Глубокий сон поколения был взорван звуком сирены -- самым кровожадным
из будильников. Молнии продолжали править миром, но ленивее, чем прежде,
и их уже принимали за уличные фонари -- символ умиротворенности и спокойствия.
Постепенно молнии и вовсе сошли на нет, довольствуясь согреванием электрических
чайников обыденности.
Сменив имя, можно поставить новую облицовку на свою психику. Раздираемый
ночными кошмарами ностальгической природы, под конец завершающимися ужасающей
картиной -- огромное двадцатизначное число и патологическая необходимость
разрешения, -- раздираемый ими мастер печатного слова был вынужден сменить
свое имя: отныне он -- графоман.
Игра букв, цветное видение звука, осязание каждой фразы... не забыть
для приправы первоклассного юмора -- при таких-то снах. Допустима некая
доля шока, самоиронии; всё шокирующее должно быть помещено в мягкую оболочку:
потребитель должен шокироваться постепенно и мягко.
Со сменой имени прежние кошмары ушли в никуда, уступив место более
свежим, молодым и злобным. Но графоман всегда может надуть свои кошмары,
мистифицировать их, загнав в только что созданную оболочку, а сам -- исчезнуть
оттуда, прикрывшись псевдонимом.