Speaking In Tongues
Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Лестница

Да, сны материальны! Сны материальны даже в большей степени, чем кричащая женщина, которую увозит автомобиль. Не хватает чего-то для достоверности? Пожалуйста, везде торчат прошлогодние сухие стебли. На ней надето дрянное черное пальто. У нее что-то с лицом. Судя по всему, ее везут на церемонию, где она должна улыбаться и говорить клятвы. Потом видение задрожит словно дым, задергается нервными сизыми черточками и уплывет.

А в трамвайных трактирах сегодня что-то жарят на вертеле. Манекены коптят земные рукава и поливают их маслом из автомобильного набора. Сумерки. Скоро уже поджарятся нарезанные античными кольцами платья. Чья-то мокрая рука горстями сыплет приправы. Помощники важно выходят из своего подземного убежища выбросить глиняные контейнеры с очистками. Сегодня -- провинциальный ангел в ржавом соусе. Его электрическую фигурку нарезали превосходными кусочками, а крылья его лежат на полке отстраненной снежной листвой. Он сейчас покроется стеклянной корочкой. Кто-то принес хворост и греет руки.

-- Следи за мотором! -- хмуро сказала чья-то тень. -- Иначе все потеряем!

Шофер нажал знаменитую кнопку с лошадками.

-- Ну, чего уставилась? -- сказал он женщине в черном пальто, не скрывая отвращения. Она слышала где-то уже этот темпераментный бас, в каком-то гараже. -- Так, сейчас осторожно!

Машину сильно тряхнуло. Она работала в генеральском музее, часто сталкивалась со старыми вождями, читала их письма и кошмары. Она знала об этих неловких обглоданных людях все, начиная с мистических убийств. С некоторыми она дружила. Вожди показывали ей свои высохшие рисунки и любили сплетничать о штабном руководстве. Рисунки, она помнила, пахли почему-то сеном.

-- Скоро уже приедем! Ну, не устали? Тут уже недалеко!

На рисунках были только какие-то мерзкие символы. Старцы никогда не объясняли их значение. Она понимала это как грозное влияние древних запретов. Она вспомнила, как боялась одного сморщенного старика, и ей стало смешно.

-- Следи за двигателем, тебе говорят!

Машина равнодушно ползла, внутри ее просторного брюха что-то усердно гудело. На табличке было написано: «Мастерская номер один». В машине, кроме нее, ехали еще четверо. Один -- довольно неприятный тип, сразу же сказал ей:

-- Все зависит от тебя. Если будешь хорошо себя вести... -- Сказал и ухмыльнулся. Она даже не решилась спросить, что значит вести себя хорошо. Она видела лишь его спину. Он сидел на переднем сиденье, смотрел на проезжавшие мимо фургоны и дремал. Двое других о чем-то громко говорили, время от времени прислушиваясь к завыванию мотора. И еще водитель -- человек с тусклыми, какими-то робкими глазами. Такие немыслимые звериные глаза бывают только у серьезных людей, которых раздражает неизвестно что. Он напоминал ей того старика. Старик воровал спички и напевал одно и то же: «Я погубил его». Шофер вел машину разочарованно, его восковые губы тоже напевали бессмысленное: «Я погубил его».

Машина двигалась уже по-другому -- ход ее вдруг сделался мягким привычно-снисходительным ходом. Шофер нажимал серебристые педали и поворачивал резиновый руль уже с изрядной долей интереса. На переднем сидении проснулся его товарищ.

-- Подъезжаем, что ли? -- спросил он, зевнув. Шофер кивнул головой. Агенты на заднем сидении замолчали. -- Хвоста нет?

-- Никак нет!

Духота и долгое путешествие утомили женщину. В городе часто пропадают люди. Но, как это ни странно, она меньше всего сейчас боялась стать обувью, инженерными сапогами с рыжими меховыми голенищами, которых привычно стыдится их хозяин. За время путешествия она стала даже немного доверять своим соседям, хотя те запрещали смотреть в окна и несколько раз грубо прикрикивали на нее. Тревоги отступили, и она принялась чуть иронично перебирать варианты собственного спасения. В дороге похитители кормили ее, она ела, но без особого аппетита. Постепенно становилось понятно, что убивать ее не собирались, по крайней мере, -- сейчас.

Они остановились у невзрачной стены. Ей помогли выйти из машины. Когда она вышла, у нее закружилась голова и она едва не упала. Вдалеке лаяли собаки. Пахло дымом.

-- Машину в гараж! Проверь двигатель!

-- Слушаюсь!

-- И номера!

-- Ясно!

Поверхность стены была безукоризненно выкрашена в зеленый цвет. Дверь воспринималась просто как шутка, и она засмеялась этой удачной шутке. Ее попутчики переглянулись, легонько толкнув ее в спину и протискиваясь следом. То, что находилось за стеной, заставило ее зажмурить глаза. Она попятилась было назад.

-- Ну, чего ты испугалась-то? Будешь жить здесь! Выспишься в погребе, там тебе уже постелили, еда там, все давно приготовлено, выспишься и забудешь все, я заклинаю тебя.

Утром вставать не хотелось. Она никогда еще так хорошо не высыпалась. Такой мягкой, уютной тишины ей не приходилось знать, и из благодарности она вымыла всю посуду. Здешняя тишина была обнадеживающей. Мелькнула, правда, мысль, что становится она экспонатом в каком-то подземном музее, но она отогнала ее. Она с нетерпением ждала своих хозяев, чтобы те объяснили ей, для чего она здесь.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Лестница

Speaking In Tongues
Лавка Языков