Speaking In Tongues
Лавка Языков

Олег Кустов

TRANSITUS

Венок сонетов

Бедность воображения обнаружит тот,

кто эволюцию личности будет представлять себе

всегда в условиях времени и пространства.

Н. Гумилёв

Есть нечто, передаваемое от человека к человеку взглядом, случайным жестом, возникающее где-то между людьми и незримо присутствующее в них. Нечто, что есть в звуках музыки, в поэтических строчках. Но это даже не сами звуки или слова, поскольку это то, что стоит за ними. И мы, благодаря им, можем почувствовать это только короткий миг переживаемое ощущение бесконечности, ощущение неведомого, когда-то близкого, но теперь утраченного. Как жизнь по ту сторону зеркала, как мысль, направленная внутрь самого себя.

Такое ощущение приходит из глубин человека, из самых глубин его природы, потому что человек – это больше душа, чем тело. А для души нет вечности и мгновения, пространства и границ; в ней вымысел переплетён с реальностью, воспоминания живут в настоящем и будущее кажется различимым сквозь дымку собственных иллюзий.

Это нечто единственно не поддаётся ходу времени. Это какая-то скрытая, непостижимая взаимосвязь вещей. И мы её чувствуем, когда наши души соприкасаются с чем-то неизмеримо большим, чем мы сами, - тем неведомым, великим и высоким, что бесчисленными мирами над нашими головами и в нас самих, - Космосом.

Человек растёт – человек тот же и не тот... Дело не в том, что мужчина уже не пошлёт «чёрную розу в бокале» любимой женщине, что прекрасные дамы древности, увы, там, «где прошлогодний снег». Нет, человек остался тем же, на что был способен сотни и тысячи лет тому назад. Изменяется, изменилось мироощущение, мировосприятие человека.

Теперь в жёстком ритме своей жизни он острее слышит прошлое и настоящее, различает целую Вселенную в том, что считал малым, как атом, и среди катастроф и прозрений современности он зачастую не замечает своего нового отношения к вроде бы прежнему порядку вещей. Для него это так же естественно, как смена времён года: то, что ещё недавно казалось фантастическим, входит теперь в его жизнь так просто, что не заслуживает даже упоминания.

Человек удивлён, ощутив в себе мощь своего разума, подчас он напуган ею, как бывает напуган этим нечто за мимолётным взглядом... Что это? Космос – Бог? Или Бог – это Космос? И перед лицом неизвестных пространств и времён человеку становится необходимым увидеть самого себя, чтобы через своё микро вступить в космическое макро.

...Не надо вопросов и объяснений, зачем люди во все времена искали своего Бога. И если человек жив его присутствием, ему не надо лишних движений, чтобы говорить со всем мирозданием. Своим путём он идёт к свету – через хаос, через страх, через смерть.

1

Горячим кофе губы обжигали,

Как странно – не спешил совсем народ,

И стрелки безнадёжно отставали,

И я был там, где всё не тает лёд.

Чужие люди и чужие дали,

И мне в лицо смеялся прошлый год –

Меня так долго нивелировали,

Но кто найдёт, что я теперь не тот.

Аэропорт – бессонница скитаний,

Ночной вокзал моих воспоминаний,

Убежище бездомных стариков,

И разговоры о заморских странах

На сумках, рюкзаках и чемоданах

Под медленное тиканье часов.

2

Под медленное тиканье часов

Забвенье наступает осторожно,

И многое из прожитых веков

Становится и близко, и возможно.

И память древняя из-под оков

Земных страстей, переплетенных сложно,

Приходит в откровении богов

О бренном, быстротечном и ничтожном,

Что мучается участию злой,

А, выстрадав, становится золой.

И нам уже испробовать едва ли

Воды живой с колодезного дна –

У чёрного лесного колдуна

Встречали дни, а годы провожали.

3

Встречали дни, а годы провожали,

Открытое в самих себе несмело

Заветным дневникам своим вверяли –

Бессмертие себе в глаза смотрело:

Как в первый день, когда не сознавали,

Что это свет и нет ему предела,

Что мир в его лучах мы увидали,

Так через душу ощутили тело.

А нас учили проявлять терпенье,

Не принимать поспешные решенья,

Не делать опрометчивых шагов…

И по ночам, целуя купол неба,

Я уходил без соли и без хлеба

К далёкому Созвездию Весов.

4

К далёкому Созвездию Весов

Отправились мои пути-дороги.

Есть музыка звучания слогов

И метр слов, поделенных на строки.

И если мне нет жизни без стихов,

Как вещи все неважны и убоги,

И даже безысходность тупиков

Не стоит беспокойства и тревоги!

И, кажется, совсем не так давно

Здесь струны лир натягивал Рембо,

А рифмы его мили измеряли.

И выпита усталость, как вино

Столетней крепости, но всё равно

Останусь я один в своей печали.

5

Останусь я один в своей печали

Среди высоких дождевых завес.

Шальные птицы глухо прокричали,

И отозвался им сутулый лес.

И растерялся, было, я вначале –

Меня водил по кругу хитрый бес,

И люди мне обиды не прощали,

И я не видел высоты небес.

Но ничего не сказано случайно,

И в каждом слове есть частица тайны

Творения бесчисленных миров.

Так, день минувший полон, но не нов,

И чередою длинных вечеров

В моей судьбе виденья детских снов.

6

В моей судьбе виденья детских снов

И городов подлунных очертанья,

И я на звёзды променять готов

Мальчишеские дерзкие желанья.

По мишуре оброненных листов

Пройдёт любовь в весеннем одеянье,

И станет вечной красота цветов,

И смерть не тронет моего сознанья.

Лишь прежние изменяться названья

Да к травам тихо спустятся мечтанья,

Те, что в бумажных облаках витали

И радовали радугой меня.

Так отчего ж, надежду сохраня,

Я чувствую спиною холод стали?

7

Я чувствую спиною холод стали,

Расстрелянный, поверженный, немой,

И, вырвавшись в заоблачные дали,

Стихает постепенно голос мой.

О, так ли много обо мне вы знали,

Чтобы карать меня своей рукой?

Меня солдаты молча расстреляли

За то, что был всегда самим собой.

И горек, горек воздух над губами,

Моими полуночными стихами

По рощам молодым, среди стволов,

Рассыпалось стремительное эхо.

Я не снимаю рыцарских доспехов,

Внимаю медный зов колоколов.

8

Внимаю медный зов колоколов –

Могучее, размерное биенье

Над ярмаркою праздничных столов

По шумным многолюдным воскресеньям.

Но срок настал – рогатин и колов…

И было как кровавое знаменье

Поверх в испуге поднятых голов

Крестов церковных страшное паденье.

Безвременье спустилось чёрной тенью.

Безмолвные рождались поколенья.

Бесславные восславились пророки.

И нет огня, чтоб холод одолеть.

Я вслушиваюсь в траурную медь,

В самом себе ищу свои истоки.

9

В самом себе ищу свои истоки,

В былых веках — своих учителей,

И мне дает июньские уроки

Безвестный пух безвестных тополей.

Однажды мной написанные строки,

Грустнее слёз и смеха веселей,

Как ни были б сейчас они далёки,

Не старше этих городских аллей.

И я прошу о мелочи простой –

Не волновать меня пустой мечтой,

Не трогать мир мой вольный, одинокий.

Хочу уйти от боли и от зла

Туда, где неизменна суть числа,

Но вижу у других свои пороки –

10

Но вижу у других свои пороки,

Пытаюсь растопить колючий лёд,

Как бы вхожу в хрустальные пороги

Лесной реки, где неизвестен брод.

И мир, необъяснимый и высокий,

Здесь новый мир моих признаний ждёт –

Напиток чёрный, чёрный и жестокий,

Меня легко над безднами ведёт.

Я пью его, и горький, и горячий,

Он заставляет оставаться зрячим,

И жажды не избыть одним глотком!

Я пью его, как строчкам смысл вверяю,

И истину, быть может, обретаю,

Быть может, что в сравнении таком.

11

Быть может, что в сравнении таком,

В каком бы не осталось места слову,

Лишь только полный небом окоём,

Я покажусь мальчишкой бестолковым.

Но если свет ещё во мне самом,

А первый снег нежданным лёг покровом,

Так что же, если холода кругом

И сумерки в обличии багровом?

А люди ничего уже не ждут,

И годы вырастают из минут

Уделом одинаковым и скучным,

Чтоб не сказать пустым, совсем пустым,

И не хочу назвать его своим –

Я научусь быть добрым и послушным.

12

Я научусь быть добрым и послушным

И разрешу в себе свои сомненья –

Один большой горячий шар воздушный

И радости мои, и огорченья.

Из талых вод, прозрачных и жемчужных,

Моё расплесканное отраженье

Глядит растерянно и безоружно –

Мгновенье, измененье, удивленье.

Пусть время к сентябрю приводит лето,

Со мною тоже происходит это,

Чему усилий никаких не нужно.

И мёрзнут воды, ледяную просинь,

Холодную и пасмурную осень

Прощая и любя великодушно.

13

Прощая и любя великодушно

Дождливых дуновений кутерьму,

Мой маленький огонь – осколок южный –

Бросает блики в белую зиму.

Она идёт уверенно и вьюжно

И сыпет снег в кипучую сурьму,

Туда, где многотравье было душно,

Где хорошо мне было одному.

И чем морозней, чем свежей восходы

И ночи остывающего года,

Тем больше дорожу своим огнём.

Когда заговорят мои сонеты,

Я обниму его теплом и светом

И тех, с кем не был никогда знаком.

14

И тех, с кем не был никогда знаком,

И тех, с кем повели меня ветра,

Я снова узнаю в пути своём

И разделяю с ними вечера.

Чуть мокрый от дождя аэродром,

Огней, бегущих мимо, веера,

Потерянный и обретённый дом –

Транзитный рейс из завтра во вчера.

Как низко нависают облака!

Какая-то неясная тоска

Наплывами, наплывами печали.

Зал ожидания, где места нет,

Где, заглянув в полупустой буфет,

Горячим кофе губы обжигали.

15

Горячим кофе губы обжигали.

Под медленное тиканье часов

Встречали дни, а годы провожали

К далёкому Созвездию Весов.

Останусь я один в своей печали.

В моей судьбе виденья детских снов –

Я чувствую спиною холод стали,

Внимаю медный зов колоколов.

В самом себе ищу свои истоки,

Но вижу у других свои пороки.

Быть может, что в сравнении таком

Я научусь быть добрым и послушным,

Прощая и любя великодушно

И тех, с кем не был никогда знаком.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Олег Кустов

TRANSITUS

Венок сонетов

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

Speaking In Tongues
Лавка Языков