ТАБЛОИД: Сократ, я хотел показать тебе свой новый Никон ФМ2 с 600-миллиметровым
объективом.
СОКРАТ: Спасибо, Таблоид. Похоже, он прекрасно подходит для того, чтобы
снимать уток, пролетающих вдалеке.
МО-ПЕД: Прекрасное предназначение для этого аппарата -- в сочетании
с мотоциклом и инфракрасным видоискателем.
ЛОХУС: А что еще ты фотографируешь помимо природы?
ТАБЛОИД: Я люблю фотографировать детей.
СОКРАТ: Это тоже достойная и благородная профессия.
ТАБЛОИД: Нет ничего прекраснее, чем снимать мать, грудью кормящую своего
младенца. Особенно если она -- Мадонна.
ЛОХУС: Ты фотографировал Мадонну, грудью кормящую своего младенца?
ТАБЛОИД: О, да.
СОКРАТ: И какова она как человек?
ТАБЛОИД: Ну, мы на самом деле с нею не познакомились.
СОКРАТ: Она что, была так увлечена собой, что не захотела с тобой разговаривать?
ТАБЛОИД: О, нет. Из-за объектива я вынужден был находиться в трехстах
ярдах от нее и снимать через окно ее спальни.
ЛОХУС: Мне представляется странным, что Мадонна согласилась фотографироваться
именно таким образом.
ТАБЛОИД: Ее согласие подразумевалось.
ЛОХУС: Но мне кажется, что ты вторгся в ее приватность.
СОКРАТ: Лохус, что есть приватность?
ЛОХУС: Приватность -- это когда ты один.
СОКРАТ: А ты приватен, когда ходишь один в рыночной толчее?
ЛОХУС: Разумеется, нет.
СОКРАТ: А ты приватен, когда сидишь один в машине?
ЛОХУС: В большей степени, Сократ.
СОКРАТ: А ты приватен, когда сидишь в машине с затемненными стеклами?
ЛОХУС: Вот тут приватность и начинается.
СОКРАТ: А когда ты сидишь дома -- ты приватен?
ЛОХУС: Разумеется.
СОКРАТ: Не является ли тогда истинным, что если ты затемняешь стекла
в своей машине или остаешься сидеть дома, то ты в некотором роде защищаешь
свою приватность?
МО-ПЕД: Иначе и быть не может.
ЛОХУС: Но Мадонна же сидела у себя дома.
СОКРАТ: Да, но стекла ее не были покрыты рефлектозащитной пленкой УФ-40.
Да и одна она не была.
МО-ПЕД: Она была с младенцем!
СОКРАТ: Следовательно, свою приватность она не защищала. А как можно
вторгнуться в то, что не защищено?
ЛОХУС: Я в смятении.
СОКРАТ: Может ли что-то быть затемненным и незатемненным одновременно?
ЛОХУС: Это было бы невозможно.
СОКРАТ: Может ли что-то быть приватным и публичным одновременно?
ЛОХУС: Это взаимоисключающе.
СОКРАТ: И не истинно ли то, что приватность и рефлектозащитное покрытие
УФ-40 суть одно и то же?
МО-ПЕД: Он доказал это!
СОКРАТ: Таблоид, где ты был, когда делал эту фотографию?
ТАБЛОИД: Прятался на крыше. Более того, на мне была черная одежда с
капюшоном.
СОКРАТ: Поэтому ты просто оберегал свою приватность, когда Мадонна
вторгалась в объектив твоего фотоаппарата?
ТАБЛОИД: Я не могу с этим спорить, Сократ.
ЛОХУС: Но разве это не неправильно -- подсматривать за женщиной, кормящей
грудью своего младенца?
МО-ПЕД: Когда становишься звездой эстрады, неправильно хотеть, чтобы
твое кормление грудью оставалось приватным.
ЛОХУС: Но почему?
ТАБЛОИД: Из-за права публики знать.
СОКРАТ: Не истинно ли то, Лохус, что когда публика совершает покупки
в супермаркете, очень часто возле кассы ее охватывает непреодолимое желание
увидеть новорожденного младенца Алека Болдуина или как Фрэнк Гиффорд занимается
сексом?
ЛОХУС: Не могу этого отрицать.
СОКРАТ: Это желание, известное при любом демократическом режиме как
«кассовый рубеж свободы», -- очень важно, поскольку без него дети
Фрэнка никогда бы не узнали о его проступке.
ЛОХУС: Твои доводы безупречны. Но почему же никогда не возникает сходного
желания увидеть, как занимается сексом, скажем, Джимми Стюарт?
СОКРАТ: Потому что у Джимми Стюарта не было этого «чего-то особенного».
ТАБЛОИД: Увы, Лохус, вкусы публики в те дни не были настолько изощренными.
ЛОХУС: Так я, значит, живу в изумительную эпоху.
МО-ПЕД: Изумительнее и быть не могло!
СОКРАТ: А теперь давайте сходим в супермаркет и посмотрим, не разовьется
ли в нас непреодолимое желание увидеть подретушированную фотографию Тома
Круза, кусающего Опру Уинфри за автомобильное сиденье!