Speaking In Tongues
Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Воспоминание о двойнике

Вначале это был самый обычный розовый младенец. Он удивлялся всему и жмурил глазки. Кто тогда мог подумать, что внутри голого зародыша уже импульсивно тряслись запутанные молниеносные плюсы и минусы? Что-то колдовское тогда уже наблюдало через его глазенки за нашими иллюзиями. Он ходил в детский сад, стал школьником, потом участвовал в высших пленумах. Он с готовностью воспринимал все области науки и скрытно измерял молекулы. Он фотографировал свои скомканные расчеты и хмурился: молекулы были измазаны маслом. Ему было трудно соблюдать чистоту -- это означало не допускать к эксперименту посторонних, а в помещение постоянно проникали хозяйки с боевыми щетками. Он, расстроенный, бродил по бульвару или сидел в кресле, листая дневник опытов -- он вел дневник скорее из рассеянности. Иногда он отправлялся на ужасные берега, где растут скорбные деревья, и любовался общественными тучами. Настоящее имя его было Иахсар, но здесь все звали его Вдурот. Он был осторожен в своих научных шалостях, пожалуй, о них никто толком ничего не знал. В тот злосчастный день он скучал, тягостно обдумывая какую-то теорию. Он был уже в том возрасте, когда люди имеют полное право не только веселиться, но и распоряжаться. Проклятая жизнь к нему была жестока. В комнате сегодня несколько раз становилось темно, он мерз. Он давно уже не смотрел в зеркало на беззубого седого человека в мокрой одежде. Свои мысли он держал в пыльных графинах. Он считал эти замедленные графины своими детьми, и часто его злило их безразличное молчание -- он по-прежнему ценил человеческие принципы. Впрочем, некоторые из них шипели, когда он вынимал пробку.Что же все-таки не действовало у рабочего механизма? Может быть, влияет понижение температуры? Он собирался сжечь свой великий город с многослойными магистралями и хижинами. Он решил больше уже не тянуть до крайнего дня. Он выздоровел, надел фуражку и козырнул роже в зеркале. Этот парень ожил, а что он собрался сделать -- совсем не важно! Он откупорил один графин -- самый неблагополучный -- и выпил из него. Его передернуло от заполняющей душу искренности. Вернулась готовность. Я еще не настолько придурок, подумал он ласково, чтобы забыть схемы и адреса. Он представил прохожих с корзинами, идущих по коридору и налил себе еще яду. Он устремился к сумраку. Злосчастная жизнь жевала его или сосредоточенно играла на свирели; в юности ему не был страшен этот дешевенький уход -- но ведь тогда он еще не был так отравлен. Мне немыслимо захотелось вдруг улететь за корпуса. Покаяние -- бессмыслица, но оказалось невыносимым. Мою коробку забрали, она стояла на шкафу, я не успокоюсь, пока мне ее не вернут. Серый туман скрывает приближающуюся камфару. Попили у меня крови. Бухгалтер, да никакой он не бухгалтер на самом деле, он -- оборотень, гадко кивает, роясь в моем кармане. Сквозь клубы продираюсь, захлебываясь. Он уже в гнезде. Кричит, машет крыльями. Здесь же скрывается ведьма, напугавшая меня однажды. Она хранит вовсе не выцветшие сюрпризы, она хранит часы. Она знает, как нужно хранить часы. Она их хранит в гробах, поэтому они никогда у нее не меркнут. Иахсар живет на верхнем этаже, здесь он держит свои чемоданы и разрабатывает технологию. Лучше бы он этой технологии вовсе не касался, сейчас бы преспокойно гримасничал и посвистывал себе в будущем. Он порой так забавно рассказывал всякие случаи и ходил с подзорной трубой по городу... Так умильно прогуливался! Специально для него строилась деликатная круглая дорожка. Ее потом перетащили за горизонт -- он вел очень замкнутый образ жизни. Его всегда сопровождала группа военных. Потом дневник его потеряли. Кое-кто осознал свои ошибки. Оставшееся оборудование погрузили в несколько лодок, там еще можно было кое-что переделать, но были утрачены все его письма. Перерыли все камеры, побывали даже на секретном стрельбище -- ничего не нашли -- все пропало самым загадочным образом. Вдурот еще какое-то время смотрел на старые термометры, но чем он мог помочь? И тут появляется этот босой чудак, который утверждает, что вернулся. Очень убедительно рассказывает о своих подвигах. Медальон у него есть, правда, сам он нисколько не похож на настоящего Иахсара. Рассказывал, что пересек несколько подземных куполов; пока добирался, прятался под окошками. Аппарат секретный знает как свои пять пальцев. Что удивительно, своими рассказами он подтвердил теорию Иахсара о первоначальном излучении, даже нарисовал это самое излучение. Уже должны были праздновать счастливое возращение ученого, но один милиционер поймал его на незнании самых простых терминов.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Воспоминание о двойнике

Speaking In Tongues
Лавка Языков