Speaking In Tongues
Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Происшествие в розовом шкафчике

Агент по кличке Хвостик был маленьким, щуплым человеком. Лицо его было до такой степени детским, что многие запросто принимали его за ребенка и пытались угощать карамельками. Он был похож на смышленого лобастого мальчика. Сейчас ему приказали наблюдать за одним господином, которого только что приняли на работу. Хвостику было не совсем удобно следить за ним, потому что господин этот сидел несколько сзади от него и чуть-чуть слева, и Хвостику приходилось постоянно крутить головой, чтобы хоть как-то видеть, чем же занимается его новый сотрудник. Хвостик понимал, конечно, что новый дядька неопасный, его уже успели как следует проверить, но время от времени все-таки задавал ему формальные вопросы и отмечал, как тот реагирует. Пока все шло нормально. Через несколько дней Хвостик вполне уже мог занимать у своего нового соседа по комнате деньги «до завтра».

Хвостик возглавлял в Организации секретный отдел. В секретном отделе не было больше никого, поэтому Хвостику решили пока не предоставлять отдельный кабинет. Но он сильно не переживал. Ему разрешалось заходить в другие отделы, сидеть там, пить кофе. Больше всего Хвостик любил бывать у своего дедушки, который трудился здесь же, в отделе кадров. Дедушка когда-то командовал следственным изолятором. Там людишки были попроще. Дедушке удавалось их видеть насквозь. Достаточно сказать, что за много лет службы у него не было ни одного побега. А здесь, в Организации, к людям нужно было ох как долго присматриваться, изучать их биографии, следить за каждым их шагом. Они запирались с Хвостиком в отделе кадров, перебирали анкеты сотрудников и вспоминали старое доброе времечко. Иногда дедушка неожиданно появлялся в коридоре. «Чего вы тут разбегались?» -- вопрошал он грозно. Все сразу же стихало, однако старик чувствовал, что его перестали бояться, осталось только уважение к его орденам, а весь шум и толчея людская скоро возобновятся опять.

У Организации было два здания. В первом сидело все начальство, размещалась касса, отдел кадров. Во втором обычно устраивали попойки, Хвостик всегда старался присутствовать на них. Как-то раз ему поручили захватить нового сотрудника на одно из мероприятий. Начальству понадобилось окончательно его проверить. Все необходимое они купили в винном магазине. Хвостик распоряжался и в конце концов вызвался нести сумку с бутылками и закуской. В качестве закуски было приобретено сало. Потом Хвостик гордо звенел сумкой на всю улицу и восхищался самим собой.

Они появились в том здании вовремя. Алкоголики только-только начали собираться. Пришел Холера -- алкоголик со стажем, опытный алкоголик, начитанный: когда Холера сыпал цитатами из комедий, он смотрел на окружающих пустыми глазами. Холера тщательно скрывал, что он математик. Он был одет в джинсовую голубую модную куртку, но все равно почему-то чувствовалось, что в Холере живет неординарное мышление, и что Холера вполне может выпить много водки и ему ничего не сделается.

Появился толстый Сволодя -- нахальный молодой мужик с мягкими большими ладонями. В его взгляде есть капелька высокомерия, а может, это только так кажется. Каким-то совершенно непонятным образом на его гладком лице удерживались изящные очки. Очки говорили всем, что Сволодя -- человек умный и за словом в случае чего в карман не полезет. Сволодя был гурман, а в первую очередь любил водку. Они с Холерой сразу же связали Хвостика, пересчитали бутылки, часть спрятали в холодильник. Хвостик почти не сопротивлялся.

Гости уселись на диване, откупорили посуду, познакомились с новеньким, поставили пластинку.

-- Кого мы ждем? -- спросил Холера, разливая водку. Хвостику тоже налили в стаканчик. -- Ну, за твою премию, ха-ха-ха-ха! -- сказал Холера. -- Даст бог, не последнюю! Ха-ха-ха-ха! Ты закусывай, закусывай!Бери, бери, не стесняйся, ха-ха-ха!..

-- Хвостик! Ну, что же ты! -- укоризненно сказал Сволодя. -- Ты не пьешь, что ли? Так, Хвостику больше не наливаем!

Хвостик что-то ответил,но из-за музыки его совсем не было слышно.

-- А ты откуда к нам? -- обратился Холера к новенькому.

-- Что заканчивал? -- спросил Сволодя, выдававший себя за геолога.

-- Я раньше работал на границе. По специальности я -- костюмер.

-- А какой у тебя был заработок? Ты на Хвостика не обращай внимания.

-- Заработок у меня был скудный, ребята. Очень скудный.

-- Нет, все-таки хотелось бы узнать, сколько конкретно, -- сказал Сволодя, который собирался уже пойти к холодильнику за следующей.

-- Ну, вы сами посудите, какой может быть заработок у костюмера, который вынужден ползать целыми днями на границе? Я вам как-нибудь расскажу, как мы там работали, я ногу однажды порезал, ползали в грязи.

Хвостик дернулся в такт музыке. Он не мог дотянуться ни до заботливо налитого друзьями стаканчика, ни до проигрывателя. В поле его зрения внезапно попали ножницы, которыми чиновники обычно разрезают плотные юридические таблицы. Спасительные ножницы висели на далеком гвоздике и дотянуться до них он тоже не мог.

Сволодя принес запотевшую бутылку и вдруг расхохотался, когда ставил ее на стол.

-- Мы же забыли газету постелить!

-- Сволодя, сходи, проверь Хвостика, -- сказал Холера. Он делал бутерброды и не мог отвлекаться. -- Он что-то там шевелился, по-моему. И пластинку переверни, пожалуйста...

Неожиданно Холера сказал, не обращаясь ни к кому, с теплотой и изумлением в голосе (он все еще продолжал резать сало):

-- Водка сегодня лекарственная, видишь, как утекает поверхность? Такую водку не купишь в разных там буфетах на остановке. Ее надо пить из гигантских чашек. Лично меня невозможно испугать глубиной бутылки. Я пил однажды в котельной с поджигателями. Я боюсь только так называемых простых людей. Они ходят в рваной одежде, каждое утро спрашивают друг друга: «НУ КАК ТЕБЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ТАКОГО-ТО?» Я подозреваю, что они способны сами написать массу политических трактатов, а если сделать обыск у них в каморках, то уже сейчас там можно найти кое-какие рукописи. Мне иногда кажется, что они кричат мне сквозь щели: «ХОЛЕРА, ИДИ СЮДА,ИДИ СЮДА!» А теперь помолчим.

Некоторое время Холера сидел с солнечной психической улыбкой на лице и всхлипывал. Потом он вытер губы и сказал скороговоркой:

-- Бывает водка стремительная и жалобная. Бывает такая, что вот нужно тебе, допустим, ты извини меня, ладно? сосредоточиться на своем, единственном, ничего, что я на «ты» с тобой? Блестит, как солнце в квадрате окна, и только сильные сердца, понимаешь? Только сильные сердца... Сволодя! Ты еще здесь? Сходи, дорогой, проверь Хвостика, я говорю тебе, он там шевелился...

Сволодя махнул рукой и ушел проверить Хвостика.

Холера и новенький остались один на один.

-- Холера, теперь позволь спросить тебя. Где твой портфель?

-- Обожди... -- осторожно сказал Холера. -- Мы с тобой раньше никогда не встречались?

-- Нет.

-- Тогда откуда же ты знаешь про мой портфель?

-- Да я просто так спросил...

-- Ты удивительно догадлив, друг мой! Я никогда не расстаюсь с портфелем. Ты хоть знаешь, что у меня в нем хранится?

-- Нет.

-- Это х-хорошо! Но я могу тебе показать. У меня секретов нет! Вот, пожалуйста, смотри!

Холера вынул из-под стола рыжий огромный портфель, властно провел по нему рукой -- раскрылись замки.

Появился Сволодя.

-- Хвостик передает всем привет, ха-ха-ха! Он бодр и весел как никогда, только что мне новый анекдот рассказал. У него веревка ослабла, я поправил, ха-ха-ха-ха! Вот, Холера, как ты все-таки сказать здорово умеешь, вот что значит математика! Портфель смотрите, да? А за что пить будем? Я предлагаю за полное... совпадение... финансовых интересов, ха-ха-ха! У супругов! Ха-ха-ха!

Все чокнулись, выпили, закусили бутербродами. Холера водрузил портфель на подставку, ему было неудобно держать его на коленях. Со стороны портфель выглядел самым обыкновенным. Кожа его потрескалась, а великолепные круглые замки были тронуты ржавчиной.

-- Ты знаешь, какая у него история? -- сказал Холера, обращаясь к новенькому.

-- Нет, конечно, не знаю, -- ответил тот, наливая себе.

-- И я не знаю, -- сказал Сволодя, ласково принимая бутылку и аккуратно наклоняя ее в свой стакан.

-- Я же тебе рассказывал! -- удивился Холера.

-- Ничего ты мне не рассказывал, -- так же искренне возразил Сволодя, убирая пустую под стол.

-- Ну, ладно,джентльмены, слушайте!

Холера откашлялся, покосился на портфель, который стоял боком к слушателям, зачем-то погрозил ему пальцем.

-- ...Мы всегда страдали от шпионов, коллеги. Лично я был артиллеристом. Мы контролировали небо. Там на небе есть особые участки, которые называются скважинами, так вот, я наблюдал за их перемещением. А шпионы постоянно норовили либо украсть наши архивы, либо проколоть покрышки, либо еще как-нибудь навредить. Истинное расположение нашего лагеря знал только я. У меня был свой пароль с вероятной фразой. Если бы вы знали господа, какие все-таки это заботы! Вдруг, в один прекрасный день, небесные скважины начинают исчезать. Все до единой. Мои ребята просто не знают, что делать. Я был готов решать разные ситуации, но к этому мы оказались не готовы. Звоню руководству. Бесспорно, я никогда на наше руководство не рассчитывал -- это же все поголовно дебилы. Я надеюсь, господа? Но у нас был один человек -- мы звали его меж собой Будильник.

-- Как-как? -- спросил Сволодя.

-- Будильник, -- с досадой сказал Холера. Из угла раздался стон Хвостика. Пластинка уже закончилась.

-- Пойди, поставь ему что-нибудь и проверь веревки.

Сволодя поднялся, а Холера шепнул на ухо новенькому:

-- Это он всегда так. С ним очень трудно разговаривать, он почти сразу все забывает.

-- А кем он работает?

-- Я точно не знаю, он то ли шофер, то ли наблюдатель за документами. Правда, он всем говорит, что он геолог.

Вернулся Сволодя.

-- Я поставил ему «Дуновение собаки».

-- У тебя хороший вкус!

-- Классика, ха-ха-ха-ха! Ты давай рассказывай про портфель-то свой!

-- Вот звоню я, значит, этому Будильнику, сообщаю о происшествии, а он мне и говорит: «Это самый настоящий подрыв! Я обо всем сообщу командующему.» Диверсия! Где-то на моем участке, на вверенной мне территории орудуют диверсанты! У меня несколько хозяйственных помещений, комната, где мы ночуем, все это хорошенько замаскировано, я выдал своим людям бушлаты -- и все! Сейчас сюда должен приехать командующий! Надо же все привести в нормальный государственный вид! Послал я, конечно, своих солдатиков за глиной, надо, чтобы все выглядело, как следует, чтобы блестело, мои орлы за ночь -- за одну ночь! -- вылепили скульптуру этого самого фельдмаршала -- памятник мы ему, то есть, сделали прижизненный! Бестолковщина! Откуда же нам было знать, что он никогда к нам не приедет! Его, как оказалось, и не существовало никогда в природе! Вместо него к нам приехал Будильник. Вместе с комиссией. Прошли по всей территории, проверили все шестеренки. А в то время всей механической частью у нас заведовал некий...

-- А про портфель-то когда будет?

-- Обожди, будет и про портфель... Так вот, Будильник спускался в погреб, проверял все-все детали, ни одного винтика не пропустил, вылез оттуда весь черный. С ним приехал местный председатель, он, пока Будильник лазил вниз, смотреть механическую часть, рассказал нам, что у них сейчас невиданные урожаи, зерно в районе -- а я сразу же сообразил, что все это как-то связано с небесными скважинами. Председателю этому самому в последнее время вообще отбою от корреспондентов не стало, каждый день ездят в село и требуют интервью. Короче говоря, вылез Будильник из ямы, отряхнулся, почистился и сделал определенные выводы. Оформили приказ, с диверсией как-то все неопределенно получилось, но я чувствовал, что диверсанты где-то совсем близко. Будильник уехал, а мы со своими проблемами остались. Я вот что тогда придумал: сходили в село, набрали кольев, сделали изгородь. Я организовал дежурство, и мои ребята стали каждую ночь сторожить территорию.

-- Ну, поймали диверсанта?

-- Да! Ребята схватили его, когда он сверлил дырки в броне. Включили прожекторы, а он совершенно обезумел, выронил дрель. Привели его, значит, ко мне. Я успокоил его, предложил ему кофе, сигареты. Зачем, спрашиваю, гражданин, вы нам интерьер портите? Я работал следователем, так что опыт у меня имеется. Нас учили: если что-то пропало, значит, украдено, если кто-то умер, нужно искать убийцу. А он мне и говорит: «Я, гражданин следователь, работаю шофером. Живу здесь, неподалеку. А ваши стрельбы оказывают на меня весьма вредное воздействие, к тому же сейчас, когда, как я слышал, ваш стрелковый полк сильно разросся.» И поэтому ты, говорю, сверлишь дырки в нашей броне? А он молчит. Больше я от него ни слова не услышал. У него действительно поблизости оказалась квартира. Я, конечно, видел правительственные избы, но такой щегольской обстановки еще ни разу видеть не доводилось. Далеко до такой квартирки современным домишкам! Пол крашеный, стены оштукатурены, в дверях аккуратные ручки сделаны, лампочки есть, выключатели, я на такие мелочи всегда внимание обращаю. А особенно меня возмутили фарфоровые тарелки! Я папаху себе новую не мог купить, а у этого дома -- фарфор! А дальше начинается совсем уже мистика. Потому что когда я вернулся с ребятами в наше здание, гляжу, а в углу, где у нас всякие тряпки и мусор -- этот самый портфель стоит.

-- А что в нем?

-- Погоди... Взял я осторожно портфель, стряхнул с него скорлупу, вытер пыль, и задумался: а чей же он? Кто же его сюда к нам положил? Может быть, его оставил здесь Будильник? Или подбросили диверсанты?.. Мужики, сходите посмотрите Хвостика.

На этот раз поднялся новенький, перешагнул через ноги Сволоди и прошел за ширму. Через некоторое время он вернулся, объявив бодрым голосом:

-- Все в порядке, Хвостик уснул, а проигрыватель я решил выключить.

-- Правильно! Молодец! Там еще осталась? Принеси одну.

Когда разлили, Холера сказал:

-- Я алкоголем не злоупотребляю! Это все дело вкуса! Предложите мне душистые пирожные -- я предпочту им водку.

-- Я согласен с тобой!

-- Ты соблюдаешь все принципы!

-- Да, мужики! Вы только мне не возражайте и все будет хорошо! Потому что у меня есть чутье -- пусть кто-то говорит, что я нетвердо знаю, что написано на пергаменте, так вот, у меня есть чутье...

-- Холера -- молодец! Я предлагаю выпить за Холеру!

-- Была у меня однажды величественная идея -- построить благородный горизонт. Я уже открыл дверь, как все бесследно исчезло. Вы можете это объяснить мне? Я хотел возродить культуру не только ведь в нашем округе, понимаете меня? Я чувствовал, а особенно это чувствуется зимой -- потребность в традициях, но я не сумел превозмочь влияние проклятых гуманистов. У меня в тот период были серьезные неприятности, но я каждый день ходил в школу, в любую погоду, неважно -- зимой, значит, зимой, осенью, значит, осенью, уже в округе замерзли все водоемы, а я шел в школу, и у меня в нагрудном карманчике был наградной пистолет, чтобы стрелять врагов. Меня научили, как срывать с них маски.

-- Холера -- ты гений!

-- Абсолютно!

-- Холера, Холера! Ты -- гений!

-- Я полностью с тобой согласен! Холера -- абсолютный гений!

-- Будь здоров, Холера! Мы пьем за тебя!

-- Спасибо, мужики, спасибо!... Потом я стал следователем и верным своим штыком... Вы же понимаете, что у этой профессии свои особенности? Фигурально выражаясь, мне нравилось читать протоколы допросов, хотя нам чинили жуткие преграды. Уровень -- тогда был уровень! Уровень культуры. Потом мне пришлось стать электриком на корабле, я выходил на палубу, вы видели когда-нибудь палубу оборонительного крейсера в золотистых лучах солнца? Да она блестит, словно рыба! Вы такого блеска никогда не увидите на своих катастрофических железных дорогах! Эта блудная палуба что-то поменяла во мне! Я полюбил стоять на балконе с подзорной трубой... Вечерами мы поджигали фитиль, бархатный фитиль, сидели в салоне, беседовали, у меня была униформа отличного покроя. Кто сейчас вспомнит, что в каютах тогда был картонный пол... Я ходил по этому полу, как по неведомому тротуару. Потом нам объявили, что судно наше -- это второсортный металлолом. Это корабль, на котором мы проплавали столько времени! Вся команда -- все до единого -- сняли шапки и молча стояли. Потом корабль погрузили, он казался ничтожной игрушкой, он раскачивался на тросах и тоже словно прощался с нами. Я -- простой электрик, мужики, я плакал! Я не мог сдержать своих слез, мужики!

-- Холера, перестань, что ты, на самом деле...

-- Да нет, мужики, все нормально...

-- А у меня жизнь, -- сказал Сволодя, протягивая неизвестно откуда взявшуюся вилку с почетными зубьями к тарелке, в которой лежали художественно нарезанные кусочки сала. Он наколол кусочек сала, окунул его в сироп и только после этого отправил в рот. -- В моей жизни были, конечно, победы... Ха-ха! Я ведь простой геолог. Жил в палатках, бикфордова шнура у нас было столько, что мы им вьючили лошадей. Утром берешь рюкзак и отправляешься. Ха-ха-ха! Все галстуки мои были протерты до дыр. Свой карабин я несколько раз относил в ломбард.

-- А что искали, Сволодя? -- спросил новенький.

-- Что искали? Обычно нам показывали карту, объясняли, с какого вокзала отправляться, а однажды наши начальники-идиоты забыли дать нам грузовик. Ха-ха-ха-ха! Представьте себе -- тайга, медведи и маленький костерок. Мы, правда, сумели тогда выбраться из леса. Я служил в сухопутных войсках, попросту, в пехоте. Ха-ха-ха! Войска наши размещались в казармах, комитеты выдавали нам гимнастерки, ремни и пилотки. У меня до сих пор где-то хранится гимнастерочка моя. Ха-ха-ха! Она выцвела, ребята! Мы ведь и в дождь, и в жару должны были... А ты, значит, костюмер?

-- Да-а, -- удивленно сказал новенький и посмотрел на Сволодю.

-- Ты же сам говорил нам, -- сказал Холера многозначительно.

-- Да, я служил на границе. Хлебнул там лиха. Познакомился с женщиной, полюбили друг друга, собирались жениться, оказалась ведьма...

-- Да ты что?

-- Да, вот такие дела. А если бы вы знали, какие платья она носила! Из парашютной обивки! Сама шила. Ну, пришлось ее уничтожить, конечно. Я даже кошелек ее не взял.

-- Вот это молодец!

-- Убил я ее, а на душе осталось какое-то беспокойство...

-- Пройдет, ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха!

-- Пройдет, пройдет! Как с белых яблонь дым!

-- Нет, я понимаю, но вот что-то словно мучит. Она грациозная такая была и улыбка у нее... потусторонняя. Работала в городской библиотеке. Я зашел туда и обалдел. Было в ней все-таки... обаяние. Потом я занялся наукой. Я был официальным бригадиром конструкторов...

-- Подожди...

-- Что такое ?

-- Кто-то вот сейчас сказал: «ХОЛЕРА, ИДИ СЮДА, ИДИ СЮДА!»

-- Да тебе показалось, успокойся!

-- Нет, я точно слышал, подожди, вот опять «ХОЛЕРА,ИДИ СЮДА,ИДИ СЮДА!» Они зовут меня, слышите, слышите! «ХОЛЕРА, ИДИ СЮДА, ИДИ СЮДА!»

-- Да тебе кажется, Холера, ха-ха-ха-ха! Ничего не было, точно!

-- Мужики, я слышу их снова, «ХОЛЕРА, ИДИ СЮДА, ИДИ СЮДА!»

-- Тише, тише, Хвостика разбудите!

-- А, он спит? Я пойду проверю, -- сказал Холера. Лицо его было бледным, а глаза горели трезвым лихорадочным огнем.

-- Да, да, сходи!

Холера с трудом поднялся, погладил портфель и, шатаясь, прошел в закуток, где был связанный Хвостик. Он выскочил оттуда почти сразу же с перекошенным лицом.

-- Мужики, кто-то убил Хвостика!

Все вскочили и подбежали к ширме. Хвостик лежал на полу, руки его были по-прежнему крепко связаны за спиной, а лицо выражало неудовольствие. Рядом на полу стоял нетронутый стаканчик.

-- Это они! -- вдруг страшно закричал Холера. -- Это сделали они! Я знаю! Это сделали они! Они пришли за ним!

-- Надо вызвать врача, -- сказал Сволодя.

-- Для чего врача?

-- Чтобы засвидетельствовать смерть.

-- А нужно ли ему это? -- спросил новенький.

-- Мой портфель! Он исчез! Он только что здесь стоял, я помню! -- снова закричал Холера. -- Вот на этом самом месте!

Speaking In Tongues Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Происшествие в розовом шкафчике

Speaking In Tongues
Лавка Языков