Speaking In Tongues
Лавка Языков

Варвара Смурова

Гимнастика для мутанта-модника
Пять лучших переводов года

Книжное обозрение #36 (1890), 2 сентября 2002 года

Сначала нам всучили Манхэттен, потом Берлин, потом Миннеаполис, Южную Дакоту, прибрежье Гитчи-Гюми, Чикаго, Толкинхем, Манхэттен называли? -- Манхэттен, берега реки Могавк, Брайтсхед, Копенгаген, Лондон, Толедо, Вену, Франкфурт, потом нас чуть не столкнули на путь воина света, но мы вовремя выплыли из бухты Грусти прямо к дерьмовому острову. Остров неожиданно отказался Манхэттеном.

Их тут знаете сколько? Их тут сотни, больших и маленьких, мелькают за окном, издаются по несколько десятков в месяц, все увидеть -- и думать не моги. Единственное, что ты можешь успеть: послушай, как попутчик своими словами пересказывает тебе красоты очередного канувшего в никуда романа. Так мы и летим по карте мира, меняя попутчиков-переводчиков, бормоча себе под нос прилипчивую какую-то песенку, заглядываем в очередной перевод по пути из Давенпорта (пригород Витгенштейна) в Мураками (порт недалеко от Владивостока).

Чтобы выбрать пять лучших переводов книжного года, надо быть мутантом-полиглотом: завести себе лишнюю пару глаз и рук -- чтобы читать одновременно и оригинал, и перевод. И выучить как минимум штук пять-шесть иностранных языков. И обладать при этом здоровой психикой. А то из русского, даже вполне гладкого, текста чаще всего совершенно непонятно, что именно переводчик сделал с оригиналом: злостно над ним надругался или гениально передал основную мысль автора. Приятно, когда в лихом переводе «Денег» Мартина Эмиса встречаешь цитату из Пушкина (перевод А. Гузмана), но вдруг у Эмиса на этом месте даже Шекспира не было? А судя по гузмановской версии «Осиной фабрики»^{[версия]} Иэна Бэнкса, переводчик вполне мог вставить в текст пару-другую «левых» цитат и сравнений (Бэнкс, наверное, и не подозревает, что по-русски его герой цитирует Маяковского). Зато «На прибрежье Гитчи-Гюми» Тамы Яновиц (перевод В. Пророковой) настолько радует своими вездесущими «коралловыми устами», что совершенно не хочется знать, что там было в оригинале.

Отдельный разговор -- о «Дзене и искусстве ухода за мотоциклом»^{[версия]} Роберта Пирсига. На английском это, безусловно, великая книга. Особенно для американцев (которые с интересом воспримут подробный пересказ всяких Кантов и Эйнштейнов). В русском варианте (переводчик М. Горшков) стройная, слегка наивная логика безумца почему-то выглядит назидательно и нелепо, отчего идея перестает быть главным героем романа. Главным героем становится человек, а это гораздо менее интересно. Но, возможно, проблема здесь не в переводе, а в самом отношении американцев к учебе вообще и к риторике в частности.

Далее. Чтобы выбрать пять лучших переводов книжного года, надо терпимо относиться к моде. Иначе любое слово на букву «Ха» или «Му», Коваленин его перевел или не Коваленин, вызовет у вас рвотный рефлекс: перекормили. И вообще, каждый, кто относится к моде с какой бы то ни было пылкостью, обречен безумно полюбить (или сильно невзлюбить) не только модного Мураками, но и модного Кристиана Крахта с его Faserland'ом и экзистенциальным кризисом. А есть еще модная книжка про муть воина света. И чуть менее, но все же модный Гай Давенпорт. Этот вошел в моду осторожно, о нем если и говорят на каждом углу, то шепотом. Он не украшает собой майки и не мелькает в частушках. Но даже и этой модности уже достаточно, чтобы никто не замечал очевидного: в книге «Изобретение фотографии в Толедо» -- несколько Давенпортов, и, например, тот, которого перевел Макс Немцов, выглядит тоскливым педантичным занудой по сравнению с тем, которого перевел Дмитрий Волчек.

Кстати. Чтобы выбрать пять лучших переводов книжного года, надо отвлечься от своих симпатий. А как от них отвлечешься? К Волчеку, например, вообще нельзя плохо относиться после того, как блестяще он перевел «Мудрую кровь» Фланнери О'Коннор. А куда запихнуть свою ностальгию, как перестать напевать про Манхэттен и Берлин, если в этом году вышли сразу два романа Леонарда Коэна (в переводах Анастасии Грызуновой; счастье, а не переводы!) И что делать, если в книге Эльфриды Елинек «Пианистка» (перевод Александра Белобратова) все гораздо гаже, чем в скандальном фильме Михаэля Ханеке, и как раз это-то и интересно?

Итак, чтобы выбрать пять лучших переводов книжного года, надо перестать маяться дурью и выбрать пять лучших переводов книжного года. При этом постоянно себя одергивать: нет, ни одну из книг Коэна нельзя поставить сразу на пять позиций. Нет, ты не знаешь, действительно ли «Жажда боли» Эндрю Миллера так похожа на переводы Фаулза, или это ощущение у тебя возникает от любой толстой книжки. Нет, «Смилла и ее чувство снега» Хега, равно как и «Вальсирующие» Блие, а тем более «Возвращение в Брайтсхед» Ивлина Во, не могут войти в список лучших переводов книжного года, несмотря на то, что объективно именно они и являются лучшими. Но они уже выходили много лет назад, так что прекрати отлынивать и огласи, наконец, свой выбор.

Леонард Коэн в переводе Анастасии Грызуновой: «Любимая игра».
Эльфрида Елинек в переводе Александра Белобратова: «Пианистка».
Эндрю Миллер в переводе Нины Жутовской: «Жажда боли».
Тама Яновиц в переводе Веры Пророковой: «На прибрежье Гитчи-Гюми».
Роберт Пирсиг в переводе Максима Горшкова. Нет, нет, все-таки Кристиан Крахт в переводе Татьяны Баскаовой. Ох, нет, только не Крахт… хорошо, тогда Гай Давенпорт в переводах М. Немцова, Д. Волчека, Я. Зимакова, А. Цветкова, С. Юрьенена. Нет, лучше, пожалуй, Мураками в переводе Ивана и Сергея Логачевых. А! Придумала:
Леонард Коэн в переводе Анастасии Грызуновой: «Прекрасные неудачники».

Speaking In Tongues Лавка Языков

Варвара Смурова

Гимнастика для мутанта-модника Пять лучших переводов года

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Гимнастика для мутанта-модника
Пять лучших переводов года