Speaking In Tongues
Лавка Языков

Джакомо Леопарди

Новые верующие

Перевел Михаил Визель

Мой друг Раньери! От моих писаний,

В которых я привык, как Соломон,

Жизнь называть исполненной страданий,

Сант-Эльмо в гнев пришел и Кьятомон,

И в Лавинайо их не одобряют,

И на Толедо множество персон.

Те, кто мошну на Рынке набивают,

И кто в кафе «Италия» весь год

За чашкой кофе чинно восседают,

И те, кого ослы почти что влет

В Сант-Эльмо вносят на крутые склоны, —

В негодовании сошлись. И вот

Грозит войной Неаполь возмущенный

И жаждет макароны защитить:

Пуста ли жизнь, когда есть макароны?

Ах, этот вкус! Ну с чем его сравнить?

Лишь он один, без маковой росинки,

Насытит мир (коль правильно сварить).

Скажу ли о султанке и сардинке?

Вернее счастье можно ли сыскать,

Чем с устричной дружиной поединки

В кругу друзей? Чуть ночь — за ратью рать

Стекается к Святой Лючии, чтобы

Заняв столы, при свете звезд опять

Дарами моря набивать утробы.

В защиту этих радостей земных

Заметнее исполненные злобой

Тех голоса, кто ведает о них

Не понаслышке, и без перерыва

Готов везде им научать других.

Со лба откинув купленную гриву,

Дыша зловонием на всех подряд,

Себя по ляжке хлопая спесиво,

С высокими словами, что летят

Из уст его каленою стрелою,

Стоит храбрец Эльпидий. Он богат

Любовью нимфы, что дарит красою

Полвека нас; найдя свой идеал,

Он будет счастлив вечно с ней одною!

Французам вслед он небо презирал,

Когда ж узнал, что стал иным обычай,

Как флюгер, вмиг благочестивым стал,

Зло распознал под тысячью обличий,

И воспылал усердьем и зовет

Меня «погибшим» и «врагом приличий».

Беседует с старухами, поёт

Дев и Писанье, и за твердость в вере

Он, мнит, достоин рая. Смотрит в рот

Ему, как ученик, добряк Галерий,

Оборотяся мордою своей

(Козлиной, волей неба, в полной мере).

Он убежден, что смысл земных скорбей —

Быть нам во благо; и, к тому же, роком

Отставлен от Венериных затей,

Навек отставлен, к мыслям о высоком

Он, просветленный, обращен вполне:

О жребии людском, что взыскан оком

Господним и об осиянном дне

Поёт себе на радость; всюду с нами

Его труды, нас мучая вдвойне!

И вот, идя наставника стопами,

Он поразить бы молнией хотел

Меня, вооружась его словами.

«Прекрасен мир, Италия, удел

Земной блажен!» — гнусавит он без ладу,

Словно во сне, — «как ты роптать посмел?!»

В него давно проникла ртуть, в награду

К дурной болезни, что он подцепил

И будет ползать, уподобясь гаду.

Еще вчера врагом Христа он слыл,

Теперь — его (и прочих) оскорбляет

То, что я горькой жизнь провозгласил.

И на того, кто только защищает

Иова с Соломоном, всех святых

С их житиями вместе напускает.

Спокойствие, о други! Вам до сих

Людских несчастий дела вовсе нету:

Несчастных не сыскать среди пустых

Голов. Слова за чистую монету

Не принимайте, ведь за них порой

Мой стих, не мысль, звать надобно к ответу.

Так объяснюсь же: не всегда людской

Печали есть небесная причина,

Её ищите на земле самой!

Идут страданья, как тропой ослиной,

От колыбели, подле нас сам-друг,

Куда бы не бросала нас судьбина!

И если к вам беда приходит вдруг,

Не слышать и не знать — для вас спасенье,

Защита верная от лишних мук.

Таким, как вы, неведомо сомненье —

Разбивший столько лучших душ утес.

Но впрочем, у меня обыкновенья

Нет говорить впустую; вам принес

Тот промысел, барон в котором — Вито,

И тот, что стольких женщин вверх вознес,

Всё, чего ищут ваши аппетиты.

Но Бесконечности и Красоте

Дорога к сердцу вашему закрыта.

Вы — доблестные, сильные, вы — те,

Кто жизнью дорожит; мы — малодушны,

Горька нам жизнь, торопим смерть в мечте.

Вы — мудрецы, счастливчики, послушно

Всё в мире вам одним. Смотря на вас,

Природа видит: вышло то, что нужно!

У неба и людей вы всякий раз

И ласку, и внимание найдете:

Невежество и глупость, как сейчас,

Вас сберегут, покуда вы живете.

1833

От переводчика:

Это горькое сатирическое послание, второй год ждущее выхода в издательстве «Республика» в составе книги Леопарди «Моральные сочинения», помимо весьма запутанного синтаксиса, отличает также насыщенность намеками, требующими подробного комментария. Вот самые необходимые замечания:

Кафе «Италия» — место собраний неаполитанской артистической богемы.

«Ослы ... влет» — в районе Сант-Эльмо, где было много очень крутых улиц, состоятельные люди, чтобы не подыматься пешком, нанимали себя погонщика с ослом.

Святая Лючия — знаменитый ресторан.

«Купленная грива» — т.е. попросту парик.

«Барон» Вито — кондитер, заполонивший Неаполь своими леденцами, тянучками и т.д.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Джакомо Леопарди

Новые верующие

От переводчика:

Speaking In Tongues
Лавка Языков