Speaking In Tongues
Лавка Языков

Рафаэль Левчин

LUDUS DANIELIS⁽¹⁾

драматическая поэма

1-й акт

Сцена в густом тумане. На авансцене -- огромный расколотый камень с барельефом, изображающим ангела в натуральную величину. Из тумана выступают арки -- слева белая, справа, напротив, чёрная. Туман постепенно рассеивается.

В центре сцены -- двухсполовинойметровая бронзовая статуя: юная женщина танцует. В ней ощутима борьба мастерства скульптора и варварского вкуса заказчика. Возможно, это и делает её такой живой, несмотря на размеры.

Уже нет сомнения, что на сцене Бабилон⁽²⁾ -- тут и там висят сады. На заднем плане -- внушительное здание вроде водокачки. Это и есть недостроенная Бабилонская башня, которую пытался соорудить предшественник нынешнего царя, царь со странным именем Небукодне⁽³⁾.

Из белой арки выходит Первый корифей, из чёрной -- Второй.

ПЕРВЫЙ КОРИФЕЙ.

Начинается повесть проста:

жил встарь...

ВТОРОЙ КОРИФЕЙ. Задолго до рождества Христа...

ОБА (вместе). Балда-царь!!!⁽⁴⁾

ХОР (появляясь из арок).

Балда, Балда, Балда, Балда!

Царь, царь, царь, царь!!!

ПЕРВЫЙ. А как выйдешь за порог ...

ВТОРОЙ. Тут и Даниил-пророк!

П. Пророки в отечестве вечно увечны...

В. А цари, как положено, бесчеловечны...

П. Но-но!

В (поспешно). Это ж было так давно!

Из Хора выступает Балда-царь. Откашливается.

П. Наш царь желает слово молвить!!!

БАЛДА-ЦАРЬ. Салям! Э… бонжур! Э-э… гутен морген!

П.

Я вам точно говорю:

долгих лет Балде-царю!

В.

Я скажу без лишних слов:

всем бы вам таких царёв!!

ХОР.

Вот уж скоро триста лет

никаких не знаем бед!

Благоденствие, покой...

Это царь у нас такой!

На авансцену выбегают девушки, весьма мало прикрытые. Пляшут, как бы передразнивая Статую.

ХОР (втягиваясь в пляску).

На золотом крыльце сидели

царь Балда с своим борделем!

Раз-два-три-четыре-пять

начинаем пировать!

Общий шум, веселье.

ЦАРЬ.

А подайте мне...

Чаши...

Из Ерусалимского храма...

Внезапная тишина.

ГОЛОС ИЗ ХОРА. Ну, прямо!

ЦАРЬ. Что-о?!!

Тишина.

ЦАРЬ. Я вам царь или не царь?!!!

ГОЛОСА В ХОРЕ. Царь или не царь?.. Царь.. Не царь... Царь не царь... Не царь, не царь... Царь, царь... Балда, Балда...

ПЕРВЫЙ (успокоительно). Царь, царь...

В. Ещё б не царь...

ЦАРЬ. А коли царь, так чаши сюда! Живо!! (Даёт оплеуху Первому Корифею.)

П. Щас! (Даёт оплеуху Второму.) Чаши сюда! Живо!!

В. Щас!! (Даёт оплеуху ближайшему в Хоре.) Чаши сюда! Живо!!!

Оплеухи и приказы по цепочке передаются за кулисы, ещ некоторое время звучат там и возвращаются вместе с передающимися из рук в руки сосудом, похожим на ванночку для ребёнка. Сверкающий сосуд ставят у ног царя, из него вынимают другой, поменьше, из того ещё меньший и т.д. В этот момент на чёрной арке вспыхивает огненная надпись.

ЦАРЬ (замечает надпись). Это что?

Тишина.

ЦАРЬ (накаляясь). Это кто?!

Тишина.

ЦАРЬ.

Кто посмел тут пачкать стены

и писать на них мазню?

Признавайтесь, псы-гиены

а не то я всех казню!

П (неуверенно). Тут вчера один ходил...

В (радостно). Это, может, Даниил?!

ХОР (группы голосов). Даниил всегда один... Он чужой, простолюдин!.. Даниил не сват, не брат... Натурально, виноват!..

ЦАРЬ. Привести его сюда!

ХОР. Это можно! Это да!

Вводят Даниила. Его костюм состоит из карманов, заплат и бороды. Поскольку его основная специальность пользуется спросом не каждый день, он занимается самыми разнообразными вещами, о чём тут же и сообщает.

ДАНИИЛ.

Чистим-блистим!

Кастрюли паяю!

Отыщем пятилистник!

Молчу, о чём не знаю!

Читаю по-латыни,

гадаю по ладони,

по внутренностям птиц

и наружностям яиц,

по картам и костям, особенно берцовым!

Пью только перцовку!

Покупаю утиль,

продаю антики: Петропавловский шпиль,

школьные бантики!

Могу вам склеить коллажи,

толкнуть народ на мятежи,

достать фирмовые часы

или джинсовые трусы!

А может, девушка нужна?

А может, чья-нибудь жена?

Могу вам сплавать за моря,

открыть там Новый Свет,

хотя, по правде говоря,

там тоже правды нет!

ЦАРЬ (указуя). Ты писал ли, отвечай?

ДАНИИЛ (ещё не глядя, на всякий случай). Нет, не я!

ЦАРЬ. А кто же?!

ДАНИИЛ (только теперь замечает надпись). ...Б О Г ! ! !

ЦАРЬ.

Ты мне опиум кончай

разводить!

ДАНИИЛ. Ей-богу, бог!

ЦАРЬ ( вкрадчиво). А прочесть бы ты не мог?

Даниил, шевеля губами, читает про себя. Затем преображается. Наступил его звездный час -- он пророчествует.

ДАНИИЛ (в меру грозно).

Мене, мене, текел, фарес!

Кто сидит и пьет, и жрет!

Мене, мене, текел, фарес!

У того большой живот!

Мене, мене, текел, фарес!

Кто не чтит священных чаш!

Мене, мене, текел, фарес!

Человек уже не наш!

Мене, мене, текел, фарес!

Царь, ты весишь восемь пуд!

Мене, мене, текел, фарес!

Но враги тебя распнут!!!

Ошарашенное молчание.

ПЕРВЫЙ КОРИФЕЙ (неуверенно). Врет...

ВТОРОЙ. А если не врет?

П (проникаясь). А ну, как и вправду не врет?

В. Вот-вот!

ЦАРЬ (авторитетно). Врет!

ХОР (облегченно). Врет!!!

ДАНИИЛ (оскорбленно). Посмотрим!

ЦАРЬ. Ну, кто посмотрит, а кто и нет. (Буднично.) Выколоть ему глаза и дать сожрать, а потом...

Вбегает гонец, весь в крови и пыли.

ГОНЕЦ (хрипло). Царь! И вы, бабилоняне! Готовтесь к худшему! Нам обьявил войну император персидский, король мидийский, герцог парфянский, барон троянский, граф бактрийский и согдианский, и прочая, и прочая -- Дарий Второй!!!

ПЕРВЫЙ КОРИФЕЙ. Ой...

Смятение.

ГОНЕЦ. Он разгромил нашу передовую армию и уничтожил всех, кроме меня -- меня он послал ктебе, о царь, с уведомлением об объявлении войны!

ЦАРЬ. Минуточку! Когда он объявил войну?

ГОНЕЦ. Сегодня!

ЦАРЬ. А напал когда?

ГОНЕЦ. Позавчера.

ЦАРЬ. Кто ж так делает?

ГОНЕЦ. Он. Говорит, очень удобно.

ЦАРЬ. Всех моих шпионов -- казню!

ГОНЕЦ. Он их уже казнил кроме тех, кто работает на него!

ЦАРЬ. И большое у него войско?

ГОНЕЦ (из последних сил). Эламиты, хананеи, содомиты и халдеи, и гелоны, и языги, и меоны, и япиги, иллирийцы, ульмигеры, лигурийцы и берберы, акациры, утигуры, и будины, и лемуры, андрофаги и кабиры, троглодиты и вампиры, и карийцы, и хурриты, на верблюдах эфталиты, гараманты на куланах, и атланты на аланах, и герулы на гепидах, и гетайры на кнемидах, савроматы, тартесситы, трепачи-херсонеситы, рукосуи-милетяне, меднолобые мидяне... (Переводит дух.) Вступят в город поутру! (Падает.) К счастью, раньше я умру! (Умирает.)

ХОР.

Мене, мене, текел, фарес!

Умирает он от ран!

Мене, мене, текел, фарес!

Но и ты умрешь, тиран!

ЦАРЬ.

Роль моя окончена,

никому меня не жаль,

а что будет с городом

не моя печаль...

Снимает корону, бросает её и уходит в Хор, а Хор разбредается по сцене и за кулисы. Начинается вакханалия, местами переходящая в оргию. Поскольку терять уже нечего, все пьют из священных чаш. На авансцену выбегает пара. Танцуют и поют.

ОНА.

Бабилон лежит, как блюдо,

под Луною голубой.

Под Луною пляшут люди,

мы целуемся с тобой!

Целуются.

ОН.

Царь-Балда решил сдаваться

королю со стороны...

Так успеть нацеловаться

мы тем более должны!

Целуются.

ХОР (частью за сценой).

Только психи и каналии

не уважают гениталии!!

Пару освещает движущийся луч. Теперь видно, что Он -- негр.

НЕГР.

Нынче время для контрастов:

нежной прелести вкушу,

обойму тебя я страстно

и в объятьях удушу!

Привалившись к барельефу с изображением ангела, целеустремлённо душит.

ДАНИИЛ (о котором все забыли, с авансцены). Ты что, псих, действительно душишь?!

НЕГР (не прекращая своего занятия). А ты думал!

ДАНИИЛ. Зачем?!!

НЕГР (так же). A чтобы врагу не досталась!

ХОР (за сценой). Лучше дефлорация, чем декапитация!

Сцена постепенно пустеет и темнеет. Вакханалия, однако, продолжается за кулисами при участии постановочной части. Луч перемещается на Даниила.

ДАНИИЛ (обращаясь к Статуе).

Любимая, обречён этот город

с его обитателями и псами,

с его гробницами и домами...

Любимая, обречён этот город!

Бог спросил меня, нужно ли уничтожить город этот со всеми, кто населяет

улицы, щели, дворцы, бассейны,

конурки, башни, деревья, норы,

траву, стекло полуночной лампы...

Что мог я богу тогда ответить?

Я человек лишь, и перед взором

плыл город древний и ненавистный,

с его стеной, на которой могут

разъехаться всадники без помехи,

плыл ж лтый город садов висячих

с его детьми и его камнями,

плыл город глиняный, горький город

сквозь мёд и золото нестерпимо.

Кружилась бабочка, кто-то плакал,

слуга бежал выносить помои,

меня толкнул и не извинился.,..

Что мог я богу тогда ответить?

И честно сказал я ему: не знаю!

И кто зада тся таким вопросом

пред тем, как залить водой муравейник,

чтоб банку варенья сберечь в буфете?

Второй луч освещает лицо Статуи.

СТАТУЯ.

Пройду по асфальту и в клумбу лягу.

Друг мой, твой сон сулит нам благо.

То, что приснилось тебе тараканом,

обернётся полным стаканом.

То, что приснилось тебе полумаской,

обернётся запретной лаской.

То, что приснилось тебе картонкой,

обернётся щенком и девчонкой.

Разве навеки вы строите домы?

Разве навеки кладете печати?

Разве навеки река несёт полые воды?

Человек ли владыка?

В боку Статуи открывается люк. Оттуда вылезает странное существо -- ребёнок Даниила и Статуи. Он ни на что не похож.

РЕБЁНОК (высоким голосом). Я бедный, вредный, я незаметный, незаменимый, я вроде мима, я голод крови, я горло роли, я неизвестный, но интересный, неоднозначный, зато и смачный, я посторонний, потусторонний, я точно ватный, неадекватный, я вечно внешний, рождённый вещью, я уникальный, я инфернальный, конгениальный, полуподвальный, индифферентный, амбивалентный... А мне не стыдно -- меня не видно... Что за несчастье!

(Замечает Даниила). Папаша! Здрасте!!

Даниил в ужасе шарахается. Ребёнок гоняется за ним по всей сцене. Не догнaв, начинает плакать.

СТАТУЯ. Что ты, детка, невесёлый?

РЕБЁНОК (неожиданно басом). У меня проблема пола!

СТАТУЯ.

Пол возможно поменять!

Заходи ко мне опять!

Ребёнок скрывается в люке, и люк захлопывается.

СТАТУЯ (обращаясь к Даниилу.)

Мой друг, беги из этого города,

которому вы нужны,

в котором ваши чёрные головы

трофеи прошлой войны!

Их конь изнутри бронёю украшен,

снаружи сосной обшит,

он фарой косит на трезубец башен,

и в шёпоте шин -- «Шшукшшшин...».

Уставясь в зенит и задом виляя --

такова селяви! --

он прополз наподобье трамвая

и гектора задавил... (Умолкает.)

ДАНИИЛ.

Спит Бабилон, укрывшись флагом синим.

Я в этом городе -- разведчик бога.

Я никогда не сплю, но я бессилен,

я здесь один, а это так немного,

что зернь, струясь из слова «византийский»,

становится обязанностью чайной...

Я буду в угол исповеди втиснут,

но вчерне я намечен для начала.

Рассвет проснётся, колоссальный трутень,

кривой, как зеркало или лекало.

Он стройным спящим пририсует струпья,

а бодрствующих лихом облекает.

И память пьёт из фарфоровой ночи

видения, не стоящие стона,

и, словно лопасть, на гортани носит

зазубренное глиняное лоно...

Спит город-гроб, фаянсовый и сирый.

Спит обречённость. Спит цивилизация.

Я в этом городе -- разведчик Силы...

Как я хотел бы перевербоваться!!!

Тишина. Издалека звук трубы. И нарастающий мерный шаг многих ног. Уже слышна песня солдат.

СОЛДАТЫ.

День-ночь, день-ночь

по Месопотамии,

день-ночь, сутки прочь

по Гиппопотамии!

Пыль, пыль, пыль, пыль

от шагающих сапог!

Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох!

Части света мы меняем то и дело,

но всё те же, те же, те же части тела:

руки, ноги, голова, ать-два!

(Входят.) Ать-два! Сто-о-ой!

Мы не зря сюда брели

с края дальнего земли.

Это он, это он

жёлтый город Бабилон!

Чудо-град, богатый град,

здесь на золоте едят!

А жратвы-то, а вина!..

Вот страна, так уж страна!

А блудилищ-то кругом

что ни дом, то и дом...

Это он, точно, он

Бабы Лоно, Бабилон!

В боку Статуи открывается люк -- не тот, что раньше. Выскакивает небольшой человечек в короне. Это и есть Дарий Второй.

СОЛДАТЫ.

Нас привёл великий Дарий

в этот самый город-рай!

Слава, слава государю!

Императору -- ура!!!

Дарий подбирает валяющуюся корону царя Балды, надевает поверх своей. Замечает Даниила.

ДАРИЙ.

Это кто же тут такой?

Сразу видно, что с башкой!

Головастых не терплю!

Я те голову срублю!

К Даниилу подскакивает Палач. Он любит своё дело.

ДАНИИЛ.

Извиняюсь, дело ваше,

но, по-моему, не стоит.

Головастый -- он и пашет,

а его подругу доят.

А детишки их, известно,

хороши и так, и с кашей,

и запеченные в тесто,..

ДАРИЙ. Шут с тобой, дыши, не кашляй!

Палач, разочарованный, отходит.

ДАРИЙ (Палачу). А ты не переживай! Работа найд тся. (Солдатам.) Эй,подонки! До особого распоряжения -- город ваш! Разойдись! (Указывая на Статую.) Спилить!

На сцене светлеет. Теперь видно, что солдат немного, но они увешаны оружием. Известно, что если повесить на человека два автомата, то сразу покажется, что два человека... Солдаты выгоняют из-за кулис Хор. Подгоняемые пинками, Корифеи отпиливают Статую от постамента, затем распиливают на куски..

ДАРИЙ (Палачу). Давай отруби голову вон тому... (Указывая в зрительный зал.) ...и тому... а дальше по своему усмотрению...

Палач рубит, используя камень с барельефом в качестве плахи. Солдаты бесчинствуют каждый в меру своей фантазии. Двое умываются вином из самой большой священной чаши: один моет лицо, второй -- ноги. Дарий замечает светящуюся надпись.

ДАРИЙ. Это что?

Палач как раз собирается отрубить голову Негру.

НЕГР (вырываясь). Я скажу! Я!..

ДАРИЙ (Палачу). Обожди! (Негру.) Говори.

НЕГР. Это предсказание... от бога какого-то... что, значит, крышка нам будет... (Указывает на Даниила.) Вот он напророчил!..

ДАРИЙ. Интересно... Пророк, значит? Ладно! (Палачу.) Можешь продолжать.

Палач отрубает Негру голову.

ДАРИЙ (Даниилу). Ну-ка, подойди!

Даниил подходит.

ДАРИЙ. Будущее предсказываешь?

ДАНИИЛ. Нет.

ДАРИЙ. Ага, ручку позолотить надо. Эй, подонки! Налейте нам!

Несколько солдат отпихивают от большой чаши двоих умывающихся, доливают вина и подносят Дарию. Самую маленькую чашу подают Даниилу, он жестом отказывается.

ДАРИЙ. Пей! Ты что, меня не уважаешь?!

Пьют.

ДАРИЙ (сразу опьянел).

Виночерпий, чару мне

Ростом с водоем!

Эх, и выпьем при луне,

Да и поблюем!

ДАНИИЛ (тоже слегка охмелел). Между прочим, ваше величество, солнце всходит...

ДАРИЙ. А тебе, между прочим, слово не давали. Что, лишняя голова отросла? Я вас научу свободу любить!.. Предсказывать будешь?

Даниил молчит.

ДАРИЙ. Эй, там! ещё по одной!

Пьют.

ДАРИЙ (лыка почти не вяжет). Как ты там сказал? Солнце всходит? Солнце всхо-одит... и захо-о-дит... Да ты поэт! Казнить бы надо!.. Хорошая песня получается. Но наша лучше. (Поёт.)

Я явился в этот мир,

Как в свою кровать.

И теперь могу на пир

С башни поблевать!

Будешь предсказывать, я спрашиваю? (Даниил молчит.) П-шли!

ДАНИИЛ. Куда, ваше величество?

ДАРИЙ. На башню! Поблевать!

Лезут на башню. Даниил толкает Дария.

ДАРИЙ (шатаясь). Падаю-у!!! (Падает.)

ДАНИИЛ. Падай, падай, сердце радуй!

Дарий, однако, зацепившись за какой-то выступ, повисает.

ДАРИЙ. Спасии-иите!!!

ДАНИИЛ. А, чтоб тебя!!! (Медлит, не зная, на что решиться, потом спускается на выступ и втаскивает Дария; вместе слезают с башни.)

ДАРИЙ (абсолютно протрезвел). Ты покушался на нашу жизнь, и ты же её спас. За первое полагается мучительная казнь, за второе -- награда по выбору. Итак, выбери себе такую казнь, чтобы она была и наградой.

ДАНИИЛ (без запинки). Позвольте мне, ваше величество, уйти в пустыню и умереть там от голода и жажды!

ДАРИЙ. Скатертью дорога!

Даниил идёт. Проходя мимо лежащей Статуи, закрывает люк. Идёт сквозь продолжающуюся попойку. Палач рубит. Сцена поворачивается.

Даниил за городскими воротами. Перекрёсток с дорожным указателем: «В пустыню», «В горы». Даниила догоняет изрядно поредевший Хор.

ПЕРВЫЙ КОРИФЕЙ. Даниил! Идём с нами! Нам по пути!

ДАНИИЛ. Куда это?

ПЕРВЫЙ. В пустыню! Ты такой же, как и мы!

ДАНИИЛ. Кто это -- вы?

ПЕРВОЕ ПОЛУХОРИЕ.

Мы идём в пески,

да на много лет,

а с царями жить,

право, проку нет!

Будем бедные,

незаметные,

немудрящие,

настоящие

умерщвлители...

ДАНИИЛ. Да идите вы!!

ВТОРОЙ КОРИФЕЙ. Даниил! Тво место с нами!

ДАНИИЛ. Не люблю, когда лучше меня знают, с кем мо место.

ВТОРОЙ. Ты чуть не убил вражеского императора!

ДАНИИЛ. «Чуть» не считается.

ПЕРВЫЙ. Ты понял, что нельзя посягать на человеческую жизнь, кому бы она ни принадлежала!

ВТОРОЙ. Нет, ты понял другое: индивидуальный террор ничего не решает!

ДАНИИЛ. Не люблю, когда лучше меня знают, что я понял.

ВТОРОЙ. Ты должен включиться в организованную партизанскую борьбу! Нам нужны пророки!

ДАНИИЛ. Вот бы найти кого-нибудь, кому они не нужны!..

ВТОРОЙ. Не думай, тебя никто не собирается уговаривать! Ты вс равно прид шь к нам. (Уходит во главе Второго полухория по направлению «В горы».)

ПЕРВЫЙ. Даниил, а правда, что ты из древнего племени Головастых?

ДАНИИЛ. Нет, неправда.

ПЕРВЫЙ. Даниил, а правда, что это племя некогда владело всей землёй?

ДАНИИЛ. Нет, неправда.

ПЕРВЫЙ. Даниил, а правда, что вам известны тайны, что вы можете творить чудеса, исцелять наложением рук?

ДАНИИЛ. Нет, неправда.

ПЕРВЫЙ. Но ведь ты предсказываешь будущее?

ДАНИИЛ. Нет, я только пророчествую.

ПЕРВЫЙ. Но разве это не одно и то же?

ДАНИИЛ. Нет.

ПЕРВЫЙ. Ты не пойдёшь с нами?

ДАНИИЛ. Нет.

ПЕРВЫЙ. Как хочешь. Всё равно мы встретимся. Ты идёшь в ту же пустыню, что и мы.

ДАНИИЛ. Пустыня, слава богу, большая.

ПЕРВЫЙ. Мы ещ продолжим наш разговор. (Уходит во главе Первого полухория по направлению «В пустыню» с песней:)

Будем жить в пустыне и в аскезе,

медитировать и созерцать,

опиум курить, как Перголези,

и не будем денег мы считать.

Будем подвизаться и поститься,

в тяжкой чистоте себя хранить,

а уж наших братцев бледнилицых

мы по головам не будем бить!

ДАНИИЛ (стоя на перекрёстке).

Проступают вдоль руки

голубые знаки.

Кто уходит в маки,

кто и просто в маки.

Кому нравится арбуз,

кому свинский хрящик.

Все имеют личный вкус,

даже чёрный ящик.

Конец первого акта.

2-й акт

Сцена затемнена. Слабый лучик выхватывает лицо Даниила.

ДАНИИЛ (бормочет).

Ходят люди, ходят боги,

ходят буки, ходят бяки.

Тени прыгают под ноги,

будто чёрные собаки.

Постепенно становится светлее. Пустыня. Голый Даниил сидит у входа в пещеру. Его лицо отмечено печатью странничества, богоизбранничества, инфантилизма, дебилизма и эксгибиционизма.

ДАНИИЛ.

Четыре копии берёт машинка поэта,

четыре стороны у света,

а на всю пустыню

ни одной скинии.

Не кляну я судьбу:

семь пядей во лбу,

семь богов в Бабилоне,

семь дней в неделе,

три банных дня для мужчин,

четыре для женщин,

семь свечей

по семи лучей,

а в пещере семь дверей.

Из них взирают, озверев,

Ж лтый Лев, Чёрный Лев,

Белый Лев, Красный Лев,

Синий Лев, Лиловый Лев,

Серый Лев...

ЛЬВЫ (высовываясь из пещеры). Хр-р-бр!

ДАНИИЛ.

А цветы до утра

успевают созреть.

Всё всегда, как вчера.

Я хочу умереть.

Светлеет совсем. Теперь видно, что неподалеку от пещеры торчат из песка нога и голова Статуи.

ГОЛОВА СТАТУИ.

Нас принёс сюда

Твой голодный бред,

А с царями жить,

право, проку нет...

НОГА СТАТУИ.

Скалы да пески

на меня легли.

Нет бедра, руки,

неба и земли...

ЛЬВЫ (убираясь обратно в пещеру). М-мистика!

Наискосок пролетает НЛО, при ближайшем рассмотрении оказвающееся Негром, держащим в левой руке свою голову. У головы нет глаз.

НЕГР (притормозив в полёте).

Даниил, Даниил, Даниил!

Уж не ты ли глаза мои подцепил?

В соловьином своём раю

соловьиные жрёшь рагу,

и павлины, хвост колесом,

на рысях навевают сон,

и кентавры патрульную службу несут,..

А на кой тебе потусторонний сюр?!

Вспомни золотой Бабилон:

хоть не каждый день, был конкретный обед...

ГОЛОВА СТАТУИ. Да пошёл ты вон!

НЕГР. Физкульт-привет! (Улетает, на лету приставляя голову, которая прирастает.)

НОГА СТАТУИ (вдумчиво). Настанет день, и плоть разрежет дух...

ДАНИИЛ (проявляет интерес). Не понимаю, кто кого разрежет?

НОГА. Но я не с вами говорю, мой друг!

ДАНИИЛ. А с кем тогда?

НОГА. А с этим вот... приезжим...

Рядом с Ногой возникает Ребёнок. Он сильно изменился: оброс седыми волосами, у него три рога, два сложно закрученных над висками и третий, сверкающий, в центре лба. Этот рог оканчивается глазом.

РЕБЁНОК (тихо напевает сам себе в ритме колыбельной).

Спи, глазок, усни, глазок!

Хоть бы кто-нибудь помог!

Мамы нет, я один,

ведьмин сын, статуин сын...

А отец мой то ли бог,

то ль, наоборот, колдун...

(Свирепо.) Я вас всех переживу.

как Мао Цзэ-дун!!!

Его постепенно заволакивает клубящаяся тьма, сначала ноги, потом живот и грудь; наконец, остаются видны только рога -- как бы над колеблющейся ширмой. Они гнутся, извиваются и растут.

ЛЕВЫЙ РОГ.

Мама, зачем ты меня оставила,

зачем ты меня, как поломанный стул, отставила?!

СРЕДНИЙ РОГ (растёт).

Я расту, я стану столбом, знаком величья

и меня же распнут на нём -- царственную добычу!

ЛЕВЫЙ РОГ (растёт).

Мать моя,

красивая, как Мата Хари!

ПРАВЫЙ РОГ. Мене, мене, текел, фарес!

Даниил перебрасывает камешки из руки в руку.

СРЕДНИЙ РОГ (растет).

Я расту, я расту, и меня

игнорировать не удастся!

От меня не спасает броня

может, в этом моя сверхзадача!

ДАНИИЛ (глубокомысленно). Интересно, почему это, как у людей -- так нормальные возлюбленные, а как у пророка -- так статуя? Город поджечь надо, чтобы она чуточку теплее стала? (Отстёгивает бороду.)

Тьма рассеивается.

РЕБЁНОК. А-а, вот ты где!!! Смерть тебе!!!

ДАНИИЛ. Сын мой, а зачем тебе три рога?

РЕБЁНОК. Чтобы верней забодать тебя!

ДАНИИЛ. Сын мой, а зачем твой третий рог такой большой?

РЕБЁНОК. Чтобы забодать тебя насмерть!

ДАНИИЛ. Сын мой, а зачем в тво м третьем роге глаз, как глаз человеческий?

РЕБЁНОК. А это чтобы лучше видеть, куда бодать!!! (Кидается на Даниила.)

Даниил, манипулируя бородой, делает несколько обманных движений. Танец. Наконец, Даниил хватает рукой средний рог и обламывает. Ребёнок падает к его ногам.

ДАНИИЛ (надевает бороду). Встань на ноги! (Ударяет Ребёнка обломком рога по плечу.) Нарекаю тебя Александром Двурогим!

Двурогий встаёт.

ДАНИИЛ.

Ступай, против Бабилона воздвигни знамя!

Спит император мидийский и не знает,

что он тебе головою выдан,

спит и во сне своих идолов видит:

крылатых рыб, гермафродитов женогрудых...

Распадётся город, как бьют посуду!

Бабилон, золотая чаша,

ты высоко вознесся,

через край переливается пена

бешеной слюны и печали дикой,

блужданий наощупь...

Иди, Двурогий,

будто ангел,

пролетевший над двумя головами.

В твоём войске будут псы и гиганты,

колесницы, жабы...

Иди, Двурогий!

Сломай их головы, сожги их лица,

Ты на то и рыцарь!

Как же легко, наконец, решиться!!

ВТОРОЕ ПОЛУХОРИЕ (появляясь справа).

Никуда от нас не скрыться!

Никуда от нас не деться

цель оправдывает средства!

Двурогий кланяется и уходит. За ним тянется 2-е полухорие (видимо, они проходят сцену несколько раз, т.к. их шествие кажется бесконечным).

ГОЛОВА СТАТУИ.

Друг, ничего не бойся отныне

ты прошёл искушенье пустыни!

Ты отныне Владетель Бездны,

Царь Воды, Жених, Наездник.

И едва ты проснешься утром,

как себя ощутишь ещё более мудрым,

чем вчера и на прошлой неделе,

и во лбу твоём пядей не семь, а девять.

Отныне в мире ты будешь гостем.

Можешь даже вернуться в город.

Появляются гонцы Дария, разыскивающие Даниила.

ГОНЦЫ.

Вот он, здесь! Держите гада!

Вот тебя-то нам и надо!

Заодно и львов прихватим!

Хорошо нам царь заплатит!

Уходят, гоня перед собой Львов и Даниила.

ПЕРВОЕ ПОЛУХОРИЕ (появляясь слева).

Как давно всё это было!

Все забыли Даниила...

Лишь собака где-то выла...

Верхнего Судью на мыло!!!

Затемнение. Сцена поворчивается. Слегка разрушенный, но праздично украшенный Бабилон. Дарий сидит на троне, окружённый сатрапами и эскулапами. Они поют:

Восславим императора, гремят пусть барабаны,

Звучат пусть струны арф во хвалу его!

Гонцы вводят Даниила.

ДАРИЙ. А-а, Головастый! Ты-то мне и нужен! Я рад, что ты ещё жив.

ДАНИИЛ. А я нет.

ДАРИЙ. Как был наглецом, так и остался. Не захочешь укротиться -- придётся укоротиться. Я ничего не прощаю.

ДАНИИЛ. Я тоже.

ДАРИЙ. Вот, я прошу твоей помощи. Что-то я стал плохо видеть и слышать. Помоги мне своим искусством, а то от халдеев толку чуть. Не поможешь -- будешь умирать семь дней и семь ночей, молить о смерти и не получать её.

ДАНИИЛ.

Слово жестокое, сказанное в жизни,

не исчезает, но возвращается снова и снова!

Пока ты не слышишь, ты не будешь видеть!

Пока ты не видишь, ты не будешь слышать!

Пока ты не слышишь, ты не будешь видеть!

Пока ты не видишь, ты не будешь слышать!

Дарий слепнет и глохнет, что явствует из его неловких движений, а затем из последующего диалога с Даниилом.

ДАРИЙ. Ты умрёшь.

ДАНИИЛ. А ты нет?

ДАРИЙ. Ты умрёшь.

ДАНИИЛ. Все умрут.

ДАРИЙ. Ты умрёшь.

ДАНИИЛ. Не я первый, не я последний.

ДАРИЙ. Умрёшь в мучениях.

ДАНИИЛ. Вся жизнь -- мучение.

ДАРИЙ. Умрёшь в мучениях... Где ты?

ДАНИИЛ. Я-то здесь, а вот ты-то где?

ДАРИЙ. Умрёшь в мучениях.

ДАНИИЛ. Один раз можно.

ДАРИЙ. Умрёшь на чужбине.

ДАНИИЛ. Умирают во всех странах.

ДАРИЙ. Тебя не похоронят.

ДАНИИЛ. Я этого не переживу.

ДАРИЙ. Бросьте-ка этого мученика в ров вокруг храма, в ров, где плавают рыбы, змеи и человеческие головы. Если они не съедят его и он не утонет, то выпустите из рва воду и запустите львов!

Даниила и Львов уволакивают со сцены. Раздаётся грохот -- первый знак приближающегося землетрясения. Вбегают один за другим гонцы.

ПЕРВЫЙ ГОНЕЦ.

Царь, Даниил не тонет в воде!

Быть беде!!

ВТОРОЙ.

Ни рыбы, ни змеи его не берут

не жрут!!

ТРЕТИЙ.

Из рва откачали всю воду тогда

что было, то сплыло,

а далее львов запустили туда,

к Даниилу!

ЧЕТВЁРТЫЙ.

Опять же и львы Даниила не жрут,

не нюхают даже и в пасть не берут!

Зажрались, вегетарианцы!

ПЯТЫЙ. Должно быть, они -- вольтерьянцы...

Вводят Даниила, мокрого, но вполне живого. Снова пролетает Негр.

НЕГР.

Даниил, поделись:

как это тебе удалось?

ДАНИИЛ (отряхиваясь). Львы пророков не едят. Зарок дали...

НЕГР.

Полно врать,

неужели не можешь правду сказать?

ДАНИИЛ (снимая бороду). Да я же с ними в одной пещере сколько ошивался! Занозы из лап вытаскивал, гривы расчёсывал...

НЕГР.

Это другое дело.

Какое, однако, у тебя живучее тело! (Улетает.)

ПЕРВЫЙ САТРАП.

Даниил, скажи мне, сатрапу,

как это вышло по правде?

ДАНИИЛ. Да ведь землетрясение начинается! (Снимает парик.) До еды ли бедным животным...

Действительно, снова слышен грохот, теперь близко. Трясётся трон Дария, корона на его голове, рушится Бабилонская башня.

ВТОРОЙ САТРАП.

Даниил, а всё же, на самом деле

почему тебя львы не съели?

ДАНИИЛ. Слово такое знаю...

ДАРИЙ. Ну, Даниил мёртв?

САТРАПЫ. Жив!!!

ДАРИЙ. Мёртв. Это хорошо.

Грохот оглушительный. Появляется Двурогий во главе Второго полухория.

ДАНИИЛ.

Никто того не избежит, что ждёт его в грядущем.

Судьба возносит нас до звёзд и снова вниз бросает...

Владыка варварских племён, и Бактрии, и многих

великих стран и городов, и всей земли персидской

сегодня в этой же земле червям на пищу ляжет.

И пусть гонцы теперь спешат другим гонцам навстречу,

и сообщить хотят царю, что город отовсюду

врагом захвачен и горят дома и укрепленья

их царь не слышит ничего и ничего не видит,

он, как чурбан, и глух, и слеп, и сам собой доволен.

Мой сын пустыней принесён, мой сын принёс пустыню;

никто не знает ничего, что ждёт его отныне!

Паника. Дарий невозмутим на троне. Столкновение его окружения и войска Двурогого.

ПЕРВЫЙ САТРАП. Даниил, так это правда, что бог вкладывает слова свои в рот твой?

ДАНИИЛ. Тому, кто так сказал тебе, плюнь в глаза его!

ПЕРВЫЙ САТРАП. Но как же ты пророчествуешь?

ДАНИИЛ. Да очень просто! Всегда предсказывай плохое -- и ты нипочём не ошибёшься! К примеру, тебя спрашивают, какая будет зима. Отвечай, не задумываясь: холоднее, чем в прошлом году! И будешь прав, потому что холод зимы нынешней страшнее холода прошедшей. Спрашивают: будет ли мне счастье? Отвечай: нет! И будешь прав, потому что счастья никому не будет и никогда не бывало. И даже на идиотски-простые вопросы вроде: наемся ли я когда-нибудь досыта? -- отвечай: нет! Потому что желудок насытится, а глаза никогда, тело устанет, но не помыслы!.. А чтоб раньше времени не побили камнями, иногда запутывай -- предсказывай хорошее, как порой оно и бывает в жизни... А в общем-то, все мы в одной лодке. Вот ты погибнешь через пять минут. А я через десять.

Войско Двурогого подступает к трону Дария. Первый и Второй сатрапы убивают Дария, затем друг друга. Двурогий по трупам восходит на трон.

ДВУРОГИЙ.

Власть моя явилась скоро,

ибо вы -- моя опора.

Теперь на престоле могу я воссесть.

И боги, и цари да воздадут мне честь!

Я бог царей, я царь богов,

власть над миром принять я готов.

Радуйтесь!

ДАНИИЛ.

Это земля истуканов,

и они обезумеют от идольских страшилищ,

и камень в воду булькнет, как в память,

где спал город глазной пыли.

Юноши катаются узлами по дорогам,

видения, не стоящие плача;

и флейты звериного сладостного слога,

и камни на камнях ничего не значат.

Не зачатые зачтены не будут,

Видишь? -- бальзам, и сам ты -- голый,

и только ещё один камень гулкий

убирает хромированную гордость...

Вбегает обнажённая Девушка, преследуемая семью Львами. Это та же Статуя, только теперь живая и нормального роста. Львы на бегу сбрасывают маски и оказываются старцами -- горбатыми, хромыми, кривыми...

СТАРЦЫ. Вот она -- Городская Душа!

ДАНИИЛ. Ша!!!

Старцы рассыпаются по сцене и в прах. Даниил обнимает Девушку.

ДВУРОГИЙ. Убить!

Даниила и Девушку убивают.

ДВУРОГИЙ. Ну, что же вы не веселитесь? Веселитесь, ибо я так хочу!! Подайте мне чаши из Ерусалимского храма!!!

Корифей Первого полухория наливает в чашу вино, всыпает яд и подаёт Двурогому. Двурогий пьёт. Падает. Его тело кладут на погребальный костёр, поджигают. Взрыв. Затемнение. Полный свет. Выбегают девушки -- как в начале. Танец, возглавляемый Даниилом и Девушкой, в которыйпостепенно втягиваются все участники действа.

конец

1. Действо о Данииле (лат.).

2. В более традиционном, но менее правильном написании -- Вавилон.

3. Навуходоносор.

4. Валтасар.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Рафаэль Левчин

LUDUS DANIELIS (1)

драматическая поэма

1-й акт

2-й акт

Speaking In Tongues
Лавка Языков

LUDUS DANIELIS⁽¹⁾