Speaking In Tongues
Лавка Языков

ЛЕОНИД ЗЕЙГЕРМАХЕР

Последний эксперимент

Я становлюсь все более уравновешенным, имитирую манеру движения, принятую в спичечной промышленности. Купил воздух в стеклянном шаре, давление-несколько атмосфер. Я знаю место, где ко мне отнесутся с пониманием. В тренажерном зале меряю скафандр. Настроение-нормальное, то есть близкое к нормальному.

Несколько тяжелых камней чиркнуло по кораблю. Мы входим в метеоритный поток, велели всем пристегнуться. На светофоре была какая-то жестяная табличка, я не успел ее разглядеть. Мы снижаем скорость. Капитан у нас все-таки молодец, вовремя отреагировал- больше не было никаких серьезных столкновений. Нашего капитана зовут Элзага Рахео, он с отличием закончил космический техникум, умеет водить всякие грузовые машины-космические трактора, тягачи и вездеходы.

Корабль наш идет битком набитый разным грузом, да и пассажиров тоже много едет с нами. Везем огромный запас продовольствия, тушенку, сахар, крупу, такого количества продуктов какому-нибудь рабочему поселку может хватить на много лет.

На корабле продают билеты на служебную борьбу. Многие ходят туда, потому что это несказанное удовольствие смотреть, как мутанты дерутся на ринге. Что-то подобное происходило в старых школьных двориках, дрались совсем безмозглые ребятишки и граждане постарше.С помощью хорошей потасовки здесь обреталась ласковая гармония.

На днях в столовой давали мясо, я сижу себе в уголке и спокойно кушаю. Вдруг-человек, стоит с подносом, переминается с ноги на ногу, осторожно спрашивает: "Можно составить Вам компанию? "Я кивнул. Он поставил тарелки, сел и принялся есть. На нем была надета форменная куртка и брюки, это значит, что он в составе команды нашего корабля, но я его раньше на корабле никогда не видел.

Внезапно он обратился ко мне.

-Мне тут сказали, что могут поменяться все законы, по которым мы живем. А ведь это область, в которой легкомысленные решения принимать нельзя. Мне поклялся один человек, он был грамотным очень, вы поймите меня правильно, я тоже в чем-то разбираюсь, они запихали меня вначале в тюрьму, эти мерзавцы, им тогда показалось, что я хочу среди населения распространять панику, потом они держали меня в больнице.. .

Его голос перекрывался гулом двигателя, но я слушал его с интересом. Он не мешал мне есть, а наоборот, создавал этакий задушевный фон.

-Мы же это, с ребятами хотели создать межпланетную ассоциацию,а я как раз в этой больнице лежал, а эти отсталые безграмотные люди даже не знали, какой мне поставить диагноз, дали мне какую-то мятую пижаму. Но я, пока лежал в больнице, не бездействовал, я писал кодекс, кодекс! Эх, какая благодать на нашей планете! Весной! Позвякивает металл, даже грустно становится. Наши торжественные конструкции-они ведь неоднородные, если разобраться. Я вот только жалею свое собственное время, потому что расходуется оно не туда, я всегда завидовал людям,у которых это естественным образом получается, жить, которые умеют читать книги, а меня ведь никто так и не выслушал, ни один высокий деятель нашей планеты не захотел иметь со мной дела, а я попытался поймать Разум, точнее, уместить его в субъективной коробке, в своей, или в чужой, неважно, я придумал универсальное хранилище для этого вещества. Нас слушают? Ничего, пусть слушают! Время, время уходит! Я-это материальная личность, которая действует самостоятельно, не боюсь больше никого-хорошие все-таки здесь повара! Вы можете смеяться над моими теориями, окружающие так и делают-они считают меня дураком, или они, наверное, думают, что я таким образом зарабатываю деньги. Бесполезно что-то доказывать окружающим. Вон сколько их- размахивают руками. Они, глупые, пытаются"поговорить"со мной, но я уже знаю-разговаривать с ними смысла никакого нет, лучше пожалеть свое время. Да, время-это особое чувство, над этим еще надо работать и работать. Мои знакомые-у них куча мыслей по этому вопросу. Я вот что скажу-ни в коем случае нельзя убивать массовое сознание, нравится или не нравится кому-нибудь этот предмет. Я сам, будучи в здравом уме, выбираю себе противника. Что будут значить эти подонки без своего могущества? Я уже вижу эти трибуны с привязанными изменниками!

Я судорожно перелистывал свои представления о людях. Если бы не форменная куртка, его можно было бы принять за свихнувшегося профессора, который преподает детям математику. Я уже доел свою порцию, но уходить мне не хотелось. Не часто удается встретить такого человека. Хотелось выслушать его до конца. В его беспорядочных речах было почти полное отсутствие каких-либо умных мыслей. Это было близко мне. Он продолжал.

-Общество считало меня недоумком, все они бесновались и хрипели. Я был практиком, лаборантом. Внизу бушевала толпа, а я смешивал компоненты в пробирке. Они пили пиво из бочки, и я видел всех этих весельчаков насквозь. Некоторые из них нуждались в немедленной госпитализации, это я вам точно говорю. Их изматывала болезнь, на это указывали мои тогдашние расчеты. Я знал все признаки этой болезни. Короче говоря, я боролся с ними как мог, но ничего не получалось.

Он остановился и вынул папиросы. Подумав немного, он убрал их обратно. Мне вдруг почудилось, что потускнели бортовые огни.

-Я был техником на заводе, целый день возился с болтами и гайками, чистил трубы, устанавливал связь. Мы, когда друг друга поздравляли, дарили полированную гайку на день рождения, это было удивительное время, занятное цифровое время. Я работал в клинике, у меня получилось стать заместителем главного врача, это было не мое нарушение, это планировал сам главный врач.. .

... На трамвайной остановке полно народу. Ломаются наспех склеенные мгновения. Толпа раскачивается, ловит кого-то и не дает ему даже закричать. Пробегают старухи, предлагая всем газеты. Трамвайная остановка-вот что всех сближает, остановка украшена трагическими ленточками и порванными билетами. Радио играет дурную музыку, все дальнейшее безразлично. Косятся на тебя, выясняют, умеешь ли ты драться. Местные уважаемые люди стоят отдельно, толпа хлопочет на каком-то"почтительном"расстоянии от них. Я совсем не помню, куда мне надо ехать. В голове крутится нелепое словосочетание, какое-то"Элзага Рахео". Наверное, все-таки это пункт моего назначения. Трамвай все не идет, а народу накопилось много.

Культурные люди вначале стесняются и сторонятся толпы, но проходит какое-то время, глядишь-и они уже покупают и грызут жареные семечки, покупают водку, "проникаются идеями", то есть уже думают так же, как думает толпа, а потом наступает последняя стадия-они полностью теряют свой облик, характер, привычки-после этой стадии вернуть человека практически невозможно, его окончательно засасывает толпа.

Я знал одного бухгалтера, которого поселили в общежитии. Это был благородный мужчина, но во что он превратился потом, об этом лучше даже не говорить. Может быть, на него так повлияла обстановка, которая царила вокруг-временная комнатка, общая кухня, чужой коридор и соседи.В коридоре постоянно сушились простыни. Соседи встречали бухгалтера на кухне, дружески интересовались делами и каждый раз хлопали по плечу- хорошие, в-общем, люди. В конце концов он бросил работу, начал пить.. .

Меня кто-то хлопнул по плечу. -Привет!

-Привет, -машинально сказал я, поворачиваясь. Передо мной стоял человек, мне совершенно незнакомый. На нем была высокая шапка, серое пальто и кожаные черные сапоги.

-Ну, как у тебя дела? -нахально спросил я у него. Вопрос поставил его в тупик. Где-то выстрелила пушка. Он наклонил ко мне обмороженное лицо.

-Меня мобилизовали-сказал он. -прямо со склада. У меня машинное масло было только в нужных количествах.

-Понятно, -сказал я.

-А что творится в других местах-это ведь сейчас невозможно проверить-сказал он.

-В каких местах? -спросил я. Мне было интересно, что он ответит.

-Ну, там, например, где паутина, или там, куда ни одна экспедиция не дойдет-сказал он. -Далеко, конечно, но мы все равно выполняем свой долг, наказываем тех, кто не хочет участвовать в маневрах. Кое-кого уже ликвидировали. Кстати, тут необходимо хладнокровие. В тюрьме ведь царит такое скотство, что за каждым приходится убирать. Мы учим заключенных, как следует вести себя на свободе, и ты знаешь-они учатся у нас, осторожно, словно играют в какую-то хитрую игру, но учатся. Мы сокращаем неграмотность, обсуждаем с ними, где следует размещать вышки, где надо поставить часового. У меня нет секретов от моих людей. Таковы преимущества пропускного режима. Да, поначалу мне приходилось тяжело, но я ведь тоже учился. Таких, как я, у нас был отряд целый. Признаюсь, сперва я хотел уйти отсюда, но я всегда стремился узнать, а почему здесь так, а вот здесь-по-другому! Видимо, во мне живет дух любопытства.

-Понятно-сказал я.

-Я так скажу, тюрьма по своей сути не уступает никакому учебному заведению, здесь такие бетонные стены, такой невиданный прицел на будущее! Тюрьма-это резерв! Чрезвычайный резерв.

Он не обращал внимания на толпу, на людей, которые копошились на остановке. Его ничто не могло отвлечь. На противоположной стороне улицы была разобранная территория, никто из жильцов не хотел даже поправить запустения, это был стандарт. Здесь находился лотерейный магазин. Тут постоянно толпились люди с просроченным кадровым листком. Впрочем, здесь можно было также встретить и откровенных сбытчиков краденного.

-На складе я был сторожем, всем выдавал пропуска с печатью. Я у себя в комнате поставил кровать с бензиновым двигателем, над кроватью- лестничный чертеж и еще у меня есть именной компас, он в шкафу, еще у меня стоит мешок муки зубного помола-мукой я надолго обеспечен.Я занимался переработкой данных, я ведь пообещал своим людям соорудить хотя бы элементарный приемник мозговых колебаний. В своих исследованиях я дошел почти до убийства, пациент напал на меня с топором, чуть не зарубил, это все происходило в военном госпитале. Я его водил в зоопарк, катал на карусели, а он на меня-с топором! Я же не могу на все двери замок повесить, мне еще нужно сменить вентиляцию, батареи другие сделать, а то эти уже совсем не греют.. .

Странно, он сообщал мне о самых секретных технологиях. Вокруг сновали посторонние, а он их словно и не замечал. Я уже хотел ему сказать, что такая болтливость может плохо кончиться, как вдруг он схватил меня за руку.

-Я великий ученый. Мне надо уехать отсюда. Правда, я еще не решил, куда ехать. Я вот что решил-сяду на любой пассажирский поезд.

Я обратил внимание, что он говорит гораздо медленней, чем в начале. Зачем ему понадобилось сбавлять темп речи?

... Я сижу в кресле. Кресло оплетено проводами. На голове у меня- железный колпак. Стены здесь облицованы кафелем. Около меня суетятся какие-то люди в длинных халатах. Я чувствую, что скоро потеряю способность соображать. Я слышу обрывки их разговоров.

-Как он реагирует?

-Нормально.

-Тогда приступим к завершающей стадии. Принесите вместилище.

Мне видно, что сюда несут какую-то коробку. Коробка сделана из скверной желтой бумаги, в некоторых местах бумага порвалась. На коробке написано"для Разума". Они щелкают выключателем.

... Приехал трамвай. За мутным стеклом виден водитель, но я уже раздумал ехать. Мой собеседник куда-то исчез и мне уже кажется, что его вовсе не было. Трамвай уезжает, прихватив с собой часть людской массы.У меня становится пусто на душе. Я перехожу с трамвайной остановки на другую сторону улицы, к лотерейному магазину. Около магазина стоит низенький человек в безжизненной телогрейке и торопливо ковыряет лотерейный билет грязным ногтем. Лицо этого человека показалось мне знакомым. Где-то я видел его, где-то видел.. .

-Простите, -обратился я к нему. -Мы с вами раньше никогда не встречались?

-Конечно, встречались-быстро ответил он, не поднимая головы.- Мы ведь когда-то работали в одном отделе, а ты-мой бывший начальник!

-Вы, наверное, ошибаетесь-я ни разу в жизни еще никем не командовал!

-Как же, как же-сказал он, продолжая ковырять бумажку. -А кто приказал мне следить за всеми нашими сотрудниками?

У меня не было никаких сомнений, что мужик ошибался, я никогда не был его начальником, но все-таки я откуда-то знал его.

-Ладно-вдруг сказал мужик, - я пошутил. Командир космического корабля особого назначения Элзага Рахео. Он протянул мне свою широкую ладонь. Я с удовольствием пожал его руку.

-Ты помнишь, как на нас напали враги? -спросил он.

-Нет-сказал я. Я действительно ничего не помнил.

Он бросил бумажку в сторону. -Совсем не везет мне сегодня. Мы спали, когда они напали на нас, у них была целая моторизованная бригада. Их стрелки гораздо лучше наших. Они забрали все, что мы везли. Корабль мне испортили, его теперь надо ремонтировать, а у меня денег совсем нет. Вот думаю, может, в лотерею выиграю немного. Я корабль здесь рядом поставил.

Корабль стоял на самом чистом месте между двумя киосками.Я подошел и пощупал исцарапанный космический металл. Следы от пуль были обведены мелом.

-Вот он, мой корабль-гордо сказал Элзага Рахео и засунул руки в карманы.

... На голове у меня по-прежнему надет колпак, и я по-прежнему сижу в кресле. Надо мной склонился доктор. Он говорит мне с восхищением: "Вы претерпели такую сложную операцию". При этих словах в коробке для разума что-то зашуршало. Хорошую они подыскали коробку для разума. Я услышал другой голос, он сказал: "Теперь надо выставить здесь часового, чтобы он не ушел". Ему тотчас ответили: "Он никуда не уйдет, мы убрали у него критическую составляющую, теперь он никуда не должен уйти""Все равно на всякий случай надо поставить часового, потому что он легко идет на эмоциональный контакт. Вы только не забывайте, что все это неофициально, нам надо соблюдать осторожность". Я почувствовал сильный медицинский запах.

-Они ведь мне еще и мотор поломали, специально залезли в машинное отделение, вот, полюбуйся! Что за люди такие, я не знаю! Настоящие бандиты! Топливо вылили, бак мне продырявили, он у меня почти полный был. В исключительную помойку превратили корабль. -Элзага Рахео вытер лицо рукавом телогрейки. -Здесь прошла моя молодость, я помню еще самые первые ракеты, я тогда не боялся угроз в свой адрес, сюда возвращался каждый раз, задраивал люк, ложился на свою железную койку и обдумывал сложившуюся ситуацию. Мне пришлось вино отсюда перетащить в погреб, там холоднее, и с улицы никто не залезет.

В главном отсеке был полный порядок. Мне даже показалось, что я нахожусь в аварийной мастерской. Двери были плотно прикрыты. Снаружи все так же лаяли безрассудные псы, но их лай уже не проникал в самые недра сознания, как это было раньше.

-А помнишь, какая здесь была кормушка! -вдруг сказал Элзага Рахео. Я помнил только консервы, парящие в воздухе. Их удерживали тоненькие веревочки, которых не было видно.

Speaking In Tongues Лавка Языков

ЛЕОНИД ЗЕЙГЕРМАХЕР

Последний эксперимент

Speaking In Tongues
Лавка Языков