Speaking In Tongues
Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Пустыня

По берегам древних морей покоились высохшие кости серебряных слов. Усталый путник брел по трещинам извилин желтого мозга под ритмичными ударами солнечных лучей. Гигантская невысказанная паутина всклокоченными проводами роилась в его старой голове. Заброшенные города вставали из песка глыбами внезапных мыслей.

Календарь кончился. Путешественник все чаще смотрел на небо. Он видел там очертания вечного театра. Одна только мечта оставалась в пустыне -- ВОДА. Фонтаны и водопады, ручьи мерещились ему, но он двигался вперед. Неизвестно, сколько тянулся этот параноидальный бред -- удушливый в своей необъяснимости -- но вдруг все это прекратилось.

Он стал свободным -- и одновременно слепым, бесчувственным и глухим. Вначале ему показалось, что он снова ушел в себя, под бессмысленный счет шагов, но ощущение было как от полета вниз...

За ним незаметно наблюдал зеленый исследователь. Рыбьими немигающими глазами он словно листал пройденные путником тяжелые страницы, внимательно прочитывая оставленные на песке следы. Когда путник потерял сознание, исследователь приблизился к нему судорожными короткими шажками. Исследователь перевернул путника и стал вглядываться ему в лицо. Да, он не ошибся -- перед ним был Колдун. Куда же он направлялся? Заунывно пели пески...

Колдуна ждали в тайном убежище. Он должен был оживить Железного Скарабея. Несколько веков Железный Скарабей хранился у посвященных, несколько веков поколения адептов поддерживали ритуальный огонь, и вот теперь настало время...

Исследователь прислушался к себе. Им всегда управлял инстинкт. В каждом живом существе он видел потенциальную жертву. Оставлять ли в живых Колдуна? Колдун слабо зашевелился. Клейкий обморок, казалось, продолжается -- сейчас перед ним был огромный Ящер. Ящер почему-то медлил.

Мастер опустил рукоятку Переключателя, и тотчас зажглось предупреждение. Он не стал его читать, помня предписание ничему не верить. Законодатели были далеко, но он мог не успеть переключить. Он услышал, как оживились пространства, которые он видел на схеме. Они готовились к обмену -- лихорадочно штамповали оружие, строили тюрьмы и крепости, готовили солдат. Для них обмен означал большую битву. Затряслась и загудела ржавая труба матричного конвертора -- началось переваривание дочернего пространства. Конвертор с наслаждением усваивал каждую буковку и цифру, обгладывал каждую линию, уделял внимание каждой точке.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Пустыня

Speaking In Tongues
Лавка Языков