Speaking In Tongues
Лавка Языков

Александр Белых

ЛАНДШАФТЫ

1

О, слово на ветру!

Ты стоишь лицом к морю,

как будто отвернулся от времени,

горбатых дорог, судьбы

и впереди у тебя уже не смерть,

а нечто такое, что утратило горизонт,

который казался когда-то

невыполнимым обещанием смысла:

пройдя по окружности,

ты вернулся к его окраине, к истокам.

Итак, стоишь лицом к морю:

Улыбка на воде от твоего лица,

от твоих губ, от твоего стиха

все шире и шире — как круги на воде.

В слове шумит море

и слышно, как выветриваются смыслы.

Я говорю: ты вернулся!

18.10.1997

2

Вытанцовывает, хороводит, вьюжит

над оврагами забвений: имени, бытия, человека.

Ветвистые речи наряду с кустарниками

заметает снегами,

образуя равнины между холмами,

чей выдох так протяжен, что пугает неодолимым

провалом времени. То, что казалось

разрывом пространства,

обратилось в белую пустую страницу,

выстилаемую ночным ветром, замирающего в облике

то бархана, то волны, то снежного барса, —

словно непрерывное творение.

Одинокие кусты шиповника да барбариса

топорщатся поодаль друг от друга. Если мысль

прикинется мышью с длинным хвостом,

чтобы прошмыгнуть в поисках

редких плодов и ягод, не склёванных

овсянками и снегирями, то, что могло бы

помыслить о них? Солнце брызнет

в кустарники, и тени

оголённых веток кинутся ощупывать

местность, вычерчивая кривые линии, фигуры,

точки пересечения, над которыми

склонялся Бог-геометр,

вычисляя закон творения из Единой Черты.

Так ландшафт поэзии обретает язык геометрии.

Если слово есть тень, очертание

самой вещи, отбрасываемой

вдаль, в долину сновидений,

где всё грезит о вещи, то чем же является вещь,

как не заточенным в остриё копья

пространством, нацеленным

в меня, испытывающим его боль?

Знал бы ветер, какую опрокинул равнину!

Я, стало быть, есть место: место

для откровения, для раны,

для зияния, для пустоты. Когда же

приходит тот, кто именует вещи, внезапным

шорохом — немыслимым, — вспыхивает

дерево, а снежный барс

выгибает спину, барханы наползают

на пейзаж страницы, похотливо и мстительно.

Так сопротивляются чужому именованию,

сотрясая ландшафт мысли.

3

... январь продрог

и отряхнул отрепья года, а в ночь со второго на третье

всколыхнулся снег, словно лебедь ото сна,

и повалило, — не спеша и торопливо, — задыхаясь над всем

столетьем безглагольным голосом.

— Не выходи за порог, не топчи снега: они лежат не бездыханно!

Если ветер тронет их слегка,

а смысл судьбы и вымысел стиха, смешав, рассеет в прах

с листвы сухого тростника и унесёт

в расселины скалы остроконечной, они сольются в единый звук

и станут петь над степью безымянной.

О тростник прибрежный, не надо ложных мук, воркуй, о вечный

спутник тайных муз изгнанья,

собрат и паруса и книги (залистанной? освистанной? хвалимой?),

не отягощай страницы знаком,

отряхни вериги бытия, неодолимым далям не назначай предела,

не вслушивайся в речь, будь глухим

и косным подобно камням Иерусалима, и помни, дрожа оцепенело,

тот иудейский страх, осевший

известью в сосудах, задыхайся, шелест тростника!

Когда же ты ворвешься в стих и,

как волной, захватишь горло, ты захлебнёшься собственною речью

и, потеряв рассудок, бросишься

стихам навстречу, как воздуху, в котором стужа вылижет твои виски,

припомнив твой удел

шелестеть безусто...

Speaking In Tongues Лавка Языков

Александр Белых

ЛАНДШАФТЫ

1

2

3

Speaking In Tongues
Лавка Языков