КРЕПОСТЬ ЛАДНОЙ РАБОТЫ /архивная/

ОКОНЧАНИЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ О ВЛАДИВОСТОКСКОЙ КРЕПОСТИ

Итак, мы остановились на переломе 1911-1912 годов, когда в крепости вовсю шли инженерные работы. Но если форты новых западных крепостей (Ковно, Гродно, Новогеоргиевск и Брест-Литовск), строившиеся в то же время, практически буквально повторяли типовой проект - "форт Величко", то во Владивостоке молодые инженеры, не стесненные догмами науки и строгим контролем вышестоящего начальства, дали волю творческой фантазии.

Посетивший крепость в 1912 году военный инженер генерал-майор Свидзинский отметил "полную независимость проектов укреплений от шаблона и совершенное подчинение их местности". Вот выдержки из его доклада :"Во Владивостоке в натуре видишь осуществление таких идей, которые если и встречаются в новейших руководствах, то еще не дотянулись до крупного шрифта. Строители придали фигурам Владивостокских фортов очертания горизонталей местности. Укрепления имеют великолепный обстрел; во многих местах видоизменены рвы до полной атрофии контрэскарпа. Все эти смелые отступления от установленных правил учебной долговременной фортификации в связи с весьма почтительным отношением ко всем капризам чрезвычайно пересеченной местности делают из каждого отдельного укрепления всегда оригинальный и в большинстве случаев талантливый пример современного фортификационного искусства".

Форты соединялись друг с другом кольцевой шоссированной дорогой, а с центром крепости - радиальными магистралями. На северном отделе обороны почти вплотную к дорогам были сооружены группы тоннельных пороховых погребов, в которых можно было хранить весь крепостной боезапас. Всего было намечено к постройке 15 групп погребов на материке и четырех на Русском острове, каждая группа - на 30 тысяч выстрелов. Центральных пороховых погребов, в отличие от крепостей европейской части России, здесь не строили, воспользовавшись условиями рельефа и явной определенностью вероятного фронта атаки - с севера. Посредством подземных кабельных линий телеграфа и телефона все форты, батареи, погреба, казарменные городки и иные важные объекты были включены в коммутатор Штаба крепости. Запасной коммутатор предполагалось установить на Большой Комендантской горе (г. Комарова), получившей такое название благодаря решению коменданта крепости генерал-лейтенанта В.А.Ирмана разместить здесь свой боевой командный пункт. С внешним миром крепость могла сообщаться с помощью искровых станций (то есть радиостанций), самая мощная из которых - системы "Телефункен" - была построена на Русском острове недалеко от канала и обеспечивала связь с Иманом, Хабаровском, Петропавловском-Камчатским, а после модернизации - и с Санкт-Петербургом. Создание форта происходило следующим образом: вначале на местности делали разбивку, завозили материалы и оборудование, строили для них навесы и временные сараи. Затем неподалеку от места работ собирали бараки из деревянных щитов и казармы для сезонных рабочих - так вырастал городок строителей. На месте будущего форта начинали с помощью взрывчатки выбивать траншею для подбрустверной галереи и одновременно с этим оборудовали источник воды с водоподъемниками - обычно воду брали из ручья где-нибудь в ложбине гораздо ниже места работ. Где-то вблизи вершины строили временный бетонный завод и электрическую станцию. Укладывали бетонную массу бруствера, одновременно вынимали грунт из напольного рва. Достигнув нужной отметки, с помощью перфораторов и паровых буров делали выемки под кофры, из которых сразу же начинали проходку контрминных галерей. Позднее вели прокладку глубинных потерн (подземных ходов), возводили убежища для противоштурмовых орудий и только в последнюю очередь приступали к строительству горжевых (тыловых) казарм, промежуточных капониров, облицовке стен рва бетоном или камнем. Благодаря такой организации работ каждый форт с самого начала строительства был готов к обороне: сначала как полевой редут (траншея для бруствера), затем как временное укрепление (готовый бруствер плюс неотделанный ров с зачатками контрминных галерей и потерн, которые можно было использовать как убежища для укрытия от бомбардировки), и наконец как долговременный форт. Энергия фортовой электростанции, работавшей от бензиновых двигателей, позволяла приводить в движение огромные бетономешалки, водоподъемные устройства, камнедробилки, перфораторы и другое оборудование, а также хорошо освещать подземные выработки и рабочую площадь по ночам, так как для ускорения темпов строительства работы зачастую вели в три смены.

Дисциплина поддерживалась образцовая. Жалованье рабочим на руки не выдавали "во избежание дурных соблазнов", а переводили семьям на родину, торговля спиртным строго пресекалась. Поводов для иных видов недовольства администрация старалась не создавать, поощряя к тому же разнообразные формы проведения рабочими досуга - типа огородничества, ремесленных приработков и даже организации ансамбля балалаечников. Случались, конечно и неприятности: в журналах Распорядительной комиссии то и дело встречаются упоминания о разборе несчастных случаев и постановления о выплатах компенсаций: кого-то искалечило при неудачной отпалке, кто-то попал под сорвавшуюся вагонетку, кого-то прибило камнем, сорвавшимся со свода тоннеля. Зафиксированы случаи пожаров: на форту N 3 дотла сгорела электростанция, на форту N 6 взлетел на воздух сарай с динамитом; в 1912 году при строительстве одной из групп пороховых погребов ночью, в отсутствии людей, полностью обвалился один тоннель, по недосмотру проложенный в рыхлом слоистом грунте. Тем не менее, благодаря образцовой организации и применению техники, работы шли с опережением плана. Уже в 1912 году приступили ко второй очереди: строительству промежуточных опорных пунктов, прокладке подземных линий связи, шоссированию готовых дорог и постройке дополнительных. Форты становились полноценными долговременными сооружениями и слова В.А.Ирмана, сказанные в 1912 году :"Я уверен - нет такого врага, который мог бы сломить нашу твердыню, Владивосток - оплот России на Дальнем Востоке!", не кажутся преувеличением. Даже сейчас, спустя восемьдесят лет, мощь и грандиозность этих сооружений поражает.

К этому времени на острове Березань под Очаковом прошли невиданные по масштабам артиллерийские опыты, где испытывалась устойчивость к обстрелу из орудий различных систем множество образцов крепостных построек, специально возведенных для этой цели. Выяснилось, что бетонные массивы сооружений необходимо усиливать каменной кладкой, не ограничиваясь простой насыпкой земляного вала; кроме того, для защиты от отколов бетона внутри сооружений при попаданиях в перекрытия особо мощных снарядов было признано необходимым укреплять своды стальными швеллерами, а потолки делать плоскими. При получении этой информации во Владивостоке, не дожидаясь инструкций и приказов, приступили к усилению бетонных конструкций: с уже готовых сооружений снимали земляную обсыпку, усиливали своды и стены кладкой из прочного камня толщиной до 1,5-2 метров и снова засыпали землей. Своды сооружений, подверженных прямой артиллерийской стрельбе (подбрустверные галереи, участки потерн, расположенные близко к поверхности, казармы) изнутри укрепляли изогнутыми по форме потолка швеллерами, для чего пришлось кое-где вручную вырубать под них желоба. При возведении новых сооружений желоба в сводчатых конструкциях формовали заранее, а покрытия убежищ противоштурмовых орудий и кофров делали плоскими, опять же оставляя желоба для укладки двутавровых балок вплотную друг к другу.

Большое внимание уделялось и внешнему виду сооружений. В мае 1913 года в одном из приказов А.П.Шошин писал: "1. Все без исключения сооружения, кроме прочности и устойчивости должны быть безупречно выполнены и с внешней стороны. 2. Отсутствие тщательности работ в этом отношении, грубый и некрасивый вид постройки характеризует недостаточное внимание и любовь строителя к своим произведениям, а на постороннего наблюдателя производит впечатление небрежности. Все до последних мелочей должно быть сделано аккуратно, правильно и чисто. Все линии постройки, углы, ребра, линии пересечения сводов, плоскости, поверхности и прочее должны быть геометрически совершенно правильны, отвесные линии действительно отвесные, а горизонтальные действительно горизонтальные". Забота о внешнем виде сооружений, конечно, не была каким-то личным капризом А.П.Шошина, поскольку позже, в 1914 году, он заметил в разговоре с военным министром: "Основной идеей усиления крепости служит девиз: "Русские здесь остаются навсегда"...

В течение 1912 и 1913 годов темпы работ возросли до рекордных, в них было занято не менее восьми тысяч человек, нанятых в центральной России. Форты приобрели более завершенную форму; два опорных пункта (литеры Е и З) были сделаны полностью, два (литеры А и Ж) начаты, были проложены дороги ко всем сооружениям; пять групп тоннельных погребов готовились к приемке боезапаса. На большинстве береговых батарей стояли орудия и шли работы по установке бетонных массивов, артиллеристы подписывали акты приемки береговых капониров. В крепость начали поступать с Ижорского завода броневые двери и такие же наблюдательные колпаки, часть дверей и иные металлические изделия выпускали на месте в специально устроенных инженерных мастерских на Второй Речке. Здесь же изготовили и установили мощную машину для сгибания потолочных швеллеров - после того, как "фирменная" машина, купленная в Японии, сломалась на первом же швеллере, продемонстрировав свою слабосильность и прочность тогдашней русской стали. 1914 год стал переломным в строительстве: началась первая мировая война. Сразу же прекратились поставки цемента, которые раньше осуществлялись морем из Новороссийска. Массовый призыв в действующую армию лишил строительство рабочей силы, постепенно на фронт ушли почти все военные инженеры-производители работ, за которыми в 1915 году последовал и сам А.П.Шошин. Тем не менее дооборудование сооружений продолжалось: исчерпав запасы цемента, занялись усилением каменной кладкой готовых сооружений, земляными работами, одерновкой бетонных сооружений и высадкой для маскировки на укреплениях деревьев из специально заведенного лесопитомника. На всякий случай на недостроенных батареях и опорных пунктах ставили опалубку, доделывали дороги и линии связи, с помощью еще не отправленной на войну техники вели тоннельные работы, большое внимание уделяли необоронительным постройкам: хлебопекарням, кирпичным казармам, пристаням для минных судов, минным складам, аэродрому на Второй речке, эллингу для большого дирижабля на Петропавловском перешейке, ремонтировали канал.

К этому времени практически готовы были все 11 фортов (на многих из них остались недостроенными лишь горжевые казармы, от которых решили отказаться еще в 1914 году, заменив их более безопасными и дешевыми убежищами пещерного типа), все намеченные постройкой дороги, два опорных пункта, 5 береговых батарей долговременного типа и 4 для 120 мм орудий Виккерса, 21 береговой капонир, 10 групп тоннельных пороховых погребов. Во вполне пригодном состоянии (окончено на две трети или доведено до временного исполнения) имелись еще 4 опорных пункта, 7 береговых батарей (плюс две 12-дюймовые, одна из которых ожидала отделки тоннелей, а другая, почти полностью готовая - только установки орудийных башен) и два пороховых погреба. Кроме того, было сдано множество необоронительных сооружений и крепость находилась в состоянии, вполне достойном высказывания газеты "Таймс", приведенного в следующей главе.

Однако работы военного времени по своему масштабу не шли ни в какое сравнение с мирными годами. Подписание союзной конвенции с Японией превратило Владивосток в пункт, лежащий в глубочайшем тылу. Для нужд фронта сразу же началось изъятие вооружения и различных запасов. Остались только непосредственно крепостные части, вооружение сухопутного и частично берегового фронтов отправлялось в западные крепости, полевой армии было отдано техническое оснащение. Как писали в то время токийские газеты, "пистолет, направленный в грудь Японии, ныне разряжен". В 1917 году работы прекратились почти полностью. На фортах, батареях и иных сооружениях остались только сторожа. В Штабе крепости работали ликвидационные комиссии, списывая или приходуя имущество Строительства. Впрочем, и в это время на объектах и в Управлении сохранялся строгий порядок. Еще примерно год оставшиеся в крепости военные инженеры в условиях начавшейся "угольной и дровяной катастрофы", полного обесценивания денег, холеры и совершенно неясного положения с постоянно меняющейся властью, честно пытались выполнить профессиональный долг, в основном борясь с неодолимой эпидемией разграбления и растаскивания строительного имущества. В конце 1919 года Управление Строителя Владивостокской крепости было упразднено. Владивостокское крепостное инженерное управление просуществовало дольше - до 1921 года, выполняя функции инженерного снабжения войск и претерпевая время от времени сокращения и без того невеликих штатов. Окончательный финал наступил уже после установления в Приморье Советской власти, в 1923 году. Кто исполнял обязанности в совершенно обескровленных органах управления крепости в 1922-1923 годах, когда большинство специалистов-ветеранов сочли за лучшее перед вступлением в город красных уйти с покидающими Владивосток кораблями - неизвестно.

Наиболее вероятно, что кто-то из них остался, но документальных свидетельств за этот период истории крепости, который смело можно назвать днями ее похорон, пока не обнаружено. Замкнутые крепости фортового типа с появлением авиации, танков и химического оружия отошли в небытие, как считалось в те годы и что, отчасти, было опровергнуто опытом второй мировой войны: они просто уступили свое место укрепленным районам. Живая история Владивостокской крепости как единого организма в 1923 году оканчивается и ее сооружения надолго погружаются во мрак забвения. Хотелось бы, чтобы наше время стало периодом возрождения крепости - хотя бы как туристического объекта, если уж не предмета нашей гордости...

Иван ЕГОРЧЕВ

Снимки автора.

Фото 1(14.4 kb)
Фото 2 (17.1 kb)
Фото 3 (15 kb)
Фото 4 (28.3 kb)
Фото 5 (19.7 kb)
Фото 6 (19.2 kb)
Фото 7 (13.9 kb)
Фото 8 (7.8 kb)
Фото 9 (13.6 kb)
Фото 10 (13.1 kb)

The Far East Russian Magazine ( ноябрь 1996 г.)

Портал Электронная почта Владивостока

КРЕПОСТЬ ЛАДНОЙ РАБОТЫ /архивная/