Speaking In Tongues
Лавка Языков

Такамура Котаро
(1883-1956)

«СТИХИ о ТИЭКО»
(избранное)

Перевод и вступительное слово Дмитрия Коваленина

Впервые опубликовано на сайте «Виртуальные Суси»

Такамура Котаро — поэт-символист, скульптор, один из основоположников японского верлибра — «дзиюси». Особо известен трагической историей своей жизни. Его жена Тиэко сходит с ума, и семь лет вплоть до ее кончины поэт «общается» с нею, поверяя самое сокровенное, в своих стихах. «Стихи о Тиэко» (1912-1941) — один из романтичнейших сборников «новой поэзии» начала века, с большой теплотой воспринимаемый японцами и сегодня.

Следует отметить, что верлибр был в диковинку в Японии на заре столетия. Большинство стихов все еще подчинялось традиционным 3-х или 5-строчным ритмов хайку и танка. Поэтому то, что нам может показаться сегодня наивным, вызывало небывалый эффект среди современников поэта 80 лет назад.

Наганума (Такамура) Тиэко. «Камфора», 1913

Поставив в жизни цель — стать высококлассным про-западным живописцем, Тиэко Наганума обучалась в одном из женских колледжей Токио. В период учебы тесно сошлась с молодежным журналом «Сэйто», оформив обложку первого номера этого феминистского издания. Одаренная девушка уже подымалась по первым ступеням блестящей карьеры, — когда встретилась со своим будущим мужем, известным скульптором и поэтом Такамура Котаро.

Как у молодой жены, у Тиэко были все основания радоваться судьбе: недавно вернувшийся из поездки по Европе, ее супруг представлял из себя «самого современного из всех японских мужей». Объявлявший себя человеком, свободным от феодальных пережитков, супруг настоял на том, чтобы и после замужества Тиэко продолжала карьеру художника.

Однако сбыться тому было не суждено: вскоре после женитьбы Тиэко заболела туберкулезом, а в 1931 году, измученная болезнью, совершила попытку самоубийста, после чего потеряла рассудок. Семь долгих, трагических лет Котаро отражал ее увядающий образ в стихах. Произведения эти увидели свет в виде сборника «Тиэко-се» — уже после смерти несчастной женщины. Умерла Тиэко в 1938 году в одной из психиатрических лечебниц Токио.

До сих пор безумие Тиэко принято рассматривать как случайное горе, в котором некого обвинить, кроме злой Судьбы. Однако в последние годы, на гребне волны «феминистической литературы», многие женщины-исследователи взялись пересматривать привычный взгляд на судьбы Тиэко и Котаро, в частности — на обстоятельства их супружеской жизни. Темные, неотвеченные вопросы подняты из глубины десятилетий — в частности, и о том, что же привело Тиэко к душевному растройству.

Что такое стихи о Тиэко? Достоверная хроника Любви поэта к жене, потерявшей рассудок? Или же — фантомы совести Художника, раздавившего ради Красоты беззащитную душу?

Споры не утихают. Хотя вряд ли уже когда-либо разрешатся эти вопросы для Такамура Котаро — человека, семь долгих лет беседовавшего с голосами по ту сторону жизни.

НЕВИННАЯ ПРОСЬБА

Жалуется мне Тиэко
что в Токио небо исчезло
Просит чтоб я показал ей
какое оно настоящее

Я же гляжу с удивленьем
в небо —
и вижу:
Сквозь молодые листочки вишни
просеянное,
Всегда неизменное
Небо, знакомое с детства

Накрытая им долина
все бледней —
это тает утро
дымкой персиковых оттенков,
но вдаль куда-то все смотрит Тиэко
все просит,
чтоб я показал ей
Ее Небо —
Настоящее Небо Тиэко,
что над Ататара-горою
каждый день голубым сияло...

Право,
что за невинная просьба!

СЛУЧАЙНЫЕ ЗАМЕТКИ

Завершив жидкой тушью рисунок
Жду, когда он подсохнет.
Вдоль вершины — горные пики
Так, как видят их сверху птицы:
пирамид священных верхушки
По бумаге расплылись тушью

Искусство
убивает пространство-время
И в лице — известковая дымка
И в душе — больше нет отражений
передряг и унылого быта.

Бумага на ширме подсохла
и стучит, на ветру колыхаясь,
о бревенчатую стену дома...
Сверну-ка ее в рулон.

Вся проблема лишь в том,
что опять пробуждается сердце.
И о том лишь скорблю,
Что душа возвращается в тело.
Вот уж скоро шесть лет,
как больна моя Тиэко...
Волосы
от испытаний судьбы
побелели как мел.

Дав рукам отдохнуть,
запаковываю рулон...
Вдруг — в газете, что взял для обертки
Фотография:

На крутой одинокий утес
что зарос седым тростником,
в ряд построившись, смотрят в упор
Орудийные дула...

СНЕГ ТЕМНОЙ НОЧЬЮ

Огонек керосинки
Еле-еле теплится
Лампа
в тесном моем кабинете
Освещает фигурки
двух усталых людей

В сумерках небо
окутало снегом
все, что видят глаза —
вся природа в белом

Тяжесть
беззвучно идущего снега
давит на землю
давит на крыши
давит на два этих сердца

В тяжести этой
укрывшей собою полмира —
детская радость:
«Ой, посмотрите — до самой верхушки
храм занесло!..» —
издалека
еле слышно доносит
чей-то расплывчатый голос
следом за цоканьем
резвых, как зубы от холода, гэта

И — тишина.
Пантомима сегодня
начинается ровно в одинадцать ночи
Беседа не клеится
чай заварить неохота
просто без слов
эти двое сидят рука об руку
вслушиваясь в молчанье
мира, лишенного речи
глядя на силуэты
плавно текущего Времени

В легкой испарине лица
переполненные покоем —
тихим желаньем проникнуть
в чувства людские.
Вновь
раздается на улице цокот.
Издалека — что-то вроде рычания
автомобиля...

Только стоит сказать мне:
«Ах, что за снег, посмотри-ка!» —
Сразу все, кто способен смеяться
переселятся в детские сказки...

Рот приоткрыв,
тихо радуюсь снегу.
Снег же,
глубокой сегодня ночи
радуясь тоже,
все сыплет и сыплет...

Ах, теплый снег,
Ты укутай меня с головою!..

ПРОБУЖДЕНИЕ

Когда наступит зимнее утро
река Иордан покроется корочкой льда.
Я сяду в спальне,
закутавшись в плед белой шерсти —
и сердце мое уж не тронут
поход Иоанна-крестителя в обетованные земли
и дикая страсть Саломеи, мечтавшей отсечь ему голову

Когда наступит зимнее утро
с улицы шумной
услышу смиренный стук гэта
Тело мое
во владенье Природой великою вступит
и как жизнь после смерти
беззвучны шаги мои станут

Острый, как бритва,
запах цветущей айвы
дерзко проникнет вдруг через закрытые двери -
словно воскрес чей-то дух
и, подкравшись, стоит предо мною...

Как мне суметь в этот миг
притвориться ученым бесстрастным,
сухо разъявшим весь мир на сплошные законы?
Мол, как прилив и отлив, неизбежны уходы-приходы
всех, кто живет под не нами придуманным небом...

Проснись же,
Любовь моя...

Когда наступит зимнее утро,
с рассветом
должны закричать будут птицы —
вот только глазам твоим черным не хватит рассвета
Не рассмеешься ты голосом нежным, как птица,
радуясь солнцу
и не протянешь мне руки навстречу,
точно ребенок...

С каждой такою мыслью
корчусь я в пледе из белой шерсти
и заставляя себя,
через силу
Оду кричу я,
Оду любви своей

Когда наступит зимнее утро
сердце мое возвратится к жизни
и, откричав и напевшись вдосталь,
думать придется, как жить мне дальше
По янтарному небу рассветом
поплывет, рассыпаясь, пыльца золотая
во дворе залает ушастый мой пойнтер
и привычка
все время в чем-то нуждаться
вернется ко мне.
точно старый приятель...

Я любил ее!...

Когда наступит зимнее утро
лед на реке Иордан
будет крепким.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Такамура Котаро (1883-1956)