- Идея! -- сказал Дысин, вытащил монету, бросил ее на ковер.
     -- Орел! -- закричал Гарбузенко.
     Дысин задумался.
     -- Решка, -- молвил он наконец. Хачатурян шагнул вперед, придавил монету носком лакированного ботинка.
     -- Победила дружба! -- торжественно выкрикнул он.
    Зазвучали аплодисменты. Спортсмены покинули зал, вышли на улицу. Из-за угла, качнувшись, выехал троллейбус. Друзья поднялись в салон.
     Три старушки деликатно уступили им места.