Speaking In Tongues
Лавка Языков
Лена Васильева
ЗЕРКАЛА
Вот зеркало...
Я была эхом.
Я вышла с хризантемами из
сада...
Седой мальчик
Ноябрь
Вот бы мне посмотреть!..
Как только может быть вода...
Бедная незнакомая женщина...
...что сегодня как будто слышу...
Она зовет Бога...
Поговорить бы сердцу начистоту...
* * *
Вот зеркало Один – стоящий
пел,
песок волос стучал в висках Египта,
архивы пирамиды точных стрел
лежали на ладони манускрипта.
Рывок, удар… бесследность в поллица,
пологой частоты поклон рельефа,
и в зеркале – Послушница и Царь:
то повеление, то скромность эха.
Явление трубы в гробнице слов,
заздравный тост на душной панихиде!
Я жду тебя в кадильнице умов,
а ты – в Египте, Фивах и Колхиде.
Ты – архитектор пирамиды стран,
ты – самый неархивный из законов…
И я сошла с ума от мелодрам,
я здесь, и там, и в прожитых, и в новых.
Я снова тороплюсь сорваться с губ
на каждом переломе следа цели…
Храню тебя. Возможно для того,
чтоб все твои архивы уцелели.
1993
* * *
Я была эхом.
Ланью твоим плечам,
частым поводом смеха,
чайкой чайного цвета,
биссектрисой в углах глаз…
ближним берегом слёз роз…
белым лотосом ста ваз…
Ты был дан
абсолютным ответом
на единственный мой
вопрос.
1993
* * *
«Она несла в руках отвратительные
тревожные желтые цветы»
М.Булгаков
Я вышла с хризантемами
из сада
(Он погибал в людском многоголосьи),
Тревога цвета и немного яда –
Печальный бархат надевала осень.
Сквозь маски лиц смотрели персонажи,
Хотелось жить как сниться, без итогов,
Хотелось верить, что записан дважды
Букет, или роман, в анналах Бога.
А сердце билось словно на премьере,
Как под огнем огней незримой рампы…
Но не было ни глаз, ни роз в партере,
Лишь хризантемы запах горьковатый.
1991-95
Седой мальчик
Испокон в строю,
до седин, да юн,
и до старости не покоится.
То ли я пою,
то ли Гамаюн,
то ли там, в окне моём
звонница.
А в полях полынь,
в заливных лугах,
да запутанны
кони томятся.
То ли всех рабынь
Уложить в ногах,
то ли просто так,
пусть поклонятся.
А на свежий лист
упадет роса,
и заря с зарёй
повстречается.
А моим летам
да в твои б глаза…
И тогда пускай всё кончается.
1992
Ноябрь
Прошло полдня как я устала плакать.
На всех часах по-прежнему ноябрь,
но я не тороплю тебя.
Застыли зеркала перед дождём.
Небесный сумрак требует терпенья.
Ноябрь на лице моём.
Все утомлённые партнеры разошлись,
остался только кукольный ноябрь
и абсолютно детский зал.
Прости мою навязчивую глупость:
молюсь глазами в ночь, давно и тупо,
но всем сетям порой полезен нож.
О, господи, ноябрь, как ты мне нужен!
Как бледен лёд и полынья всё уже,
и как сонет на лезвие похож.
1993
* * *
Вот бы мне посмотреть!
в глаза счастливому старцу…
или из окон шотландского замка…
или в момент отделения ящерицы
от своего хвоста.
Вот бы мне почитать
путеводитель по лабиринту сознания
или перелистать книгу собственной памяти
и отыскать бы гранки
от вырванного листа.
Вот бы мне получить
ключ от волшебной дверцы
из детства в тридесятое царство
для мальчика с серебристым сердцем
и девочки с хризолитовыми глазами…
И навсегда бы остаться с ними,
и отыскать бы своё имя,
и перестать бы
тебя
ждать.
1994
* * *
Как только может быть вода
стекая по стеклу и пальцам
проникновение лучей
по родникам твоих волос
как ток растерянных секунд
сквозь непроточные ресницы
молчи, не покидая губ
моя железная тюрьма.
1998
* * *
Бедная незнакомая женщина:
сидит взаперти в высокой башне,
греет её большая надежда,
знают о ней одни волшебники.
Она поутру говорит с ветром,
ветер в море играет с парусом,
на корабле святые матросы,
четыре мачты и хромой попугай.
Капитан, входите в бухту, причаливайте,
ставьте трап к сердцу принцессы.
любите её глазами и голосом,
спойте ей средиземную песню.
Вам будет близко вдвоём, не холодно,
вы постепенно поймёте друг друга,
а потом полюбите, полюбите всех
и будете веселы.
1998
* * *
…что сегодня как будто слышу
сентября ритуальный голос,
что зимы ледяной осколок,
если осень канцону пишет,
если звон с другой колокольни
мне в загон королевским даром,
я до неба – с кристальным жаром,
мне – небытия треугольник,
мне – зарплата, забава, замша,
мне рассветов скупые крохи,
я с письмом к золотой эпохе,
мне – застава намного раньше…
…если ты мне ещё напишешь
как бываешь живым и целым,
что как землю покроет белым,
я к тебе доберусь по крышам,
или шепотом по бумаге,
перочиным ножом по слову,
что поэты сегодня новы,
но стары мудрецы и маги,
если где-то ещё виола,
что-то близкое, без начала,
как «Паллада»идет причалу,
как тебе — твой осенний голос…
23.10.98
* * *
Она зовет Бога, хочет
спросить его:
Господи! может, пора опомниться,
черный замок на ворота
сада моего повесить?
Здесь на крышах возле больших антенн
кошки сидят вечерами и светлый месяц,
это время, когда старушки роняют слезы
и всхлипывают во сне младенцы.
1998
* * *
Поговорить бы сердцу начистоту
что меня привело сюда видит бог
будет ли небо ясным когда зачтут
все аргументы кармы не быть с тобой
здесь говорили древние всё течет
светит для нас приятельская луна
старая инь планирует чёт в нечёт
я о тебе не в силах просить и-цзина
штопать суровой ниткой живую ткань
ждать в телефонной будке не каждый день
агнца любви выкармливать из цветка
чтобы заклать потом на снегу бродвея
да мой последний сторож мой строгий сын
знаешь когда расчёты сойдут на нет
будут бежать медлительные часы
в царстве седых влюбленных наедине
будет ли им трубач у ворот зари
станут ли дети утром светлей лицом
мне не узнать пока на часах лишь три
и равнодушней кармы твое кольцо.
1998