Speaking In Tongues
Лавка Языков

Линор Горалик

Ложка страсти в бочке грусти

Кристофер Мур, «Ящер страсти из бухты грусти»; Фантом Пресс, 2002, М.; ISBN 5-86471-285-X

Перевод с англ. Максима Немцова. Текст опубликован в №6 (1860) газеты «Книжное обозрение» от 11/02/2002.

-- Ой ты зверь, ты зверина,

Ты скажи мне свое имя!

Ты не смерть ли моя?

Ты не съешь ли меня?

-- Я не смерть твоя,

Я не съем тебя, --

Я ведь заинька,

Я ведь серенький.

-- Ты удручен, мой милый? -- Да, я удручен, мой ангел. -- По таблеточке?

Мур сделал очень смешную книжку, правда-правда, нет, что вы, я ничем не расстроена, расстраиваться нечему. Прекрасный роман, читается легко, сюжет достаточно витиеват, чтобы до последних двадцати страниц не понимать, чем все кончится, и достаточно прост, чтобы не воспринимать весь детектив как написанный Леонидом Юзефовичем. Идея обаятельна, герои чертовски обаятельны, запредельно обаятельны легкий слог и сладостный стиль, так что я, конечно, в прекрасном настроении, это вам показалось, -- но можно, конечно, и по таблеточке.

Современное западное общество, часто думается мне, держится на трех китах. Ну, или по крайней мере на трех китах. На Демократии, на Политкорректности и на Прозаке. Если жизнь затрахала тебя настолько, что Демократия перестает казаться лучшим в мире политическим устройством, а Политкорректность начинает требовать слишком больших душевных усилий, ты начинаешь принимать Прозак, и в жизни снова появляется некоторая надежда: может, и не зря мы выиграли Войну Севера и Юга; может, тот дядька был и не обдолбанный ниггер, а физиологически озадаченный афроамериканец. По лечебному воздействию Прозак с успехом заменяет воцерковленность, регулярную половую жизнь, частые походы в цирк, курсы самосовершенствования и еще несколько тяжело дающихся вещей, призванных освободить нас от неизбывного бремени экзистенциального ужаса. "Прозак", "Портал", "Паксил", "Сероксат", "Золофт", еще пять-десять-двадцать наименований белых, или желто-голубых, или кремово-зеленых таблеточек -- и можно, с божьей психиатрической помощью, нормально работать днем и спокойно спать ночью, -- если, конечно, с утра по таблеточке и на ночь по таблеточке.

Очень американский детектив получился у Мура, очень, прелестный юмористический детектив, -- и так прелестна в нем Small-Town America со всеми своими непременными прелестными атрибутами: единственным на весь город ученым, единственным на весь город психиатром, единственным на весь город констеблем (только и умеющим, что разводить дерущихся в единственном на весь город баре), с единственной на весь город сумасшедшей, -- да еще с престарелым блюзменом, и с Железной Барменшей, и со всеми прочими полагающимися по традиции персонажами. Такая прелестная эта маленькая Америка, что половина ее населения сидит на Прозаке, а вторая половина не сидит на нем только потому, что их, видимо, и Прозак-то уже не берет. Так, аптекарь бесконечно трахает маленького резинового дельфина и мечтает о совокуплении с самцом касатки, констебль и минуты не может прожить без гашиша, домохозяйка вешается, чтобы не ступать грязными ногами по чистым полам, безработная порноактриса каждое утро надевает кожаные трусы и машет мечом на стоянке трейлеров, изображая из себя Кендру -- Малютку-Воительницу Чужеземья, дама-психиатр мучается комплексом вины перед больными и решает перестать лечить Прозаком всех подряд от всего подряд, а начать, наконец, внимательно слушать своих пациентов -- и единым ударом, никому не сказавшись, пересаживает весь город с Прозака на плацебо.

И тут появляется Морской Ящер. Ящер ест депрессивных. Чует запах депрессии особыми мозговыми центрами, которые давно выродились у нас, но у него сохранились и никаких таблеточек никогда не знали. Телепатически (или еще как-то так) обволакивает депрессивную жертву большой нежностью, расслабляет ее, освобождает от груза метаний, боли и экзистенциального ужаса, -- и после нескольких мгновений, когда страдалец остро наслаждается обретенным счастьем... -- ам! ам! ам!

Особые любители сложных аллегорий могут с восхищением думать, что Ящер -- это символ суицида, на который (мучается местный психиатр) рано или поздно решаются 15% страдающих депрессией. Те же, кто аллегорий не любит, могут думать о Ящере как о новом подтверждении дарвиновской правоты: всегда, даже в обществе, построенном на Политкорректности, Прозаке и Демократии, найдется кто-нибудь, кто добьет больного и съест слабого -- даже если для выхода этого кого-нибудь со дна морского на сушу необходимо организовать на ближайшей электростанции утечку радиоактивных веществ. Впрочем, об этом можно не думать; за обедом по таблеточке, за ужином по таблеточке, -- никакого ужаса, никакого Ящера. Будем жить.

Смешная получилась у Мура книжка, смешная, честное слово, -- да вы все что, сговорились, -- не плачу я, чего мне плакать? Вот кресло под мастурбирующей секретаршей (утром таблеточка, вечером таблеточка) визжит, "как белочка под пыткой", вон Молли удовлетворяет своего возлюбленного гигантского ящера с помощью газонокосилки, а потом сама проeзжается, как по горке, по всем сосочкам его огромного языка. «-- Я еще не кончил, -- сказал Сомик. -- Не кончил? А кто орал "Аллилуйя, Господи, я иду к тебе!" и при этом лаял?»

Смешная книга, правда, смешная, -- особенно если на заморачиваться, не пугаться некоторых аспектов и некоторых цифр, пить утром по таблеточке и вечером по таблеточке и улыбаться при виде сильно постаревшей Кендры -- Малютки-Воительницы Чужеземья.

Не получается? Ты удручен, мой милый? -- Да, увы, я удручен, мой ангел. -- По таблеточке?

Speaking In Tongues Лавка Языков

Линор Горалик

Ложка страсти в бочке грусти

Speaking In Tongues
Лавка Языков