Speaking In Tongues
Лавка Языков

Уильям Тревор

День, когда мы надрались пирожными

Облаченный в мятый твидовый костюм, теребя и без того обшарпанный угол старомодного галстука у себя на животе, Свен де Лайл наполнял непристойными звуками четыреста кубических футов воздуха — так приличия ради называли мой кабинет. Мы не виделись несколько лет: он был из тех людей, которые способны без всякой видимой причины на долгое время вдруг исчезнуть из поля зрения. Я предполагал, что его долгое отсутствие связано с какими-то неприятностями, и они оставили след на его лице.

Я должен был сразу понять, как только его увидел: нужно быть настороже. Зная свою уступчивость и деликатность, я мог бы сообразить, что у меня нет ни малейшей надежды устоять перед тем, во что Свен намеревался меня втянуть. Ибо, надо отдать ему должное, Свен никогда не появлялся с пустыми руками. Свен всегда брал от жизни все, что мог, и сейчас выложил передо мною тщательно проработанный план. На этот раз, объяснил он, мне предлагается приятно провести оставшуюся половину дня. Я, в свою очередь, объяснил ему, что не расположен к приятному времяпрепровождению, что слишком занят, чтобы тратить драгоценные часы так, как он рассчитывает. Но Свен окопался прочно и не сдвинуся с места до тех пор, пока меня не уболтал.

Я вставил в пишущую машинку лист с надписью: Вторник, после полудня. Я под ножом хирурга. Потом снял телефонную трубку.

— Люси?

— Привет, Майк.

— Как дела?

— Хорошо, Майк. Как ты?

— Тоже хорошо. Просто решил позвонить…

— Спасибо, Майк.

— Нам обязательно нужно встретиться.

— Да, конечно.

— Я пригласил бы тебя на ланч просто так, как старый и верный друг.

— Было бы очень приятно.

— Да, да.

— Спасибо, что позвонил, Майк.

— До свиданья, Люси.

— До свиданья, Майк.

Свен выкладывал на полированной поверхности моего стола картинку из скрепок.

— Это твоя жена? — спросил он.

— Жена? Что ты, и близко не стоит.

— Ты еще не женился?

— Нет.

— Это хорошо. Я подцепил в общежитии двух девочек. Они тебя знают. — Мы не спеша вышли под сентябрьское солнце и отправились на встречу с девочками.

Мне давно хотелось провести время в компании бойких машинисток с быстрыми пальчиками, ладными фигурками и пухлыми губками; машинисток, чьи головки резво поворачиваются в ту сторону, откуда раздается призывный звон монет; веселых девчонок, которых не интересуют предрассудки, и которые не рвутся замуж. В таком обществе приятнее всего убить остаток дня. Но получилось так, что с нами оказались Марго и Джо, славные подружки, занимавшиеся тем, что рисовали иллюстрации для глянцевых журналов.

— Когда мне было одиннадцать лет, — рассказывала мне Джо, — я сочинила детскую книжку и нарисовала к ней картинки. Ее напечатали, и конечно же, все вокруг меня невзлюбили.

— Ты, наверно, была очень умная.

— Нет, если честно. Книжка была ужасная. Просто случайность, что ее напечатали.

— Для Джо, — сказала Марго, — слова всегда значат слишком много. Она очень чувствительная.

— Она ненормальная, — сказал Свен.

— Ради Бога, Свен, — сказала Марго.

Джо и Свен повернулись друг к другу. Свену стало скучно, и он принялся рассказывать Джо какой-то анекдот. Марго сказала мне тихо, чтобы никто не слышал:

— Джо ужасно талантливая, талантливее я никого не знаю. — Я кивнул, мне было все равно. Бар заполнялся мужчинами в униформах: темно-серые пиджаки, жилеты, белые рубашки, галстуки с эмблемами клубов или школ.

— Хочешь выпить, Марго?

Марго сказала, что идея хорошая, и я, протиснувшись к мокрой стойке, отправил десятифунтовую бумажку плавать по пивному озеру. Когда я вернулся, Марго спросила:

— Скажи честно, что ты думаешь о Найджеле.

О Найджеле? Стараясь протянуть время, я глотал пиво и спрашивал себя, зачем я пью эту гадость. Потом сказал:

— Ох, мне очень нравится Найджел.

— Правда?

— Ну, он вполне… Я хочу сказать…

— Иногда мне кажется, что Найджел ужасно скучный.

Я вспомнил. Найджел был толстый и болтливый. Найджел говорил все, о чем хотелось или не хотелось слышать. Когда Найджел расходился, остановить его было решительно невозможно. Найджел был мужем Марго.

Я пил пиво. Холодное и безвкусное. И ничего не говорил.

— Мы с Найджелом вчера разругались.

— О, Господи!

Марго принялась рассказывать, как они разругались. Я уныло слушал. Потом принес еще выпить, но на этот раз себе взял виски. Кто-то когда-то говорил мне, что у Джо тоже был муж. Значит, обе семейные лодки неслись к рифам.

Вдруг Марго перестала говорить о Найджеле. Она хитро посмотрела на меня и сказала что-то, чего я не понял. После следующих фраз до меня дошло: якобы я мог бы стать хорошим мужем.

— Да, наверное, — ответил я.

— Только не подумай, что я в тебя влюбилась, — нерешительно сказала Марго.

— Нет, что ты.

После паба мы направились поесть. Всю дорогу, пока ехали в такси, я думал о Люси.

Мы приехали на Итальянскую площадь и пошли в Сохо — слишком дорогое и не особенно хорошее заведение. Свен рассказывал истории из своей жизни и ел только чипсы. Я нашел на лестнице телефон и позвонил Люси.

— Привет, Люси. Что ты сейчас делаешь?

— Что значит, что делаю? Разговариваю с тобой по телефону.

— Мы пьем с ребятами в Сохо.

— Что ж, рада за вас.

— Правда? Мне жалко, что ты не с нами.

Люси это стало надоедать.

— Я читаю «Адама Бида», — сказала она.

— Хорошая книжка.

— Да.

— Ты уже обедала?

— Не хотелось. Конфет пожевала.

— Я позвонил узнать, как у тебя дела.

— Спасибо, хорошо.

— Я хотел услышать твой голос.

— Ох, брось. Обычный голос.

— Давай, я расскажу тебе, какой он.

— Да нет, не стоит.

— Мы с тобой когда-нибудь встретимся?

— Конечно.

— Я тебе позвоню, когда протрезвею.

— Звони. Мне нужно дочитать «Адама Бида».

— До свиданья.

Я повесил трубку и некоторое время постоял, разглядывая сверху ступеньки. Потом спустился.

— Что, черт побери, мы будем делать? — спросил Свен. — Сейчас только четыре часа.

— Я хочу поговорить с Майком, — объявила Марго. — И чтобы никто не слушал.

Я подсел к ней, и она заговорила запинающимся шепотом.

— Мне нужен твой совет насчет Найджела, Майк.

— Честно говоря, я его почти не знаю.

— Это неважно. Слушай, мне кажется, с ним что-то не так.

Я попросил ее выразиться конкретнее. Вместо этого она повторила то же самое, только в вопросительной форме:

— Майк, тебе не кажется, что с Найджелом что-то не так?

— Ну…

— Только честно.

— Говорю же, я его не знаю. Могу, например, сказать, что у него искусственный желудок.

— У Найджела нормальный желудок.

— Это хорошо.

— Не знаю, почему тебе пришло это в голову. У него никогда даже не было проблем с желудком.

— Хорошо, тогда с чем у него проблемы?

— Я думаю, с психикой.

— Так ради Бога, отправь его лечиться.

— Думаешь, стоит?

— Конечно, или тебе нравится, что у него проблемы с психикой?

Марго хихикнула. Потом сказала:

— Он ведет себя очень странно. Понимаешь, я не знаю, где он остановится.

— Что значит — странно?

— Приводит старух. Приходит домой и говорит, что был с ними на каком-то заседании, а теперь они хотят выпить кофе. Это очень странно — Найджел, а сзади топчутся четыре или пять древних дам. Очень старых. Понятия не имею, где он их берет. Наверно, думает, что оказывает любезность.

— А что говорит Найджел?

— Он говорит, что они не успели закончить заседание. Они усаживаются вокруг него и начинают писать какие-то бумажки. И все молчат.

— Все это очень интересно. Наверняка, должно быть какое-то простое объяснение. По-моему, Марго, ты не до конца расследовала это дело.

— Пошли отсюда куда-нибудь, — сказал Свен.

Мы перебрались в заведение, которое называлось «Голубой пиджак». Один из тех клубов, в которых можно выпить после обеда, и где почти нет стриптиза. Марго опять было завела про Найджела, но я твердо сказал, что не желаю больше слушать о Найджеле. Я повернулся к Джо.

— Джо, — спросил я, — Ты знаешь такую девушку, Люси Анструс?

— Маленькая, толстая и немного лысоватая?

— Нет, Люси очень красивая.

— Значит, не она.

— Высокая, стройная, с голубыми глазами. Ходит, как кошка.

— Нет, не знаю.

— Всегда говорит что-нибудь неожиданное. Кажется, она наполовину шведка.

— Майк, а ты бы догадался, что я наполовину валлийка?

— Нет, я хочу спросить тебя насчет Люси…

— Но я ее не знаю.

— Я не знаю, что мне делать с Люси.

— Ты как Марго. Марго тоже не знает, что ей делать с Найджелом. Никто ни с кем не знает, что делать. Господи! Можно мне выпить водки?

— Да. Я хочу сказать…

— Я хочу водки.

Я заказал водку. Свен и Марго сидели в молчании, занятые каждый своими мыслями; они даже не слушали, о чем мы говорили. Марго поймала мой взгляд и открыла было рот. Я отвернулся и протянул Джо рюмку.

— С мужем Марго что-то не так, – сказала Джо. – Бедняжка Марго ужасно переживает.

— Да, я знаю. Марго мне сказала.

— Знаешь, мне нравится Найджел.

— Тогда займись его воспитанием. Мы говорили про другое. Я хотел тебе сказать…

— Похоже, Найджел приводит домой женщин.

— Да, Джо, я знаю.

— Это очень некрасиво по отношению к Марго.

Марго услышала последние слова. Она воскликнула:

— Что некрасиво по отношению к Марго?

Разговор перешел на общие темы. Я пошел звонить Люси.

— Люси?

— Привет. Это Майк?

— Да.

— Привет, Майк.

— Привет, Люси.

— Как ты?

— Мне очень весело. Только знаешь, Люси?

— Что?

— У меня не получается быть веселым. Мне не смешно.

— Ты где?

— В «Голубом пиджаке».

— Это еще что такое?

— Пиджак с подкладкой из леопардовой шкуры. Здесь еще Джо, Марго и Свен.

— Кто это?

— Просто люди.

— Спасибо, что позвонил, Майк.

— У Марго есть муж Найджел, и он приводит домой женщин. Я подумал, может ты могла бы ей что-нибудь посоветовать, а я бы передал. Она переживает из-за этих женщин. Они приходят сразу по несколько.

— Ох, Майк, я ничего в этом не понимаю. Даже не знаю, что сказать. Честно.

— Извини, Люси. Я просто подумал, может, ты знаешь.

— Тут звонят в дверь. До свиданья, Майк. На твоем месте я бы поехала домой.

Свен сказал, что хочет чаю. Мы вышли из «Голубого пиджака» и под палящим солнцем двинулись в сторону Флориса.

Марго опять завела про Найджела.

Свен сказал, что у него есть знакомый, который может справиться с Найджелом. Он не помнил, какие методы тот использует, но сказал, что они точно должны помочь.

Я ушел звонить Люси.

— Люси?

Ответил мужской голос. Я спросил:

— Можно поговорить с Люси? Я туда попал?

Мужской голос ничего не сказал, потому что в этот момент подошла Люси.

— Майк, это опять ты?

— Привет, Люси, как дела?

— Прекрасно, Майк.

— Это хорошо.

— Майк, ты звонил в пятнадцать минут пятого. Ты знаешь, сколько сейчас времени?

— А сколько сейчас времени?

— Тридцать пять минут пятого.

— Я тебе надоедаю, да?

— Нет, нет. Просто я не знаю, чем тебе помочь. Может, тебе что-то нужно, и ты стесняешься сказать?

— Мне скучно. Мне скучно с этими людьми, Люси.

— Правда?

— Кто у тебя?

— Мой друг Фрэнк. Ты его не знаешь.

— Что он делает?

— Что значит, что делает?

— Ну…

— Подожди, я его спрошу. Фрэнк, что ты делаешь?

— Что он сказал?

— Он сказал, что наливает чай.

— Я тоже пью чай. Во Флорисе. Жалко, что тебя здесь нет.

— До свиданья, Майк.

— Подожди, Люси.

— До свиданья, Майк.

— До свиданья, Люси.

Когда я вернулся, все возбужденно смеялись. Свен сказал, что они надрались пирожными, которые принесли, пока меня не было.

— Понюхай, — сказал он. Пирожные пахли ромом. Я откусил кусок: вкус у них был тоже ромовый. Мы съели всю тарелку и хохотали так, словно действительно надрались пирожными. Мы заказали еще порцию и сказали официантке, что пирожные очень вкусные. Когда веселье немного утихло, Свен сказал:

— Майк, нам интересно, что ты думаешь по поводу мужа Марго.

— Я уже сказал Марго…

— Нет, Майк, серьезно. Ты разбираешься в таких вещах.

— С чего вы взяли, что я разбираюсь в таких вещах? Я ничего в них не понимаю.

— Хорошо, Майк, я тебе объясню. Муж Марго Найджел все время возится с этими старухами. Марго волнуется, вдруг дело зайдет дальше — ну, знаешь, бродяги, нищие, безногие солдаты. Как ты думаешь, что ей делать?

— Я не знаю, что ей делать. Марго, я не знаю, что тебе делать. Разве только спросить у Найджела, что происходит. А пока ешь пирожные.

— А ведь это идея, — радостно воскликнул Свен. – Марго, любовь моя, почему бы тебе не спросить у Найджела, что происходит?

Джо шлепнула меня по щеке кончиками пальцев. По тому, как она улыбалась, я догадался, что этот жест должен был означать одобрение.

— Но Найджел говорит, — сказала Марго, — что они просто не успели закончить заседание.

— Ах, да, — сказал Свен. — Но ты плохо на него надавила. Ты не спросила: какое заседание? Ты не показала, что тебя интересуют их дела. Найджел мог подумать, что тебя это устраивает, и ничего другого от семейной жизни ты не ждешь. Пока ты был в туалете, — это Свен уже мне, — Марго призналась, что очень переживает.

— Она и раньше признавалась мне в том же самом. Я был не в туалете. Я разговаривал по телефону.

— Значит, надо так и сделать? Позвонить Найджелу и потребовать, чтобы он все объяснил?

Мы дружно закивали. Марго поднялась, постояла и села снова. Сказала, что не может. Сказала, что ей стыдно звонить своему мужу и задавать такие вопросы. Она повернулась ко мне.

— Майк, может, ты позвонишь?

— Я?

— Майк, давай ты позвонишь.

— Ты хочешь, чтобы я звонил твоему мужу, которого почти не знаю, и спрашивал, в каких он отношениях со старухами?

— Майк, ради меня.

— Подумай, во что ты меня втягиваешь. Подумай, что получится. Найджел решит, что я муж одной из этих старух. Найджел подумает, что я из полиции. Найджел станет выяснять, кто я такой. Подумай, ради Бога, какое я имею право что-то у него спрашивать.

Свен сказал:

— Вот все, что ты должен сказать: Это Найджел? Слушай, Найджел, что еще за старухи ходят к тебе домой днем и ночью? Прикинешься, что ты из министерства социальной защиты.

— Я не могу называть человека Найджелом и говорить, что я из министерства социальной защиты.

— Майк, мужа Марго зовут Найджел. Он не удивится, когда ты назовешь его Найджелом. Если ты будешь называть его не Найджелом, а как-нибудь по-другому, он просто пошлет тебя к черту. Скажет, что ты перепутал номер.

— Что я ему скажу? «Привет, Найджел, это министерство социальной защиты»? Он решит, что я ненормальный.

Марго сказала:

— Майк, говори, что хочешь. Не обращай внимания на Свена. Свен съел слишком много пирожных. Давай, ты же знаешь, где телефон. — Она протянула мне бумажку с номером.

— О, господи, — сказал я и, не в состоянии больше это выносить, взял у них монету и зашагал к телефону.

— Алло? — произнес голос на другом конце провода.

— Алло. Можно поговорить с Люси? Пожалуйста.

— Алло, — сказала Люси.

— Алло, Люси.

— Да, — сказала Люси.

— Это Майк.

— Я знаю, что это Майк.

— Они хотят, чтобы я позвонил этому человеку, помнишь я тебе говорил, но не могу же я звонить просто так…

— Почему бы тебе не пойти домой и не лечь спать?

— Потому что я не хочу спать. Помнишь этого человека со старухами? А сейчас они говорят, чтобы я ему позвонил и спросил, что происходит. Люси, правда, это нельзя делать?

— Да, пожалуй, не стоит.

— Они говорят, чтобы я сказал, что я из министерства социальной защиты.

— До свиданья, Майк.

— Подожди, Люси.

— Да?

— Этот человек все еще у тебя?

— Какой человек?

— Ну этот, который у тебя был.

— Фрэнк. Да, он здесь.

— Кто он, Люси?

— Его зовут Фрэнк.

— Да, но что он делает?

— Я не знаю, что он делает. Фрэнк, что ты делаешь? В жизни. Он говорит …что, Фрэнк? Он страховой агент, Майк.

— Страховой агент?

— До свиданья.

— До свиданья, Люси.

Когда я вернулся к столику, всем было очень весело. Никто не поинтересовался, что сказал Найджел. Свен заплатил по счету и сказал, что мы сейчас поедем в Юстон смотреть какой-то восточный триллер, а потом он повезет нас на вечеринку. В такси Марго спросила:

— Что сказал Найджел?

— Его не было.

— Что, никто не ответил?

— Какая-то женщина. Она сказала, что я мешаю им проводить заседание. Я спросил, какое заседание, но она захотела сначала узнать, кто говорит. Я сказал, что я из министерства социальной защиты, тогда она сказала: о, Господи, — и повесила трубку.

Мы приехали на вечеринку раньше, чем нужно, но это никого не удивило. Я принялся помогать женщине в шароварах переливать вино из бутылок в графины. Свен, Марго и Джо возились с магнитофоном; потом появился муж этой женщины, и мы пошли есть.

Около восьми начал собираться народ. Комнаты заполнились табачным дымом, музыкой и винными парами; вечеринка весело покатилась по наезженной колее. Девушка с кудряшками очень серьезно говорила со мной о любви. Мне казалось, она чувствует все почти так же, как и я, но я не мог представить ее своей подругой, даже на время. Она говорила:

— Я думаю, у каждого человека есть какое-нибудь качество, которое становится лучше, когда он любит. Сильнее, понимаешь. Гордость, например. Или честность. Или мораль; даже интеллектуальная, даже эмоциональная чистота. Возьми двух влюбленных людей. Только любовь может изменить их личные качества. У посторонних это не получится. Разве только кружным путем — вызвать ревность, например. Ты не согласен?

Я плохо понимал, что она говорит, но сказал, что согласен.

— Другое свойство любви, — продолжала девушка с кудряшками, — это сверхъестественная восприимчивость. Ты когда-нибудь задумывался, почему, если ты кого-то любишь, тебе очень хочется, чтобы и тебя любили тоже? Потому, конечно, что это закон природы. Я хочу сказать: было бы очень странно, если бы всегда, когда один человек любит другого, этот другой не любил бы его в ответ. Такие случаи составляют очень маленький процент.

Какой-то агрессивный молодой человек услышал ее последнюю реплику и принялся смеяться. Он смотрел то на девушку с кудряшками, то на меня, и не мог остановиться.

Я отошел налить себе вина из графина и спросил симпатичную женщину средних лет, как она поживает. Та в ответ засмущалась; я улыбнулся и пошел дальше. Марго затащила меня за угол.

— Майк, ты не позвонишь еще раз Найджелу?

— Только и мечтаю, — ответил я. — Честно говоря, не хочется.

— Ну, миленький, ты же обещал.

— Обещал? Я ничего не обещал.

— Ну, Майк.

— Ладно, но только чтобы покончить с этим делом раз и навсегда.

— Сейчас, Майк?

— Хорошо. Сейчас.

— Люси?

— Это Майк?

— А кто еще?

— Ну, мало ли. Ты где?

— На вечеринке.

— Хорошая вечеринка?

— Да, ничего. Может, ты приедешь?

— Не могу, Майк. У меня дела.

— С этим дурацким агентом, наверно.

— С каким агентом?

— Страховым. Твой друг, страховой агент. Фрэнк.

— Он не страховой агент. Он издатель.

— Зачем он тогда сказал, что он страховой агент?

Последовали длинные разъяснения. Это, оказывается, образец юмора Фрэнка —иногда называться страховым агентом. Я обдумывал это, пока шел обратно к Марго.

— Что он сказал, Майк?

— Женщина сказала, что Найджела нет дома.

— И все?

— Я сказал, что за домом ведется наблюдение. Я сказал, что местные власти недовольны.

— А что она?

— Она стала причитать, но я сказал: я предупредил, — и повесил трубку.

— Спасибо, Майк.

— Не за что. Всегда пожалуйста.

Подошел Свен, и Марго сказала:

— Майк опять звонил Найджелу. Майк сделал все, как надо.

Свен похлопал меня по спине и спросил:

— Доволен?

Марго начала рассказывать ему о разговоре. Я отошел.

Джо делала вид, что слушает двух мужчин, наперебой пересказывавших ей какую-то длинную историю. Понизив голос, она сказала мне:

— Не волнуйся за Марго. Вот увидишь, она прекрасно выкрутится сама.

Я уставился на нее, не понимая, с чего она взяла, будто я волнуюсь за Марго.

— Конечно, выкрутится, — ответил я.

— Доверяй Джо, — прошептала она.

Я сказал, что вижу в ней человека, которому определенно можно доверять. Я принялся наводить порядок в своих мыслях. Один из мужчин спросил:

— А ты что думаешь, старина?

Я пожал плечами и потащился обратно к телефону. Набрал номер три раза, но никто не ответил.

Опять начались шумные танцы. Остановившись у графина с вином, я вновь обнаружил себя в компании девушки с кудряшками. Она лениво улыбнулась, и я спросил:

— Ты не знаешь девушку по имени Люси Анструс?

Девушка с кудряшками покачала головой:

— Откуда мне ее знать?

— Не знаю, — ответил я. Девушка внимательно осмотрела меня и отошла.

Я поднялся наверх и обнаружил там тихую комнату с кроватью. Лампа на комоде отбрасывала неяркий свет. Мягкая и удобная на вид кровать почти вся скрывалась в тени. Я растянулся на ней, радуясь темноте. Через несколько минут провалился в сон. Когда я проснулся, светящийся циферблат у меня на руке показывал, что прошло два часа. У комода стояли две девушки и пудрили щеки. Потом они достали из сумочек длинные шарфы и намотали их на головы. Переговариваясь шепотом, вышли из комнаты. Я лежал, перебирая события, и вспоминал, каким представлял себе этот день утром. Для меня всегда очень важно продумать за завтраком предстоящий день.

В комнату вошел какой-то мужчина и расположился перед зеркалом. Он пригладил волосы и поправил галстук. Потом достал из кармана носовой платок и обмотал его вокруг указательного пальца. Засунул палец с платком по очереди в каждое ухо, покрутил и поелозил взад-вперед. Затем принялся внимательно изучать оставшиеся на платке результаты такой операции. Я закрыл глаза; а когда открыл их снова, мужчины не было. Я закурил и дотянулся до телефона.

— Кто это? — спросил голос. Это был издатель. Я сказал, что хочу поговорить с Люси.

— Привет, Люси.

— Ох, Майк, я…

— Люси, опять этот человек.

— Да, Майк.

— Сейчас два часа ночи.

— Два часа ночи. Прости, Майк. — Голос ее стал слишком мягким, и я сказал:

— Прекрати меня жалеть.

— Я думаю, мне лучше повесить трубку.

— Я сам повешу трубку, черт подери.

Я стоял у телефона, размышляя и чувствуя себя мерзко. Заметил, что держу что-то в руке, опустил глаза и увидел бумажку с телефоном Найджела. Я поднял трубку и набрал номер.

Пришлось ждать почти целую минуту, прежде чем отозвался женский голос:

— Да? Кто это?

Кажется, я сказал:

— Я хочу знать, что происходит.

Женщина быстро забормотала:

— Кто это говорит? Вы, наверное, не туда попали.

— Я туда попал, — резко оборвал я. – Позовите к телефону Найджела.

— Найджел сейчас очень занят. Своими требованиями вы мешаете нам проводить заседание. У нас очень важные вопросы на повестке дня. Я не могу выполнить вашу просьбу, сэр.

— Я из министерства социального обеспечения, — сказал я и услышал, как женщина на другом конце провода прерывисто задышала. Потом повесила трубку.

В поисках дверей я прошел через всю вечеринку. Я думал о том, что всё более-менее решилось. Марго нашла выход своим жалобам; ей теперь лучше, а нужно было всего-навсего позвонить Найджелу, спросить, что происходит, и не отставать, пока не добьешься удовлетворительного ответа. Что до меня, то время вылечит и время исцелит. Я это знал, и это было хуже всего. Я не хотел исцеляться. Я хотел, чтобы моя сумасшедшая любовь к Люси, как и прежде, выталкивала меня из снов; дразнилась из полупустых стаканов; накидывалась на меня в самые неподходящие минуты. Пройдет время, образ Люси сотрется у меня из памяти и распадется на отдельные точки; пройдет время, я встречу ее на улице и спокойно поздороваюсь, и мы посидим в кафе и поговорим о том, сколько воды утекло после нашего последнего свидания. Сегодняшний — нет, уже вчерашний — день уплывет, как и прочие дни. Этот день не будет отмечен красным. В этот день не рухнули мои надежды. В этот день у меня не крали самую главную мою любовь. Я открыл дверь и стал смотреть в ночь. Там было холодно и неуютно. Мне нравилось. Я ненавидел это мгновение и любил его, потому что пока еще любил Люси. Я медленно закрыл дверь и оставил снаружи темноту и холод. Вернулся к вечеринке, но мысль о том, что все забудется, по-прежнему больно жгла меня. Даже в эту минуту, думал я, время работает; время уносит Люси прочь; время разрушает ее, убивает все, что было между нами. Время на моей стороне, и я буду оглядываться на этот день без горечи и обид. Я буду вспоминать его, словно легкий блик на хрупкой поверхности пустоты, как день, когда мне было даже весело, как день, когда мы надрались пирожными.

«Адам Бид» (1859) — первый полномасштабный роман Джордж Элиот (Прим.ред.)

Speaking In Tongues Лавка Языков

Уильям Тревор

День, когда мы надрались пирожными

Speaking In Tongues
Лавка Языков