Speaking In Tongues
Лавка Языков

Интервью с Уильямом Берроузом

взято Грероги Корсо и Алленом Гинзбергом

Опубликовано в «Journal For the Protection of All People», 1961

Корсо: Какова область вашей деятельности?

Берроуз: Kunst unt Wissenschaft⁽¹⁾.

Корсо: Что Вы можете сказать о политических конфликтах?

Берроуз: Политические конфликты -- просто направленные манифестации. Если возникают конфликты, можно быть уверенным, что участники намерены поддерживать их, пока надеются получить выгоду из ситуации. Участвовать в поверхностных политических конфликтах -- значит совершать ошибку быка на родео -- вы бросаетесь на тряпку. Вот для чего существуют политики -- чтобы приучать вас к тряпке. Точно так же тореадор приучает быка, приучает подчиняться, гоняться за тряпкой.

Корсо: Кто управляет тряпкой?

Берроуз: Смерть.

Гинзберг: Что такое смерть?

Берроуз: Уловка. Уловка времени, рождения и смерти. Больше не могу продолжать, слишком много людей понимают.

Корсо: Чувствуете ли вы какие-то заметные изменения в устройстве человека? Новое сознание?

Берроуз: Да, могу вам точно ответить. Мне кажется, что изменение, мутация в сознании произойдет самопроизвольно, когда определенное воздействие, которое существует сейчас, исчезнет. Я думаю, основной инструмент монополии и контроля, который мешает расширению сознания -- это словарная шина, контролирующая ощущение мышления и обманчивые чувственные впечатления людских масс.

Гинзберг: А если исчезнет воздействие, что дальше?

Берроуз: Шаг вперед должен быть сделан молча. Мы отделяемся от словесных форм -- это может быть достигнуто заменой слов, букв, понятий, словесных понятий, других способов выражения, например, цветом. Мы можем преобразовать слова и буквы в цвета (Рембо сформулировал это в своих цветных гласных буквах, слова в кавычках могут быть прочтены молчаливым цветом). Другими словами, люди должны отказаться от словесных форм, чтобы достигнуть сознания, до которого будет всего-то рукой подать.

Корсо: Как человеку сделать этот «шаг вперед», можете ли вы сказать?

Берроуз: Вообще-то это сфера, которой я занимаюсь. Движение вперед происходит при отказе от старой брони, потому что слова встроены в вас -- в пишущей машинке внутри вы не осознаете словесную броню, которую несете; когда вы читаете эту страницу, ваши глаза непреодолимо движутся слева направо, следуя за словами, к которым вы приучены. А теперь попробуйте вот так разбить часть страницы:

Есть ли или просто мы может переводить

много решений например цвет цвет слова

в пишущей машинке

политические конфликты достичь сознания

монополия и контроль

Корсо: Читая это, похоже, останавливаешься там же, где начал, с политикой и ее номенклатурой: конфликт, достижение, решение, монополия, контроль -- так что же это за помощь?

Берроуз: Именно то, о чем я и говорил -- если вы говорите, что всегда останавливаетесь на политике, то это Вас никуда не приводит, я имею в виду, что это прямо из пишущей машинки.

Корсо: Какой совет вы могли бы дать политикам?

Берроуз: Раз и навсегда, скажите правду и заткнитесь.

Корсо: Что, если люди не хотят меняться, не хотят никакого нового сознания?

Берроуз: Для любого вида изменения, если они не могут или не хотят осуществить их -- я мог бы, например, каким-то образом подсказать динозаврам, что тяжелая броня и огромные размеры подобны тонущему кораблю, и что для них будет удобнее превратиться в млекопитающих -- не в моих силах и желаниях было бы изменить неохотливого динозавра. Я могу ясно описать свои чувства, Грегори, я как будто нахожусь на тонущем судне, и я хочу сойти.

Корсо: Вы думаете, Хемингуэй сошел?

Берроуз: Скорее всего, нет.

На следующий день

Гинзберг: А как насчет контроля?

Берроуз: Сейчас все политики заявляют о необходимости контроля, как можно более эффективного. Все политические структуры стремятся работать как машина, чтобы исключить непредсказуемый фактор АФФЕКТА -- эмоции. Любая машина стремиться смягчить, устранить Аффект. Хотя единственный, кто может привести машину в действие -- тот, у кого есть мотивация, у кого есть Аффект. Если бы все люди были приспособлены к эффективности машин при выполнении своих обязанностей, должен был бы быть хотя бы один человек вне машины, чтобы отдавать необходимые приказания; если бы машина поглотила или уничтожила всех за пределами машины, она бы замедлилась и остановилась навсегда. Любой необузданный импульс внутри человеческого тела и психики приводит к разрушению организма.

Гинзберг: Какую организацию имело бы технологическое общество без контроля?

Берроуз: Я думаю, главное заключается в том, что машина должна быть устранена. Она уже послужила своей цели -- предупредить нас об опасности машинного контроля. Ликвидация всех естественных наук -- если кого-то следует отправить в камеру смертников, так это ученых, да, я определенно противник науки, потому что мне кажется, что наука представляет тайну, навязываемую нам, настоящую и единственную вселенную, Вселенную самих ученых -- они настоящие наркоманы, вещи нужны им настолько реальными, чтобы их можно было прибрать к рукам. У нас есть детально разработанный механизм, который, я думаю, должен быть полностью разобран, чтобы делать то, что нам нужно, людям, которые понимают, как работает механизм масс-медиа -- аналогичная возможность.

Гинзберг: Кто, по-вашему, ответственен за положение с наркотиками в Америке?

Берроуз: Старая армейская игра -- «я действую согласно приказам». Как говорил капитан Ахав: «Вы не люди, а мои руки и ноги». У мистера Анслингера много рук и ног, или у кого-то еще, кто контролирует его, то же самое, что и в деле Вичмена, он -- подставное лицо, тот, кому придется понести наказание, бедный ублюдок, он мне симпатичен.

Корсо: Как вы думаете, разумно ли сказать о том, кто или какая сила уничтожит мир?

Берроуз: Вы хотите создать панику? Это совершенно секретно -- хотите потопить спасательные шлюпки?

Корсо: Хорошо. Тогда как стать первым в этих спасательных шлюпках?

Берроуз: Возьмем, к примеру, некоторых индейцев, которых я видел в Южной Америке. Вот идет этот неряха-коп, рубашка застегнута не на ту пуговицу, потом вступает в силу закон Паркинсона -- нужен не один коп, а семь или восемь, нужны санитарные инспекторы, инкассаторы и так далее; так что со временем возникают проблемы, преступность, употребление наркотиков и пробки, подростковая преступность -- и возникает вопрос, что им делать с этими проблемами. Ответ, как сказала Гертруда Стейн на смертном одре, предшествует вопросу -- незадолго до того, как ублюдки стали первыми! Вот и все.

Гинзберг: Как Вы думаете, что Куба и FLN⁽²⁾ думают о поэтах? И какова, по-вашему, их политика в отношении марихуаны?

Берроуз: Все политические движения по существу антисозидательны, ведь политическое движение -- это форма войны. «Здесь нет места непрактичным мечтателям» -- вот что они всегда говорят. «Ваша писательская деятельность будет управляема, будьте добры, прекратите возиться». Что касается курения марихуаны, это эксплуатация для рабочих. И те, и другие одобряют алкоголь и против травы.

Корсо: Я чувствую, кара Капитолия грозит США.

Берроуз: Я против Кары Капитолия в любых формах, и я написал много памфлетов на эту тему в манере сдержанных предложений Свифта, включенных в «Нагой обед»; эти памфлеты обозначили «Нагой обед» как непристойную книгу, большинство методов Кары Капитолия построены так, чтобы принести наибольшее унижение -- заметка пытается предотвратить самоубийство.

Гинзберг: Какой совет вы могли бы дать молодым американцам, вовлеченным в политическое действо, не благосклонное к американской революции?

Берроуз: «Я не был бы на вашем месте» -- старая пословица. Если бы существовало политическое движение, которое бы я поддерживал, это был бы союз Америки и Коммунистического Китая, если бы они смогли нас заполучить.

Корсо: Как насчет арабов -- как складывается их жизнь?

Берроуз: Они застряли на тысячу лет и думают, что выберутся вместе с телевизором.

Корсо: Как насчет негров, получится ли у них -- не только на Юге, но и везде?

Берроуз: Биологически афро-азиатский блок доминирует -- всегда помните, что негры и белые находятся в меньшинстве, самая многочисленная раса -- монголоидная. В случае атомной войны существует огромное биологическое преимущество в так называемых слаборазвитых странах с высоким уровнем рождаемости и смертности, потому что они могут пробиться сквозь мутации. Страны с низким уровнем рождаемости и смертности пострадают больше всего -- так что бедняки смогут унаследовать Землю, потому что они более здоровы.

Гинзберг: Что вы думаете о белом превосходстве?

Берроуз: Сущность белого превосходства состоит в следующем: это люди, которые хотят сохранить все как есть. То, что у их праправнуков может быть другой цвет кожи, для них является очень пугающим -- короче говоря, они привержены поддержанию неподвижного образа. Попытка сохранить неподвижный образ, даже если он хорош, просто не пройдет.

Корсо: Вы считаете, что американцы захотят и смогут участвовать в следующей войне с таким же пылом и рвением, как и во Второй Мировой войне?

Берроуз: Несомненно, да -- потому что они помнят, какое спокойное время было у них в прошлый раз -- они просиживали свои задницы.

1. Искусство и наука (нем.).

2. Партия «Фронт национального освобождения» в Алжире.

Speaking In Tongues Лавка Языков

Интервью с Уильямом Берроузом

взято Грероги Корсо и Алленом Гинзбергом

Speaking In Tongues
Лавка Языков