Speaking In Tongues
Лавка Языков

Харуки Мураками

ЛЕДЯНОЙ ЧЕЛОВЕК

© MURAKAMI Haruki 1996

Я вышла замуж за ледяного человека.

Мы познакомились в гостинице при лыжном курорте -- пожалуй, самом подходящем месте для такой встречи. В фойе шумно толпилась молодёжь, а он тихо сидел себе с книжкой -- подальше от камина. Время шло к полудню, но мне казалось, что вокруг него оставался прохладный свет зимнего утра. «Видишь! Вон -- ледяной человек,» -- шепнула мне подружка. Тогда я ещё совершенно не знала, что это такое -- ледяной человек. Подружка сама только слышала о существе с таким именем. «Наверняка, сделан изо льда, поэтому его так и зовут,» -- сказала она совершенно серьёзно, будто речь шла о привидениях или заразных больных.

Ледяной человек был высокого роста с жестковатыми на вид волосами. Черты лица выдавали в нём молодость, но в твёрдых, как прутья, волосах местами встречались похожие на нерастаявший снег белые пряди. Скулы выделялись застывшими скалами, пальцы покрывал никогда не тающий иней. А в остальном он нисколько не отличался от обычного человека: правда, не столь симпатичной, но если присмотреться, достаточно привлекательной внешности. Что-то в ней заставляло содрогнуться сердце. Особенно глаза -- этот немой проницательный взгляд, блестящий, как сосулька зимним утром, -- они казались единственным проблеском жизни в состряпанном на скорую руку теле. Я некоторое время разглядывала его, стоя поодаль. Однако он ни разу не поднял голову, продолжая неподвижно читать книгу, будто бы уверяя себя, что рядом никого нет.

На следующий день после обеда он читал книгу в том же месте и в то же время. И когда я пришла в столовую на обед, и когда вернулась вместе со всеми после катания, он с тем же выражением лица читал ту же книгу, сидя на том же, что и вчера, стуле. То же самое повторилось и на следующий день. Проходил ли день, отступала ли ночь -- он в одиночестве читал книгу, тихо, как сама зима за окном, сидя на стуле.

На четвёртый день после обеда я придумала отговорку и не пошла кататься на лыжах. Все разошлись. Я некоторое время побродила по опустевшему, словно заброшенный город, фойе. Перегретый воздух отдавал сыростью с примесью странно унылого запаха. То был запах снега, что прилип к обуви и незаметно растаял перед камином. Я посмотрела из окон на улицу, полистала газеты, затем подошла к ледяному человеку и решительно заговорила. Я принадлежу к разряду стеснительных людей и без особого повода не заговариваю с незнакомыми. Но в тот момент мне во что бы то ни стало хотелось поговорить с ледяным человеком. Нынешняя ночь -- последняя в этой гостинице. Упусти я этот шанс, больше возможности для разговора с ним не представится.

-- Вы не катаетесь на лыжах? -- спросила я как можно безразличнее. Он медленно поднял голову -- причём, с таким видом, будто хотел сказать, что где-то вдалеке послышалось завывание ветра. И таким же взглядом посмотрел на меня, тихо кивнув головой.

-- Нет, не катаюсь. Мне достаточно просто так, поглядывая на снег, читать книги, -- ответил он. Его слова повисли в воздухе белым облаком, как фраза на картинке «манга». Я буквально увидела своими глазами его слова. Он слегка отряхнул иней с пальцев рук.

Я не знала, что сказать дальше, поэтому покраснела и осталась стоять на том же месте. Ледяной человек посмотрел мне в глаза. Вроде бы слегка улыбнулся. Правда, непонятно: он действительно улыбнулся или мне это только показалось.

-- Если желаете, присаживайтесь -- побеседуем, -- сказал ледяной человек. -- Вы, я вижу, интересуетесь мною: хотите узнать, какой он -- ледяной человек? -- И он опять слегка улыбнулся: -- Не бойтесь, после разговора со мной вы не простудитесь!

Так я заговорила с ледяным человеком. Мы пересели на диван в углу фойе и, глядя на кружащийся за окном снег, вели застенчивую беседу. Я заказала горячее какао, он отказался от всего. Он совершенно не уступал мне в отсутствии умения вести разговор. Вдобавок, у нас не было для беседы общей темы: разговор поначалу зашёл о погоде, затем переключился на удобство гостиницы.

-- Вы один приехали сюда? -- спросила я.

-- Да. А вам нравится кататься на лыжах?

-- Не так чтобы очень, -- ответила я. -- Просто подружки уговорили поехать вместе. По правде, я даже не особо пытаюсь кататься.

Я очень хотела узнать про ледяного человека: действительно ли его тело сделано изо льда, что он обычно ест, где живёт летом, имеет ли семью и всякое такое. Однако о себе ледяной человек ничего не рассказывал. Я же не осмеливалась спросить, предполагая, что он не хочет об этом говорить.

Вместо этого он рассказал мне же обо мне самой. В это трудно поверить, но ледяной человек хорошо знал всё, что касалось меня: будь то семья или возраст, увлечения или здоровье, школа или товарищи, -- всё, вплоть до мелочей, о которых я сама уже давно позабыла.

-- Ничего не понимаю! -- сказала я, покраснев. -- Такое ощущение, будто меня раздели на виду у всех догола. Откуда вы обо мне всё знаете? Может, вы умеете читать мысли людей?

-- Читать мысли, скажем, я не умею, но мне понятно. Просто понятно, -- ответил он, -- словно всматриваюсь в самую толщу льда. Если пристально посмотреть, и вас будет видно насквозь.

-- А моё будущее?

-- Будущего не видно, -- ответил он с бесстрастным лицом и медленно кивнул головой. -- У меня нет ни малейшего интереса к будущему. Точнее, для меня не существует самого понятия -- «будущее», потому что будущего у льда нет. В нём лишь сковано прошлое. Сковано и видно так отчётливо, будто бы всё -- живое. Лёд -- он может таким образом сохранять разные вещи чистыми и прозрачными. Сохранять всё как есть. И в этом главное предназначение льда, его сущность.

-- Вот и славно! -- обрадовалась я. По правде, не хотелось знать своё будущее.

Мы встретились ещё несколько раз уже в Токио, и вскоре начали устраивать свидания по выходным. При этом мы не ходили ни в кино, ни в кафе. Даже не ужинали вместе, потому что ледяной человек почти ничего не ел. Зато мы всегда садились на лавочку в парке и беседовали на разные темы. Мы, в самом деле, беседовали на разные темы. Но у ледяного человека даже и в мыслях не было рассказывать о себе. «Почему? -- спросила я как-то. -- Почему ты никогда не говоришь о своём прошлом? Я ведь хочу знать: где ты родился, кто твои родители, как ты стал ледяным человеком?»

Ледяной человек некоторое время смотрел мне в лицо, а затем, не торопясь, качнул головой.

-- Я не знаю, -- тихо и отчетливо ответил он и послал в пространство свой жёсткий белый выдох. -- У меня нет прошлого. Сам я знаю и сохраняю разное прошлое. Но у меня самого прошлого нет. Я не знаю, где родился, ни разу не видел родителей в глаза. Даже не знаю, были они у меня или нет. Я не знаю свой возраст и даже не знаю, есть ли он у меня вообще.

Ледяной человек был одинок, как айсберг в темноте.

И я всерьёз и по-настоящему полюбила ледяного человека. Ведь ледяной человек любил не прошлую или будущую, а именно настоящую меня. И я тоже любила не прошлого или будущего, а настоящего ледяного человека и считала, что это прекрасно. Постепенно разговоры дошли до замужества. В то время мне только исполнилось двадцать лет, и ледяной человек стал первым, кого я по-настоящему полюбила. Тогда я даже не могла себе представить, что значит «любить ледяного человека». Однако будь он не ледяным человеком, а кем-нибудь другим, я всё равно ничего бы не знала.

Мои мать и старшая сестра были категорически против брака с ледяным человеком.

-- Ты ещё молода, чтобы выходить замуж, -- говорили они, -- к тому же, не знаешь его истинного характера, даже того, где и когда он родился. Мы ведь не можем сказать родственникам, что ты собралась за такого человека. К тому же... ледяного. А вдруг он возьмёт и растает -- что тогда будем делать? Ты, похоже, не понимаешь, что брак -- дело ответственное. А этот ледяной человек, он возьмёт на себя ответственность мужа?

Но это уже не их заботы! Ледяной человек просто холодный, как лёд, но это совсем не значит, что он растает, попав в тепло. При этом его тело не настолько холодно, чтобы отбирать тепло у других людей.

Так мы поженились. Правда, без чьего-либо благословения: ни друзья, ни родители, ни сестра, -- никто не порадовался нашему браку. Мы даже не сыграли свадьбу. Пошли было регистрироваться, -- а у него и прописки нет. Поэтому мы просто решили, что поженились. Купили маленький торт и съели его вдвоём, -- вот и вся свадьба! Для совместной жизни сняли квартиру. Ледяной человек работал на морозильном складе, где хранилось мясо. Нечего и говорить: он запросто выносил холод и совсем не уставал, сколько бы ни работал, к тому же -- почти не ел. На работе его ценили за все эти достоинства и платили зарплату больше, чем кому-либо другому. Мы жили счастливой мирной жизнью, никому не мешая, да и нам никто не мешал.

В его объятиях я думала о глыбе льда где-то там, в каком-то месте, о котором, пожалуй, знал лишь он один. Об этой твёрдой и окоченелой глыбе льда -- самой большой в мире. Но она находилась далеко. А он всем своим видом напоминал миру о ней. Сначала я терялась от его объятий, но затем привыкла, и даже стала любить, когда он меня обнимал. Он по-прежнему ничего не говорил о себе, да и я не спрашивала. Обнимаясь в темноте, мы молча обладали этим огромным льдом. Льдом, сковавшем в себе неизменными много миллионов лет прошлого мира.

В нашей совместной жизни не возникало ничего, что можно было назвать проблемами. Мы крепко любили друг друга, и ничто этому не мешало. Окружающие постепенно привыкли к его существованию и с течением времени начали обращаться к нему с разговорами, всё чаще замечая: «А он хоть и ледяной, но особо не отличается от обычных людей». Но в глубине души они, конечно, его не принимали, как и не понимали моего замужества. Мы отличались от них, и эту пропасть преодолеть было невозможно.

Ребёнок у нас всё никак не получался. Может, проблема в несовместимости генов ледяного и простого человека? В конце концов, из-за отсутствия детей или по каким-то другим причинам я постепенно начала чувствовать избыток времени. Быстро разобравшись утром с делами по дому, я не знала, чем заняться дальше. У меня не было ни друзей, с кем можно поболтать или куда-нибудь сходить, ни знакомых среди соседей. Мать и сестра до сих пор сердились и не собирались поддерживать со мной отношения. Более того, они считали меня позором всей семьи. Звонить тоже было некому, поэтому в отсутствие мужа я сидела дома, читала книги и слушала музыку. Признаться, мне больше нравилось находиться дома, чем вне его, -- по характеру я не из тех, кто чурается одиночества. Так то оно так, но я ещё очень молода и постепенно начала с трудом переносить вереницу лишённых всяких перемен одинаковых дней. А изводила меня -- скука. Особенно тяготили повторения, на фоне которых я ощущала себя тенью своего же повторения.

Однажды я предложила мужу: может, нам для смены обстановки съездить в путешествие?

-- Путешествие? -- удивился ледяной человек и посмотрел на меня прищурившись. -- Не понимаю, зачем мы должны куда-то ехать? Нам разве не счастливо живётся здесь?

-- Дело не в этом. Я -- счастлива, между нами нет никаких проблем. Просто мне скучно. Хочется съездить туда, где ещё не бывала, вдохнуть тамошнего воздуха. Понимаешь? К тому же, мы не ездили в свадебное путешествие. Деньги у нас есть, отпуск ты не использовал. Можно вволю попутешествовать.

Ледяной человек сделал глубокий выдох, который тут же превратился в звонкий кристалл. Он скрестил на коленях покрытые инеем длинные пальцы.

-- Ну что ж. Если ты так хочешь поехать в путешествие, я не против. Правда, я не считаю эту мысль хорошей, но если тебе это в радость, поеду куда угодно. При желании всегда можно взять отпуск, -- с этим проблем не будет. Кстати, а куда ты хочешь поехать?

-- Что, если на Южный полюс? -- Я специально выбрала Южный полюс в надежде на то, что его заинтересует холодное место. -- Я давно уже хотела хоть разок туда съездить -- посмотреть полярное сияние, пингвинов, -- и представила себя, одетую в меховую шубу с капюшоном, играющую с пингвинами под полярным сиянием.

Выслушав это, муж перевёл взгляд на меня. Даже не моргая. Этот взгляд подобно острой сосульке пронзил мои зрачки и упёрся в затылок. Муж на время задумался, а затем скрипучим голосом ответил: «Хорошо».

-- Хорошо. Если ты так хочешь, почему бы нам ни съездить на Южный полюс?! Ты довольна?

Я кивнула.

-- Думаю, через две недели я смогу взять отпуск, а ты пока за это время подготовишься. Идёт?

Но я не смогла ответить сразу: из-за его пристального взгляда в голове похолодело и занемело.

Однако со временем я начала жалеть о предложении поехать на Южный полюс. Почему? Сама не знаю. С тех пор, как я произнесла слова «Южный полюс», в муже, как мне показалось, что-то переменилось: его взгляд стал острее прежнего, дыхание белее, а иней на пальцах -- толще. Он стал намного молчаливее и упрямее, совсем перестал есть, и это не могло меня не беспокоить. И вот, за пять дней до отъезда я решилась:

-- Давай не поедем на Южный полюс! Там, наверное, очень холодно, а это вредно для здоровья. Мне кажется, лучше выбрать другое место. Что, если Европу? Отдохнём где-нибудь в Испании, попьём вина, поедим поэлью, посмотрим корриду.

Но муж меня не слушал. Он уставился куда-то в сторону, затем перевёл взгляд на моё лицо, пристально всматриваясь в глаза. Взгляд оказался настолько глубоким, что начало казаться, будто тело моё постепенно исчезает.

-- Нет, в Испанию я не хочу, -- произнёс он отчётливо. -- Можешь обижаться, но для меня Испания слишком жаркая и пыльная страна. Вся еда острая. Тем более, я уже купил два билета на Южный полюс и шубу меховую для тебя, и ботинки... Мы не можем всё это бросить. Сейчас уже просто необходимо ехать.

Признаться честно, мне стало страшно. Охватило предчувствие, что на Южном полюсе с нами произойдёт что-то необратимое. Раз за разом я видела сон -- один и тот же кошмарный сон: я иду пешком, падаю в глубокую яму и замерзаю, не замеченная никем. Скованная льдом, я смотрю на небо. В сознании, но не в силах пошевелить даже пальцем. Жуткое ощущение! Я понимаю, что мгновенье за мгновеньем превращаюсь в прошлое. У меня нет будущего, -- только наслаивается прошлое. И все всматриваются в такую вот меня. Они видят, как я, пятясь, удаляюсь прочь.

Я открываю глаза. Рядом спит ледяной человек. Бездыханно спит. Будто бы умер и уже остыл. Но я люблю ледяного человека. Я плачу. Мои слёзы падают на его щеку. Вдруг он просыпается и обнимает меня.

-- Видела странный сон, -- говорю я ему. Он медленно качает головой в темноте.

-- Это -- просто сон, -- успокаивает он. -- Сны -- они приходят из прошлого, а не из будущего. Не сны тебя беспокоят, а ты их! Понимаешь?

-- Да, -- говорю я, но у самой нет никакой уверенности.

В конце концов, мы с мужем сели в самолёт, вылетающий на Южный полюс. У меня не нашлось ни одной причины, чтобы отменить путешествие. Пилоты и стюардессы самолёта были странно молчаливы. Я хотела посмотреть в окно, но из-за толстых облаков ничего не видно. Вскоре окно покрылось льдом. Муж всё это время молча читал книгу. Я не испытывала ни воодушевления, ни радости от самой мысли путешествия. Я просто чётко выполняла то, что мы решили сделать.

Сойдя с трапа на землю Южного полюса, муж, как показалось, сильно вздрогнул. Это длилось быстрее одного мгновения -- никто и глазом моргнуть не успел и, естественно, ничего не заметил. Да и сам он виду не подал, однако от меня это не ускользнуло. Тело мужа как-то стремительно, но вместе с тем тихо задрожало. Я внимательно смотрела сбоку на его лицо. Он приостановился, взглянул на небо, затем на свою руку и глубоко вдохнул. Потом посмотрел на меня и приветливо улыбнулся.

-- Вот то место, о котором ты мечтала? -- спросил он.

-- Да.

Я предполагала увидеть полюс таким, но в чём-то реальность превзошла ожидания. Там почти не было людей. Всего один ничем не приметный городок. В городке также лишь одна ничем не приметная гостиница. Южный полюс -- не место для туризма, там даже пингвинов не видно... как и полярного сияния. Я обращалась к редким прохожим: «Где можно увидеть пингвинов?» Однако люди проходили мимо, лишь покачивая головами, -- они не понимали моих слов. Тогда я попробовала нарисовать фигуру пингвина, но они по- прежнему проходили мимо, так же покачивая головами. Я была одинока. За пределами городка -- один лёд. Ни деревьев, ни цветов, ни рек, ни прудов, -- ничего. Насколько хватало глаз -- лишь бескрайняя ледяная пустыня.

А муж -- тот без устали переходил от одного места к другому со своим белым дыханием, инеем на пальцах -- и вглядывался в даль острыми сосульками глаз. Он сразу же выучил местный язык и общался с жителями таким же скрипучим голосом. Но мне было совершенно непонятно, о чём они так оживлённо беседовали. Муж явно потерял голову от этой местности. Что-то здесь притягивало его. Поначалу это меня сильно задевало, казалось, что меня бросили одну, а муж предал и не обращает внимания.

В этом окутанном толстым льдом безмолвном мире я постепенно теряла все силы. Потихоньку, по чуть-чуть. Так, у меня не осталось даже сил злиться. Будто бы где-то потеряла компас ощущений. Потеряла направление, время и важность своего существа. Не знаю, когда это началось, когда закончится? Очнувшись, я уже была бесчувственно заточена во льдах миром бесцветной вечной зимы. Но, даже лишившись почти всех ощущений, я поняла одно: «На Южном полюсе муж перестал быть тем -- прежним мужем». Нет, он не изменился. Он всё так же внимателен и любезен. И, самое главное, я прекрасно понимаю, что его слова исходят от сердца. Но я также знаю, что ледяной человек -- уже совсем не тот, каким я встретила его в гостинице на лыжном курорте. Странно, но я даже не могу никому об этом рассказать: все люди Южного полюса доброжелательны к нему, в то время как ни одно моё слово им не понятно. У них одинаковое белое дыхание, иней на лице. Они шутят, разговаривают, спорят и поют на скрипучем южно-полюсном языке. А я, как птица в клетке, сижу одна в гостиничном номере, смотрю на серое беспросветное по нескольку месяцев небо и учу грамматику мудрёного языка (которую мне вряд ли когда-нибудь удастся одолеть).

Перенёсшего нас сюда самолёта уже и след простыл, -- он сразу же упорхнул в небо. Аэродром опустел. Вскоре взлётная полоса оказалась погребённой под толстым слоем льда. Так же, как и моё сердце.

-- Зима пришла, -- объяснил мне муж. -- Очень долгая зима. Пока она длится, не прилетит ни один самолёт, не придёт ни один пароход. Всё замёрзнет. Ничего не поделаешь -- придётся нам ждать весны.

Я заметила, что беременна, через три месяца после нашего приезда на Южный полюс. Я знала: малыш, которого я рожу, будет маленьким ледяным человеком. Утроба моя похолодела -- в ней плавали тонкие кусочки льда. И я чувствовала этот холод внутри своего живота. Я знала: у малыша будут такие же, как у отца глаза-сосульки и покрытые инеем руки. И что наша новая семья уже никогда не покинет Южного полюса. Вечное прошлое, его абсурдная тяжесть крепко связала нас по рукам и ногам так, что нам уже не вырваться.

Сейчас у меня уже почти не осталось того, что называется «сердцем». Порой я даже не могу вспомнить его тепло. Но пока что ещё могу плакать. Я совсем одна, одна-одинёшенька в этом самом унылом и холодном месте мира. Когда я плачу, ледяной человек целует меня. Тогда мои слезинки превращаются в льдинки. Он берёт эти ставшие льдинками слезинки и кладёт себе на язык: «Знаешь, я люблю тебя». И это не ложь! Я это точно знаю. Ледяной человек любит меня. Вдруг, откуда ни возьмись, налетает ветер и уносит белое дыхание его слов в прошлое... в прошлое... Я плачу. Продолжая лить льдинки-слезинки. В ледяном доме на далёком и холодном Южном полюсе.

апрель 1991 г.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Харуки Мураками

ЛЕДЯНОЙ ЧЕЛОВЕК

Speaking In Tongues
Лавка Языков