Speaking In Tongues
Лавка Языков

Александр Свирилин

ТРИНАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ

*** * ***

Умирать мне, наверное, рано,

хоть и жить, вероятно, мне поздно.

Ночь стучится в оконную рану --

холодна, равнодушна, беззвездна.

И глядят мне в лицо раны окон.

Истекает соседний дом светом.

И деревья, оранжевый кокон

сбросив, смотрятся точно скелеты.

Фонарей кляксы... Свет вполнакала...

Кляксы слез на измятом конверте...

Осень поздняя не опоздала

и пришла с неизбежностью смерти.

Последняя осень века

Век двадцатый зачеркнут крестами

римских цифр. Облетела листва.

Облетел календарь. И меж нами

ты, наверное, все же права,

говоря, что былого не будет...

Но не сбросить минувшего гнет.

Поздно, поздно! -- никто не забудет

И ничто никогда не умрет.

*** * ***

Рекламный зажегся неон.

Сентябрь и тепло были в ссоре.

Я понял, что жизнь -- только сон,

который закончится вскоре.

Пульсировал город огнем

не в такт с моим ритмом сердечным.

Я понял, что мы не умрем --

проснемся... И будем жить вечно.

*** * ***

Будет май, но не будет меня.

Не умру -- растворюсь между строчек

тех стихов для прощального дня,

что писал в полутьме прошлой ночью.

*** * ***

«Травой зарастают могилы,

но боль так и не заросла».

(Набоков? Поплавский?)

Мой милый,

ты помнишь, бывали дела, --

«любовь» мы и «кровь» рифмовали

не зная ни кровь, ни любовь.

Мы, в общем-то, мало что знали

и сути не ведали слов.

Иллюзий разбитых осколки,

что ранят -- да-да! -- до крови

и пыльное фото на полке --

последний остаток любви.

*** * ***

Поезда в вечность стаккато.

Скрежет и лязг тормозов.

То, что бывало когда-то,

стало обрывками снов.

Плавилось небо закатом.

Окна ловили лучи.

Вспомни, что было когда-то.

Но, ради Бога, молчи...

*** * ***

Закончен май эскизом к лету.

(Художник красок не жалел).

Постелим на скамью газету,

присядем, отдохнем от дел.

Смотри, на небе след белесый --

нам что-то пишет самолет.

К чему извечные вопросы?

Все что мы любим, не умрет.

Моя любовь, бессмертно лето,

бессмертны вечер и скамья,

бессмертна даже сигарета,

что в тонких пальцах у тебя.

И пахнут сумерки сиренью,

и воздух недвижимо тих.

В пруду застыло отраженье

темно-зеленых старых пихт.

*** * ***

«Нечасты ночные рейсы».

«Простите, что вы сказали?»

Стонали от боли рельсы

под поездом из Казани.

И оспой болело лето --

была ночь ряба огнями,

как старая кинолента,

мерцающая перед глазами.

Тринадцатое января

Янтарный отсвет фонаря,

оттенок сизый снега.

Ночь середины января

от звезд, как лошадь, пега.

И тени зыбкие нежны,

как профиль женский нежен.

И ватной зимней тишины

разлив в ночи безбрежен.

Итог подводит ноль луны,

светящей безнадежно.

Уснувшим пусть приснятся сны,

И всем усопшим тоже...

*** * ***

Пламени языки

лижут в костре дрова.

А в серебре реки --

солнца двойник. Едва

только померкнет свод,

зелень станет темней,

и языкастый свет

речь заведет о ней.

Рядом со мной садись.

Водки налей стакан.

Лето уж позади,

а впереди -- река.

А впереди -- дожди

с горечью пополам.

Шепчут они «не жди»

ей и тебе, всем нам.

Старый сожги альбом.

Прежних забудь друзей.

Память отдай на слом.

Не вспоминай о ней.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Александр Свирилин

ТРИНАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ

* * *

Последняя осень века

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Тринадцатое января

* * *

Speaking In Tongues
Лавка Языков

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***