Speaking In Tongues
Лавка Языков

Владимир Пузий

Слепота

Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Никакое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.

По вопросам коммерческого использования данного произведения обращайтесь к владельцу авторских прав по следующему адресу: Internet mail: puziy@faust.kiev.ua Тел. (044)-440-54-95

© Владимир Пузий, 1999

Посвящается О.Угрюмову

Он проснулся оттого, что стало холодно. Тело замерзло, почти не слушалось, почти не ощущалось. Он попытался открыть глаза — глаза не открылись. Ему стало страшно.

«Не стоило вчера работать допоздна,» — чужая, фальшивая мысль. Он вздохнул, силясь очистить от нее полусонное сознание — не удалось. Мысль растеклась липкой лужицей подсыхающей крови, мысль впитывалась в него, как в губку: «Не стоило, не стоило, не стоило...»

«Да какая, в сущности, разница,» — подумал он. «Главное, что я сейчас и здесь (кстати, когда и где?) лежу и не могу пошевелиться, не могу даже открыть глаза.»

И вот тут-то глаза распахнулись, сами собой.

И он все равно ничего не увидел.

Он поднял конечность (руку? лапку?) и пощупал лицо. Странно, век, кажется, не было; глаза открыты. И тем не менее, он ничего не видит, одну лишь темноту.

Он встал с поверхности, на которой лежал, наклонился, осторожно коснулся ее, ощущая длинные полуживые ворсинки. (гнездо? ковер?) Сделал шаг, еще один, пробуя почву под ногами. «Где я?» Помнил только, что вчера работал допоздна. И что не стоило этого делать.

Сел, попытался разобраться. «Работал. Значит, работал. А конкретнее?» Память иронично хмыкнула и подсказала: «Ну, если конкретнее, творил. Создавал произведение искусства.»

«И?..»

Память скрутила кукиш и ткнула под нос, потом вспомнила, что он не видит и озвучила: «И все. Дальнейшее — молчанье.»

«Произведение искусства, произведение искусства...» — повторял, как заклинание. Постепенно восстанавливался размытый образ чего-то великого, возвышенного. И он — создатель этого. Творец. Единственный, кто способен до конца воплотить замысел. По сути, он сам и есть замысел, только еще нерожденный. Он и живет-то одним замыслом (как и положено творцу). Но... «Не следовало вчера так долго работать, не следовало...»

Ну да, теперь можно признаться самому себе. Теперь — какая разница? У него давно были нелады со зрением. Знакомые удивлялись, что он «не бережет себя», цокали языками, качали головами. Ни черта они не понимали, знакомые! Для чего беречь себя, скажите на милость, если при этом невозможно творить? Незаконченное произведение — оно ведь становится куском в горле: все время им давишься. В общем, работал, не обращая внимания на советы и вздохи. И вот результат: ослеп. Похоже, безвозвратно. Навсегда.

На минутку произведение четко и властно проявилось перед его внутренним взором, вызывая невыносимый приступ тоски. Он вздрогнул, покачнулся, упал на поверхность, обхватывая голову конечностями.

Через некоторое время отпустило.

Лежал, глотая воздух и силясь свыкнуться с мыслью, что никогда больше не сможет творить. Чтобы отвлечься, занялся воспоминаниями.

Воспоминаний не было. Вообще никаких. Тогда он попытался исследовать окружающий мир. Как скряга, по крупице собирал приходящую извне информацию: холодно, под конечностями (ногами? лапками?) плотная поверхность, вокруг пустота, можно дышать, можно кричать, но на крик никто не отзывается. Поэтому можно и не кричать.

Поднявшись, пошел наугад. И шел, казалось, вечность, ничего на своем пути не встречая.

Все потеряло смысл: никогда больше он не сможет творить. Ослеп, ослеп навеки.

Он шел и тщетно силился вспомнить, кто же он такой: человек или паук?

Speaking In Tongues Лавка Языков

Владимир Пузий

Слепота

Speaking In Tongues
Лавка Языков