Speaking In Tongues
Лавка Языков

Анна Глазова

АМЕРИКАНСКИЕ РАССКАЗЫ

АМЕРИКА

Два острова покачиваются на бледной поверхности воды. Серая взвесь обесцвечивает воздух и гасит короткое эхо. Между волной и волной нет различия; только узкая протока разъединяет два в остальном схожих между собой острова. Здесь течение быстрее, и потому кромка воды, вздуваясь, переполняет себя; звук замирает.

ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ТАЙНА

Опираясь на поручни, пассажир морского такси заметит вонзающиеся в дымку очертания двух одинаковых башен, или колонн, или городов, выстроенных на обоих округлых берегах. Высокоэтажные буквы АМЕРИКА светятся в ночи трескучим неисправным неоном и днём отливают серой сталью, местами попорченной коррозией. Бурлящий водопад солёного пролива плюёт шумные высокие брызги, разъедающие самое толстое силиконовое стекло, поэтому нижние этажи не имеют окон; широкие и высокие колоннады в несколько ярусов с глухой кирпичной кладкой за ними улыбаются пассажиру морского такси.

Наверное, фундаментами служат АМЕРИКАМ глубокие, обросшие ракушками и колониями якоря, уходящие в глубину - так глубоко, что наука лишь беспомощно разводит руками. Принято считать, что якоря - достижение древней и мудрой цивилизации, расы, оставившей немногие и труднодоступные для нынешнего наносного слоя следы. Существует версия, что многие тысячелетия назад древние предки потратили многие годы, столетия, труд рабов и золото знати, кропотливо создавая в примитивных печурках суровые сплавы, теребя чертежи посвящённых, топя в нужниках неудачных инженеров, исследуя леса и не жалея своих женщин, чтобы создать островам надёжную опору на океаническом дне. Как именно смогли они выстроить эти колоссальные укрепления и что было их движущей идеей, остаётся загадкой.

Некоторые непредвзятые исследователи справедливо утверждают, что объяснением является открытие принципа рычага. Другие, несомненно аутентичные источники, хотя и более заинтересованные в социологической стороне вопроса, называют несправедливое общественное расслоение основным рычагом якорей. Не исключено, что и душевное смятение потерянных в океане островитян создало эту призрачную ось, направляющую их мысли, менее клаустрофобичные со времён захоронения якорей.

Как бы то ни было, на поросшие зелёной подводной шерстью корявые лапы опираются континенты. Специальные ныряльные службы ежегодно заменяют износившиеся канаты, но это всегда касается лишь близких к поверхности участков; рано ушедшие на пенсию, измождённые компрессией и связанной с ней перпетуальной дефекацией акваспецагенты рассказывают в минуты просветлений о виденных ими на почти уже недостижимой глубине переплетённых древних ремнях, за которые цепляются более современные куски морских канатов. Несколько лет назад один из государственных аквалангистов при помощи кошки усовершенствованной конструкции, которую он смастерил сам, руководствуясь чутьём бывалого подводчика, вырвал кусок необычайно жёсткой, задубевшей в океанической соли кожи из древнего ремня. Правая АМЕРИКА угрожающе покачнулась, но океанское равновесие победило.

Клочок вместе с кошкой был доставлен в биологический исследовательский институт, названный именем учёного-эмигранта из левой АМЕРИКИ. Надвинув на глаз сильнейший окуляр, профессор провёл долгие ночные часы, исследуя структуру образца. Профессор показался на следующее утро в дверях без ритуального головного убора, его волосы были перепутаны, а лицо сожжено исступлением. Совершенно не в состоянии связывать слова друг с другом, он лишь непрестанно жестикулировал: прикладывал ко лбу указательные пальцы торчком, расплющивал нос по стеклу в бактериологический зал, хватал себя за под рёбра и ходил на цыпочках, высоко поднимая колени и в немом крике разевая рот. Но чаще всего он просто переплетал пальцы левой и правой руки и потрясал ими перед журналистами, щёлкающими вспышками. Один раз, для наглядности, он даже снял обувь и толстые белые носки, предписанные правилами, и переплёл пальцы ног так же, как на руках. Так и застали его спешно приехавшие в длинных лимузинах неизвестные. Четверо неизвестных с замаскированной личностью подхватили учёного, прикрывая, как могли, обнажившееся ноги полами халата, и отнесли его вниз, в голубой торпедоподобный автомобиль. Журналисты, наконец, прорвались в помещения Института, надеясь найти образец, но неизвестные остановили их в коридоре, включив аварийные голубые лампы. Многие иностранные журналисты пострадали во время этого инцидента; газеты заполнились гневными заголовками, как «Голубая Холера: Новые Репрессии Нравов??» или «Остановить Давление на Прессу!»

Во время этого скандала единственный в своём роде образец древней кожи исчез. Сложилось народное предание, или же суеверие, или же толкование, что переплетённые пальцы профессора символизировали Левиафана, ветхозаветного чудища, жилы которого, как известно, переплетены. От христианской церкви откололась секта, создавшая культ Левиафана, согласно их учению, являвшегося чем-то вроде голема древних, создавших и обративших его в якорь: руки и ноги Левиафана превратились в цепкие лапы, а жилы вытянулись и скрутились в канаты. Конечно же, весь этот дискурс имел место в правой АМЕРИКЕ. Левая АМЕРИКА немедленно обвинила соседей в мракобесии и прервала с ними дипломатические отношения. Члены новосозданной секты встали на берегу и долго, не отрываясь даже для сна или принятия пищи, безмолвно и согласованно потрясали в сторону левых скрещёнными указательными и средними пальцами рук.

Несмотря на разногласия, обе АМЕРИКИ держатся на плаву, хотя во времена весенних приливов качка достигает угрожающих масштабов. Башни кренятся, почти задевая поверхность океана верхушками, и несчастных случаев не избежать. Особенно страдают, конечно, дети и домашние животные. Незакрытые окна - источники бед.

САМОУБИЙСТВО

Не так давно американские общества толерантности к животным, наряду с прочими законодательствами в защиту прав позвоночных, вынесли указ о повсеместной терпимости к животному и растительному самоубийству. Термин "самоубийство" членами этих обществ категорически отвергается, оставаясь применимым лишь к человеческим персонам, в остальных же случаях предписывается использовать выражение "свободная смерть".

Весной в нашем ареале возникают большие колебания, связанные с сезонными изменениями в обряде водопоя. По невыясненным причинам более других страдают еноты.

Вчера, например, зайдя в кухню, я обнаружила там енота, явно намеревавшегося найти убежище для свободной смерти в моём доме. Он скалился и, дико вращая глазами, кружился по кухне, словно охотясь на собственный хвост. Вообще говоря, это не очень удачное сравнение, так как объектом его внимания был скорее мой ночной халат, чем его собственная анатомия, не отличавшаяся, тем временем, особенным здоровьем; вся его шерсть была покрыта какой-то слизью. Накинув передник поверх ночного халата, я взяла енота под горло; кажется, он был уже слишком слаб, чтобы сопротивляться. Преодолевая противные дикие извивания и не обращая внимания на прокушенное запястье, я выволокла его на чёрную лестницу и, положив на крышку мусорного бака и подняв с деревянного настила молоток, оставленный здесь бывшими соседями в похожих целях, несколько раз сильно ударила его по голове. Разбилась кость, и мне даже пришлось спрятать лицо за плечом, чтобы в него не брызнула кровь.

Общества толерантности к животным предупреждают водителей о возможных столкновениях с животными. Убийства наказуемы; каждый владелец собственности имеет право защищать её подручными средствами, будь то машина, молоток, кухня или чёрная лестница.

УНИВЕРСИТЕТ

Если на Готик-авеню сесть в автобус, идущий по Лейт-Гоффманн-стрит в сторону Сэнди-Гай-бэнк, то за полчаса и минимальную плату можно добраться до, может быть, самой прекрасной местности. Негустая растительность, что-то вроде местного гибрида папоротника с перекати-поле, темнеет в изножии Струистых Дюн. Прямо со ступеньки автобуса соскакивают на площадку деревянной лестницы; у подошвы дюны слишком сыпучи, чтобы можно было, не рискуя жизнью, свободно взбираться на них, утопая по колено, а то и по пояс, в песке. Пройдя первые три пролёта, необходимо присесть на затёртую до гладкости скамейку, иначе мышцы ног не выдержат долгого подъёма, от которого теперь уже слишком поздно отказываться. Пока ещё не было случая, чтобы кто-то из пассажиров автобуса отказался от отдыха на этой скамейке; или, возможно, некто в приступе напускного мужества и сделал такую глупость и теперь числится пропавшим без вести, и его порванные сухожилия мумифицируются на покоричневелых щиколотках в Струистом Песке, а пятки выпячиваются наружу, как твёрдые округлые орехи. Хотя говорить о том, что отдых на четвёртом пролёте безусловное преимущество, нельзя; это лишь остановка в пути. После перехода через первую дюну, называемую Змеистой за то, что по ней опасно ходить, перед глазами простирается прекрасное зрелище Перлистых Песков. Осторожно, давая голым ступням привыкнуть к горячему тонкому песку, следует покинуть лестницу и пробраться через короткую долину к дюне. Под тупым углом дюна прильнёт к груди, потекут струйки за шиворот; царапаясь о песчинки, поползёт по ним щека; наощупь, только пальцами можно найти дорогу; неверное зрение замутняют осыпи, иногда даже кажется, что песок сыплется не снаружи, а у меня внутри, к тому же, здесь такие высокие статические разряды, что электричество скачет синими искрами под ладонями, и я прикрываю волосы тем, что осталось от одежды, чтобы они не загорелись. Снова оказавшись в долине, я опускаюсь на колени, чтобы лучше видеть тропу к водопою. У озерца, отойдя в сторону, пасётся стреноженный конь, а его хозяин, то ли конный полицейский, то ли анахронический всадник, пьёт прямо губами из края воды. У него лысая голова, и мне видны крупные поры на коже, забитые тонким песком. Он поднимает подбородок, чтобы шепнуть, кажется, по-испански, что вода - это жизнь, и тут же роняет голову, она отрывается от шеи по узкому и аккуратному, как от гильотины, срезу по периметру шеи, шлёпается в воду и откатывается к конским копытам. Тёплые и влажные мокрые губы ощупывают лицо; никогда не думала, что кони могут быть плотоядны.

На обратном пути мне не приходится платить даже доллар тридцать за автобус, потому что я добираюсь до университета на лифте, который здесь, к счастью, довольно часто ходит. Пока я поднимаюсь на пятнадцатый этаж, наша секретарша рассказывает мне о том, что она счастливо влюблена. Улыбаясь чужому счастью, я ненавязчиво спрашиваю:-- И в кого же, если не секрет?

-- В вас, -- говорит она, улыбаясь в ответ, и очень толстой рукой протягивает мне чек, мою месячную зарплату за преподавание немецкого.

С БОГОМ

Сегодня мне снилось: мы ходили в театр. Конечно, порнография: ставили Босха, декорации Борхеса. Ноги в пуантах, каблучки, только до пояса, вокруг - цветущий шиповник. Только дети нуждаются в верхней части тела, топлесс. Ты сказал, что я жду антракта сбежать в туалет, весь засыпанный мусором, чтобы выбраться на крышу. Но когда мне, наконец, удалось уговорить свой мочевой пузырь в этой грязи, ты дал им реактивный двигатель. Господи, ты не ведаешь, что творишь - в этом-то антиурбанизме.

НОЧНОЙ ТУМАН

Воздухоплаватель искал верного партнёра, чтобы подняться высоко в облака. Здесь, в АМЕРИКАХ, всегда густой туман. Чиновники из государственных служб, которые живут над глухими колоннадами, выше солёных брызг, ниже тумана, и даже разводят картошку фри и попкорн, вспученную кукурузу, на роскошных балконах - только они знают, что такое жизнь. Воздухоплаватель был, как и многие здесь, иностранец; он жил в районе трёхтысячесотых этажей и знал, что такое лишения. Тем не менее, он, в отличие от многих соседей, никогда не боялся спуститься вниз, минуя балкончики-миньет и ощущая странную, высокую гравитацию. Удивительно: когда он бывал на земле, жажда плюнуть вниз или смастерить водяную бомбочку отпускала его. Я, наверное, идентифицирую себя с этим воздухоплавателем. Между башнями всегда застревает то или иное облако; большие сгустки образуются, стесняя обитателей высокоэтажных жилых кварталов; особенно, конечно, страдает чердак, где по обеим сторонам, перекинув верёвки между башнями и более не замечая приземлённых дипломатических конфликтов, новые третьи устроили лево-правый незарегистрированный прачечный бизнес. Единственное их спасение в том, что налаженная постирушка даёт свои плоды, которые можно вкладывать в инвестиции. В прошлом году прачечная Голубой Огурец получила достаточно дивидендов, чтобы закупить партию сушильных машин и таким образом обезопасить себя от сырости. Совмещая в себе научно-технические знания, интерес к низшим слоям общества и высшим - атмосферы и не обладая возможностью поехать на общественном лифте на последний этаж, воздухоплаватель решил сконструировать воздушный шар и подняться на самые вершки государственных американских сооружений. Он дал объявление в газету:

Нуждаюсь в гидроматросе, 45, макс. 190 фунтов, с желанием научиться вязать узлы и решать проблемы. Оплата по умолчанию.

В течение следующей недели он нашёл помощника. За следующий месяц они построили воздушный шар из подручных средств; корзина получилась проволочная и разноцветная, но сам шар и заплечные парашюты пошили на заказ девы третьего мира из чистого белого шёлка. Несколько дев, утомлённых однообразной жизнью, даже изъявило желание принести себя в жертву в качестве баланса. Воздухоплаватель не отказался. Он был очень современный практичный человек, почти свободный от предрассудков.

Они вылетели в воскресенье. Туман внизу почти рассеялся; солнце пробивалось сквозь нейлон многочисленных шёлковых флагов. Воздухоплаватель запалил фитиль; помощник отдал концы. У многих бюрократов на балконах в этот праздничный день упал с белой булки балык и съехала со среза субмарины ветчина. Зрелище по-гречески белоснежного воздушного шара ослепило глаза многим домохозяйкам среднего класса. В районе Гарлема воздухоплаватель включил кислородное снабжение и сбросил за борт трёх-четырёх дев; те полетели вниз белёсыми парашютами. Помощник недвижно лежал на дне. Воздухоплаватель пнул его ногой и усмехнулся сквозь дыхательную трубку. Человеческая страсть была не чужда его стареющему сердцу. Он знал не понаслышке, что такое жертвовать собой. В районе конденсации воздушный шар влетел в зону сгущения облаков. Постепенно, очень плавно, его начало сдавливать тяжелеющими, наливными облаками со всех сторон, как сдавливают двойными щипцами молодой сыр двойными щипцами. Шар попал в плотные облака, зажавшие его до смерти, стиснувшие и корзину; помощник, в конце концов, лишился чувств, а я, воздухоплаватель, в совсем помутившемся сознании, на ощупь, не глядя, стал нашаривать спасательный клапан на дне воздушного пузыря, одновременно выпихивая ногами из корзины трупы ненужных более разряженных христианских дев. Наконец, нащупав клапан, разрывая напряжённые в этом безвоздушье сухожилия, я с мясом вырвал клапан из дна пузыря; шипя, рванулся воздух в сырость; посмотри ты всю меня облил; помощник так и не пришёл в себя, даже в середине пути назад.

Путешествие было полным успехом; только я, только я одна осталась не очень довольна.

ЛИСТОВКА

Кошачье молоко, как стало известно недавно, обладает сильным антибактериальным действием. Недаром, как всем известно, его добавляют в питьё детям, когда у них понос - оно убивает все виды кишечной палочки. В дорогих клиниках новорожденных младенцев врачи сперва заворачивают в кошачью шкурку, а потом уже прикладывают к материнской груди. Какая гармония! Когда молоко в груди матери кончается, многие младенцы берут в рот пустые соски на выпотрошенной кошачьей груди и, посасывая их, мирно засыпают. Большая часть американского населения, а именно - самые грязные негры, живут в так называемых проджектах, вонючих дырах, домах без минимальных санитарных условий, не говоря уже о воде (в этих домах нет даже резервуаров для воды, и официальные водокачки их не обеспечивают). Наименьшее, что может позволить себе молодая мама, живущая в проджекте - это кошачью шкурку. Да, Вы тоже можете себе это позволить! Помните - лапки и усы этих животных можно также использовать для отправления самых диких культовых ритуалов. Дорогие грязные негры из проджектов, друзья! Не чурайтесь кошек! Примите реальность как она есть!

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Я и моя симпатичная подруга, мы вместе часто ходим купаться в океане, особенно когда хорошая погода и озеро прогрелось; тогда мы запросто, скидывая на бегу одежду, кидаемся в реку и плывём, плывём, иногда даже опасно заплывая в судоходный фарватер. Мы, моя подруга и я, -- такие молодые и безрассудные, что не обращаем внимания даже на сигналы светофора. Однажды мы выплыли прямо на дорогу, и у нас перед носом загорелся красный. Но мы, игнорируя гудящий грузовик, развернулись и побежали, пытаясь согнать мурашки с мёрзнущих на ветру под мокрыми купальниками тел. Нам вслед раздавались гудки и скрипели тормоза, а мы просто кинулись со смехом в тёплый морской прибой, взметнув облачка гравия.

О РИТУАЛАХ

И тогда мы просто опустились на колени на этом оранжевом причале; наш корабль давно отплыл; собственно говоря, мы его уже не видели, нам некогда было смотреть - привезли раненых, они выглядели ужасно: один, очень жёлтый, сделался полупрозрачным, как желе, поэтому хирург в растерянности склонялся над ним со скальпелем в руке; другой, которого пытались подключить к искусственному насосу, так как он потерял в борьбе сердце, был ещё в сознании и мотал руками, а третий загорелся от волос магниевым, обильным на искры пламенем, стоило поднести к нему утюжки электрошока. Голубая волна смахивала сыплющийся пепел с резиновых пупырышков на полу госпиталя под открытым небом. Обнявшись, мы проплакали весь остаток дня и всю ночь, а на следующий день нас забрал вертолёт -- к пароходу, где уже ждали гости и трёхпалубный торт. Когда мы, взметнув клочки кровавых бинтов, поднялись в воздух, подтягивая за собой в повороте хвост, наш пилот приложил пальцы накрест к шлему, приветствуя садившийся экипаж с парой новых плакальщиков. Может быть, мне показалось, что в твои глаза с самого дна поднялась смертная тоска.

МОТЕЛЬ

Возможно, что железные болты, скрепляющие площадки смежных АМЕРИК, - это тот самый фактор, недостающий психоаналитикам и лежащий в основе ежегодно растущего потребления валиума. Средний американец съедает фунт валиума в год и использует четыре галлона воды еженощно. Вообще же говоря, АМЕРИКА - страна невероятного пищевого разнообразия. Всё дело в толерантности. Однажды ночью пассажира морского такси, временно остановившегося в мотельчике где-то в районе перистых облаков, разбудила уборщица, с топотом гонявшаяся по коридорам за летучими мышами с увесистым красным сачком. Он вышел из двери со свечкой на блюдце и возмутился. Пристыженная уборщица, залившись румянцем, объяснила, что пытается наловить этих «тварей» к воскресному завтраку её подрастающих тинэйджеров-сыновей. «Эти упыри объедают меня с головы до пят,» -- просто и грустно сказала она, умоляюще сложив руки. Пассажир морского такси задумчиво смерил её долгим взглядом, дважды кивнул головой и прикрыл за собой дверь. Сев у окна, он отлепил от лужицы застывшего воска приставшую ночную бабочку, положил её под язык, вдруг припомнив юность, и, уже не в состоянии даже думать о том, чтобы уснуть, стал писать письмо домой.

НА СТУПЕНЯХ

Те, кому удаётся добраться до крыш, знают, как непросто это сделать. Долгие переезды в лифтах, делающихся к верху всё уже, плоше и быстрее, выматывают больше и дольше, чем иная практика. Иногда мерещится, что осталось только переступить порог - и окажешься в свистящем холодном пространстве, а под ногами поплывут быстрые волоски облаков, птички закрутят хвостиками, запоют стальные кружева наружных стяжек. Но всякий раз повторяется одно и то же: звонок в дверь, звук отодвигаемой задвижки, шаг внутрь, может быть, если повезёт, протянутая рука, а потом - выход на чёрную лестницу, и снова шаткие деревянные мостки, и новые пролёты, и порванные, заштопанные колени снова расползаются по швам, и, взобравшись на площадку, опускаешься на голые колени и, уперев лицо в перила, смотришь на лабиринты промежуточных крыш, оставшихся лежать кавернистым ландшафтом под тобой, не зная уже, каким путём привело тебя сюда; а из дверей других чёрных ходов уже выглядывают чужие любопытные дети в маленьких тапочках и облачках волос и чужие старики, пахнущие нафталином; и поэтому приходится вставать, сгребать остаток вещей, стряхивать свой след со ступени и, неудержимо оборачиваясь на эти африканские плоские крыши там внизу, пытаться выгнать из себя чувство потери, и когда оно вытечет полдневной слезой, уцепляться за стальную трубу пневмопочты и знать, что внутри неё пока ещё течёт твоя кровь, и слеза, и твой, может быть, уже почти последний вздох.

ГОЛЛИВУД

В песочной трубочке с шуршанием осыпаются минуты. Лёгкий шёлк украшает постель. Как нежные медленные черви, козлята долго совокупляются у стены. Оперев попку на грубый чурбак, козочка широко распахивает копытца, и на её розовую ранку падает процеженный через матовое стекло свет. Прижатые ушки страстно трепещут, и по шероховатому сосцу сползает голубоватая слеза молока. Нос у неё проткнут пирсингом, а тонкое бедро украшает замысловатое татту. Козочка закидывает голову, козлик жалостливо блеет и, несмотря на предупреждения, бегущие титрами по низу кадра, высовывает длинный лиловый язык напиться по козлиному обычаю. Электрическая лампочка с треском взрывается, слышны поспешные звуки, мелькают какие-то ножи, потом опускается затемнение. Это, конечно, запрещённый для широкого проката контрабандный заокеанский фильм, снятый по мотивам этнических сказаний. Я смотрела его в элитной частной студии, при довольно сложных для описания обстоятельствах.

ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ

Синеватый свод удерживает поверхностное натяжение большого бассейна. Голубой кафель форсируют ноги затянутых в синтетику большеплечих красавиц. Слышен удар гонга, но как-то в стороне и приглушённо; красавицы, недоумевая, переглядываются. Одна из них, может быть, самая прекрасная, стягивает резиновую шапочку и тщательно массирует кудри. Испуганный судья подбегает к ним; его короткие ноги выглядят нелепо. Он истошно машет рукой, так что им ничего не остаётся, кроме как прыгнуть в воду. Прыжок, одна за другой, совершают грациозно, безупречно. Несколько широких взмахов руками, -- и они оказываются на середине дорожек, блестящие, как рыбы, под гладью воды, спокойные, как катера, прекрасные, как дочери Рейна. Жюри с секундомерами досконально штудирует их физическую подготовку и отточенность техники. Здесь, в средней части, воды значительно меньше -- если окрестности бордюра спортсменки называют Боденом, то центр носит негласное прозвище Баден-Бадена. Здесь девушки встают на ноги и со смехом плещут друг в друга и в судей хлорированной водой. Начинает играть музыка. С потолка сыплются хлопушки и воздушные шарики с портретами президентов. Пловчихи скидывают долой шапочки и очки и синхронно танцуют. У каждой в руке по жезлу с пушистым султаном. Судьи выглядят мягче, чем в начале соревнований, и в результате каждая девушка получает золотую медаль с шоколадной начинкой. Вернувшись домой, они будут рассказывать об этой "стране, стоящей на воде" с удивлением перед американским гостеприимством.

JESUS SAVES

С потолка свисают куски странной, не совсем верёвочной, не совсем деревянной лестницы. Чтобы забраться на чердак, нужно поставить стремянку так, чтобы верхняя планка касалась последней, немного криво свисающей ступени, и, преодолевая качку (сегодня прилив, да и стремянка колченога), постепенно дотянуть тяжелеющие ступни до верху. Самое сложное - переступить через пропасть, разделяющую крашеное дерево планки и изъеденную червем доску на спутанной верёвке - бездонная дыра не шире четырех твоих сложенных вместе пальцев, придержанных большим. С трудом, борясь с одолевающей тебя кровью, приливающей к низу, отливающей от идущей кругом головы, ты доберёшься до изодранного в лохмотья перекрытия, тут и там заткнутого грязной, скатавшейся ватой. На четвереньках, тыкаясь носом в клубки пыли, доползёшь до антресольного окна, откинешь порыжелые платья на косточках, затыкающие толстое разбитое стекло и щели под рамой; обмотав руку каким-то толстым шиньоном, выбьешь фанерку, закрывающую вид на водяную гладь. Это единственное место, куда можно попасть, только следуя подсказкам собственного страха, подбирая колышки расколотой крыши, и отсюда виден другой берег; хотя, конечно, нельзя отрицать, что это мираж; однако, так много подтверждений тому, что глаз не обмануть. Сидя у окна, услышишь неоновое потрескивание: раньше здесь была церковь, поэтому на кронштейне, выпирающем из подоконной плиты, ещё качается красный галогенный крест: «иисус» в поперечнике, «простит» вдоль, вместо центральной «с» -- всевидящий глаз, подмигивающий вместе с попеременно загорающимися горизонталью и вертикалью. Странно, что здесь ещё есть электричество. Многие лампы и дужки, конечно, поломаны, но лампа зрачка ещё цела, хотя уже мутнеет внутри. И тут ты заметишь, что фальшивые волосы не упасли твои руки от осколков - на обеих ладонях небольшие, но глубокие раны заставят тебя почти потерять и так едва уловимое сознание; ничего, подожди, где-то в этом хламе был йод, я помню с прошлого раза. Пока я буду ползать в поисках пузырька, раскидывая прогнившие девические принадлежности, царапая коленки о ржавые гвозди, я наткнусь на палочку с колечком для мыльных пузырей, так что тебе пока будет чем заняться, и ещё вытащу телефонную трубку с автоматическим набором, в ней тебе сразу ответят и предложат услуги, и, знаешь, они действительно говорят то, что думают, потерпи, кажется, я уже нашла обезболивающее, прямо здесь, рядом с твоей тёплой и чуть-чуть влажной одеждой.

Если, рискуя свалиться в полицейскую сетку, натянутую над богатыми кварталами, ты выберешься в окно, не забудь снять обувь, чтобы не поскользнуться. Над руинами церкви, парой этажей выше, расположена клиника христианских братьев. Там занимаются очень срочными и почти бесплатными операциями - их специализация аборты и прочие ампутации. Отрезанные органы они сжигают здесь же, в электрической печи, а прах вытряхивают в прямую кишку «потрохопровода», это довольно мягкая пластиковая труба, тянущаяся на многие мили под углом к башне и уходящая другим концом в океан, рядом с небольшим рыболовеческим искусственным островом. Ты дотянешься до трубки, а у меня уже готовы петли; держись крепче - чтобы быстро съехать вниз, нужен сильный толчок; представь себе, как Иисус швырял хлебы, как камни, в голодную толпу.

ПАЛЬМА

Бесполезно вытягивать руки, свисая вниз головой с комнатной пальмы. Тот, кто повесил меня сюда, уже не вернётся, потому что в этом обществе возвращаться не принято, когда уже полжизни прожито и двигаться можно только вперёд. И в принципе - мне не на что жаловаться. Пальма обеспечивает меня бананами и кокосами, а зимой, в период авитаминоза, я могу жевать её кору и листья, добывая из них жизненно важные аминокислоты. Уборщица приходит поливать пальму достаточно аккуратно; иногда она забывает закрыть окно, и тогда мне слышен шум прибоя и почему-то кажется, что ещё не всё потеряно. Иногда приходят из косметологического института; они делают кремы из пальмовых ростков. Тогда пальма несколько дней не плодоносит, и мне нечего есть, зато они оставляют бесплатную пробную коробочку крема; я мажу им руки и худею; и то, и другое мне, кажется, к лицу. К тому, что голова у меня уже почти не работает, постоянно залитая кровью, я уже привыкла. Больше меня беспокоят ноги; привязанные к пальмовым ветвям лианами, они никак не хотят прививаться как следует; иногда меня охватывает страх, что я - неудачный дичок, или что черенковый подрез оказался недостаточно глубок. Надеюсь, что ногти на ногах, в конце концов, выпустят дочерние стебельки в подвой, и меня, наконец, перестанет беспокоить кровообращение. Тогда я, наверное, тоже снова смогу плодоносить; каждая женщина мечтает о том, чтобы выносить прекрасный плод.

ПЛАСТИЧЕСКИЕ ОПЕРАЦИИ

По статистике, АМЕРИКА намного опережает другие страны по количеству пластических операций. Пластик так прочно врос в здешнюю жизнь, что представить себе жизнь без добавок к естеству практически невозможно. Даже грудных детей выкармливают из пластиковых бутылочек. Женщины, которым однажды не удалось кормление грудью, делают из этого факта далекоидущие выводы: статистика убеждает нас в том, что большинство пациенток, обращающихся в косметологические институты по поводу грудных имплантантов, верят в терапевтический эффект искусственных молочных желез, а именно - надеются на то, что пластик усовершенствует их грудь таким образом, что следующего ребёнка они смогут вскормить натуральным путём, не прибегая к помощи бутылочек. Единственный вопрос, на который пациентки получают негативный ответ, это: "Можно ли стерилизовать пластиковую грудь?" Напрасно пытаются врачи объяснить, что внутримышечные имплантанты не нуждаются в термообработке. Многие молодые мамы, стремящиеся обеспечить своё дитя абсолютной чистотой, отказываются от пластиковой груди по причинам её (вымышленной!) негигиеничности. Это очень жаль; однако же, сама природа учит нас - чем больше возможностей, тем больше сомнений.

ПТИЦЫ

Верхушки АМЕРИК накрыты розоватыми куполами метеорологических станций, каждая из которых заканчивается небольшой коричневой башенкой, в которой живут птицы-анаэробы. Это эксперимент биоинститута, поддерживаемый в строгой секретности. Дважды в день в установленные часы, утром и вечером, птицы совершают небольшие круговые полёты. С высоты башни представляются птицам огромными женскими грудями, а океан внизу - вяло шевелящимися гениталиями. Птиц тщательно клонировали, прививая им антропоморфное зрение. Зачем?

ПОЖАР

Я работаю на среднем уровне и люблю свою работу. Мне нравится, что работ у меня несколько, и то, что на каждой из них я устаю, меня не смущает, потому что усталость эта всякий раз разная. Когда я вхожу в док, очень пунктуально, в семь утра, не позднее, я не имею ни малейшего представления о том, куда меня пошлёт босс. Иногда я разгружаю баржи, иногда печатаю на компьютере стихи. Иногда я беру под мышку толстый словарь и отправляюсь в университет. Туда ведёт элеваторная узкоколейка. Однажды я ехала с тяжёлым театральным скриптом под мышкой ставить спектакль в университетском театре. На встречном пути была большая поломка: вагонетка завалилась на бок и полыхала синим пламенем. А я обгрызла себе все ногти, пытаясь решиться, кому же дать главную роль - человеку, которого я люблю, или же человеку, в руках которого вся моя жизнь. В другой раз я работала в пожарной службе, тушила пожар на путях. На спектакль я опоздала, да и режиссёр из меня никудышный, и пожар был всего лишь спецэффектом, это в театрах не редкость; а ты, ты - ты сидел на соседнем сидении и не знал, куда деть руки. У тебя бледное лицо; пожалуй, придётся тебя немного подкрасить перед выходом на сцену.

КОШКИ-МЫШКИ

У меня в стенке есть замурованная женщина. Мои соседи решили устроить у себя на балконе небольшой свимминг-пул: тщательно сделали расчёты, устлали дно пластиком, вывели резиновый дренажный шланг наружу, купили приличный каркас, обложили стенки досками и, наконец, залили бетон. У моих соседей траур: в единочасье потеряли они полдюжины кошек. Случилось так, что в работе пневмопочты случился сбой, и вместо того, чтобы доставить несколько чрезвычайно дорогих мешков со стёртыми в порошок сушёными мышиными потрохами в Институт Магии, их доставили на бетонный завод. А в основе любого завода лежит, как известно, конвейер. Мешки автоматически вскрыли, автоматически бросили на движущуюся ленту, автоматически вытряхнули в котёл и вместе с прочими ингредиентами мышиные потроха были переработаны в портланд-цемент. В тот день Институт Магии вынужден был отказать многим несчастным влюблённым, и моё сердце тоже, хотя и косвенно, оказалось разбито: пневмопочта, понёсшая за фальш-поставку убытки, доставила моё полное жгучего раскаяния письмо слишком, слишком поздно; теперь мне до конца жизни придётся нести в душе чувство вины за женщину, замурованную в задней стенке. И кто знает, какая смерть ждёт меня саму.

СТАТИСТИКА

Положив голову тебе на колени, я смотрю, как ты смотришь в окно. Ты непроизвольно сдвигаешь брови и, хотя твоя рука ещё скользит автоматически по моей спине, прикусываешь губу; я вижу, как она бледнеет, становясь почти такой же белой, как зубы, и как из уголка рта выкатывается маленькая капля крови. По статистике, каждый второй страдает неизъяснимыми приступами беспокойства. Учёные списывают это на архаическую, точнее говоря, рудиментарную, боязнь высоты. Так им проще.

ПАРТИ

Андре Моруа столетия назад сказал: «Если Вам нечего сказать -- говорите по-французски». Американцы, когда им нечего сказать, а это случается, в основном, на многолюдных вечеринках, которые здесь называются «парти», говорят о кино. Больше всего они любят проводить параллели между присутсвтвующими и актёрами или их персонажами. Иногда цитируются целые сцены или даже сюжеты. Например, часто можно услышать: «М. и Ж. находятся в фазе "Мужчина и Женщина", а К. и К. -- уже в фазе "Крамер против Крамера".» Невероятно, насколько сильное влияние фильм оказывает на жизнь людей. Поэтому я взяла себе в привычку записывать всё, что говорится обо мне на парти, на подкладке моего вечернего платья от Шанель. Признаться честно, коллекция эта довольно эклектична: упоминаются вариации от Ширли Гроунз до Леонида Круста и от Человека-С-Рыбой до Седьмого Ключа. Я рада тому, что произвожу такое разностороннее впечатление. В этом есть настоящий французский шарм, несмотря на то, что моё платье всего лишь из Канады, отделённой от нас несколькими промежуточными этажами, заполненными вспомогательными конструкциями. Платье было доставлено мне экспрессным лифтом за восемь минут, преодолев десяток высокомерных этажей со скоростью около сотни миль в час. Мысль о том, какое несравнимо большее расстояние отделяет нас от Европы, заставляет меня улыбаться; на парти это очень кстати.

БИКИНИ

Где-то в семидесятые, во времена финансового подъёма и тёплых отношений между АМЕРИКАМИ, был спланирован и сооружён Медитауерский Залив, представляющий собой искусственное море, парящее на воздушной подушке в районе тысячных этажей между башнями. Морская роза покачивается у причала. Здесь - самый прекрасный из малых межамериканских островов. В сердцевине розы покоится утомлённая длинным полуднем актриса. Несколько часов назад они с режиссёром поженились - это был тот самый счастливый случай, когда брак по расчёту внезапно оказывается браком по любви. Режиссёр уплыл на лодке снимать на аквакамеру подводных рыб, а измученная процедурой венчания невеста просто упала без сил в первый попавшийся резервуар. Розовые лепестки мягко ложились под её тело, одной рукой она обнимала шероховатый пестик, а тычинки приятно щекотали, забираясь под крохотное бикини. Улыбаясь во сне, актриса провела пальчиками по животу и погрузила их под шёлковый ободок трусиков. Каждый волосок трепетал на её поднимавшемся и опускавшемся смуглом животе. Она подремала ещё немного, потом, словно спохватившись, побрила ноги и снова уснула. Так и застал её режиссёр, вернувшийся на вертолёте с полным сачком и битой аквакамерой; оператор в наушниках свисал из открытого люка, одной рукой держась за вертолёт, а другой снимая на плёнку спящую в кувшинке полуголую актрису. Медленно завершив круговой наплыв, камера щёлкнула; оператор забрался внутрь, довольно отирая камеру от морских брызг и собственного пота. Режиссёр улыбнулся из-под тёмных очков. Шорты и гавайская рубашка были ему очень к лицу. В этот же момент раздался выстрел - стреляли с истребителя, незаметно подкравшегося из правой кромки кадра. На миг показалось испуганное лицо, в море канули тёмные очки, и вертолёт взорвался прекрасным огненным цветком. Пропеллер отвалился от крыши и, замедленно, с глухим свистом вращаясь, крупным планом стал падать прямо в сердцевину морской розы. Стальные лопасти сбрили лепестки и голову ничего не успевшей почувствовать актрисы. Ботанические комиксы помогают передавать знание о флоре родной акватории из поколения в поколение.

КОРНИ

Изменения в обмене веществ моего претерпевающего переходный возраст организма дают о себе знать. Например, с некоторых пор я уже не пью по утрам концентрированного апельсинового сока, предпочитая насыщенную минералами воду. Я замечаю, что для успешного функционирования мне как никогда необходим солнечный свет, а влияние луны я испытываю скорее на моих телесных запахах, нежели, как это бывало раньше, на моих месячных розах. У меня существенно изменился цвет наружных покровов. По ночам я особенно отчётливо ощущаю упадок сил, и уход в сон сопровождается какой-то удивительной сменой дыхания, словно бы я дышу наоборот -- вдыхая углекислый газ и выдыхая кислород. Весной я, как и раньше, ощущаю всем телом прилив жизненных сил, и мне кажется, будто бы всё моё тело распускается и цветёт, благоухая. В то время как раньше моя сексуальность сосредотачивалась в очень определённых местах и имела весьма конкретный выплеск, теперь я чувствую себя словно разлитой в воздухе. Однако, лучше всего - то, что мне не приходится теперь убирать за собой нечистоты. Их у меня теперь просто нет. Более того - меня совсем перестал беспокоить вопрос собственной смертности. Не знаю, сколько ещё мне предназначено жить, но, кажется, смерть моя не будет так уж разительно отличаться от жизни. Какие чудеса творит здоровый йодистый запах моря. Отсюда, из моей хорошо проветриваемой ячейки, я уже не сдвинусь ни на шаг. Здесь - моя жизнь; вырвать корень долой отсюда будет означать мой конец.

МОЛЬ

Моль, трепеща небольшими крылышками, опускается тебе на лицо. Это уже шестая за эту ночь. Я не сплю. Я смотрю на твоё лицо, потому что во сне оно другое, не такое, как наяву, и я не хочу терять даром ни минуты, проведённой рядом с тобой. Боясь разбудить тебя неосторожным прикосновением, я снимаю моль с твоей щеки языком. На вкус она солоноватая и горчит; собственно, этот вкус имеют все американские животные. Ты спишь. Всё же я была недостаточно осторожна; когда я слизнула с тебя моль, её крыло лопнуло, и теперь твоё плечо и висок забрызганы её кровью. Я рассматриваю моль у себя на ладони. У неё концентрически вращаются глаза, а маленькие, словно человеческие, кулачки туго сжаты; одно запястьице переломано. Отвратительно. Размахнувшись, я вышвыриваю её в открытое окно - пусть уж лучше захлёбнется, чем наблюдать эту медленную смерть от ран. Слишком поздно я вспоминаю, что мы не дома, а в дороге, и что под нами - не бесконечный гладкий обрыв в океанскую воду, а многие перекрытия, заваленные хламом из прошлого, и бамбуковые заросли, выращенные арабскими поселенцами прямо на чердаках. Может быть, оно ещё очнётся, это жалкое существо.

БАЛКОН

Причина многих пожаров - курение на чёрных лестницах. Поэтому американские правительства ежегодно тратят многие миллионы долларов на антиникотиновые кампании. Исследовательский Институт Дыма провёл контрольные замеры, и, к вящему изумлению, обнаружил терапевтический эффект сигарет. Но эти сведения держатся в строгом секрете, находя применение лишь в специальных лечебницах, где пациенты со средствами проходят помимо прочего курс табачной ингаляции, для которой используется инфракрасный подогрев, водяные трубки с очищенной водой из залива и дорогостоящей импортной солью Мёртвого Моря. А те, кто продолжает курить на лестницах, вызывают всеобщее неодобрение. Хотя им не грозит ни официальное преследование, ни административное взыскание, хозяева квартир, заметив такого человека, присевшего на мусорный бак и стряхивающего пепел в его перевёрнутую крышку, зачастую грозят звонком в полицию. И действительно - иногда даже слышится вдалеке вой голубых полицейских сирен; курящие незнакомцы, оставляя за собой маленький фейерверк из сигаретных искр, хватаются за лианы и вспархивают на них между этажей, на ходу гася сигарету о воздух; хозяева в халатах и передниках провожают их взглядом и с удовлетворением отряхивают руки, запирая за собой заднюю дверь на засов. Иногда, прилетев на такой случайной лиане на чей-нибудь балкон, незнакомцам приходится подолгу, маскируясь под кирпичную кладку, висеть вниз головой, зацепившись ступнями за перила, дожидаясь, пока все уйдут из дома, чтобы остаться с тобой наедине, когда ты выйдешь на балкон покурить. Это время они используют для дневного отдыха.

НА ДНЕ

Силикон, этот распространённый материал, используется как в строительстве, так и для медицинских нужд. В АМЕРИКЕ его добыча - основной бизнес для новоприбывших из третьего мира. Помолясь своему архаическому богу-коммунисту, они, разбежавшись по пластичному трамплину, с невероятной отвагой кидаются вниз головой с фабричных вышек в океанскую пучину. Порой они проводят на дне часы, заполняя силиконом ведёрки, закреплённые на конвейерной ленте, приводимой в движение простой электрической лебёдкой. Обычно ныряльщиками работают девушки и женщины, потому что они знают больше хитростей, как припрятать драгоценные камни и жемчужные раковины, изредка встречающиеся здесь, на дне. Глубоководная вода оказывает благотворное массажное действие как на внутреннюю гладкую мышцу сердца, так и на наружные молочные железы. Поэтому, заработав начальный капитал нырянием, эти девушки впоследствии зачастую находят работу супермоделей в Грудном Разделе «Плейбоя», или же, если такая работа им не по душе, в хирургическом отделении самых дорогостоящих клиник. Не очень верьте прессе, расписывающей ужасы жизни иностранцев в АМЕРИКЕ; газетчики люди не слишком добросовестные.

ПРЫЖКИ С ПАРАШЮТОМ

По четвергам мы уходим в спортивный зал. Вход для студентов бесплатный. На входе раздают одноразовые спортивные шапочки с символикой быстрой&здоровой пищи Хеви Бюргера. Здесь мы раздеваемся догола и, подхлёстываемые статическим электричеством, создаваемым отлаженной системой, с мастерством сконструированной отечественными и зарубежными инженерами, куваркаемся на матах и занимаемся джоггингом на беговых дорожках, одновременно обмениваясь соображениями, куда же пойти потом обедать. Затем мы кидаемся в неширокий тоннель, заполненный водой, и съезжаем по нему на Воздушную Террасу. Здесь можно, нырнув в воздухоплавательный костюм, тренироваться прыжкам с парашютом. Прыжки не очень высокие - зато какое развлечение прыгать потом со смятым парашютом по верху воздушных шаров, зависших у основания клуба на зимнем приколе. Летом же клуб закрыт. Летом здесь открывается большой ресторанный комплекс Хеви Бюргера.

ЛОТОС

Прямо в раковине распускается цветок. Я занимаюсь медитацией по системе Марка Аврелия, с позднейшими добавлениями Кьеркегора. На самом же деле эта система - несколько адаптированный буддизм. Просто окцидентальная фиксация настолько запакостила мозги здешних интеллектуалов, что для них даже Данте - западная цивилизация, а Шекспир - противник всего восточного. Приходится всякий раз цитировать, собственно говоря, всем известные факты - например, то, что Шекспир избрал себе в попутчики левантийца, а Данте спал с мавританскими наложницами. Один из моих новых знакомых произвёл серьёзные исследования средневековых летописей, по разрозненным фрагментам восстанавливая генеалогическое дерево этого итальянского гения, и обнаружил, что его имя, Али-Гьери, двусоставное; бабушку Данте звали Бен Али, и родом она была из Эфиопии. Откуда ещё у Данте могли взяться эти густые кудри и это абсолютное чувство ритма? А эксгумация останков английского барда стала сенсацией, попавшей во все газеты: Шекспир оказался захоронен в позе лотоса, с естественно мумифицировавшейся морской розой в руке. Небольшое, уникальное для него одного, отверстие в темени антропологи назвали идиолохусом - это глазница для третьего глаза. Однако же, только здесь, в АМЕРИКЕ, можно охватить умом весь объём восточного влияния на нашу западную культуру. Европа всё ещё подвержена отрицанию всего ориентального. Они отрицают и африканское происхождение реформатора Мартина Лютера, и его знаменитого потомка, тоже реформатора, Мартина Лютера Кинга. «Мне приснился сон,» -- сказал Мартин Лютер Кинг, побывав в Европе и вернувшись на родину - потому что никак не мог понять людей, называющих себя европейцами. Я же смотрю в свой пупок, сворачивающийся лотосом, и не могу понять - в чём же причина такой близорукости?

В ДВЕРЯХ

Так или иначе, рано или поздно доходит дело до того, что приходится ответить отказом в адрес того или иного пола. Проходя по улицам, я стараюсь не шелестеть латексом. Проходя по пляжу - не мочить ног. Тем не менее, однажды, после интеллектуального кофе в элегантном кафе, приятный вечер, меня подвезли домой - и уже выпуская из двери - неожиданно наградили ненужным жестом. Я рывком захлопываю дверь и бегом скрываюсь в доме. На следующий день я получаю достаточно искажённое описание вчерашнего случая, причём подразумевается позитивная реакция с моей стороны. Почему-то это рассмешило меня до слёз. Наверное, потому что дверь была такая маленькая, и пришлось так невероятно задрать ноги, чтобы выйти. Эти американские средства персональной перевозки ужасно стесняют.

БОГЕМА

В открытое окно затекает солёный туман, повисает волокнистым, шёлковым, полупрозрачным, как дорогое импортное полотно, покрывалом над одиноким столом. Только стол в этой комнате. На столе одинокая восковая свеча истекает собой. Частые туманы гасят электричество в этих богатых кварталах, это единственная неприятность, сбивающая цены на здешние апартаменты. Здесь селятся одинокие богемные художники, пишущие единственных в своём роде моделей, подёрнутых дымкой, при мягком освещении свечей. Разреженная атмосфера уменьшает силу тяжести; иногда модели, задремав, вдыхают слишком много тумана зараз и, превратившись в узкие мокрые облачка, уплывают в окно во всю стену, успев напоследок обнять художника эфемерной, плотной, вязкой, тесной плотью; за окном они растворяются в ветре или накрапывают худосочным дождиком, а художник, не в состоянии даже думать о том, чтобы писать, бестолку тычет кисточкой воздух. К счастью, ему не приходится думать о деньгах (я имею в виду, их у него много, а не то, что ты подумал).

НЕЗАВИСИМОСТЬ

Американцы питают пристрастие к символам. Причём их символика отличается довольно тяжеловесным изяществом. Говорят, когда-то давно в Европе первые скромные небоскрёбы АМЕРИКИ трактовались как фаллические символы. Сегодня, когда население возросло настолько, насколько оно возросло, а цены на землю раздулись настолько, насколько они раздулись, вся АМЕРИКА целиком превратилась в два гигантских конкурирующих между собой фаллоса, основанием которым служат маленькие, но мощные якоря. И над всем этим развеваются национальные флаги: над левой АМЕРИКОЙ - отрезанная голова, подбитая аккуратным кольцом запёкшейся крови, на большом блюде, с выгнутыми клыками, над правой - многоцветный воздушный шар с корзиной на плетёных канатах. Однажды в год американцы по обе стороны празднуют независимость друг от друга, добытую в тяжёлых, кровопролитных схватках. В этот день в башенках на верхотуре разверзаются отверстия, из которых весь вечер не прекращается салют. Этот образ, две симметрично извергающиеся башни, часто используется в масс-медиа. Обложку последнего "Плейбоя" украшает коллаж: большеротая красавица упирается широко раставленными, почти в полный шпагат, ножками в высоких сапогах со шпорами в стены обеих башен, смеясь и натягивая на голову клыкастый, мохнатый скальп, а под ней, прямо посередине между башнями, висит воздушный шар. Скальп, если хорошо приглядеться, имеет сходство с бывшим президентом, а теперешний, в виде маленькой, жалкой фигурки, жмётся к пневмостенкам воздушного шара и тянет вниз канаты в ужасе перед неизбежным столкновением с гигантской промежностью. Всё это щедро осыпано брызгами салюта. Американское чувство юмора без преувеличения можно назвать оглушительным.

ПОДЁНЩИЦА

Иногда, когда я ставлю будильник с вечера, у меня дрожит рука. Это, конечно, непростительная слабость, но ведь от того, смогу ли я, ведомая интуицией, выбрать правильную комбинацию, зависит если и не вся моя жизнь, то её большая часть. Установи я стрелки всего на пять минут раньше - и вместо прекрасной блондинки с идеальной фигурой я проснусь стареющей шатенкой с прыщами и увядшей грудью, а если случится так, что я просплю, то вполне смогу оказаться на утро климактерической негритянкой с парой десятков килограммов лишнего веса. Я ставлю будильник на 7:17. Немного подумав, передвигаю стрелку на минуту дальше - добавить рыжины в волосы. Ещё немного поразмышляв, я останавливаюсь на 7:13 - пусть чуть-чуть меньше пигмента на сосках, зато идеальные бёдра. Хорошо, что съёмки начинаются в десять, а не позже. Иначе бы я не успела доехать до места съёмок, так что пришлось бы отказаться от идеи стать порнозвездой. Пришлось бы опять, как сегодня, откликнуться на какое-нибудь скучное объявление. Я с трудом отрываю толстые жёлтые бёдра от дивана, на котором обычно просматриваю объявления в газетах, и, ковыляя кривыми ногами, иду в душ смывать с себя ручейки молока. Не люблю работать кормилицей: платят неплохо, но вставать в пять - очень тяжело. Особенно если перед этим пришлось допоздна рубить мороженые мясные туши в ресторане-гриль. Под мерное потикивание часов я засыпаю, и мне снятся взрывающиеся дома. Я думаю о том, что в воскресном выпуске, возможно, найдётся для меня что-нибудь, связанное с пиротехникой.

МЕТРО

Теперешняя мода диктует волосы до пят. Поскольку АМЕРИКА, страна прогрессивная, давно преодолела разделение человечества по половому признаку, то волосы до пят носят как молодые девушки, так и взрослые мужчины. В парикмахерских вы можете получить бесплатные советы, как удлинить волосы на два дюйма в неделю; результат не гарантирован. Зато если вы решитесь потратить некоторую сумму ради новой причёски - гарантия успеха в ваших руках. Искусство же парикмахеров здесь поистине необычайно. Только несведущий иностранец в первую очередь замечает страшной длины накладные гнутые ногти цвета аквамарина. Я развлекаюсь тем, что, стоя в плотно набитом лифте в часы пик, разглядываю причёски пассажиров. Мои собственные волосы, уложенные в раста-локоны и умащённые помадой, удлинены скатавшейся ватой так, что достают мне до щиколоток. В общественном транспорте я ношу их увязанными в компактный узел. Виски же я крашу в разные цвета, каждый день в новый, а затылок украшаю разными червями; когда иду в оперу и надеваю открытое чёрное декольте - чёрными трепангами; когда иду на пляж - мило шевелящимися ресничными червями; а сегодня, в этот весёлый солнечный день, мой округлый затылок украшает дюжина медленных нежно-розовых дождевых червяков. А у женщины впереди меня воткнут в середину пучка гигантский лакированный скарабей. Как пошло. Мода на жучков давно прошла. Когда женщина поглядывает в окно, мне виден её профиль. Рукой она нагло упирается в голое бедро. Конечно же, этот тип так и пялится на её задницу. Глядя на её нафабренные ресницы, мне хочется вонзить ногти в её зрачки - на всю их трёхдюймовую глубину.

ЗАВТРАК

Пассажир морского такси достал из сумки кусок вяленой конины и фаршированную кишку кавалериста. Он присел на краю лодки на клёпаный борт и, глядя на стены нижних этажей, в одиночестве съел свой сухой обед, запив его захваченной из дома родной водой из кожаной фляжки. Его путь был далёк и, как видно, непрост. Иногда ему попутно приходилось заниматься каннибализмом, хотя он и старался этого по возможности избегать. Морское такси он снял в Испании, прямо в порту, куда ему пришлось добираться из Генуи машиной, несмотря на нелюбовь к суше. Большими железными болтами он прикрутил к лодке табличку с её именем, Св. Мария, чтобы покровительница морей освещала ему путь. Слишком большие болты нещадно скрипели при качке; этот, казалось бы, раздражающий фактор однажды спас ему жизнь, когда ночью внезапно начался шторм и он утонул бы, если бы скрип болтов не разбудил его вовремя. Недалеко от цели, на подступах к проливу между АМЕРИКАМИ, пассажир морского такси встретился с самым, пожалуй, свирепым природным явлением за всю свою непростую жизнь, уже успевшую наградить его седыми волосами. Внезапно сгустившаяся сила тяжести сначала увлекла его небольшое судно в странно влажное углубление в воде, из которого он, потяжелевший, как налитый водой воздушный шар, постепенно был вынесен мощным тёплым течением из-под воды на средиокеанское мелководье, над которым он, полегчавший, как воздушный шар, надутый газом, воспарил в счастливой левитации. Здесь ему открылся первый вид на туманные АМЕРИКИ. «Воды,» - сказал пассажир морского такси и опустился на дно без чувств. Когда он очнулся, его лодку уже прибило к самому берегу левой АМЕРИКИ, и всё уже снова стало хорошо и обыденно. Самое время позавтракать запасами.

ИЗ СТЕКЛА В СТАЛЬ

Я сижу в комнате на полу. Мне холодно, и меня рвёт. Рядом со мной два ведра - одно стальное, другое стеклянное, с неоновыми прожилками. Из стеклянного ведра я пью голубую воду, а в стальное, частью изъеденное коррозией, меня рвёт. Из дыр, проделанных ржавчиной во втором ведре, моя рвота выливается на пол и растекается струйками по всей комнате. Струйки текут с радужными брызгами и отсвечивают неоновыми огнями. Меня уже решили использовать в рекламных целях, но пока точно не знают, каким образом. Когда приходят долить воды, а потом уходят, переступив через порог, я ещё долго слышу эхо последнего шага. И чувствую, как подступает тошнота.

ДЮНЫ

Ты склоняешься над столом, над увеличительным стеклом в руке. На листке бумаги перед тобой горки песка. При помощи этой модели ты изучаешь поведение дюн. Вращающиеся, неустойчивые ветры, нужные тебе для успешной симуляции, обеспечиваю я - осторожно дую сложенным в маленькую трубочку ртом на миниатюрные дюны, а ты жестами указываешь мне, куда сделать следующий шаг. Наши напряжённые лица, должно быть, в этот момент смехотворны. Вид на себя со стороны в эту минуту был бы так же гротесков, как видеозапись совокупления со стороны внутренностей.

СТРАХ

Иногда неосознанный страх охватывает меня при мысли, что в следующую минуту мне снова придётся перейти с родного языка на немецкий. Меня пугает эта мысль настолько, что я автоматически снимаю трубку с телефона и набираю номер одного моего старого знакомого в нашей немецкой колонии. Несмотря на то, что этот человек мне не родственник и никогда не был особенно близок, я звоню ему без всякого, казалось бы, повода чаще, чем домой. Он уже привык к моему трезвону, иногда поднимающему его из постели среди ночи. Уставшие от борьбы и от дорогих переговоров с психоаналитиками, мы сошлись на том, что переговариваться всё же дешевле между собой. Я замечаю, что со временем мы стали лучше понимать друг друга. Спасибо американским телефонным компаниям, из политических соображений, из искреннего патриотизма поддерживающим цены на разговоры даже с отдалёнными нашими колониями в приемлемых границах!

ХРИСТОС

Если бы Христос был немцем, то его убиение случилось бы во время нюрнбергского процесса. Евреи повесили бы его по ошибке - как нацистского преступника. Его имя было бы Кристмейер, но этого никто бы никогда не узнал, потому что немцы умеют хорошо молчать. Если же Христос был бы русским, то его приказал бы казнить татарский хан-монголоид. И побили бы его не камнями, а кошками на сыромятных ремнях. А из его кожи тоже сделали бы ремни, для следующих мучеников. Таким образом, Христос бы не только проповедовал, но и воплощал (в прямом смысле слова!) страдание.

А если бы Христос был американец, то он бы погиб в гражданскую войну, как настоящий герой, защищая отечество, потому что героизм в Америке - повседневный, нетщеславный. И Христос, забытый по имени, как подобает герою, лишь вседневно веял бы над страною, просветляя лица молодёжи, преобразившись вместе с другими павшими на поле боя в национальный флаг.

МУЗЕЙ

Дети стоят в музее, столпившись у стекла, за которым выставлены останки ископаемого енота: череп, в который вставлены металлические шарики вместо глаз, жёлтая берцовая кость, хорошо сохранившиеся клочки меха, причём хвост выгнут кверху, так что детям становится смешно, а главное - куски усохшей, порыжевшей, набальзамированной кожи, которая выглядит гораздо старше всего остального, очень допотопно, почти мифически. Преподаватель, приведший детей сюда, наклоняется к ним и полушёпотом, на латыни, рассказывает историю ископаемых енотов; дети, затаив дыхание и приоткрыв рот, слушают. Дрожащим пальцем указывает учитель на реконструкцию фигурки енота и рисует в воздухе петли. Дети, прежде стоявшие с округлившимися глазами, со всхлипом зажмуриваются. Когда они отходят к следующему экспонату, чучело енота словно бы следит за ними глазами и даже как будто поворачивает голову им вслед. Секретарша, отстав от учителя, тайком вытаскивает блюдечко, наливает в него молока и ставит на пол. Выпрямившись, незамеченная, она одёргивает юбку и торопится в средневековый зал. А на всех детях -- шортики и футболки.

РАДИОФОБИЯ

Самоубийства остались в прошлом, вместе с радиофобией, экзистенциалистами и наркотиками. Мне в моём возрасте самоубиваться не только неприлично, но и невыгодно для карьеры. Если вдруг меня найдут свисающей с крючка в потолке, то мои произведения вместе с трупом и прочим имуществом отнесут в морг с некоторой брезгливостью, а знакомые, которые ради такого случая станут называть себя моими друзьями (это больше не накладывает на них обязательств), ненадолго заглянут на поминки, и когда они станут обсуждать мой возраст (а они обязательно станут), то каждый из них покачает головой, и будет только казаться, что это горечь, на самом же деле, это отвращение. А я лежу, обложенная морскими цветами, и только кажется, что мне уже хорошо и всё это меня не касается; мне тоже стыдно, что мои друзья должны свидетельствовать мой позор. Может быть, врач заметит по какому-нибудь признаку, в каком я состоянии, и примет необходимые меры. Тогда я, смущённо улыбаясь, выйду из гроба; то, что платье держится сзади на шёлковых завязочках, оставляя открытой середину спины, выглядит привлекательно. Я думаю, моё блестящее чувство юмора не покинет меня и в этот раз, и я смогу превратить неловкость в шутку. Так что мы выпьем с друзьями по коктейлю и отправимся в планетарий, играть в виртуальные звёздные войны и взрывать архитектурные модели Хиросимы и Нагасаки. Модели выполнены ведущими отечественными и зарубежными градостроителями, а миниатюрные бомбы, которые сбрасывают радиоуправляемые истребители размером с ладонь, начинены настоящим плутонием, хотя его масса некритическая, так что взрыв получается маленький и довольно безопасный, однако врачи предупреждают, что выделяемая радиация, сколь ни мала, может оказывать пагубное влияние на гормональную систему, так что многие молодые люди в наше время становятся бесплодными от злоупотребления ядерными играми. Впрочем, нас с друзьями это не остановит. Иметь детей тоже немодно. Что касается меня, я, может быть, когда-нибудь и усыновлю в припадке старомодности маленького симпатичного калеку из самой дикой африканской страны. Наверное, остановлюсь на сухой ноге и каком-нибудь дефекте речи, заики так трогательны.

ЕЩЁ РАЗ О РИТУАЛАХ

Когда в АМЕРИКЕ кто-нибудь умирает, его запечатывают в пластиковую капсулу и отправляют на тысячный этаж. Там находятся разные фабрики по утилизации отходов, разного бытового и фабричного мусора, металлолома, вторичного сырья, трупов и прочего. Тысячный этаж выстроили в период утопического направления в архитектуре; весь его центр занимает гигантский патологоанатомический театр. Медики сидят рядами вокруг сцены, на которой лежат на столах, свисают с крюков, уложены в удобные кресла имеющие интерес для рассмотрения трупы. В углублении под сценой находится небольшая термоядерная печь для быстрого и безотходного сжигания бренных тел. Когда-то утопист-архитектор предполагал, что тепло, полученное от этого процесса, сможет обогревать детские сады, расположенные этажом выше. Однако, он оказался дважды неправ: люди по-прежнему предпочитают быть утоплены, а сады давно закрыты, потому что детей воспитывают по-другому.

Удивительно, насколько здесь велика неприязнь к огню. В Германии, например, подавляющее большинство трупов сжигается. Немцы не понимают, как американцы могут быть настолько невнимательными к природе, что просто скидывают свои человеческие отходы в воду, засоряя акваторию и разводя кишечную палочку. Для немцев такой подход - безответственность по отношению к окружающей среде. Для американцев же это лишь дань традиции; наверное, сказывается разница менталитетов. Откуда же немцам в их заглохшей культуре знать, что такое традиция? Для них технология превыше всего. А американцам важнее знать, что их останки будут захоронены так же, как останки их прадедов, скинуты по старинке в пластиковом мешке с цветами и гробом в воду родного пролива. Даже оконные переплёты на тысячном этаже оставлены прежними, чтобы не нарушать гармонии. Когда труп съезжает в окно по колее, проделанной в небольшом трамплине, и вдова или мать или дочь уверенной, хоть и дрожащей, рукой выталкивает мешок в пространство, медики торжественно поднимаются со своих мест в напряжённом молчании. Этот момент называется минутой молчания. Когда же участники церемонии слышат приглушённый плеск от падения трупа в воду, они начинают аплодировать, а женщинам предоставляется шанс всхлипнуть, пока их никто не слышит.

МОЁ ДЫХАНИЕ

В последний раз, когда у меня было твоё тело - это было так давно, так давно. Раньше, чем началась вечность, это было тогда, когда ещё не мифы охотились на людей, а люди - на мифы. Они ловили их в силки и резали им головы, совершенно бескорыстные охотники за головами. Поэтому когда я сейчас думаю о твоём теле, то оно представляется мне мифом, и я в нём - мифом в мифе. Скажем, как будто я - это Соломон, попавший на вечный призрачный пароход под названием Суламифь. Когда я думаю о твоём теле, оно кажется мне таким огромным, словно обойти его не хватит даже всего того долгого времени, сколько длится путь до тебя по воде, через два океана. Я вижу себя небольшим человеком (чтобы легче проходить в невысокие двери кают), обследующим по очереди все палубы, все отделения, все помещения корабля. Например, я захожу в каюту, это твоя подмышка, и говорю «здравствуйте». Мне тоже говорят в ответ «здравствуйте». Тогда я, может быть, говорю -- «Ваши билеты!» Но мне только улыбаются в ответ, и я улыбаюсь тоже, потому что всем ведь понятно, что это только игра. Потом твоя подмышка обнимает меня, я её целую, и мы любим друг друга не очень много, так, чтобы не хотелось расставаться, чтобы знать, что вернёшься назад. А я уже вхожу в следующую каюту, там, где ждёт твоя ключица. Она делает вид, что спит, повернувшись на бок и поджав колени. Не удержавшись, я впиваюсь в неё всем, что у меня есть, и она стонет в моих руках. Бедная ключица - ведь тебя я тоже покину. Наверное, моя цель - где-то в машинном отделении. Когда я доберусь до туда, где смогу запустить мотор, меня, скорее всего, настигнет смерть - потому что в тот момент, когда вода океана огласится звуками заводящегося двигателя, миф вырвется из путаных узелков и маленькой птичкой полетит вверх, туда, где уже не нужно будет дышать, где живут такие же, как она, птицы-анаэробы.

ЗАМАСКИРОВАННАЯ ЛИЧНОСТЬ В ГОЛУБОМ

С недавнего времени я живу на чердаке. Когда всё население страны живёт высоко над землёй, то единственный способ подняться над всеми - это влезть на чердак. Здесь у меня достаточно пространства, чтобы жить и заниматься тем, чем я хочу. Сплю я у окна, на сложенных горой старых платьях, покрытых одеялами, и накрываюсь сшитыми вместе звериными шкурами. Я, конечно, работаю и по вечерам готовлю себе на маленьком огне. Здесь немного холодно, но я не жалуюсь, я помню, что таков был уговор. У меня есть всё, чего я захочу. У меня есть винтики и отвёртки, маленький водяной насос и небольшая наковальня. Напротив кровати, в другом углу, встроен в пол маленький водоём; поверхность у него небольшая, но насколько он глубок - я не знаю. Знаю только, что он проходит насквозь через весь этаж под моим чердаком, который я использую как склад. Этот водоём я обнаружила не так давно, когда забралась на чердак, надеясь найти там каких-нибудь старых игрушек для детей. В углу мягко плескалась вода. С тех пор я живу на чердаке. Когда у меня есть время, я вычерчиваю планы разных наводных сооружений. Лучшие из них я выпиливаю из плексигласа, выстраиваю из картона, вырезаю из залитого в формочки воска. Лучше всего до сих пор у меня получилась башня. Я сделала две модели, и не могу решить, которая из них мне больше нравится. Вчера, когда я ненадолго отложила макетный нож и отошла покурить к окну, я заметила четырёхлапую кошку, впившуюся в деревянную подоконную плиту. Осторожно глянув вниз, я увидела фигуру в голубом трико с замаскированной личностью, висящую на кожаном ремне. Я неслышно отошла к столу, снова взяла в руку макетный нож и вернулась к окну.

Как положено, я проводила его минутой молчания. Сжимая в руке кошку с довольно длинным обрезком ремня, я, не моргая и не дыша, дождалась удара тела об воду, и только после этого продолжила работу над башнями. Кошка с выгнутыми лапами, со сложно переплетёнными кожаными волокнами лежит в деревянных и плексигласовых стружках рядом со мной. Глядя на неё, я понимаю, как будет выглядеть мой проект. И один якорь у меня уже есть. Осталось дождаться второго. Слава Христу, курящих и бездомных в АМЕРИКЕ пока ещё хватает.

ДВА ОСТРОВА

Два острова покачиваются на поверхности искусственного водоёма. Водяной насос создаёт водоворот и бурное течение, обдающее брызгами нижние этажи. Я лежу голая на животе под открытым окном и пускаю то мыльные пузыри, то бумажные кораблики между башнями. Некоторые из них тонут, а некоторые преодолевают водоворот и прибиваются к берегу. То и дело звонит телефон. У нас лето, жара, и надо как-то убить время, пока ты жжёшь сигарету за сигаретой в своей тесной каюте, размышляя о том, куда дуют ветры.

Speaking In Tongues Лавка Языков