Speaking In Tongues
Лавка Языков

Евгений Медников

Забытые песни группы «Юрьев день»

Продается гитара

Евангельский пейзаж

Ничего, кроме пейзажа

Один день в году

Ты не хочешь говорить о смерти

Город Зеро

Улица, которой нет

Продается гитара
(вместо предисловия)

Снова осень, октябрь, ненастье.

Ревер я подарил ребятам,

Драйв-дисторшн растоптан на части,

А «Рустон» отдыхает у шкафа.

Иногда, выпив джина с тоником,

Я смотрю на него внимательно

И в башке, эфемерна, как облако,

Брезжит мысль: «Может быть, когда-нибудь...»

Надоело мне жить надеждой,

На тарелку бесплатного супа,

Гаммы, ноты, аккорды, арпеджио,

В мои годы все это глупо.

Не судите строго, ребята,

Мы встретимся снова, мир тесен,

Я для вас сочинил когда-то

Штук сорок дурацких песен

Утром уши болят и жажда,

Микрофон висит на стене...

Инструмент свой настраивал каждый

Вот по этой гитарной струне.

Мы с первого дня так решили,

На хрен рокеру камертон?

Ну, а если я пел фальшиво,

Струной дотягивал полутон.

Давно закончена эта повесть,

Вот и снова дождик за окнами,

Струна, по которой вы строились,

Ослабла. Подстраивал — лопнула.

В ля-миноре сейчас три аккорда

Над одной шестой гремят частью суши.

Мы же делали вид, что гордые,

Оттого-то нас и не слушали.

В общем, белый «Рустон». Не покоцаный.

Гриф строит. Ремень под кожу.

Новый почти. Продается.

Сто долларов. Торг возможен.

Октябрь 1998

Евангельский пейзаж

Под небом осени сырым

живет и ждет осенних вьюг

Страна Россия

Здесь полегла в полях трава

и по полям тоскливо бьют

Дожди косые

Нам это небо не дано

раскрасить в ярко-синий цвет

И темно-синий

Но нам дано здесь жить и петь,

и говорить, что Бога нет,

И ждать Мессию

Как хрупко льдинка в ноябре

звенит, хрустит под каблуком

Весной растает

А чтобы в небо воспарить,

и не мечталось о таком —

Судьба простая

Но вот проселком проскакал

с щитом блестящим римский сотник.

Глядят на небо

«...и академик, и герой,

и мореплаватель, и плотник...»

...из Вифлеема

1991

Ной

Новогодний дождь стал привычным явленьем,

Нов лишь вирус с дальних планет,

И народ, что зовется сейчас населеньем,

Постепенно сходит на нет,

Ты выходишь во двор, видишь грязь во дворе,

Ты идешь на работу с утра,

Новогодняя слякоть в пустом ноябре,

И вдали слышен стук топора.

И уже в городах появились пророки,

Что пророчат мор и войну,

Ходят-бродят везде, с ними столько мороки,

Может, прокляли эту страну?

Но не верит в пропасть меж синим небом

И своею странной страной

Рубит лес и питается черным хлебом

Парень по имени Ной.

Все давно заметили, как это гадко,

Но еще не сходят с ума,

И кого сегодня не взяла лихорадка,

Тех назавтра сожрет чума,

Но на склоне холма, где угрюмый камень

Розовеет под старой сосной

Строит новую лодку плечистый парень

С библейским именем Ной.

1991

Отель «Калифорния»
(На мотив Eagles)

Пейзаж направо, пейзаж налево,

Город в состоянии сна,

И я не могу решить проблему,

Глупее звезды или все же луна,

Вопрос о глупости спорен,

Ветер нахален и свеж,

И вот он стоит, отель «Калифорния»

Дом всех наших надежд!

Вот фасад с потемневшими стеклами,

Вот дворик с садом внутри,

Вот телефон, а вот твой номер —

«Девятнадцать — шестнадцать — три»,

Серебряный никель глянца,

Покрыта пледом кровать,

Сегодня вечером будут танцы,

Для тех, кто не хочет ждать!

Добро пожаловать в Ноtel Сalifоrnia,

Здесь такая любовь,

Добро пожаловать в Ноtel Сalifоrnia,

Но увы, не нов,

Мир вчерашних снов...

Одни танцуют, чтобы вспомнить,

другие — чтобы забыть,

Но если есть у нас еще один шанс,

то мы сегодня начнем с нуля,

Если это зовется жизнью,

почему бы так дальше не жить?

В это светлом дворике солнце,

холодный свет февраля!

Ты о жизни своей позабудешь мифы,

Поскорей на меня посмотри,

Я стираю со стен эти серые цифры:

Девятнадцать, шестнадцать, три.

Оранжевый репродуктор

Нам поет про любовь и добро,

Здесь нужные вещи, коньяк и продукты,

Здесь цинком блестит серебро!

Добро пожаловать...

Пейзаж направо, пейзаж налево —

Город в состоянии сна,

И кажется мне, я решил проблему:

Глупее звезды или все же луна,

Проблема решается просто,

И я скажу, хоть и пьян, как свинья,

Что кит — это рыба, Америка — остров,

А всех глупее, конечно, я!

Я не знаю, сколько осталось мне дней,

Я знаю, что не осталось сил.

Я не просил лить на раны елей,

Я вообще ничего не просил.

Я не сочинил ни роман, ни симфонию,

Я просто встал на карниз.

Вот он стоит, отель «Калифорния»,

Я делаю один шаг вниз.

Добро пожаловать...

1990-1996

Ресторан «Магадан»

Ацетиленовые люстры и облезлые стены

в ресторане под названьем «Магадан»

Что стоит в начале улицы Гончих Псов

Аборигены задворок империи,

а также гости из разных стран

Сюда приходят, лишь сойдутся стрелки часов.

Улица Гончих Псов

Переулок Единства Мнений

И светофор, как стальной засов

На перекрестке Эпохи Свершений

Венецианские стекла в тяжелых рамах

не пропускают солнечный свет,

Официанты грубы, а салфетки просятся в печь

Но это все не смущает его, он идет

в свой заказанный здесь кабинет

Он спокоен, и строг, и одет, как всегда, в черный френч.

Светлого Завтра проспект

Бульвар Безупречной Службы

В начале бульвара — стальной монумент

Великой и Светлой Дружбы

Здесь свою жизнь прожигает чумное племя,

в ресторане под названьем «Магадан»

Каждый пятый — дебил,

каждый третий — подлец,

каждый первый — моральный урод

Еще никто из них не знает: и это время

отнесут к застойным годам,

Но почему-то кусок упорно не лезет в рот.

Площадь Гражданских Прав

Переулок Тайных Сомнений

И бронзовый бюст Тому, Кто Прав

У тупика Великой Идеи

1989

Серые стены

За стеклом тихо гаснет закат,

Вот и кончен еще один день,

И настала еще одна ночь,

А к утру неизбежен рассвет,

И снова тесный вагон метро,

И пустые лица вокруг,

А потом тот же путь, но домой,

И на закате замкнется круг...

И с каждым днем верить все трудней,

Что в конце пути яркий свет,

А может, просто измерить жизнь

Черной краской твоих картин,

И в твоих безнадежных глазах

Увидеть тень улыбки судьбы,

Ведь если я отражаюсь в них,

Значит, есть еще шанс взлететь!

А может, просто захлопнуть дверь,

Раз мы не в силах друг другу сказать,

Какой же путь на Голгофу ведет,

А ты в ответ: «Все пути ведут в Рим...»

И храм в конце дороги сожгли,

И от пожара не гаснет свет,

И я кричу: «Не ходите за мной,

Ведь там ничего нет!»

Почему

В моем доме серые стены?

Потому что ветер принес с неба сажу.

Почему

В нашем городе серое небо?

Потому что его закрывают серые тучи.

Почему

Тучи любят серый наш город?

Потому что им нравится грустный мой голос.

Почему

Не пою я веселых песен?

Потому что в моем доме

серые стены.

1988

Комендант

«Полковник Васин приехал на фронт…»

Б.Г.

Комендант гарнизона сдавшейся крепости

готов принимать парад

Он под знаменем белым гарцует на белом коне.

Позади построилось войско,

стоят в ожиданьи наград,

Три штабных офицера и лекарь, остальные погибли в огне.

Комендант раздает по пригоршне медалей,

у него их остался мешок,

Комендант под знаменем белым произносит сумбурную речь,

Он кричит: «Фанфары победы

нам приятней, чем злобный смешок,

Только лучше остаться живым, чем в могилу лечь.

Тридцать лет мы воюем с империей зла,

а победы еще ни одной.

Только, кажется мне, император не так уж суров,

Он вчера назвал нашу родину

симпатичной, в общем, страной,

Так сказал его личный посланник, камер-юнкер Адольф Петров,

Мы выходим из глупой никчемной драки,

сдача в плен вместо смерти в бою,

Этот выход вполне хорош для обеих сторон.

А в империи нам будет жизнь и работа,

и возможность иметь семью,

А в конце — спокойная старость и почетный обряд похорон.»

... А под вечер считал комендант сбереженья,

десять гулких серебряных лир,

Тихо тьма на страну опускалась, и в плену засыпала страна,

В это время тени убитых солдат

подошли и склонились над ним,

И нахмурились детские лица, а сквозь лица светила луна.

А потом эти тени растаяли молча,

и уже не видел никто,

Как пошел комендант по столице, сжимая в руке пистолет,

Так и шел он, и шел, и дрожало на нем

в ожидании пули пальто.

Лишь расстрелянный за дезертирство полковник

печально смотрел ему вслед.

1989

Холодный день

В нашем городе много домов,

И не найти мне твоего окна,

Так и будешь бродить весь день в старом сером пальто,

В нашем городе много людей,

И ты придешь домой не одна,

Но тебя не найдет никто, но тебя не найдет никто.

Это просто холодный день, это просто

дождь стучит за окном,

Выбирая свой призрачный путь

к центру земли,

И если время сойдет с ума, если снова

грянет весенний гром,

То я буду знать, что вновь

тебя не нашли.

В нашем городе мартовский снег,

Это погода для нового сна,

Позабудь про свои дела, лучше молча смотри в окно,

Но ты выходишь утром за дверь,

И ты по улицам бродишь одна,

По-другому ты не смогла, и ты об этом знаешь давно.

Будет просто холодный день, будет просто

дождь стучать за окном,

Выбирая свой призрачный путь

к центру земли,

И если время сойдет с ума, если снова

грянет весенний гром,

То я буду знать, что вновь

тебя не нашли.

1990

Подземные переходы

Вновь подойди к окну, а утром снова вернись назад,

Низкое небо опять помешало тебе лететь,

А в полночь к тебе Иисус подошел и как старший брат

Рассказал, что тучи скрывают небесную твердь.

Подземные переходы идут поперек всех наших дорог,

Проходят пустые годы, и лишь под вечер играют рок,

Прошел еще один дождь, пройдет и тоска бессмысленных дней.

Чужая дорога — ну что ж, когда-нибудь она станет твоей.

Довольно странный туннель, в конце не свет, а дождь и туман,

А где-то на той стороне я, может быть, снова встречусь с тобой,

Но этот короткий путь банален, как сентиментальный роман,

К тому же его вчера уже прошел кто-то другой.

Подземные переходы, и, может, скоро конец пути,

Проходят и дни, и годы, когда в туннель мы могли бы войти,

Прошел еще один день, как все надоело сегодня мне,

Я вижу знакомую тень, я слышу шаги на той стороне.

Смотри: кончается осень, зайди в туннель еще один раз.

Прощай, святая любовь, прощай, за истину праведный бой.

Прощайте, пустые ряды высокопарных лирических фраз,

Мне надоело смеяться над вами, и я смеюсь над самим собой.

Подземные переходы, не надо бежать поперек шоссе,

Задавят пустые годы, добьет КАМАЗ на той полосе,

Забудется этот бред. Пройдет и тоска бессмысленных дней.

Чужая дорога... Нет-нет,

еще вчера она стала моей.

1991

Три поросенка
(первый русский рэп)

В доме, в котором жили три поросенка

Однажды темной ночью погас свет,

В доме, в котором жили три поросенка

Однажды темной ночью разбилось окно,

Странно и страшно скрипнула дверь,

В окно залез неведомый зверь,

Под раскаты страшного грома

Никто не вышел из дома!

Из черного дома у реки

Ниф-Ниф, Наф-Наф, Нуф-Нуф!

Три милых, хороших, честных поросенка,

У одного из них болела селезенка,

Другой однажды ходил на балет,

А третий писал для песни куплет,

Они жили мирно, друг друга не трогали,

Ходили каждый своею дорогою,

Купили яблок в картонной таре

И играли на маленькой бас-гитаре...

В доме, в котором жили три поросенка

Радио передало странные вести,

В доме, в котором жили три поросенка

Под шкафом нашли ужасные вещи,

В шкафу завелось чего-то не то,

Из шкафа внезапно пропало пальто,

Морозным июньским утром

В доме нашли три трупа!

В черном доме у реки

Ниф-Ниф! Наф-Наф! Нуф-Нуф!

Какие трупы? Что вы, товарищи?

Смотрите в мир светло, понимающе!

Как же эти слова пришли на язык?

В доме дымится свиной шашлык!

Будут обглоданы нежные кости,

Ниф-Ниф не поедет к Наф-Нафу в гости,

Жизнь становится все интересней,

«Был бы хлеб, будет и песня!»

1990

Медная монета

Говори о любви на моем языке,

Только я позабыл слова,

Ну а то, что мне скажет монета в руке,

Это просто как дважды два

Это царский пятак, он невзрачен на вид,

Старый медный металлолом,

Но подбрось его в воздух, и он зазвенит,

Упадет на землю орлом...

Почему же случается часто так,

Если жизнь задает вопрос,

Мы подбросим монету, мы спросим пятак,

И не примем ответ всерьез,

Я не стал бы царапаться в окна судьбы,

Если б знал, где правда, где ложь,

Я люблю этот новый район Москвы,

Потому что ты в нем живешь...

Девятнадцатый век — предрассветная рань,

От которой нет и следа,

И ребро пятака, как незримая грань,

Знак судьбы между «нет»и «да»,

Если будет орел, то полет мой высок,

И не жизнь уже — благодать,

Если решка — заброшу монету в песок,

И пойду на ромашках гадать...

Говори о любви на моем языке,

А со мной говори, любя,

И зачем я спросил у монеты в руке

То, что мог бы спросить у тебя,

Если время ушло, так угодно судьбе,

Так устроена жизнь хитро,

Я швыряю монету вослед тебе,

И она упадет на ребро...

1992

Что снится ночью

Свежий ветер и запах снегов,

Прилетевший с далеких гор,

Поселился в городе нашем,

И зацепился за твой балкон,

С той поры ты ночами не спишь,

Шелестишь страницами крыш,

И себе задаешь вопрос,

А ответ от себя таишь:

Что снится ночью счастливым людям?

Ветру ты не откроешь дверь,

Ты совсем другая теперь,

Ведь и правда, прошло столько лет,

Что ж высчитывать дни потерь,

Сколько дней в нелепой борьбе,

Сколько глупых упреков судьбе,

Позвони мне хотя бы раз,

И, может, я расскажу тебе

Что снится ночью счастливым людям...

Свежий ветер и запах снегов,

Может быть, вернется покой,

И страницы прошедших лет

Ты закроешь тонкой рукой,

Кто тебе принесет цветы,

Кто заполнит миг пустоты,

А ты знаешь, мне все же жаль,

Что никогда не узнаешь ты

Что снится ночью счастливым людям...

1990

Ничего, кроме пейзажа

В этом парке сегодня не жарко,

В нем утром не гуляет никто.

В этом парке по случаю холода

Прохожие надели пальто,

В этом парке наступила осень,

Деревья облетели давно,

И синим стал свод небес,

Но это мне теперь все равно,

Ведь мне все кажется,

Что скоро ты уедешь

Навсегда...

На Нижней Масловке сегодня утром

Землю покрыл первый снег,

На Нижней Масловке ход моих часов

Сегодня утром перешел на бег,

На Нижней Масловке настала зима,

И лужи замерзли давно,

И в чаше жизни показалось дно,

Но это мне теперь все равно,

Ведь мне все кажется,

Что завтра ты уедешь,

Навсегда...

Посмотри в окно — на улице солнце,

Прозрачны его лучи,

Посмотри на картину русского классика

И вспомни: прилетели грачи.

А завтра кто-то скажет, что ты ему нравишься,

И ты ему руку подашь.

А в этой песне будет только пейзаж,

В этой песне будет только пейзаж,

Ведь мне все кажется,

Вот-вот, и ты уедешь,

А тебя уже нет,

Ты уже далеко...

1993

Один день в году

кто-то в храме падает ниц

кто-то время проводит в борьбе

поток элементарных частиц

я посылаю тебе

мимо дамочек в первом ряду

почти никого не любя

один день в году

он дойдет до тебя

включи свое радио!

поток элементарных частиц

летит мимо серых стен

я начинаю эксперимент

по проверке прочности вен

мимо лозунга слава труду

он летит все вперед и вперед

один день в году

он до тебя дойдет

включи свое радио!

где-то в небе полчища птиц

где-то землю роют кроты

поток элементарных частиц

мне посылаешь ты

я опять сегодня уйду

хоть опять не знаю пути

один день в году

чтобы тебя спасти

включи свое радио!

поток подобрав момент

летит без запретов и виз

я начинаю эксперимент

по паденью с балкона вниз

я увижу его вдали

все дальше и дальше небесный свод

почти у самой земли

он до меня дойдет

и я включу свое радио

один день в году.

1992

Ты не хочешь говорить о смерти

Ты не хочешь говорить о смерти,

Ты не любишь говорить о смерти,

Но если мы не станем говорить о смерти,

То нам придется говорить о любви,

А если мы будем говорить о любви,

То нам тотчас же станет ясно, как близко смерть,

Ведь этот наш разговор о любви

Покажет, как бессмысленна наша жизнь.

Так давай с тобой поговорим о погоде,

О твоей простуде, дожде и снеге,

Об осени, о весне, о лете,

О зиме —

Но это скользкая тема:

Ведь от этих самых времен года

Всего три шага до течения времени,

Всего два шага до смысла жизни,

И всего один шаг до любви и смерти.

Ну что ж, давай с тобой просто молчать.

Вот так просто стоять и молчать.

И автобус, как всегда, придет слишком рано,

И лифт слишком поздно закроет дверь,

Но если мы будем стоять и молчать,

То грустный ангел усмехнется, глядя на нас,

А ночью он заглянет в твое окно,

И ты увидишь сладкий сон о любви и смерти.

1992

Город Зеро

Город багровых туч,

край непуганых идиотов,

Вечнозеленые помидоры

здесь на каждой ветке растут.

Здесь в тумане седом

слышен топот дикой охоты,

Здесь улицы шире комнат,

а часы длиннее минут.

Здесь все как надо,

Здесь все как всегда,

Здесь все как прежде,

И будет так же,

Город Зеро! Город Зеро!

Город Ноль! Империя зла!

Кто дойдет

до твоей реки,

Тот умрет от жажды.

Город багровых туч

сулит спокойную жизнь, как и многим.

Две тысячи пятнадцатый год

сулит конец земного пути.

Отсюда не ходят такси

и нет билетов на железной дороге,

В этом городе жить невозможно,

но никуда из него не уйти.

Здесь все как надо,

Здесь все как всегда,

Здесь все как прежде,

И будет так же,

Отныне мой адрес: город Зеро,

Город Ноль, империя зла.

Я дошел

до твоей реки...

1989

Улица, которой нет

В этой песне могут быть любые слова,

лишь бы в них было поменьше смысла,

Для того человеку дана голова,

чтобы небо ушами скрести,

А в моей голове сейчас

ни одной гениальной мысли

Кроме чьих-то забытых глаз

и того, что мне уже не пройти

По улице, которой нет

Давно уже нет

Здесь уютно, здесь даже дома

стоят вокруг в виде странного круга

Отдаленный район Москвы,

здесь в достатке ржавых антенн,

Здесь я спел бы все свои песни,

но, боюсь, мы не поймем друг друга

Прочь от ваших милых проблем,

я не поклонник патетических сцен

На улице, которая здесь

Давно уже есть

Вот остался последний куплет,

можно спеть о том, кому что приятно,

Для кого-то про грядущий рассвет,

для кого-то про закат вдвоем,

Для тебя — как прекрасен день,

для нее — про то, как ночь занятна,

Но что толку в этих словах,

порой мне кажется, что все мы живем

На улице, которой нет

Пока еще нет

1992

Speaking In Tongues Лавка Языков

Евгений Медников

Забытые песни группы «Юрьев день»

Продается гитара (вместо предисловия)

Евангельский пейзаж

Ной

Отель «Калифорния» (На мотив Eagles)

Ресторан «Магадан»

Серые стены

Комендант

Холодный день

Подземные переходы

Три поросенка (первый русский рэп)

Медная монета

Что снится ночью

Ничего, кроме пейзажа

Один день в году

Ты не хочешь говорить о смерти

Город Зеро

Улица, которой нет

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Продается гитара
(вместо предисловия)

Отель «Калифорния»
(На мотив Eagles)

Три поросенка
(первый русский рэп)