Матерью не рождаются

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном

ветхом шушуне.

(С.Есенин)

Еще подростком выучив стихотворение Есенина о матери, я безумно жалела маму поэта. И не по одному тому, что жаль было старушку, тоскующую по сыночку. Слабым, полудетским умом я пыталась постичь: почему мама самого яркого, самого народного, самого успешного и далеко не бедного поэта носит ветхую одежду, живет в избушке и торчит на дороге в ожидании благополучного сына.

Моя мама старалась мне объяснить, что это образ такой. И живет Татьяна Есенина как у Христа за пазухой и вообще. А потом мама вдруг спросила: «А ты не сдашь меня в дом для престарелых, когда вырастешь?». Мама знала, что говорила. Она работала заведующей районным собесом и видела только горе, страдания, обиды. Я же с её этим бесхитростным вопросом прожила всю жизнь: мама боялась одиночества, боялась быть брошенной. Человеческое счастье редко заглядывало в её кабинет.

Взрослея, я знала, что должна быть здоровой, иметь профессию, уметь зарабатывать. Только бы никогда не услышать из материнских уст: «А ты не сдашь меня…».

День матери в России пока фальшив, как все надуманные праздники. Как, скажем, 4 ноября. Советская пропаганда понатолкала в наши головы бестолковых афоризмов о матерях. Чего стоит одно только горьковское: «Все прекрасное в человеке от лучей солнца и молока матери». А дерьмо в человеке – оно от кого? Или – без лучей солнца произрастало? А в тюрьмах сегодня почти миллион народа парится – все жертвы судебных преследований? А Интерполом разыскиваются – несчастные подкидыши?

И мамы с их молоком тоже хороши. Воспетые классиками русские женщины с русой косой и васильковыми глазами сегодня тысячами сдают своих детей в приюты, оставляют в родильных домах, выбрасывают на улицу и на панель. В стране 2000 детских домов. Но в Чечне ни до, ни после войн не было ни детдомов, ни приютов: детей, оставшихся без родителей, разбирали родственники.

Недавно я прочитала дневники Георгия ЭФРОНА, сына Марины ЦВЕТАЕВОЙ. Пусть простит меня Бог, но осталось впечатление, что сынок – умненький не по годам, образованный хорек помог маме уйти из жизни. Хладнокровной рукой подросток записал: «31 августа мать покончила с собой – повесилась… Мать последние дни часто говорила о самоубийстве, прося её «освободить».И кончила с собой…» И далее на трех листах – подробно о том, как успешно продал материнские вещи…

Счастливых мам много, их не может не быть – гордящихся дочкиными дневниками и успехами в хореографии, тех, чьи сыновья и в будни, и в праздники на телефоне: «Мам, ну, ты как там?». На улицах умильную улыбку вызывают бабушки, увешанные внуками.

Об этих мамах напишут газеты, расскажут телевизоры, поведают пресс-службы в рамках дежурных поздравлений. Проскочит день календаря - и останутся невидимые миру слезы матерей.

…Аня умерла много лет назад, оставив на родителей двоих детей. Бабушка с дедом растили Алика и Катю как могли: кружки, собрания в школе, олимпиады. Катя давно растит своих детей. С отличием окончила лучший вуз Дальнего Востока. Старикам помогает. Алик бросил школу, пропил квартиру. Бабушку с дедом навещает, чтоб украсть то, что плохо лежит: деньги нужны на наркотики. Старики его боятся. Кто-то виноват?

…Узница немецких лагерей Анна Николаевна ушла из жизни прошлым летом. У её постели взрослый, состоятельный, образованный сын клялся, что не оставит без заботы сестру и брата. Сейчас все трое мотаются по судам: делят мамино наследство, как волки рвут друг у друга свидетельства, копии документов. Родная кровь. Квартира, гараж, сберкнижки… Кто виноват?

…Наташина мама любила дочь безрассудной любовью. Когда овдовела и состарилась, попросилась к дочери. Отдала квартиру и всё, что было за душой. Дочка дар приняла, купила маме гостинку и заперла в ней, чтоб та людям не жаловалась. Кормить, правда, приходила. Мамы хватило ненадолго. «Все лучшее – от молока матери?».

…Семья Завьяловых была образцовой. Взрослые дети, взрослые внуки. Общие праздники. Дом полная чаша. Им завидовали. Старший Завьялов ушел из жизни в одночасье. Вернулся с работы – инсульт. Проводили в последний путь по-людски. Вдову я встретила на днях у церкви. Рыдая, женщина рассказала, что после похорон любящая, заботливая красавица дочь прямиком отправилась по инстанциям выправлять свою долю в отцовском наследстве. Сын сразу отказался в пользу мамы.

Отвоевав у престарелой матери всё, положенное по закону из того, что старики копили на старость на одном счете, Люда улетела с мужем в тропики отдыхать. На вырученные деньги. Больше матери не звонила. Живут через дорогу. Её мама, плача, спрашивала тогда возле церкви: «Скажи – за что? Квартиру мы ей купили, пока работали, машину подарили, детей её вынянчили. Об этом же можно роман писать...».

Какой роман? Все давно написано. Я отнесла назавтра ей Шекспира - «Короля Лира». Та позвонила мне на мобильный: «Ты права. Здесь все – про меня. Вот слушай….»

Один известный в крае человек судится с родителями – глубокими стариками. Делит собственность. Все газеты поведали об этой драме. И замолчали. Потому что ничего нового в этих драмах нет. Все написано до нас.

Вот и мой брат не помнит, где могила нашей мамы. Он не знал её диагнозов, врачей, лекарств, бессонных ночей. Он маму тупо бросил задолго до болезни.

И я сама, хотя и не принимаю новоявленного праздника, буду в воскресенье ждать – запикает ли скайп, услышу ли голос взрослого сына из Москвы: «Мам, а я помню». А если не позвонит?

Ася Комарова

Портал Электронная почта Владивостока

Матерью не рождаются